Структура правосознания и виды правосознания

ГЛАВА VI

ПРАВОСОЗНАНИЕ

Правосознание и право

Теория правосознания является одним из основных разделов общей теории права. Научные представления о правосознании и его соотношении с правом предстают как важнейшие, определяющие специфику правопонимания.

Вопросы природы человеческого сознания и его отношения к миру приобретают особое значение в неклассической и постнеклас-сической науке. В рамках такого направления неклассической науки, как феноменология, было преодолено классическое противопоставле­ние субъекта (человека) и объекта (мира) и показана их неразрывная связь: сознание человека есть всегда сознание о мире, вместе с тем и мир существует постольку, поскольку он осознается субъектом. Феноменологическое учение об интенциональности (направленно­сти) сознания имеет большое значение для понимания правосознания и его соотношения с правом. Оно позволяет сделать вывод о том, что право не существует вне человеческого сознания, право стано­вится правом, лишь «преломляясь» сквозь сознание социального субъекта. Правовое сознание всегда опосредует правовую реаль­ность, как правовые тексты, так и правовое поведение (реализацию прав и обязанностей). Таким образом, акты понимания и оценки пра­вовых текстов, а также акт выбора варианта правового поведения осу­ществляются правовым сознанием субъекта.

С точки зрения коммуникативной теории, методологически опирающейся на феноменологический подход, только через интел­лектуальное осмысление и ценностную интерпретацию правовые

Глава VI. Правосознание

тексты получают правовую легитимацию и трансформируются в правовые нормы, способные в силу их социально признанного цен­ностного значения воздействовать на волю и поведение субъектов, определяя его как правовое. Человек вправе делать что-либо потому, что это соответствует установленному в обществе правилу, и соот­ветствие действий субъекта этому правилу социально оправдывает их, позволяет интерпретировать как нормальное поведение.

Как было показано в предыдущей главе, ценность не представ­ляет собой чего-то такого, что существует само по себе. «Иметь зна­чение» возможно только при наличии воспринимающего, оцениваю­щего субъекта. Поэтому ценностное восприятие правового текста невозможно без установления ценностного отношения между объектом (правовым текстом) и субъектом. Такое отношение представляет собой интеллектуально-эмоциональное переживание социальными субъектами значимости того или иного правового текста (источника права), т. е. является частью правового сознания личного и общест­венного. Но право не существует и вне осмысленного взаимодействия субъектов на основе легитимированных правовых текстов (источ­ников права). Поэтому право не существует вне правосознания, хотя это и не означает, что право и правосознание есть одно и то же.

Наиболее отдалены от правового сознания как идеального яв­ления правовые тексты как явления материальные, например пись­менные тексты законов. Можно ли право трактовать как явление материальное? Можно ли свести право к материальному факту, к вещи? Думаем, что нет. От явлений материальных право отличается способом своего существования. Вряд ли найдется много сторонников отождествления права с буквами, при помощи которых текст закона фиксируется на типографской бумаге. В отличие от материальных объектов право не имеет ни цвета, ни ширины, ни высоты, ни длины. Очевидно, что, хотя право и связано с такими материальными объек­тами, как правовые тексты, оно не может с ними отождествляться. И это очевидно как по отношению к праву объективному — правовым нормам, так и по отношению к праву субъективному — свободному действию субъекта, направленному на достижение определенной Ценности и обеспеченному правовыми обязанностями других лиц.

Но, может быть, право, не будучи явлением материальным, есть, как полагали представители юснатурализма, явление идеальное

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

и существует объективно, независимо от человеческого сознания? Подобные попытки «оторвать» право от социального сознания также обречены на неуспех, Ведь сделать вывод о том, с чем мы имеем дело — с правом или не с правом, невозможно без анализа смысла тех текстов, которые претендуют на статус источников права. Это не удастся сделать из анализа нормативного смысла закона, если рас­сматривать этот смысл независимо от его ценностного и функцио­нального значения в контексте единого организма культуры кон­кретного общества, т. е. вне его психосоциокультурной интер­претации сознанием социальных субъектов. Например, анализ логико-нормативного смысла трех разных текстов, в которых за­фиксированы некие правила поведения, предусматривающие госу­дарственную санкцию за их нарушения, еще не позволяет сделать вывод о том, с чем мы имеем дело — с источником правовых норм или нет. Только рассмотрев эти правила в определенном психосоцио-культурном контексте, можно сказать, что одним текстуальным пра­вилам уже не соответствуют никакие правые нормы, потому что про­шли десятки веков с того момента, как они потеряли возможность быть действующими, определяющими сознательное поведение людей (например, статьи преторского права Древнего Рима); другие тек­стуальные правила так и не стали правыми нормами, поскольку за­кон не получил юридической силы, не стал социально-побудительным фактом, воздействующим на человеческое сознание, и никакие нормы поведения на его основе не образовались; а третьи правила, хотя и были официально признаны в качестве имеющих юридическую силу, не получили силы социальной, т. е. никогда и никем сознательно не использовались и не применялись, оставаясь лишь записью на бу­маге, и, следовательно, также не стали источниками права.

Итак, нормы права как явления нематериальные не могут быть непосредственно усмотрены вне сознания человека — ни в мире идеального бытия в виде некоей идеи, ни в мире физического бытия в качестве материальной вещи так же, как не могут быть там обна­ружены субъективные права и правовые обязанности. Какова же связь права с человеческим сознанием?

В рамках постнеклассической науки право можно рассматри­вать как интерсубъективный феномен, имеющий и субъективную, и объективную стороны. При этом «объективное» не означает

Глава VI. Правосознание

в данном контексте независимости права от человеческого созна­ния. «Объективность» право приобретает в общественном сознании. В этом смысле «объективное» в праве существует как «интерсубъек­тивное».

Приведем следующий феноменологический комментарий к понятию «ин­терсубъективность». позволяющий соотнести его с понятием «коммуникация». <<Интер — это между, т. е. это указание на пространство, которое существует между мной и Другим, на пространство мира. Субъективность же указывает на меня или на Я. Межсубъективность — исходная ситуация моего существования: в ней вы­ражено то, что мир... представляет собой не кусок гранита (абсолютного самодо­статочного бытия), а прежде всего пространство между мной и Другим, которое возможно только потому, что Я существую, но не в одиночестве, а рядом с Другими, и второе, что Я и Другие — это не одно и то же. Тут может возникнуть иллюзия, что, как в картинке, которую рисовал... марксизм-ленинизм, сначала существует объективный мир, а затем Я, что мое субъективное Я производно от социального или социальности. Развеять эту иллюзию можно поступательно:

1. Сначала действительно существует мир, ведь я в него заброшен, просто рождаюсь, не желая того, получаю имя, на которое не даю согласие, и т. д. Именно в этом смысле интер стоит на первом месте.

2. Но это не значит, что мир существует исключительно и только объективно, т. е. независимо от меня. Дело в том, что, как только я начинаю сознавать себя, т. е. как только рождается моя субъективность, я мыслю и себя, и мир изнутри этого мира. То есть я не могу занять позицию вне мира... Мое существование, или бытие в мире не позволяет мне быть ни абсолютным господином мира, ни его рабом: я влияю на мир (на Других), за что должен нести ответственность, он (Другие) влияет на меня, на что я не могу не реагировать. В этом моя субъективность: быть и пони­мать это свое бытие из мира и внутри мира. Иными словами, только начиная пони­мать эту ситуацию заброшенности в мир и необходимость реагировать на эту си­туацию, возникаю Я, только так рождается самосознание — как необходимость отличения себя от Других не только для сосуществования с ними, но и для суще­ствования вопреки им».'

Исходя из этого можно считать обоснованным вывод о том, что право, формируясь как интерсубъективное социальное явление, как правовая коммуникация, представляет собой: 1) объективированную идею, смысл которой воплощается во внешних знаковых формах, в том числе материальных — в текстуальных источниках права; 2) оп­ределенную сферу социального правосознания, в которой правовая идея как передаваемый текст сообщения вторично интерпретируется в соответствии со своим социокультурным смыслом и значением

' Шпарага О. Н. Феноменология в методическом действии // Топос. 2000. №3. С. 30-31.

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

и находит свое отражение как в правовых нормах, так и в реальном сознательном взаимообусловленном поведении субъектов осуществляемом в форме прав и обязанностей. Право в этом смысле не столько субъективно, сколько субъектно (интерсубъектно) и не существует как внесубъектная реальность.

Таким образом, право как явление коммуникативное нераз­рывно связано с человеческим сознанием и представляет собой сложный интеллектуально-психический и социокультурный феномен — психосоциокультурную целостность. Это означает, что как сложное интегральное (целостное) явление право невозможно локализовать в какой-либо одной точке его бытия, будь это текст закона, правовая норма, правовое отношение, правовое сознание, правовая ценность и т. д. Право включает в себя как идеальные аспекты (правовое со­знание), так и материальные (текстуальность и актуальность права, выражаемая в поведении).

Правосознание есть особая разновидность, особая форма со­циального сознания. В рамках господствовавшей в советской России диалектико-материалистической философии под сознанием как та­ковым понимали человеческую способность идеального воспроиз­ведения действительности в чувственных и мыслительных об­разах. В таком случае сознание предстает как субъективный образ объективного мира, который получается путем отображения объек­тивной действительности в виде представлений, мыслей, пере­живаний, идей и других духовных феноменов, из которых и со­стоит содержание сознания. Теория отражения основывается на классическом противопоставлении субъекта и объекта познания, а само познание понимается как копирование объекта, более или ме­нее совпадающее с оригиналом, но никогда — в полной мере. Для того чтобы установить степень соответствия, точности субъективной копии объекта самому объекту, необходимо иметь в одной руке объект, в другой — его субъективный образ и посмотреть на них со стороны, что, очевидно, не представляется возможным.

Иначе проблема сознания трактуется в неклассической и пост-неклассической науке. С точки зрения феноменологической фило­софии и феноменологической социологии сознание в силу своей направленности на объект (интенциональности) не есть замкнутая в себе субъективность, противостоящая объективности окружающего

Глава VI. Правосознание

мира, точно так же, как и объективный мир не есть «вещь в себе», противостоящая субъективности сознания. Сознание есть всегда сознание о мире, а мир есть всегда «мир субъекта», как субъект представляет его в сознании. Следовательно, сознание представляет собой субъект-объектное явление, неразрывно связанное с социальной коммуникацией. Сознание не отражает объективную действитель­ность, а существует в рамках интерсубъективной действительности, составляя ее часть. Объект в этом смысле включен в сознание субъекта и познание объекта означает познание собственных актов обращен­ного к миру сознания.

Но каким бы образом ни трактовать сознание, в нем всегда можно выделить три аспекта: 1) когнитивный (интеллектуальный, рацио­нальный); 2) ценностный, в котором проявляется избирательность сознания, его ориентация на выработанные обществом и принятые субъектом ценности — философские, религиозные, политические, нравственные, а также правовые; 3) практический (волевой).

Следовательно, под правосознанием можно понимать интел­лектуальное, а также эмоционально-ценностное восприятие инфор­мации о правовой действительности, определяющее правовое пове­дение субъектов. Совокупность наиболее характерных, типичных ментальных образов (текстов) правовой действительности образует систему общественного правосознания, или систему правосознания общества.

Структура правосознания и виды правосознания

Основными видами отношения сознания к миру являются по­знавательное, ценностное и волевое (практическое). Соответ­ственно и в правовом сознании можно выделить познавательные, ценностные и волевые элементы, из которых и складывается как индивидуальное, так и общественное правосознание. Совокуп­ность данных элементов в их взаимосвязи образует структуру пра­восознания.

Познавательный элемент правосознания можно обозначить как правовую онтологию, ценностный — как правовую аксиологию, волевой — как правовую праксеологию (греч. praxis — действие;

logos — учение). Правовая реальность чаще всего воспринимается

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

правосознанием субъекта в «нерасчлененном» виде, как правовой жизненный мир, мир правовой повседневности, который периоди­чески «взрывается» правовыми конфликтами. Поэтому на практике элементы структуры правосознания как бы сращены и в «чистом» виде могут быть выделены только в результате научного анализа.

Элементом структуры правосознания является правовая он­тология. Правовая онтология представляет собой познание и знание того, 1) что есть право вообще, т. е. каковы его всеобщие признаки и свойства; 2) что есть право в конкретном обществе, т. е. какие возможности оно предоставляет субъектам и что оно от них требует.

Наиболее общие знания о праве как таковом (о праве в его эйдосе, сущности) называются теоретической правовой онтологией (теоре­тико-рациональный уровень правосознания). А знание того, что предписывается субъектам данного общества в качестве общеобяза­тельных правил поведения, как необходимо себя вести в той или иной правовой ситуации, называется практической правовой онтоло­гией (эмпирико-рациональный уровень правосознания). Прак­тическая правовая онтология является наиболее институционали-зированной частью правосознания, как общественного, так и индивидуального. Как институционализированная часть обществен­ного правосознания практическая правовая онтология представляет собой результат нормативной социальной интерпретации различ­ных правовых текстов (законов, подзаконных актов, обычаев, дого­воров и т. д.). Как часть индивидуального правосознания практичес­кая правовая онтология выражается в осознании себя в качестве носителя социально признанных прав и обязанностей, которые оп­ределяют поведение по отношению к другим субъектам.

Правосознание включает в себя не только рациональное знание о правовой действительности, но и иррациональное, эмоциональное, ценностное отношение к праву, складывающееся в том или другом обществе, которое лишь частично рационализируется сознанием индивида. Такое интеллектуально-эмоциональное восприятие права и составляет содержание правовой аксиологии. При этом необхо­димо различать рациональное знание правовых ценностей, которое относится к теоретической правовой онтологии, и интеллектуально-эмоциональное переживание правовых ценностей, составляющее содержание правовой аксиологии, так как знать, что такое правовые

Глава VI. Правосознание

ценности, и переживать нечто как правовую ценность — далеко не одно и то же.

Правовая аксиология подразделяется на правовую идеологию и правовую психологию. Правовая идеология является средством, при помощи которого осуществляется легитимация правовых тек­стов, придающая им нормативный правовой смысл и значение. Сама же легитимация правовых текстов осуществляется на уровне правовой психологии.

Под правовой идеологией в контексте настоящего курса сле­дует понимать систематизированные представления о правовой действительности, в основе которых лежат определенные ценностные посылки. В современной научной литературе обращается внимание на необходимость различать общее, научное, знание от знания идео­логического, в основе которого лежат те или иные предпочитаемые ценности. Правовая идеология в связи с присущим ей ценностным восприятием действительности не является аподиктическим, досто­верным, знанием, отражающим общее в правовой реальности, по­стигаемое научными методами. Правовая идеология тесно связана с мировоззренческой философией, и в таком виде она представляет собой практическую философию права (различные виды идеологий будут рассмотрены ниже).

Несистематизированное и нерационализированное ценност­ное восприятие правовой действительности в виде правовых чувств, эмоций и переживаний называется правовой психологией. Именно на иррациональном уровне правовой психологии происходит ценностная легитимация права, которая впоследствии может по­лучить идеологическое оправдание и обоснование.

На уровне правовой психологии воспринимается прежде всего повседневная правовая жизнь. Основоположник феноменологии Э. Гуссерль, отмечая специфику повседневной практической жизни, писал, что она «наивна и происходящее в ней опытное познание, мышление, оценивание и действие погружено в заранее данный мир». В то же время повседневность существует как интерсубъективная среда образования смысла правовых текстов, поэтому она неразрывно связана с практической правовой онтологией и правовой идеологией.

Одним из важнейших элементов правовой психологии является правовое чувство. Немецкий мыслитель Р. Иеринг даже предлагал

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

отказаться от самого понятия правосознания, заменив его понятием правового чувства. Он писал: «Правосознание, правовое убеждение суть абстракции науки, которые народу неизвестны: сила права... как и сила любви, основывается на чувстве».²

Проблематике правового чувства был посвящен симпозиум, проходивший в 1983 г. в Центре междисциплинарных исследований при Билефельдском универ­ситете (ФРГ). Швейцарский ученый X. Мейер, анализируя состоявшуюся дискус­сию, пришел к следующим примечательным выводам (в изложении В. А. Четвер-нина). С одной стороны, полагает ученый, к законам, судебным решениям, правовой доктрине предъявляется требование рациональности. С другой стороны, известно, что человек ведет себя, подчиняясь не только разуму, но и эмоциям. Бытие, в том числе и бытие права, нельзя сводить исключительно к рациональному. Со­знанию удается улавливать лишь отдельные фрагменты бытия. Мышление и по­ведение управляются также и эмоциональными, иррациональными началами че­ловеческой природы. Эмоциональные аспекты социально-правовой реальности охватываются категорией правового чувства, с помощью которой характеризуется иррациональное в отношениях человека и права. Как полагает X. Мейер, одно­сторонность рационально-логического восприятия и объяснения бытия права оче­видна, что закономерно обусловливает возрождение интереса к правовому чувству.

Подчеркивая, что нет необходимости в теоретическом анализе феномена правового чувства как особой психической способности человека, X. Мейер пола­гает, что в целях решения конкретных юридических проблем гораздо важнее ис­следовать реально существующее многообразие иррациональных правовых явле­ний: иррациональные стремления людей к справедливости; интуитивные элементы восприятия и переработки правовой информации; эмоциональная мотивация пра­вового поведения; иррациональные источники лояльного или критического отно­шения индивида к государству и позитивному праву.

Модификацией правового чувства является правовая совесть.

Согласно определению современного правоведа Р. С. Байниязова, правовая совесть — это «интуитивное понимание и стремление к справедливому жизненному, нравственному праву». Чувство совести в праве, полагает ученый, есть постоянная устремленность субъекта на достижение соответствия объективного права требованиям «иде­ального», нравственно обоснованного права, как в сфере законотвор­чества, так и в сфере юридической практики.

Недостаток правовой совести, по мнению современного правоведа Р. С. Байния­зова, характерен для правового менталитета Запада. «Для западной юридической психологии характерен больший акцент на формально-юридических, политиче­ских, а не на духовных факторах (религия, нравственность и др.). Эту закономер­ность не смогла преодолеть даже великая Реформация с ее религиозно-этической

² Иеринг Р. Борьба за право. М., 1907. С. 51.

Глава VI. Правосознание

переоценкой человеческого бытия. В ходе проникновения протестантского веро­учения во все сферы жизнедеятельности общества менялись мировоззрение, ми­роощущение, мировосприятие, идеология людей буржуазного мира. Но правовая психология, в отличие от трудовой, религиозной, этической, не была столь сильно затронута, не подверглась кардинальным изменениям. В ней не нашлось достой­ного места религиозному и нравственному чувству правовой совести, что, несом­ненно, сузило ее возможности.

Западной правовой психологии (американской, английской, французской, немецкой, шведской и др.) не хватает определенной доли юридического порыва, вдохновения, озарения, правовой интуиции, ибо правовая психология, в отличие от идеологии, не должна быть слишком рациональной, "здравой", сущность ее — в большей духовной "живости", подчас непредсказуемости, иррациональном спо­собе отражения правовой материи.

Юридическая психология намного ближе, чем правовая идеология, к рели­гиозным корням бытия, ибо в ее бессознательных духовных структурах существует нерациональное ассимилирование или отторжение идеологически обоснованных ценностей права. Элемент алогичной веры объединяет ее с религиозным чувством права, заставляет больше принимать, чем понимать».³

Правовая психология тесно связана не только с деятельностью сознания, но во многом зависит и от подсознания человека.

Подсознание есть сфера бессознательного и представляет собой совокупность неосознаваемых психических процессов, т. е. не пред­ставленных в сознании субъекта. Бессознательное воздействует на правовое сознание, формируя его определенным образом, и на правовое поведение, побудительные причины которого в данном случае не осознаются.

В психологии выделяют несколько типов проявления бессозна­тельного, имеющих непосредственное отношение к правосознанию.

1. Надындивидуальные надсознательные явления, обозна­чаемые в терминологии К. Г. Юнга (1875-1961) как архетипы кол­лективного бессознательного. Такой архетип представляет собой усвоенный членами определенной социальной группы образец ти­пичного для данной общности поведения, влияние которого на их деятельность не осознается и не контролируется. «Архетип...— пишет К. Г. Юнг, — начинает функционировать... там, где или еще не существует сознательных понятий, или же... таковые... вообще невозможны».⁴ Содержание коллективного бессознательного, согласно

³ Байниязок Р. С. Правосознание: психологические аспекты // Правоведение. 1998. №3. С. 18-19.

⁴ Юнг К. Г. Психологические типы. М., 1996. С. 459.

11-1351

 

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

К. Г. Юнгу, представлено в сознании как ярко выраженные склонности к пониманию вещей. Обычно они воспринимаются индивидом как обусловленные объектом, что, по теории К. Г. Юнга, неверно, так как данные склонности имеют источником бессознательную структуру психики, а не воздействие объекта.

Русский философ Б. П. Вышеславцев (1877-1954) следующим образом характеризовал коллективное бессознательное: «Погружаясь в глубину собственного подсознания, мы находим там подпочвенное напластование всех слоев нашей жизни — это эмоционально-подсознательная память, которая хранит все и помнит все, но из которой сознательно-интеллектуальная память умеет извлекать лишь немногое;

если мы спустимся еще глубже, то увидим, что в этих напластованиях нашей жизни, точнее под ними, можно открыть еще более древние пласты эмоционально-бес­сознательной жизни народа и всего человечества. Документы коллективно-бессоз­нательного: мифы, символы, "архетипы".

Мы погружены в это коллективно-бессознательное, — оно в нас и мы в нем. И мы можем прочесть в нем всю душевную историю человечества, с его "грехопа­дением", с его "враждой к змию", с его "потерянным раем", с его Каином и Аве­лем, с его демонами и богами, с его кровосмешениями, убийствами, подвигами, страданиями и раскаяниями.

Как геолог читает всю историю земли по разрезу ее пластов — и вся она дана здесь сразу и в настоящем, так и в подсознании дана сразу и в настоящем вся история души, и в ней — все времена. Здесь душа поистине всевременна и потому не подчинена времени; она несет вечность в себе, надо только уметь ее видеть, уметь в ней читать... В подсознании живут, следовательно, все времена в вечном настоящем: в каждом аффекте к матери и отцу живут тысячи эмоций, когда-либо связывавших детей и родителей; так же как и в соревновании и вражде братьев живут предчувствие и предвосхищение будущего, интуиция возможностей, за­ключенных в настоящем».⁵

Архетипы могут носить как универсальный характер, так и

специфический. Таковы, например, этнические стереотипы пове­дения, которые усваиваются через механизмы идентификации и под­ражания.

В постсоветской правовой науке лишь в последнее время стали обращать внимание на проблему иррационального в праве. В связи с этим, например, отме­чается, что «после того как... была открыта сфера коллективного бессознательного, сводить общественную жизнь и жизнь отдельного индивида к совокупности со­знательных поступков было бы методологической ошибкой. Такую ошибку нередко допускают те теоретики и практики права, которые видят правовую жизнь только со стороны юридически оформленных и официальным образом признанных со­знательных актов. Поэтому фактически признается не жизнь (правовая) людей, а жизнь официальных идей и соответствующих им институтов. Подобное, по сути

⁵ Вышеславцев Б. П. Этика преображенного эроса. М., 1994. С. 312.

Глава VI. Правосознание

идеологически ангажированное, видение правовой жизни является устаревшим в свете тех реальных процессов, которые мы наблюдаем в жизни современного об­щества. Следствием такого идеологического подхода, который скорее отражает желаемое, чем действительное, является установка на признание единства правовой жизни, обусловленного одной системой права и законодательства, существующего в каждой данной стране...». Далее высказывается ряд соображений, весьма близких к коммуникативному подходу. «...Если мы ставим вопрос о признании особой сферы правовой жизни, то это означает признание субъектного (а не только объектного) характера правовых форм жизни. Иначе говоря, если кто-то живет правовой жизнью, то она ему принадлежит как субъекту, это его — субъекта — собственная жизнь. Здесь человек, выражаясь словами Канта, обязательно выступает в каче­стве цели, но никогда только как средство правовой жизни. С этой точки зрения, например, система функционирующих в обществе юридических норм не может рассматриваться в качестве атрибута жизни, если она не является способом субъект­ного целеполагающего бытия человека или определенной группы людей».⁶

2. Неосознаваемые побудители деятельности — мотивы и смысловые установки личности, так называемое личное бессо­знательное. В концепции основоположника психоанализа 3. Фрейда (1856-1939) они выступают как вытесненное подсознательное— различные нереализованные влечения (преимущественно сексуаль­ного характера), которые из-за их конфликта с социальными нормами изгоняются (вытесняются) из сознания и образуют скрытые аффек­тивные комплексы, активно воздействующие на чувства и поступки человека. Такое воздействие проявляется в различных символических формах (юморе, сновидениях, забывании имен и намерений, обмолв­ках, немотивированных поступках и т. д.).

Личное бессознательное может выражаться как в теоретической, так и в практической правовой деятельности: в правотворчестве, правоприменении, правомерном или неправомерном поведении лич­ности. Правовая деятельность, определяемая бессознательными мо­тивами, несомненно, создает препятствия для нормальной правовой коммуникации. Для устранения подобных коммуникационных по­мех используется специально разработанная техника психоанализа, применение которой зачастую позволяет выйти из затруднительных ситуаций.

В теории психоанализа важное значение также имеет понятие сублимации (лат. sublimo — возношу). Сублимация представляет собой психический процесс

⁶ МалькоА. В., Михаилов А. Е., Невважай И. Д. Правовая жизнь: философские и общетеоретические проблемы // Новая правовая мысль. Научно-аналитический журнал.2002.№ 1. С. 5, 6.

li • 163

ОБЩАЯ ТЕОРИЯ ПРАВА

Учебник

преобразования и переключения энергии аффективных влечений (либидо) на цели социальной деятельности и культурного творчества.

Своеобразным комплексным образованием, включающим в свой состав и правовую идеологию, и правовую психологию, является правовая ментальность (менталитет). Ментальность как таковая характеризуется особенностями психического склада и мировоз­зрения людей, входящих в ту или иную этническую целостность.

Согласно концепции этногенеза русского историка и этнографа Л. Н. Гумилева (1912-1992), ментальность формируется в ходе этно­генеза — процесса возникновения и развития этноса, происходящего в том числе под влиянием этнических контактов. Ментальность является существенной частью этнической традиции и представ­ляет собой иерархию идей, воззрений, представлений о мире, оценок, вкусов, культурных канонов, способов выражения мысли, характерных для определенной этнической культуры. Специфика ментальности наиболее ярко выступает на уровне суперэтнической целостности — системы, состоящей из нескольких этносов. «...В суперэтносе, где наблюдается разнообразие стереотипов поведения, ментальность является основным консолидирующим фактором. Так, чрезвычайно пестрый византийский суперэтнос объединяло православие (не только как религия, но и как ментальность), — так же, как и возникший значительно позднее Российский суперэтнос. Запад, именовавшийся некогда "христианский мир", теперь объединен "цивилизацией" и "прогрессом", что соответствует психическому облику современного западного человека...».⁷ Поскольку структуру этноса образуют суб­этносы, то в рамках целостной этнической ментальности, по мне­нию Л. Н. Гумилева, можно выделить различные субэтнические мен-талитеты. Например, в России XIX в. такими субэтносами, а следовательно, носителями различной субэтнической ментальности были дворяне, разночинные интеллигенты, старообрядцы, православное духовенство.