Наука ученичества, или Обратная сторона дидактики

Александр ЛОБОК

Комментарии к роману Симона Соловейчика “Учение с увлечением“

Введение

 

– Да какой это роман? – возмутится читатель, перелистав страницы книги.

– Это не роман, а обман!

Нет обмана. Роман. Потому что о любви, потому что в книге десятки героев, а действие ее происходит по всему миру. Чем не роман?

Это роман о любви к учению, такой же драматичной, как и всякая любовь: здесь страдания, страсти, томление, надежды и разочарования, через которые проходит каждый человек.

 

Сколько раз слышит ребенок от нас, взрослых: "Нужно учиться! нужно учиться!" И чем чаще мы повторяем эти слова, тем очевиднее наша собственная тайная убежденность в том, что "учение" – это тягостная необходимость, некий крест, некая обязанность перед своим будущим и перед взрастившим тебя обществом...

И вместе с тем все мы порой замечаем в самих себе странную тягу – тягу чему-то учиться. Того, что уже есть и законы чего нам хочется освоить. Почему?

Потому что мы живем в мире людей и сами не сможем быть людьми, если не научимся соприкасаться с их мирами, не научимся вступать в диалог – а это и есть учение как смиренный и восхищенный акт признания ценности уже существующего, признания ценности другого.

А это и есть настоящая любовь.

Так что учение ценно только тогда, когда оно есть любовь. Как собственный страстный порыв к другому, не похожему на тебя. А если учение не любовь, оно фальшь и неправда.

К сожалению, зачастую именно такое фальшивое учение, учение как тягостную необходимость, видим мы в окружающем мире. Но как совершить восхождение от учения-необходимости к учению-любви? Возможно, это и есть самый важный вопрос нашей жизни.

Тем более что главная школа, которую проходит человек, – это сама жизнь. Опыт этой жизни, который дает нам бесценные уроки. Но не как скучный ментор, а как живой и талантливый собеседник.

О чем же "роман"? Об учении? О том, что "нужно учиться"? Да нет, о любви. Потому что не учение ценно – ценна любовь к учению. То есть желание познать и принять другого, не похожего на тебя, к которому стремишься, преодолевая собственный эгоизм и прихоти. Ты строишь жизнь – ты учишься понимать того, кто рядом с тобой. Это и значит, что ты любишь по-настоящему.

Так что в учении главное – не память, не способность усваивать информацию и не способность ее воспроизводить. Главное в учении – это подвиг понимания другого. И тогда ты действительно учишься. Учишься всю жизнь. Учишься, читая книги, которые говорят голосами, не похожими на твой. Учишься, всматриваясь в мир близких и дальних людей, думающих и чувствующих не так, как ты. Учишься понимать и принимать этот отличный от тебя, но столь необходимый тебе мир. И учишься только потому, что любишь этот мир. Тогда твоя учеба становится твоим развитием. Развитием твоего Я. Развитием твоего самосознания. Развитием твоей личности.

 

Первый и единственный совет читателю:

 

Пожалуйста, не забывайте, что у вас в руках – книга-диалог.

Чтобы легче было следить за этим диалогом, помните, что текст романа (курсив, отступ) и комментарий к нему оформлены по-разному. Читайте не торопясь!

 

В учении все зависит от науки, от учителя и от ученика.

О науке написаны десятки миллионов книг. Для учителя – миллионы.

А для ученика?

Есть руководства для юных конструкторов, созданы инструкции по разведению рыбок в аквариуме, есть самоучители игры на гитаре. Но книги о любви к учению нет!

Ужасная несправедливость!

Этот роман – попытка исправить положение. Автор был бы мошенником, если бы уверял, будто всякий, кто в ночь прочтет книгу, наутро проснется отличником. Конечно, нет! Все советы в этой книге еще нуждаются в дополнительной проверке, потому что главная наша цель – не советы, а исследование, опыты на себе. На первых порах в исследовании участвовало больше трех тысяч экспериментаторов от десяти до шестнадцати лет. Они поставили первые опыты, провели первые наблюдения, и автор приносит им глубокую благодарность за труд, за веру и за самоотверженность. Но кто продолжит это важное исследование в одной из самых таинственных областей человеческой жизни – в науке хорошо учиться?

Может быть, вы, читатель?

Учение с увлечением!

 

Учение с увлечением!

 

А можно ли вообще быть отличником в той области, о которой мы рассуждаем? И что значит быть отличником? В школьном смысле это понятно – "учиться на пятерки".

А в общем жизненном смысле? Когда учитель – сама жизнь?

Наверное, речь может идти о принципиальной уверенности человека в своих возможностях. И о способности всегда соответствовать тем требованиям, которые предъявляет человеку жизнь. Быть "на уровне". С честью и достоинством проходить любые ее испытания.

Что ж, слишком часто "быть отличником в школе" и "быть отличником в жизни" – не совпадающие между собой вещи.

а что вообще значит быть отличником?

УЧЕНИЕ

Глава первая

 

 

Проделаем такой фантастический опыт. Помножим число людей на Земле на число мыслей, какие только приходят в голову человеку за всю его жизнь. Произведение получится огромным. Теперь прикинем, как распределяются мысли людей по содержанию, о чем люди думают.

Если не быть слишком строгими в подсчетах, то можно сказать, что приблизительно из каждых ста мыслей

девяносто – о практических заботах сегодняшнего дня, о себе и окружающих людях;

девять – о всей своей жизни и о всей стране;

одна мысль – о вечности и человечестве.

Люди думают о дне, о жизни и о вечности. Люди думают о себе, о стране и о человечестве. Мысли, не выходящие за границы сиюминутных забот, занимают почти все наше время – иначе быть и не может. Нельзя вечно думать о вечном: человек живет сейчас, а не в будущем. Но нельзя, невозможно не думать и о высоком – о людях, о стране, о вечности и человечестве.

Вот круг на плоскости. В нем можно разместить неисчислимое множество точек. Но только одна точка из этого множества – центральная, центр. Она одна в бесконечном числе других точек, но она определяет место всего круга. Так и среди мыслей наших есть центральные мысли; и что с того, что мы не сосредоточиваемся на них с утра до вечера, что не каждый день они приходят в голову? Они есть, эти центральные мысли, и именно они определяют центр тяжести нашей души, ее устойчивость, составляют духовную жизнь человека.

Все остальные главы этой книги будут посвящены сугубо практическим вещам, деловым проблемам учения.

Но несколько минут жизни, несколько первых страниц книги посвятим главным, трудным, центральным мыслям.

 

К сказанному хотелось бы добавить, что мысль только тогда по-настоящему мысль, когда она не есть что-то данное. Мысль – это всегда открытость, готовность к другой мысли, которая прорастает из этой, иногда споря с нею, иногда – развивая... Мысль – одно из самых удивительных состояний человеческого сознания. Когда она появляется, – это вовсе не устойчивая, тяжеловесная конструкция, описанная в умных словах философского трактата. Нет, мысль "мелькает", и каждый человек многие сотни раз на протяжении своей жизни сталкивается с этим поразительным феноменом – "мелькнувшей" мысли. Когда еще нет слов, но есть некий проблеск, в котором словно пружина будущего понимания. Самое таинственное в человеческом сознании, самое загадочное – как раз этот первоначальный момент возникновения мысли. Психологи очень много думали над этим вопросом, но так и не разобрались в природе этого – непонятно, каким образом происходящего – "мыслительного проблеска". Однако на свете нет человека, который бы ни разу в жизни не замечал в самом себе такого явления.

Так что когда мы говорим о разных мыслях, которые "приходят к нам в голову", мы имеем в виду вовсе не чужие мысли, которые вслед за кем-то повторяем. Мы имеем в виду мысли собственные, которые каким-то чудесным образом рождаются в таинственной лаборатории нашего сознания. Мысли, которые не принадлежат никому, кроме нас. Которые иногда – радуют, а иногда – преследуют, давят откуда-то, и мы говорим тогда "голова пухнет от мыслей", подчеркивая, что сами не можем переварить и упорядочить распирающую нас (независимо от нашего желания или нежелания!) мыслительную энергию.

Возможно, в этом и состоит главная тайна человеческого сознания, его фундаментальное отличие от компьютера. Человеческое сознание – это вовсе не вместилище поступающей извне информации (как считают многие). Человеческое сознание – процесс постоянной генерации новых и новых мыслей. И не так, в общем, важно, являются ли они мыслями о повседневных практических заботах или о смысле жизни и сущности Вселенной. Главное – то, что любые мысли, так или иначе предъявляют человеческое Я, человеческую индивидуальность. Это мысли не выученные, не взятые у кого-то напрокат, а выработанные самим человеком. Каким бы ни был человек, каким бы ни было его формальное образование и как бы ни складывалась его жизнь, в его голове постоянно происходит процесс рождения собственных мыслей. Эти мысли могут быть более поверхностными или более глубокими, могут быть весьма невнятными или, наоборот, весьма хорошо артикулированными – но возникают они у каждого человека. И фундаментальный факт человеческого бытия состоит в том, что человек – это существо, непрестанно порождающее собственные мысли. А хорошо образованный человек отличается от плохо образованного человека только одним: его мысли глубже и разнообразнее, а еще – гораздо лучше артикулированы и, значит, гораздо более понятны и ему самому, и другим. Не нужно думать, что у плохо образованного человека (например, у того, кто совсем никогда не ходил в школу и за всю жизнь даже не научился читать и писать) нет мыслей. Да нет, у такого человека тоже множество мыслей. Но у него гораздо меньше средств и способов их предъявления. И оттого зачастую это нерасчлененный, спекшийся комок переживаний и чувств, не находящих адекватного языка для своего выражения. А потому и получается, что процесс образования человека – это вовсе не процесс усвоения информации, а процесс, в ходе которого развивается человеческая способность порождать мысли и предъявлять их самому себе и окружающим.

 

мысль – это не что-то данное,

это всегда дорога к другой мысли

 

Центральные мысли обладают тем свойством, что они касаются вопросов, на которые нет простого, абсолютно ясного и для всех одинакового ответа. Потому они и занимают людей тысячелетиями. Например: "Зачем человек живет?" Или вытекающий отсюда вопрос: "Зачем человек учится?"

Само собой разумеется, что книга про учение должна открываться разъяснениями, зачем же человеку учиться. Пожалуй, и читатель будет расстроен, если автор не убедит его, что учиться – хорошо, а не учиться – плохо. Что хорошо учиться – лучше, чем учиться плохо. Что ученье – свет, а неученье – тьма.

Признаться, я с этого и начал: я написал не одну, а несколько глав, в которых доказывал, что учиться – это хорошо, а не учиться – плохо. Я привел прямые доказательства и доказательства от противного, собрал мнения многих мыслителей, подобрал примеры из жизни великих людей, доказывающие, что ученье – свет, свет и свет. А неученье – тьма. Темень темная и непроглядная. Даже предельно невежественный человек, тот, для кого неученье не тьма, а именины сердца, – даже он, прочитав эти главы, дрогнул бы душой, задумался бы о своей неправильной жизни и, сам того не замечая, потянулся бы к учебнику ботаники, всем существом своим осознав, что ученье (вы слышали?) – свет, а неученье, что там ни говори, – тьма.

Но не дрогнет ничья душа. Никто не прочитает прекрасные главы. Я их выбросил. Никому они не нужны. Потому что любой читатель, только попроси его, с изумительным вдохновением докажет, что ученье – свет, а неученье... Докажет и это: что неученье – тьма!

Нет такого вопроса – "Зачем учиться?"

Сколько мир стоит, все, у кого была возможность, учились. И в древнем мире, о котором мы много знаем, и в средние века, о которых мы знаем меньше, и в "век девятнадцатый, железный", и в наш атомный век вопрос решался и решается просто: у кого есть средства учиться, тот и учится. Состоятельные люди никогда не спрашивали, зачем учиться, а посылали своих детей в школы, гимназии и университеты. Никто из ныне здравствующих миллионеров не пишет в газеты письма с мучительным вопросом: "Зачем учиться?" Они отправляют своих детей в школы сверхдорогие и сверхпрекрасные. Возможность получить образование всегда сопутствовала богатству.

Вслушаемся в слова: образование дают, образование получают... Дают и получают – как наследство, как богатство. Так что же понапрасну рассуждать, зачем и для чего учиться? Что уж так интересоваться, свет учение или не свет? Когда мы утром идем на уроки, мы ни о чем таком не думаем и еще реже говорим об этом между собой. Центральные мысли, то есть мысли о высоком, редко овладевают нами. Но они есть в нашем сознании, они определяют наше поведение, хотя мы не замечаем этого, как не замечаем своих собственных вдохов и выдохов.

Мы ходим в школу, потому что это простая забота каждого дня и потому что это наш долг перед страной и перед своей жизнью. Мы не можем думать об этом каждую минуту, но в действительности дело обстоит именно так. На каждом нашем поступке стоит тройная печать: день, жизнь, вечность. В каждом нашем поступке так или иначе отражены интересы собственные, интересы страны, интересы всего человечества. Так мы вписываемся в пространство и время. Кто не поймет всего этого, тот вечно будет хныкать, как маленький: "Зачем учиться? Зачем мне математика? Зачем биология? Не хочу!"

А кто поймет, для чего жить, для чего учиться (это, по сути, одно и то же), кто поймет, что только в учении душа разрастается и в ней появляются человеческие желания, тот будет учиться напряженно и радостно. Свободно.

 

потребность учиться –

это потребность расширять

пространство своей свободы

 

Итак, жить – это и значит учиться. Но не в смысле всю жизнь ходить в школу, читать учебники и слушаться учителей. Нет, просто вся жизнь во всех ее проявлениях и оттенках – это то, что наполняет человека опытом, учит его развиваться. Потребность учиться – это вовсе не потребность накапливать какую-то информацию, а потребность расширять опыт своей души. Это потребность расширять пространство своего Я. Расширять пространство своей жизни. Когда самые разные миры человеческого существования, миры культуры (а культура – это и есть способ существования человечества) становятся для меня освоенными мирами, освоенными пространствами. Мирами, в которых мое Я начинает чувствовать себя как дома.

Таким образом, благодаря учению дом моего Я постоянно расширяется. И все большие и большие пространства и территории оказываются территориями моей жизни. Территориями, на которых развиваются и реализуются мои желания. Территориями моей свободы.

Итак главным результатом моего образования является возрастание моей свободы. И в этом – тайна образовательной потребности человека: она есть потребность в свободе. Моя учеба имеет смысл лишь в той мере, в какой она делает меня более свободным. И в этом состоит тайна подлинной учебы, подлинного образования. Если учеба меня закрепощает, если результатом учебы оказывается моя несвобода, моя нарастающая скованность и зажатость, нарастающий страх перед изучаемым мною предметом – это неправильная, ложная учеба. И отсюда простой вывод: важнейшим критерием (и измерителем!) подлинности и качественности образования является увеличение тех пространств, в которых человек чувствует себя свободным, и увеличение степеней его свободы в этих пространствах. А быть свободным – значит быть принадлежащим самому себе. Если у человека увеличивается количество тех пространств, в которых он чувствует себя самим собой, и если само это ощущение в человеке нарастает, – его образование происходит по-настоящему.

 

 

Образование дают, образование получают...

Но надо еще уметь его взять!

 

В этом месте я бы, пожалуй, заметил, что образование не совсем "дают".

Можно создать условия для образования, но каждый человек в одних и тех же условиях получает собственное образование, и зависит его образование в первую очередь от его личных вопросов, его личного отношения к данным ему условиям образования. А образуется человек все-таки всегда сам.

Например, несколько человек читают одну и ту же книжку, с одним и тем же содержанием. И с каждым из этих людей при этом что-то происходит – они как-то изменяются. Но каждый – по-своему. Потому что каждый из них видит эту книжку на свой лад, задает к ней свои вопросы и видит в ней свое (именно свое, а не объективно-книжное!) содержание. Так что у каждой книжки ровно столько разных прочтений, сколько разных читателей. Даже если этой книжкой является не "Евгений Онегин", а учебник по физике для шестого класса. Каждый читатель выстраивает с книжкой свой собственный образовательный диалог. Даже в том случае, если от него требуют всего-навсего усвоить какую-то информацию. Или заставляют выучить наизусть письмо Татьяны и запомнить сюжетную канву пушкинского "романа в стихах". Или усвоить какое-то физическое понятие. Или запомнить, как устроен цветок...

Дело в том, что человек – это такое существо, которое обладает способностью все без исключения видеть своими собственными глазами. Правда, в условиях традиционной школы у ребенка стараются не спрашивать об этом его индивидуальном видении. И оттого каждый ребенок старается предъявить учителю то, как он "усвоил материал", а вовсе не рассказать о своем отношении к усвоенному (или не усвоенному) материалу. А отношение есть всегда! Притом зачастую весьма нелестное для этого материала.

Так вот, все, что на самом деле делает школа, – она создает для ребенка определенные образовательные условия. Например, предоставляет учебные помещения, учителей, учебники, наглядные пособия, различные учебные программы и педагогические приемы работы... А ученики вступают в разные формы диалога с этими образовательными условиями и тем самым строят свое образование. Которое вовсе не состоит в усвоении данного школой учебного материала, а представляет собой собственную образовательную деятельность ученика, в результате которой и происходит формирование его образованной личности.

Кстати говоря, корнем слова "образование" является "раз", "единица" – некая отдельная целостность, отдельная сущность. Что бы ни образовывалось на свете, всегда происходит возникновение какой-то новой сущности, новой целостности. Например, когда идет процесс образования планет и звездных систем. Или процесс образования земной коры и горообразования. А когда мы говорим об образовании человека, мы имеем в виду процесс становления его самости, процесс становления его сущности. И если сущность личности – это ее Я, процесс образования личности – это процесс объ-Я-ования.

Результатом образования человека оказывается не обученность каким-то навыкам и не усвоенность какой-то учебной информации, а некая развитость его Я, определяемая способностью этого Я вести диалог с теми или иными формами культуры.

Если человек не ходит в школу, процесс его образования тоже происходит. Но школа создает специальные условия для того, чтобы у человека возник доступ к тем или иным формам культуры, по отношению к которым и происходит формирование образованной целостности человека, происходит кристаллизация его Я.

Образованный человек – это не просто человек, который "много знает" или "много умеет". Мера человеческой образованности определяется чем-то совершенно другим. Чем более образован человек, тем в большей степени он способен возделывать и развивать свое Я в различных культурных средах, по отношению к различным культурным формам. Поэтому, например, умение читать является важным условием образования, но только условием. А суть, содержание образования состоит в том, в какой мере в процессе чтения у человека происходит развитие его внутренней целостности. Так, если человек читает Достоевского, но при этом не происходит актуализация его Я, Достоевский не становится условием образования этого человека. И то же самое можно сказать про учебник физики или математики. Что очень часто и происходит в школе: человек просто "проходит" какой-то учебный материал, а его Я в этом материале никак не проявляется. И тогда учеба не становится средством образования этого человека. Он учится, но... не образовывается! Учеба проходит "мимо" него, его образовательные потребности не развиваются, и оттого он воспринимает учение как что-то навязанное извне.

“Взять образование” – это и значит наполнить образование жизнью своего Я.

дети не хотят учиться.

учитель – заставляет.

а как же иначе?

 

Однажды ученые задали большой группе ребят простой вопрос: "Как вы сами считаете, соответствуют ли результаты учения вашим возможностям?"

Больше половины старшеклассников ответили: "Нет, не соответствуют". А в последнем, десятом классе почти семьдесят процентов ребят считают, что они могли бы учиться лучше. Что же им мешает? Может быть, не хватает способностей, трудно учиться?

Все ребята как один ответили: "Нет!" Конечно, одним учиться труднее, чем другим, способности у людей разные, но "труднее" – не значит "невозможно". Никто не жалуется на свои способности, и это правильно, это честно. И мы в нашей книге почти не будем говорить о способностях – нет этой проблемы!

Проблема в другом. Большая часть ребят жалуется, что им не хватает организованности и нет у них достаточного интереса к учению, к школе. Но две эти причины можно свести в одну, потому что тот, кому интересно учиться, никогда не страдает от лени и неорганизованности.

Вот главная причина наших школьных бед и неприятностей, вот что мешает многим из нас получить достойное образование: неумение заинтересоваться учением! Между тем только любовь к знанию, к школе дает силы для того, чтобы преодолеть десятитысячный массив уроков (десять классов – это примерно десять тысяч уроков) и получить хорошее среднее образование.

Долгое время считали, что без скуки учения вообще нет, а нелюбовь к учению – обычное, естественное явление. В некоторых странах учителям до сих пор разрешено бить детей на уроках. Считают, что это нормально: дети не хотят учиться, а учитель заставляет их.

Но в последней четверти XX века положение резко изменилось. Вдруг оказалось, что недостаточно просто учиться, а необходимо всем учиться с увлечением.

Учение с увлечением нужно всем без исключения!

Что же произошло?

Есть по крайней мере три причины этой перемены.

интерес развивает способности

 

Первая причина – в обязательности среднего образования. Прежде было так: не хочешь учиться после восьмилетки – не учись, твое дело. А теперь никто не спрашивает, хочешь или не хочешь, считаешь себя способным или не считаешь. Учись! Развивай способности!

Но если охоты учиться нет – учение мучительно и бессмысленно. Только увлечение создает то напряжение духовных сил, которое ведет к развитию способностей. Все знают: у кого большие способности, у того обычно есть интерес к занятиям. Но не все знают обратное правило: у кого больше интереса, у того быстрее развиваются способности. Увлечение и способности тесно связаны между собой.

 

Н о здесь возникает один из самых важных вопросов: что такое интерес, какое место занимает интерес в человеческой жизни и возможна ли вообще человеческая жизнь, не основанная на интересе?

Интересно – значит, влечет. Значит, хочется. Значит, не приходится себя заставлять и тащить себя волоком.

Но люди разные.

Одному интересно все. Он жаден в своих интересах, и куда ни кинет взгляд, везде находит что-то для себя интересное, и сколько ни живет на белом свете, столько ему интересно жить, и интересы его постоянно куда-то развиваются, расширяются и углубляются. И если даже какие-то старые интересы себя исчерпывают, обязательно появляются новые. Жизнь такого человека – интересная жизнь. Жизнь, наполненная непрерывным саморазвитием и самообразованием. Жизнь насыщенная, счастливая. Такой человек не устает от жизни, не впадает в депрессию.

А интересы другого невелики и неразнообразны. Есть некая малость, которая ему, пожалуй, интересна, а все остальное его "не колышет". Он тоже живет своими интересами, но эти интересы незначительны и сжимаются, как шагреневая кожа. И тогда постепенно пропадает интерес к жизни, этот интерес к жизни заменяется на тоску и боль, и человек пытается избавиться от этой тоски – то ли агрессией на других людей ("зло срывает"), то ли вином ("топит в вине тоску"), то ли наркотиками ("ловит кайф"). А вот от самой жизни "поймать кайф" не получается. Сама жизнь постепенно сходит на нет. Потому что все в ней оказывается неинтересным.

Так что наличие интереса – это не просто условие успешной учебы. Это условие полноценной жизни. Человек должен уметь развивать и расширять свои интересы – и тогда его жизнь будет по-настоящему счастливой и успешной. И наверное, в постоянном расширении и развитии интересов состоит одна из главных задач образования. Главное предназначение школы. Только почему-то многие люди так и не научаются расширять и развивать свои интересы при помощи школы. И это, возможно, один из самых трудных и важных вопросов современного образования – почему?

Человек – интересное существо...

способность к самообучению

сегодня самая важная

 

Вторая причина – в быстром прогрессе науки и техники. Каждому приходится учиться и переучиваться почти всю жизнь. Прежде говорили: "Учись!" Теперь правильно будет добавлять: "Учись учиться!" Кто не научился в школе учиться, у кого нет любви к учению, тот рано или поздно отстанет в жизни. Идея непрерывного учения, учения всю жизнь, висит в воздухе. Интерес к учению и умение учиться теперь становятся такими же важными результатами школьных лет, как и знания. Кто кончает школу с ненавистью к учению – пропадет, даже если у него в аттестате все пятерки. Кто кончает школу с желанием учиться – тот в выигрыше, даже если у него не блестящий аттестат. В аттестате отметок за увлечение не ставят, но жизнь их ставит каждому.

 

выигрывает тот,

кто заканчивает школу

с желанием учиться

 

Действительно, в условиях раннего индустриального общества идеалом школьного образования являлись функциональные знания и умения – то, что позволяло в последующем использовать человека как грамотного специалиста. Доминировал идеал некоторой "обученности", критерием которой являлась способность человека исполнять те или иные производственные функции. Развитие индустриального общества привело к изменению ситуации. Потребовался специалист, быстро и эффективно приспосабливающийся к изменяющимся технологическим условиям, – специалист, способный к быстрому самообучению.

Но аргумент Симона Львовича о другом. О том, что главная задача человека – вообще не быть функцией от производства, а быть самим собой. И главная задача образования заключается не в том, чтобы человек чему-то научился, а в том, чтобы у него возникал и развивался образовательный интерес, способность к саморазвитию. И это – принципиальное перенесение акцента. Человек перестает быть функцией при производстве. Человек во все большей и большей степени сам становится смыслом. Наиболее глубокая потребность в образовании рождается вовсе не из желания поспеть за научно-техническим прогрессом, а из своего личного, человеческого увлечения. И оттого сверхзадача школы – помочь сформироваться и развиться этой личной увлеченности. Увлеченности, которая гораздо важнее полученных знаний. Потому что увлеченность – это энергия жизни, энергия саморазвития.

образование

с разочарованием

 

Третья причина – в том, что когда среднее образование становится обязательным для всех, то, несмотря на увеличение числа институтов, поступает в них меньший процент выпускников.

Как же подготовить себя к тому, что и с хорошим средним образованием надо будет работать на заводе или в поле? Иначе образование не пойдет впрок, приведет лишь к разочарованию. Образование с разочарованием – это еще зачем?

Путь один: приучить себя везде работать с интересом, никогда не теряя чувства полноты жизни. Совсем недавно можно было допустить роскошь учиться без увлечения, лишь бы кончить школу. Сегодня учиться без интереса – значит подрывать основу будущей своей жизни, заранее приписываться к лагерю разочарованных и унывающих.

Таково положение дел, если смотреть правде в глаза. Учение без увлечения стало не просто плохим учением, как было всегда, – оно теперь немыслимо. Сегодня учение с увлечением – завтра увлекательная жизнь.

 

Здесь ключевая идея – умение работать везде с чувством полноты жизни. То есть в любой работе, в любом деле не просто функционально выполнять какие-то обязанности, не просто зарабатывать деньги, но и обретать себя, наполнять работу своим, личным смыслом. Только в этом случае у человека будет формироваться чувство полноценной жизни – жизни, насыщенной положительными переживаниями.

Психологам хорошо известно, что склонность человека к разочарованию и унынию зависит вовсе не от масштаба его жизненных успехов. Зачастую у людей, достигших высоких ступеней карьеры, склонность к депрессии и неуверенности оказывается выше, чем у тех, кто не стремится к особенному карьерному или социальному росту, а просто полноценно реализуется в своей работе.

 

разве может всякая работа быть увлекательной?

 

Но, скажут, в жизни часто приходится делать то, чего не хочется. Разве может всякая работа быть увлекательной? Разве могут, например, все школьные предметы быть одинаково интересны? И что получится, если человек привыкнет делать только интересное для него?

Здесь что ни вопрос – то ошибка.

В жизни часто приходится делать неинтересное? Нет! Расспросите людей, добившихся значительных успехов, будь то ученый, журналист, сталевар, слесарь, учитель. Все они скажут, что никогда не делали того, что не хочется делать. Долг – на первом месте для таких людей, интерес – на втором, но долг и интерес идут следом, как два сцепленных тепловоза, ведущих тяжелый состав. У тех, кто работает по чувству долга, но с отвращением, и у тех, кто работает с интересом, но при этом не выполняет свой долг, у тех и у других неполная, неполноценная, мучительная жизнь. Радость приходит к тому, кто выполняет свой долг с радостью.

Спрашивают: разве может всякая работа быть увлекательной?

Может! Присмотримся к окружающим нас людям. Одни за всякую работу берутся серьезно, с охотой, даже если это мытье посуды или другая вроде бы нудная домашняя работа.

Другие же, наоборот, стонут от всякой работы, она кажется им обременительной и скучной. Ах! Опять эта посуда! Ах! Опять идти на работу! Ах! Ах! И всегда кажется, что есть на свете какие-то другие, более интересные дела... Катастрофическая неспособность увлекаться любой работой заложена в таких людях еще в детстве. Это самые несчастные люди. Среди них больше всего завистников.

Есть молодые люди, которые знакомятся с одной девушкой, потом с другой, третьей, и кажется им, что и та нехороша, и другая, и третья... А вот четвертая будет хороша. Но и четвертая будет не по душе, потому что молодой человек не умеет любить, не научился...

Точно так же и с работой.

Исполнение долга приносит радость, чувство удовлетворения, и, если этого нет, значит, что-то не так с человеком, неправильно он воспитан, неправильно понимает жизнь.

Учение с увлечением – первый шаг к будущей ответственной, серьезной жизни, полной смысла и радости.

Умение работать с любовью на всякой машине, умение с увлечением заниматься любым необходимым и важным делом, умение искать и находить интерес в нем – это свойство характера самому можно воспитать в себе. Вот основная мысль этой книги, основная цель исследования, главная гипотеза: человек может сам научиться работать с увлечением!

 

Наверное, многие читатели удивятся и возмутятся, прочитав, что жизнь вовсе не наполнена "неинтересным". Разве не говорит о противоположном наш повседневный опыт? С раннего детства человека принуждают, а человек пытается принудить себя делать что-то не потому, что ему это хочется делать, а потому, что это "что-то" считается кем-то важным и нужным. С раннего детства человек окружен разными "надо", которые совсем не воспринимаются им как свое собственное "надо". "Надо" съесть нелюбимую кашу, "надо" прибрать в комнате, "надо" сделать уроки... Сначала требуют родители, потом – родители и учителя, потом – начальник на работе...

Но человек – удивительное существо. Существо, которому не интересно жить неинтересно. Настолько не интересно, что он всеми силами этой "неинтересности" сопротивляется и выживает лишь в той мере, в какой ему удается даже самую неинтересную деятельность наполнить своим, интересным. И чем лучше ему это удается, тем комфортнее ему в жизни, тем успешнее и радостнее он идет по этой жизни, приспосабливаясь к ее далеко не простым правилам игры. И это происходит с каждым без исключения человеком!

Вот маленького ребенка посадили перед тарелкой манной каши, которую он терпеть не может и которую совершенно не хочет есть. И что делает этот ребенок? Смиряется со своей участью и смиренно совершает акт поедания ненавистной каши? Кто хотя бы раз видел поведение маленького ребенка в такой ситуации, знает, что нет. Ребенок протестует и ноет, всячески привлекает к себе внимание взрослых. Если же взрослые неумолимы, он начинает с этой кашей играть: долго размешивает ее ложкой, наблюдая образующиеся при этом узоры, начинает тайком сочинять одному ему ведомые истории – одним словом, делает все возможное, чтобы хоть как-то скрасить свою незавидную участь.

Или вот человек читает книжку, которая кажется ему неинтересной (например, учебник по биологии). И если он так и не зацепится за нее своим личным интересом, если у него не возникнет собственное размышление об этой книге и собственное ее переживание, он просто не сможет ее прочитать! Любой человек, читая неинтересную ему книгу, пытается вступать с этой книгой хоть в какой-то диалог. И если это в какой-то момент происходит, если появляется хотя бы крошечная зацепка – дальнейшее чтение будет становиться все более и более интересным. А если такая зацепка собственного интереса так и не появляется, но читать почему-то "надо" (требует учитель, требуют родители), чтение будет походить на каторгу, и, сколько бы часов на такое чтение ни было затрачено, толку не будет.

Хотя даже в этом случае у человека будет проявляться свой интерес, но в достаточно специфических формах. Например, ребенок, читающий абсолютно неинтересный для него учебник, постоянно вступает в свой, авторский диалог с читаемыми страницами: "Ой, какая муть!" "Ой, я ничего здесь не понимаю!", "И кто только придумал эту глупую физику!" Или, например, рисует на полях книжки всякие рисунки и пишет обидные для авторов книги и ее героев слова... У него почему-то не получается подняться до содержательного диалога с книгой, но тупо читать и зубрить он тоже не может, у него должен быть хоть какой-то собственный интерес – вот он его и моделирует всякими способами. На скучном уроке болтает с товарищем, рисует на парте, пишет всякие записки или просто смотрит в окно и размышляет о чем-то только ему ведомом... Человек не может жить без интереса, и если ему не удалось заинтересоваться уроком, он не может просто сидеть и "воспринимать информацию".

Получается, что жизнь навязывает человеку неинтересные "надо", а человек все равно остается собой. И наполняет любую рутинную деятельность своими переживаниями, своими размышлениями, своими фантазиями. Вот уж в области переживаний, мышления и фантазий никто, кроме нас самих, не может помешать нам быть свободными! В этом смысле удивительно значим опыт выживания в немецких концлагерях периода Второй мировой войны или в советских лагерях. Например, в "Колымских рассказах" Варлама Шаламова, в "Одном дне Ивана Денисовича" Александра Солженицына можно найти чрезвычайно точное и тонкое описание этого опыта выживания и наполнения своим содержанием и интересом заведомо отчужденной деятельности. А знаменитый психолог Виктор Франкл, пройдя опыт выживания в условиях немецкого концлагеря, создал свою концепцию экзистенциальной психологии и психотерапии. Спасала именно способность оставаться собой внутри себя, способность наполнять жизнь и деятельность своим размышлением, своим смыслом.

И тот, кто научается наполнять любую, самую неинтересную деятельность самим собой, своим интересом, своей фантазией, своим Я, своей жизнью, – для того любая деятельность, какой бы она ни казалась неинтересной, оказывается развивающей деятельностью!

Тем и отличается по-настоящему успешный человек от неуспешного, что он овладевает этим удивительным искусством превращения неинтересного в интересное.

И самое высокое искусство – это когда нам удается вступить в содержательный диалог с книгой. И тогда происходит удивительная вещь: книга оживает в нас, а мы оживаем в книге. Мы чувствуем острый интерес к ее содержанию и читаем ее взахлеб, и уже не остается времени и желания на то, чтобы пририсовывать усы Нильсу Бору или сочинять смешные подписи для фотографий в учебнике по истории... И то же самое происходит на уроке. Если ученик чувствует себя захваченным тем, что происходит на уроке, урок обретает смысл. И то же самое происходит в жизни...

И оттого человек всю жизнь выбирает. Выбирает то, что ему кажется более интересным. И следовательно, то, в чем он может почувствовать себя самореализованным.

 

ребенок, которого насильственно “кормят” культурой,

не захочет ее принять и почувствовать

 

Как бы ни был увлечен человек историей, спортом или математикой, он должен быть достаточно культурен, чтобы все необходимые дела встречать без отвращения.

Ведь что такое культура? Культурным мы называем все, что обработано в интересах человека и в традициях общества, к чему приложены усилия. Культурное противоположно дикому. Яблоня-дичок дает кислые, сморщенные плоды, в рот не возьмешь. Яблоня, над которой работали, дает плоды большие, красивые и вкусные. Это культурное растение. Так и в человеке: у него есть культура мысли, если он много учился, и культура поведения, если его хорошо воспитывали, и культура тела, если он занимался спортом... А культура чувств? Культура желаний? Культура интересов? Эти виды культуры тоже не приходят сами собой, тоже требуют работы, воспитания и самовоспитания. Иначе выходит человек-дичок, дикий человек среди развитых, культурных людей. Дикарь в наши дни не тот, кто ходит в набедренной повязке и ест сырое мясо, – дикарь тот, к воспитанию которого не приложено никаких усилий, и потому он не умеет управлять собой, своим телом, своими движениями, своими мыслями, желаниями, чувствами, интересами.

 

Здесь самое главное, что не кто-то другой управляет моими чувствами, мыслями и желаниями, а я сам. А это и значит, что я человек, а не выдрессированное животное. И все, что во мне есть, принадлежит мне.

Ведь в этом и состоит суть возделывания культурой. Культурой нельзя "овладеть", культуру нельзя подчинить своей воле. И нельзя культуру "вложить" в человека – никакой самой распрекрасной педагогической методикой. Да и незачем.

Когда мы пытаемся "вкладывать" культуру в ребенка или пытаемся "обогатить свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество", как писал когда-то Владимир Ленин, мы попадаем в зависимость от чужого. "Выученная культура" не становится пространством нашей свободной жизни, пространством нашего свободного дыхания, пространством, в котором наше Я чувствует себя дома. Наоборот, наше Я чувствует себя в этом случае подавленным, никчемным. У ребенка, которого насильственно кормят культурой, в то время как он не чувствует в ней своего интереса, возникает стойкое отторжение культуры.

Зато с культурой можно вступить в диалог, то есть почувствовать свое Я в ее пространстве. И чем больше находится человек в личностном диалоге с культурой, тем тоньше и глубже становятся его собственные переживания, тем глубже и тоньше становятся его собственные мысли. Вот в чем суть превращения "дикаря" в "культурного человека"! Чисто формальное усвоение человеком тех или иных культурных норм вовсе не делает этого человека культурным. Показатель культурности – не количество усвоенных знаний, а возделанность чувств, возделанность собственных мыслей, возделанность внутренней свободы.

Борис Пастернак говорил, что "нет ничего более ложного, чем свобода внешняя при отсутствии свободы внутренней", и что философ в одиночной тюремной камере более свободен по существу, чем тот, в ком не развито собственное Я, кто во всем готов следовать чужому мнению.

Но развитое, возделанное культурой Я – это Я, способное слушать и слышать. Сила Я, свобода Я не в наивно-детском навязывании себя окружающему миру, а в способности индивидуально и неповторимо слышать окружающий мир. В формировании этого свободного, т.е. способного развиваться в разных культурных пространствах, Я и состоит высшая миссия образования.

как учебный материал

становится учебным предметом

 

Макаренко писал одному своему бывшему ученику:

"...У человека должна быть единственная специальность – он должен быть большим человеком, человеком настоящим. Если ты сумеешь это требование понять... везде для тебя будет интересно и везде ты сможешь дать что-нибудь ценное в жизни".

Везде тебе будет интересно! Везде дашь ценное!

Кто не развил в себе общего интереса к жизни, кто не умеет увлекаться каждым делом, каким ему приходится заняться, тот может и не найти своего главного увлечения, своего призвания.

Могут ли все учебные предметы в школе быть интересными?

Могут! Каждому человеку одними предметами легче увлечься, а для того, чтобы полюбить другие, требуются определенные старания. Культурному человеку это не страшно. Культурный человек приучает себя ко всем предметам относиться творчески, увлеченно, с уважением. Он не позволяет себе делать какую-нибудь работу со скукой. Здоровый, нормально развивающийся человек никогда не скучает, не знает, что такое скука.

 

Кстати говоря, а что такое "предмет"? Предмет – это то, что человек видит своим взглядом. То, на что может оказаться направлено внимание. Именно в этом смысле мы говорим: "предмет разговора", "предмет размышления" или даже "предмет научного исследования". И ведь любой материальный предмет является именно "предметом", а не просто вещью как раз постольку, поскольку этот предмет оказывается явлен нашему взгляду, нашему переживанию или размышлению.

Что касается "учебного предмета", то здесь мы имеем дело с предметом в возможности. И лишь тогда, когда на учебный предмет оказывается направлен заинтересованный взгляд ребенка, он становится предметом по-настоящему.

Так что творческое и увлеченное отношение к учебному предмету – это то единственное отношение, в котором некий заранее приготовленный учебный материал становится учебным предметом. И это, между прочим, задача, которую в равной степени решают ученик и учитель: как сделать так, чтобы тот или иной учебный материал оказался настоящим учебным предметом – предметом содержательного внимания, предметом содержательного интереса.

В этом и состоит суть культурного взгляда. Культурный взгляд – это взгляд, который видит мир предметно. Ведь можно смотреть на мир – и ничего не видеть. А чем более возделан в культурном отношении человеческий взгляд, тем более подробную предметность он различает в окружающем мире.

Для животного не существует предметов. И потому у животного не существует потребности в поименовании мира, не существует потребности в языке. Ведь язык – это то, что предметно дифференцирует мир, позволяет указать на оттенки мира.

Животному достаточно поступающих от мира сигналов – сигналов о пище, о тепле, об опасности… Что касается человека, то он обладает способностью видеть мир культурно дифференцированным взглядом. А это значит, что он обладает способностью видеть мир во множестве подробностей. Подробностей, которые не имеют для него какого-то биологического значения, не способствуют его выживанию и приспособлению в мире, но подробностей, которые взгляд человека все-таки почему-то видит.

Вот, например, я смотрю сейчас в окно и вижу изысканные изгибы веток, блики солнца на зелени листьев, заботливую маму, играющую в песочнице со своим ребенком… Ребенку года три, он увлеченно что-то копает, и видно, как он доволен. Однако мама почему-то довольна не очень, и вот уже и ребенок недоволен – мама только что сделала ему какой-то выговор и даже отошла в сторону… А вот другая пара. Папа решительно протягивает руку, чтобы, вероятно, вести своего подопечного домой, а трехлетний юноша решительно разворачивается и уверенным шагом топает в противоположный конец детской площадки…

И так далее и так далее. Чем больше смотрю – тем больше вижу. Тем больше мой взгляд выхватывает из окружающего мира все новые и новые "предметности", которые я и обозначаю какими-то словами-метками… Но это – предметность моего взгляда. Определяемая моими интересами. А если бы в то же самое окно в эту же минуту смотрел другой человек, он бы наверняка увидел что-то совсем другое – в соответствии с его интересами. И это была бы другая предметность…

То же и в учебном предмете. Учебный предмет не

существует как одинаковый предмет для всех. Каждый ученик видит в учебном предмете свое содержание.

И чем подробнее, чем объемнее и индивидуальнее предметное зрение ученика, тем больше это говорит

о мере его культурной (образовательной) возделанности.

Еще проще можно было бы сказать так: чем более образован человек, тем больше он видит. А значит, тем интереснее ему жить в мире. Мир для него дифференцирован, богат и разнообразен. Мир открыт ему как ценный и неисчерпаемый. И в самых разных фрагментах и проявлениях этого мира он готов увидеть свою предметность, свой интерес. Но именно свой, а не чужой, вот что важно!

 

Иногда говорят: "Что получится, если человек с детства привыкнет делать только интересное для него?"

Но кто же к этому призывает? Никакого "только" нет. Учение с увлечением – это вовсе не учение с развлечением. Школа не цирк, она не может развлекать, не должна этого делать. Школа – труд, серьезный, долгий, иногда и тяжелый умственный труд. В школьной программе есть предметы потруднее и полегче, и в каждом предмете есть разделы поинтереснее и поскучнее. Школа дает знания в системе, в этом ее главная ценность, и потому она не может выбирать лишь то, что интересно: никакого учения не получится.

 

Что ж, школа действительно предлагает ученику встретиться с какой-то заранее сформулированной и описанной суммой знаний. И больше того – предлагает эти знания усвоить. И даже экзамены проводит по этому поводу.

И все-таки главным результатом и главной ценностью школы оказывается вовсе не то, что она "дает" эти знания, а то, что она… дает ученику возможность как-то к этим знаниям отнестись.

Так что объективно школьные знания – это не самоцель, а лишь повод для развития у ученика способности мыслить, способности чувствовать, способности вести диалог с другими мнениями. И если школа понимает это, она хорошая школа. Ведь образованный человек – это вовсе не тот человек, кто хорошо помнит школьную программу, т.е. хорошо удерживает в памяти то, чему его учили в школе. Образованный человек – это человек, который, борясь со школьной программой, развил в себе способность быть собой, способность обнаруживать в мире свою предметность. И в мире природы, и в мире окружающих его отношений, и в мире культуры… И чем в большей степени развита у него эта способность, тем в большей степени он сам оказывается интересен для других людей, а значит, тем более он оказывается успешен в жизни.

школьные знания – это лишь

повод научиться самостоятельно мыслить

 

Именно потому, что школа не развлекает и не дает выбора, учиться в школе с увлечением – это и значит воспитывать в себе чувство долга и учиться выполнять долг охотно, творчески. Именно школа воспитывает культуру отношения к жизни.

Не только интересное делать, а все, что нужно, делать с интересом. Понятна ли разница?

 

А что значит "нужно"? Что значит "долг"?

Когда-то давным-давно школа возникла вовсе не ради развития ребенка и не ради удовлетворения его потребности в саморазвитии. Нет, у школы были совершенно иные и достаточно жесткие задачи: подготовить максимальное количество "полезных" для общества людей. Функционально обученных, функционально грамотных. И это было, если угодно, условием элементарного выживания общества в условиях, когда его экономический потенциал был еще чрезвычайно низок. И в тех условиях концепция "общественного долга" была понятна и очевидна. "Отдать долг" обществу значило направить свои способности на удовлетворение тех или иных общественных потребностей.

Но шли годы, сменялись столетия. И уже в ХХ веке стало понемногу формироваться совершенно новое понимание смысла и задач школы. Стала понемногу оформляться не функциональная, а гуманистическая концепция развития человека. Когда стала все более пониматься та истина, что общество, в котором много функционально обученных специалистов, – это еще далеко не успешное, далеко не развитое общество. Да, у него могут быть высокие темпы экономического развития, но, как показали многие исследования, в таких обществах высокий уровень психологического травматизма. Да, человек может с полной отдачей исполнять тот или иной общественный долг, подчинять свое Я тем или иным внешним задачам, но если при этом не происходит действительно полноценное самораскрытие и самореализация, у человека будет нарастать чувство неполноценности, подавленной агрессии, и в конечном счете такое общество будет неполноценным, несчастливым обществом. Не случайно в самых промышленно развитых странах на протяжении ХХ века началось супербыстрое развитие практической психологии и психотерапии в самых разных ее формах. Тем самым происходила хоть какая-то компенсация этого психологического травматизма.

Однако чем дальше, тем больше становилось понятно: психотерапия помогает облегчить страдания и даже позволяет преодолеть последствия тех или иных психологических травм, но она практически не способна повлиять на причины возникающей травматизации, покуда в обществе доминирует та концепция образования, которая направлена не на актуализацию и развитие глубинных потребностей личности, а на подготовку функционально грамотных специалистов.

И все больше стала возникать потребность в школе, ориентированной не на “специалиста” в человеке, а на человека в человеке.

И понемногу начала по-новому пониматься концепция общественного долга.

Сегодняшний долг человека перед обществом не столько долг стать специалистом, сколько долг стать человеком. Долг стать собой. Максимально развить в себе способность вести диалог с миром. И способность максимально развивать свою индивидуальность в этом диалоге. Потому что чем больше развита эта способность, тем больше люди интересны друг другу, тем больше они важны друг для друга. Не как функциональные “специалисты”, а как люди, способные и стремящиеся слышать и понимать друг друга. Потому что именно в этой способности сегодня видится залог полноценного будущего самой человеческой цивилизации.

делать не только интересное,

а все, что нужно, делать с интересом

 

 

Но если уж читатель так любознателен, что все же хотел бы получить точный ответ на вопрос "Зачем учиться?", то лучше всего привести слова выдающегося педагога Василия Александровича

Сухомлинского. Вдумаемся в них, это одна из самых важных "центральных" мыслей. Каждый сам сумеет доказать ее истинность:

Человек должен учиться потому, что он человек.

 

будущее человечества

зависит не от прогресса, а от того, насколько люди

будут интересны друг другу

УВЛЕЧЕНИЕ

Глава вторая

 

 

“Центральные” мысли тогда хороши, когда они ведут к практическим делам, к улучшению жизни. Поэтому без дальних околичностей возьмемся за работу.

Обычные романы строятся по такой схеме: двое встречаются, и сразу, с первого взгляда, вспыхивает любовь. Но что-то мешает им, возникают препятствия. Влюбленные преодолевают их, совершая героические поступки, и наконец соединяют свои жизни. Или умирают, как Ромео и Джульетта.

В школьном "романе", романе учения, все не так. Двое, например человек и математика, встречаются, но любви не выходит... Какая-то сила, не столь явная, как вражда двух семейств, но такая же опасная, мешает любви. Человек не любит математику, а математика не любит человека, что и выражается двойками в дневнике. Школьный дневник – это сборник рассказов о счастливой или несчастной любви...

Итак, безнадежный случай? Неминуем трагический конец?

Нет, как и во всяком романе, здесь тоже возможны два окончания, печальное или счастливое: человек преодолевает таинственную враждебную силу, любовь его разгорается, и любовью он побеждает математику или другие страшные для него предметы.

Наша практическая задача – привести роман с обычными школьными науками к счастливому концу, к победе любви.

Но возможно ли это?

Даже сама мысль – научиться любить – кажется на первый взгляд странной, сумасшедшей и чем-то неприятной. Разве любовь приходит по желанию? Разве мы можем управлять своими интересами?

Но не стоит торопиться. В науке всегда так: каждая новая мысль поначалу кажется абсурдной. Потом говорят, что в ней ничего нового нет. Потом привыкают к ней и оценивают ее по справедливости.

 

Всё так. "Сама собой" приходит только влюбленность, а не любовь. Любовь же – это всегда долгий и трудный диалог, в котором происходит постепенное самораскрытие двоих друг для друга. И это важное правило любви! В отличие от влюбленности любовь не бывает, не может быть односторонней, поскольку она есть движение друг к другу. По той же причине у любви всегда есть история. И в начале этой истории любовь совсем не такая, какая она оказывается в конце. Чем подлиннее, чем истиннее и глубже любовь, тем интереснее ее история.

А главное, что в подлинной любви происходит подлинное развитие ее участников.

В любви нет "автоматического" совпадения сторон. В любви человек раскрывает свою подлинность, восходит к глубинам своего Я, раскрывается в своей максимальной сложности, объемности и противоречивости. И именно любовь позволяет не бояться этого самораскрытия. Благодаря любви человек раскрывается для самого себя, благодаря любви человек узнает о себе то, о чем он, возможно, и не подозревал раньше.

Но это отнюдь не эгоистическое самораскрытие. Вся суть любви заключается в том, что человек раскрывается для себя, но раскрывается в пространстве Другого. Он постоянно вслушивается в Другого, не похожего на себя, и этот слух позволяет ему самому изменяться. Но изменяться, не теряя своего Я.

Таким образом, любовь оказывается одним из самых сильных средств изменения и саморазвития человека.

Но когда человек стоит еще только в самом начале своей любви, ему может казаться, что любовь должна состояться "автоматически", как мгновенное откровение влюбленных, которые распознают друг друга в толпе и понимают, что друг с другом совпадают. А если такого совпадения не произошло, надо отправляться на поиски кого-то нового...

Но так не бывает. Любой человек – это Вселенная индивидуальности, Вселенная собственного духа. И он не может совпадать с другим человеком. Но он может обнаружить другого человека как пространство существования и развития своего Я. Но это еще и пространство, в котором и Другой ощущал бы присутствие в себе этой иной подлинности как собственную потребность.

В этом и состоит высший смысл "науки любви": в овладении искусством саморазвития в пространстве Другого. И это та "наука", которой, безусловно, можно и нужно учиться.

В том числе когда речь идет о любви к геометрии или к географии.

Просто надо почувствовать в предмете своей возможной любви хотя бы кусочек себя, хотя бы крупицу собственного интереса, своего "хочу". И дать своему Я, миру своих желаний возможность пожить в этом новом для него мире.

 

 

Вспомним какое-нибудь занятие, которое мы любим, самое простое. Ну, скажем, катание на коньках. Если мы любим кататься, значит, мы вполне прилично держимся на льду, не хуже других, и уж, во всяком случае, не стыдимся ходить на каток. Кто не может устоять на коньках, тому и мысль о катке ненавистна. А кто не пробовал выйти на лед, тот просто равнодушен к катанию.

Катание на коньках само по себе не интересно и не скучно: все зависит от того, насколько хорошо умеем мы кататься.

И так все в жизни, тут нет никакого открытия: интерес прячется не в делах, не в занятиях, а в нас самих. Что умеем делать хорошо – то и любим. Чего не умеем – того и не любим. Любовь всегда требует хоть немного взаимности!

В учении – то же самое. Отчего неорганизованность, "слабая воля", "не хочу", "не могу", "не люблю" и прочее? Да не получается у нас в той степени, как нам хотелось бы, вот и все. Запустили, пропустили – тысячи причин можно найти, но в основе всегда будет одно: не получается. Потому и скучно. А коли скучно, то и лень, и бессилие.

Выходит то, что называют заколдованным, или, еще страшнее, порочным кругом. Неинтересно потому, что не занимаешься, а не занимаешься потому, что неинтересно!

Вот серьезная беда всех, кто не успевает в школе. К несчастью, эту беду не всегда замечают. Рассуждают просто: сиди да учись! И не принимают во внимание, что как раз это и есть самое трудное – сесть за книги. Сил не хватает, потому что нет интереса.

Если неинтересно и потому нет сил заниматься, то нельзя от этого отмахиваться как от причины недостойной, не важной, надуманной, неуважительной. Эта причина действительно существует, и она так сильно действует, что, сколько бы человека ни ругали, сколько ни объясняли бы ему, что география увлекательна, а геометрия полезна, а литература необходима, сколько бы ни повторяли, что не учиться – стыдно, дело с места не сдвинется, потому что причина слабого учения остается: заколдованный круг продолжает вертеться, одни только двойки слетают с него.

Можно самым прекрасным образом понимать необходимость учиться и сознавать свой долг; можно мучиться от стыда и презирать себя; но до тех пор, пока не преодолеешь этот порочный круг, настоящего учения не будет.

 

человек–это существо, которое живет

вопреки, а не благодаря обстоятельствам

 

Итак, "не получается", потому что не люблю. А не люблю – потому что "не получается". Правда, здесь важный вопрос: а что значит "получается"? "Получается" – это ведь не просто когда я научился формально решать задачку по математике, а когда почувствовал, что мне это интересно. Вот в чем соль! И потому так часто выходит в учении: человек сидит, упорно занимается, учит ненавистную математику или физику, и даже вроде бы считается успевающим учеником – а вот интереса к предмету так и не появляется. Почему? Да потому, что он учит эту самую физику или математику как нечто внешнее, чуждое. То есть формально вроде бы получается, а по сути – нет. И вопрос, конечно, не просто в том, как начать учиться. Начинают-то как раз многие с желанием и усердием, да вот почему-то в очень скором времени интерес пропадает.

А причин у этой пропажи довольно много. И одна из главных состоит в том, что взрослые, которые преподают такие умные и важные "учебные предметы", почему-то... не принимают этот возникающий у ребенка интерес, отторгают детское Я.

Ведь в чем проявляется Я? Конечно, в каких-то переживаниях. А еще – в следующих из этих переживаний вопросах.

Но на уроках, как правило, пространства и времени для этих переживаний и вопросов нет – все подчинено жесткому распорядку прохождения учебной программы. Вот и получается, что ухватиться за элементарный вопрос ребенка учителю некогда – нужно торопиться двигаться "вперед" по программе. В такой системе выживают только сильнейшие: те, которые успевают поймать свой интерес в учебном материале. Вот у них-то и получается любовь, что называется, с первого взгляда. Что же касается остальных, то они оказываются обречены либо на тупую и бессмысленную зубрежку, либо на полное выпадение из учебного процесса.

Конечно, всегда были, есть и будут талантливые учителя и талантливые школы, которые делают все возможное, чтобы уловить и поддержать интерес ребенка. Однако общее устройство школы по-прежнему остается таким, когда и ученик, и учитель оказываются в капкане учебного темпа, навязываемого программой. И поменять это устройство в одночасье нельзя – в конце концов, есть укоренившаяся за столетия привычка, традиция. А еще более важным фактором являются укорененные в сознании учителей, родителей и руководителей образования ценности – уж их-то, во всяком случае, в два счета не изменишь.

Но если нет надежды на школу, нет надежды на учителя – тогда ученику остается надеяться только на себя.

Вот здесь-то и оказывается, что эта самая "надежда на себя" – не такая уж мелочь. И что если эта надежда на себя, вера в себя есть – можно сделать очень и очень немало даже в условиях существующей системы образования. Человек – такое существо, которое умеет становиться сильным не благодаря, а вопреки обстоятельствам. И это то, на чем вообще держится история человечества. Проявляя волю и сохраняя чувство собственного достоинства, можно сделать очень много.

 

Серьезные проблемы нельзя обходить, их надо решать. Будем искать выход!

Если мне уже пять лет исполнилось и первые мысли забрезжили в моей голове, с этой поры я сам отвечаю за свой характер, свое образование, за свою судьбу, и нет мире виноватых! Нечего мне жаловаться! Я должен сам искать и находить выход из любого трудного положения!

Нельзя в жизни все и сразу понять, нельзя все и сразу исправить. Так не получается. Но двигаться в сторону понимания и исправления – можно!

И из порочного круга, в который попадает тот, кто недостаточно хорошо учится, должен быть выход. Такой, чтобы каждый мог сам, ни на кого не надеясь, переменить ход своей учебной судьбы, вырваться из неблагоприятных обстоятельств и начать учиться хорошо и с неизменным увлечением.

Только надо найти его, этот выход! Что с того, что он никому не известен? Надо найти его.

 

 

Я стал расспрашивать учителей: может, кто-нибудь натолкнет на ответ?

Учителя хорошо знают, как учить детей. Но никто не мог сказать, что делать человеку, если он попал в заколдованный круг скуки и неумения работать. Некоторые сердились: "Да что тут такого? Какие еще хитрости нужны? Позаним