У подружки звездного квотербека «Тайд» произошел выкидыш в самом разгаре скандала вокруг отмывания денег кампанией «Принс Ойл». 7 страница

Он медленно поднялся со своего места и, пока шел ко мне, пару раз тяжело сглотнул. Теребя ручки белого пакета, я опустила голову. Его потертые коричневые ковбойские сапоги остановились прямо передо мной, и Роум пальцем приподнял мой подбородок. Я посмотрела на него, его полные губы приоткрылись со вздохом, и он улыбнулся.

– Ты очень красивая, Мол.

Я покраснела и опустила глаза.

Его палец снова приподнял мой подбородок.

– Нет. Не прячься от меня. У тебя самые сногсшибательные глаза. Ты просто сводишь меня с ума.

– Спасибо, – прошептала я, ощущая краску на щеках.

Он взял меня за руку.

– Пошли.

– Куда теперь? – спросила я, смеясь из-за того, как спешно он потянул меня за собой из магазина.

– Я хочу показать тебе одно место… и нам нужно добраться туда побыстрее.

 

Глава 10

 

Мы ехали минут тридцать, и я понятия не имела куда. Никогда не была сильна в топографии, так что просто устроилась поудобнее и наслаждалась видом. Поля ярких зеленых и желтых оттенков мелькали за стеклом, большинство из них были заняты кукурузой и пшеницей. Голубое небо простиралось на мили вперед, а белые пушистые облачка лениво плавали в свете вечернего солнца. Зрелище было захватывающее.

Рука Роума лежала у меня на коленке, он положил ее туда, как только мы сели в пикап. Время от времени я чувствовала на себе его взгляд и гадала, о чем он думает. Надеюсь, только о хорошем.

Он включил поворотник, и мы свернули на длинную дорогу.

– Почти приехали, – сказал он.

– Куда?

– Туда, куда я приезжаю, чтобы побыть одному.

На полпути по дороге Роум резко свернул налево на ухабистую гравийку. Мы проехали примерно еще две мили, и перед нами предстала широкая речка с кристально чистой водой в окружении высоких деревьев и ярких цветов. Это место было просто волшебным.

– Боже, Роум, это потрясающе, – сказала я, восхищаясь открывшимся видом.

Погладив меня по ноге, он остановился за большим дубом, открыл водительскую дверь и, обойдя машину, помог мне выйти. Спрыгнув, я приняла его протянутую руку, и мы пошли на звук плещущейся воды. Он усадил меня рядом с собой на мягкой траве у самой кромки речки.

Высоко в кронах деревьев пели птицы, вокруг стрекотали сверчки, а воздух был теплым и спокойным. Не думаю, что когда-нибудь чувствовала себя более умиротворенно. Роум с довольным видом наблюдал за моим восхищением.

– Ладно, теперь ты точно должен сказать мне, где мы. Это, возможно, самое красивое место на Земле.

Он замялся.

– Это речка находится за домом моих родителей.

– Домом твоих родителей?

Сжав челюсти, он коротко кивнул.

Я покрутила головой, рассматривая акры и акры буйной растительности, и, повернувшись обратно к Роуму, спросила:

– Им принадлежит все это?

Он лег на траву и, проведя руками по лицу, пробормотал:

– Это плантация, Мол.

Я замерла.

– Плантация? У твоих родителей целая плантация? – Я поискала глазами дом, но его даже отдаленно не было видно.

Роум приподнялся на локте и покрутил в пальцах сухую травинку.

– Расслабься, они даже не узнают, что мы здесь. Я все время сюда приезжаю, Мол. Здесь я прячусь от всего.

Я немного расслабилась и, вздохнув, покачала головой.

– Что? – нахмурившись, спросил Роум.

– Это. Ты. Плантация. Мы из совершенно разных миров. – Я указала на раскинувшиеся бело-розовые хлопковые поля, в уме сравнивая их с узкими, мощеными улочками из своего детства.

Роум взял мою руку и поднес ее к своим теплым губам.

– Это не мое, поверь. Если бы ты только знала… Все это принадлежит не мне, а моим родителям. Я – всего лишь я, а ты – просто ты, Ромео и Молли Джульетта. – Он склонил голову набок. – Иди ко мне. – И потянул меня за руку.

Я легла на живот, опершись на руки, и Роум принялся меня разглядывать.

– Поверить не могу, как прекрасно ты выглядишь с этими линзами. Твои глаза невероятного золотистого цвета… мне адски тяжело не касаться тебя так, как мне хочется.

Я покраснела и поднесла большой палец к губам. Он следил за каждым движением.

– Можешь касаться, если хочешь, – нервно сказала я.

В его темных глазах сверкнуло вожделение, и он опустил веки.

– Не играй с огнем, Шекспир. Миленькой маленькой англичанке будет слишком тяжело с этим справиться.

– Что я могу сказать?.. Я рисковая.

– Мол… – угрожающе буркнул он.

Я медленно подползла к нему, хрустя руками и коленями по сухой траве.

Чем ближе я подбиралась, тем более дикими становились его глаза.

– Мол … – Угроза в голосе на сей раз была сильнее. Но это меня не остановило. Я чувствовала себя дерзкой.

Я вплотную придвинулась к нему и заглянула в глубину его темных глаз, оковы моего самоконтроля пали, и я отдалась темной и опасной воле Ромео.

Умелые руки скользнули по моим оголенным бедрам, дойдя до подола зеленого платья всего в нескольких сантиметрах от моих трусиков. Его мозолистые ладони ходили вверх-вниз по моим ногам, с каждым разом поднимаясь все выше, а я, наклонившись, нежно ласкала его губы своими. Ромео позволил мне установить ритм – покусывать и ласкать языком его нижнюю губу.

Я знала, что испытываю его выдержку, наблюдая, как далеко он позволит мне зайти. Он зарычал и надавил на мои бедра, немного раздвигая их, все ближе подбираясь к цели. Я сильнее впилась в его губы, но все еще не так, как бы ему того хотелось, и мучала медленными ласками. Он позволял мне играть, дразнить и соблазнять.

Осмелев, я прижала ладонь к груди Роума – он вздрогнул – и стала выводить небольшие круги, потом позволила своим пальцам забраться под его тонкую футболку к напряженному прессу. Скользнув к поясу джинсов, я лишь слегка задела нежную кожу под ними.

Через секунду Ромео крепко обхватил мои бедра руками и с пылким рыком широко раздвинул ноги, его возбужденная плоть оказалась прямо у моего трепещущего естества.

Я оторвалась от его губ и попыталась восстановить дыхание. Глаза Ромео были дикими, его черные зрачки расширились, практически полностью затмив шоколадно-карюю радужку, и я инстинктивно поняла, что высвободила его сокрытое желание, лишила его самообладания.

Теплые руки обвили мою шею, и губы Роума впились в мои. Его язык преодолел преграду моих губ и наполнил рот вкусом мяты, и я позволила ему. Полностью капитулировала. Я была абсолютно пленена и в тот момент не желала ничего другого.

Его руки скользнули с моих волос вниз по шее и к груди, пальцы нашли чувствительный сосок и принялись поглаживать затвердевшую плоть, от чего мои бедра подались вперед. Его язык ласкал мой, а стоны желания становились все отчаяннее.

Поласкав мою грудь, Роум оставил ее и, перейдя к подолу короткого платья, пробрался к краю черных хлопковых трусиков. Я едва не обезумела от желания, он отстранился и, изучив мои полные страсти золотистые глаза, усмехнулся.

– Ромео… – застонала я и от досады закрыла глаза. Я так сильно в нем нуждалась.

– Мол… я… я…

Я резко открыла глаза и впилась в него взглядом.

– Пожалуйста, – взмолилась я, отчаянно желая ощутить его прикосновения, настоящие прикосновения.

– Мол… боже… ты сводишь меня с ума…

Я видела, что он пытается совладать с собой.

– Роум… давай! – практически прокричала я.

Он отодвинул трусики в сторону, коснулся моей плоти и, как только его губы вновь накрыли мои, ввел в меня свой длинный средний палец. Пара нежных поглаживаний, и вот мое дыхание уже прерывается с каждым его движением.

– Никогда не указывай мне, что делать. – Ромео согнул пальцы, продвигаясь дальше и заставляя меня извиваться. – Слышишь?

– Да, да, – быстро ответила я. Мне нравилось, как он меня контролировал, и мое тело дрожало от удовольствия после каждого приказа.

Ромео подвинулся, чтобы устроиться поудобнее, и я запрокинула голову от неописуемого удовольствия, разбивающего всю мою защиту. Я обняла его левой рукой за шею, пока он клеймил меня страстными, пульсирующими движениями руки. Мне тоже нужно было его удовлетворить. Мне этого хотелось, поэтому я расстегнула пуговицу на его джинсах и, соблазнительно прикусив губу, потянула язычок молнии вниз.

Ромео замер.

– Мол, нет, ты не…

– Позволь позаботиться о тебе. Позволь дать тебе то, что нужно. Пожалуйста…

Шоколадные глаза Роума закрылись, как только я обхватила его большую горячую плоть и начала медленно двигать рукой. Он тяжело вдыхал в ответ на каждое поглаживание. Наши движения ускорились, так как мы оба жаждали разрядки, и я поерзала у него на коленях, едва во мне стало зарождаться это сладкое напряжение. Не в силах сконцентрироваться, я прижалась своим лбом к его и застонала, когда он ввел еще один палец.

– Ох, Роемо… я... – У меня не было слов.

Крепкие бедра Ромео яростно двигались в моих руках.

– Давай, Мол…. бля, давай, – прорычал он, и с последним толчком меня затопил оргазм, мои стоны были пойманы его губами. Его рука не останавливалась и освобождала каждую каплю наслаждения из моего распаленного тела.

Я продолжала ласкать его, и он с утробным стоном повернулся и кончил, длинными сильными толчками изливаясь на траву.

Мы оба постепенно замедлили свои движения, я обняла его за шею обеими руками, и наше дыхание смешалось, рука Роума все еще была во мне.

Ромео лениво ласкал мое лоно и покусывал кожу на изгибе моей шеи, я в ответ постанывала у его щеки. Подняв голову, я слегка отстранилась и заглянула в его глубокие карие глаза.

– Привет, Мол, – прохрипел он, его грудь все еще тяжело вздымалась от сбившегося дыхания.

Я покраснела.

– И тебе привет.

– Ты в порядке? – спросил он, что-то выискивая в моих глазах. Только я не могла понять, что именно.

Я опустила взгляд и кивнула.

– Более чем.

– Посмотри на меня, – строго приказал он.

И я охотно подчинилась.

– Тебе понравилось? Понравилось, как я с тобой разговаривал, как приказывал? – Он казался нервным и обеспокоенным, как будто ожидал, что я буду злиться.

Но мне понравилось. У меня было мало опыта в сексе, но то, как он мной командовал, что-то во мне пробуждало. Я чувствовала себя свободной на каком-то новом уровне.

– Мол, тебе ведь понравилось… не так ли? – Нотки уязвимости появились в его обычно грозном тоне.

– Мне понравилось, Ромео. Я-я не думала, что мне понравится… такое… но… полагаю, мы оба знаем, что мне понравилось.

Легкая улыбка преобразила его обычно жесткие черты лица. Он взял мою руку и провел ею по своим ребрам.

– Все на месте?

Я нахмурилась.

– Что?

– Мои ребра? Может, одного не хватает?

Я нежно провела ладонью по его ребрам.

– Ладно, кажется, я немного запуталась. Ты думаешь, у тебя не хватает ребра?

Он тихонько хохотнул.

– Просто подумал, что Господь взял одно, когда создавал тебя.

Несмотря на то, что он шутил, его слова растопили мою душу.

– Ромео. Иногда ты бываешь просто душкой, знаешь это?

Он подмигнул.

– Только для тебя.

Я поцеловала его ладонь в благодарность за то, что произошло между нами. Мне стало не по себе от того, насколько правильным это казалось – его приказы, требования, указания, – но погружаться глубже в эту тему я не хотела. Я могла отдать контроль Ромео, но не переходя за грань.

– О чем ты думаешь? – Роум обхватил мое лицо ладонями.

Я потянула большой палец в рот.

– Когда ты говоришь, что любишь приказывать, как далеко заходит это желание доминировать?

Он усмехнулся.

– Я не садист, так что убери это выражение со своего милого личика. Мне просто нравится контролировать… не знаю… я просто такой. В моей жизни достаточно паршивых вещей, над которыми я не властен, поэтому мне нужно контролировать то, в чем я силен. Мне нужно знать, что я главный. Я хороший квотербек, потому что мне нравится лидировать, управлять процессом. Так же и в сексе.

Это имело смысл, ему нужен был контроль. Не в плохом смысле, а как необходимость, чтобы не сойти с ума.

– Мне понравилось, как ты взял контроль в свои руки. Мне постоянно приходится полагаться только на себя, все делать самостоятельно, всегда принимать решения, я это ненавижу. И это было… освобождением – отдаться тебе, передать бразды правления.

Странное выражение появилось у него на лице, его неистовость практически лишила меня равновесия. Но он крепко держал меня в своих объятиях.

– Ты теперь моя, Мол. Ты же это знаешь, верно? Мне никогда ни с кем не было так хорошо – каждое движение, поцелуй, ласка, – ты полностью и безоговорочно отдаешься мне. – Его пальцы, до сих пор прижатые к моей разгоряченной плоти, задвигались все быстрее.

Я всхлипнула и прикусила ноготь на большом пальце, чтобы сдержать крик.

– Да, я твоя.

Роум отнял мой палец ото рта.

– Ты с ума меня сведешь этой привычкой, Мол. Я бы положил туда кое-что поинтереснее, если тебе не с чем поиграть.

Я рвано вдохнула.

– Я… я…

– Всему свое время. Не сейчас, – уверил он меня, слегка развеселившись.

Мои глаза невольно закрылись.

– Ромео… твоя рука…

– Я снова удовлетворю тебя. И буду смотреть, как ты сходишь с ума. Буду смотреть, как ты растекаешься в моих руках и наслаждаться этим, Мол. Понимаешь? Я буду контролировать каждое твое желание, – прошипел он сквозь зубы, пока его пальцы погружались в меня все глубже.

– Да… да…

И он это сделал. Превосходно справился, как по нотам.

Задрожав, я пронзительно вскрикнула и упала ему на грудь. Мы пролежали так достаточно долго, и в конце концов он вынул из меня пальцы, застегнул джинсы и притянул меня к себе на колени. Я закрыла глаза и задремала на его теплой груди, наслаждаясь его легкими поглаживаниями моей щеки и будучи полностью изнуренной.

 

Я медленно проснулась от того, что Ромео аккуратно перевернул меня и уложил спиной к себе на грудь.

– Солнце садится. Я подумал, ты захочешь посмотреть закат со мной.

Волна счастья затопила мое сердце.

– Да, захочу.

Небо было кроваво-красным, солнечное тепло от заходящего полукруга разливалось оттенками розового и желтого, придавая широкой речке сияние раскаленного золота.

Дыхание Ромео ласкало мне ухо.

– Расскажи о своей семье, Мол.

Я содрогнулась от укола паники в груди и немного подвинулась, пытаясь расслабиться. Почувствовав мою реакцию, Ромео, взял меня за руку и сжал в своих объятиях. В теплых, безопасных объятиях.

– Расскажи мне, Мол. Расскажи о своей семье. Почему тебе так больно?

Наблюдая, как последние проблески оранжевого солнца пропадают за горизонтом, я сделала глубокий вдох, чтобы набраться смелости.

– Если честно, даже не знаю, с чего начать.

– С начала. Я хочу узнать о тебе все, все подробности. – Благоговение в его голосе отдалось дрожью в моем теле.

– Хорошо.

Я устроилась поудобнее, положив голову ему на грудь и слушая утешительное биение его сердца.

– Моя мама умерла, когда рожала меня. Я была единственным ребенком. Она умерла из-за осложнений. – Я крепко зажмурила глаза, концентрируясь на объятиях Роума, потом снова открыла их и посмотрела на спокойную речку, позволяя умиротворяющей глади воды себя успокоить. – У меня есть ее фотография. Я так на нее похожа.

– Значит, она тоже была красавицей? – спросил он и поцеловал мое оголенное плечо. Я расцвела от таких слов и еще крепче прижалась к его груди.

– У моего отца не было родственников, кроме моей бабушки. Она тоже жила с нами. Когда мне было шесть, папа умер. – Я подобрала длинную травинку и покрутила ее в пальцах. – Я помню все, как будто это было вчера. Я вернулась домой из школы, а бабушка сидела расстроенная в гостиной. Она сказала мне, что папу забрали на Небеса. – Я покачала головой, невесело рассмеявшись. – Тогда мне казалось, что меня наказывают за то, что я плохо себя вела. Вскоре выяснилось, что умер он не от какой-то болезни и не потому, что Бог наказывал меня, он просто проснулся, как обычно, проводил меня, свою маленькую девочку, до двери, а потом залез в ванную и перерезал себе вены бритвой.

Ромео тихо выдохнул, и его теплое дыхание защекотало волосы у меня на затылке.

– Черт, детка. Я не думал… мне так жаль.

Именно его сострадание дало мне силы впервые заговорить с кем-то об этом дне.

– Я никогда не могла понять, почему папа так поступил. Знаю, он не мог жить без мамы, но у него была я. Он был мне нужен. Почему он не мог быть сильным ради меня? Ради бабушки? В своей предсмертной записке он сказал, что однажды я пойму, но я не знаю, как отец может оставить свою дочь совершенно одну.

Я чувствовала, как во мне растет раздражение, горечь от каждого воспоминания. Роум все так же крепко и беззвучно меня поддерживал.

– Единственным положительным моментом во всей этой гребаной ситуации было то, что я всегда была умной. Когда мне было семь, моя учительница предложила пройти тестирование в Менса^[9]. Я прошла и узнала, что у меня необычайно высокий уровень интеллекта, вот так я и справлялась со всем – расширяла и преумножала знания. Я стала одержима религией и философией, пытаясь найти причину смерти папы и выяснить, почему плохие вещи происходят с хорошими людьми. Но ответа так и не нашла. Потом, когда я только начала нормально жить, у бабушки диагностировали рак, и три долгих месяца я ухаживала за ней, пока она слабела день ото дня, только чтобы в конце концов умереть у меня на руках, мы жили вдвоем в нашем маленьком домике и не к кому было обратиться за помощью.

Я глубоко вдохнула, наблюдая, как птицы возвращаются в свои гнезда у речки на ночевку.

– И что потом? – поднажал Ромео.

– После того, как ее не стало, меня отдали под опеку. К счастью, это была хорошая семья, недалеко от моего дома. Они не пылали любовью и явно делали это ради денег, но там было безопасно, большего я и просить не смела. Я поняла, что жить сложно и пыталась дистанцироваться от всех, чтобы мне больше не причинили боль. Мне было одиноко, но я просто… продолжала жить. Опять же, я продолжала учиться и знала, что это мой билет из приемной семьи и от всех воспоминаний, которые преследовали меня в родном городке. Мне просто нужно было уехать.

Ромео нежно поцеловал мое оголенное плечо.

– В семнадцать лет я досрочно сдала экзамены в университет, и мне предложили место в Оксфорде. Я получила степень и попала сюда. Для докторской поеду куда-нибудь еще.

Ромео резко выдохнул.

– Значит, ты бежишь.

Я напряглась и попыталась отодвинуться подальше от озвученной стратегии моей жизни, но Ромео сжал меня крепче.

– Не сопротивляйся. Отвечай на вопрос.

– Ты не представляешь, какой была моя жизнь! Не тебе судить!

Его командный голос стал ниже:

– Я тебя не сужу. Но ты ведь бежишь от своих проблем, не так ли?

– И что? У меня нет дома, нет семьи. Почему бы и нет?

– Так было раньше, но теперь есть люди, которым ты небезразлична, действительно небезразлична. Я не позволю тебе сбежать от меня.

Мои глаза наполнились слезами. Слова Ромео были такими успокаивающими, мне так сильно хотелось ему верить.

– Я не позволю тебе меня оставить, – твердо повторил он.

Что-то во мне сломалось, и я, уронив голову на руки, заплакала, заплакала впервые за много лет. Ромео гладил мои волосы, не выпуская меня из комфорта своих объятий, потому что таким он и был – моей безопасностью… моим миром.

Когда все слезы иссякли, он спросил:

– Почему ты сбежала из Оксфорда сюда?

Сокрушенно вздохнув, я решила быть честной.

– Оливер хотел от меня большего. Он остался там дописывать свою докторскую и хотел продолжать отношения. А я не хотела – он ничего обо мне не знал. Я ему не рассказывала. После того, как мы переспали, я поняла, что больше не могу этого делать. Я думала, что интим с ним поможет нам стать ближе, что мои стены падут. Но я ощутила лишь удушливое разочарование. Мне казалось, я никогда больше не смогу испытать близость с другим человеком. В итоге я испугалась. И сбежала. Вот так просто. Он проснулся, а меня не было. После этого я с ним не разговаривала.

С наступлением темноты сверчки застрекотали громче, а в кристально-чистом небе начинали мерцать звезды.

– Это было до тебя. Ты мне близок. Я тебе доверилась. Возможно, я не такая сломанная, как думала.

Я услышала, как он громко сглотнул.

– Ты не единственная, кто хочет бросить все, когда становится тяжело, детка, но отныне я не позволю тебе убегать, только если вместе со мной.

Я повернула голову к нему, и его губы нежно накрыли мои. Когда мы прервали поцелуй, я обхватила его лицо руками и сказала:

– Расскажи о себе.

Глаза Ромео вмиг похолодели, он вздернул плечами и отвел взгляд – его одеревеневшее тело явно служило молчаливым отказом.

Неожиданно в ночной воздух ворвался холодный ветерок, и мои оголенные руки и ноги покрылись мурашками. Ромео это заметил.

– Нам пора возвращаться.

Я сильнее прижалась к нему.

– Я пока не хочу уходить. Хочу узнать о тебе.

Он в недоумении наклонил голову.

– Мне тоже не хочется уходить. Но уже поздно и холодает. Давай, детка. Пора закругляться.

Роум помог мне встать и, держа за руку, повел меня к пикапу. О своем прошлом он так ничего и не рассказал.

Когда мы ехали по шоссе, я заметила, что Ромео находится в глубокой задумчивости. Я потянулась и взяла его за руку.

– Ты в порядке? Кажется, ты где-то не здесь.

Он нервно сглотнул. Я еще не видела его таким неуверенным.

– Все в порядке.

Я не поверила.

– Ты уверен? Я бы так не сказала.

Его пальцы сжали мои, и он с робостью во взгляде посмотрел на меня.

– Роум, в чем дело? – не отступала я.

И кашлянув, он сознался:

– До сегодняшнего вечера я не знал, каково это, когда меня хотят… только потому, что я – это я.

Его слова ударили сильнее, чем если бы мне в грудь угодил огромный булыжник, я едва не заплакала.

– За что я тебе нравлюсь, Мол? Я пытаюсь понять.

Я подвинулась к нему и, переплетя наши пальцы, поцеловала его руку.

– Ты мне просто нравишься.

– Вот этого я и не понимаю. Почему тебе нравлюсь я, просто я? Больше никому не нравлюсь. Я зол двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Я слишком властный и не очень хорош в отношениях, чем же я тебя привлекаю?

– Значит, я буду первой, ты мне нравишься, и мне ничего не нужно взамен. Почему людям нравятся другие люди? Мое тело признает, что ты мне нужен. Ум понимает, что ты мне подходишь, а душа чувствует, что ты мне предназначен.

Призрачная улыбка тронула его губы, и его напряженные плечи расслабились.

– Мы чертовски глубоко увязли, не так ли, Шекспир? – тихо спросил он, его тело излучало мирное счастье.

Чувство удовлетворенности окутало нас обоих.

– Думаю, это преуменьшение.

– Иди сюда. – Он обнял меня за плечи и нежно поцеловал, пока огни города проносились мимо.

 

* * *

 

Роум высадил меня у главного входа дома сестринства, и я ринулась вверх по лестнице, довольная тем, что было тихо, а дверь в общую комнату закрыта.

Я приняла долгий горячий душ. Запрокинула голову назад, позволяя теплой воде стекать по волосам и коже. Я чувствовала себя иначе. Не могу описать, как именно. Я просто… изменилась на молекулярном уровне. Моя рука скользнула к животу, и когда я вспомнила ощущение его пальцев во мне, мне пришлось подавить стон. Он был таким уверенным и серьезным, дирижируя нашими движениями, создавая симфонию из наших криков и стонов. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного.

Я вышла из душевой кабинки, пока еще могла стоять на ногах, вытерлась, надела лиловую ночнушку и устроилась на кровати.

Через пару минут раздался стук.

Отбросив одеяло, я выбежала на балкон и глянула вниз, где Ромео встретил меня широкой улыбкой. Он взобрался по шпалере и, едва ли прыгнув в мои объятия, одобрительно ухмыльнулся моему выбору ночнушки.

– Я вернулся в дом братства и сразу же подумал: а чем сейчас занимаешься ты. Решил перестать гадать и просто прийти узнать.

– Ты просто хочешь снова здесь остаться, верно? Ты планируешь делать это постоянно?

– О, можешь на это рассчитывать, крошка. После сегодняшнего я получил право на определенные привилегии.

– Правда? И какие же?

– Скоро узнаешь, Шекспир. А теперь тащи свою прекрасную попку в кровать, давай уложим тебя в мои объятия.

Я зашла в комнату и игриво оглянулась через плечо.

– Не помню, чтобы Ромео так давил на Джульетту!

Он многозначно вскинул брови.

– И посмотри, к чему это их привело. Мой способ лучше – меньше смертей, больше оргазмов.

Я попыталась изобразить шок, но в итоге лишь рассмеялась.

– Ты. В кровать. Живо, – приказал он, избавляясь от одежды и оставляя на подтянутом теле только низко сидящие черные боксеры.

Я все еще хихикала, следуя его приказу, когда он запрыгнул в кровать. Но мои смешки быстро сменились стонами, поскольку его пальцы немедля нырнули под ночнушку и погладили меня между ног.

– А теперь о привилегиях…

Глава 11

 

Я проснулась и потянулась руками вверх, разминая затекшую спину. Скользнула ладонью на другую сторону кровати к Ромео, но там было пусто. Он ушел. По привычке метнулась к очкам на тумбочке, позабыв, что они мне больше не нужны.

Я села и нахмурилась из-за отсутствия Ромео – он никогда не уходил, не попрощавшись. На его стороне простыни были смяты и уже успели остыть, но на подушке лежала записка. Я взяла ее и прочла:

 

Ранняя утренняя тренировка.

Не хотел тебя будить, ты была так красива.

Твой Ромео x

 

Улыбнувшись, я уткнулась лицом в подушку, как вдруг раздался стук в дверь. Я открыла ее – за ней, скрестив руки на груди, стояла Элли с выражением «не связывайтесь со мной» на лице и многозначительно приподнятой бровью.

Она прошла мимо меня и, захлопнув за собой дверь, села на край незаправленной кровати.

– Итак… не хочешь мне рассказать, почему я видела Роума, спускающегося с твоего балкона этим утром? – Ее голос был обманчиво спокоен.

Я подошла к ней, заламывая руки, и, сев рядом, невидящим взглядом уставилась на белые стены.

– Он провел ночь со мной.

– Я так и поняла. И как давно это продолжается?

– Что именно? Совместные ночи или наши встречи?

Она удивленно тряхнула головой.

– Да уж, дела зашли дальше, чем я полагала. Я догадывалась, что что-то происходит по тому, как он постоянно на тебя смотрит, а ты в ответ краснеешь, еще, конечно же, поцелуи. Это у вас серьезно?

Я кивнула, нервно покусывая ноготь на большом пальце.

– Так вы официально вместе?

– Да.

Она широко улыбнулась и толкнула меня в плечо, в ее карих глазах заплясали искорки.

– У моего кузена настоящие отношения! Не думала, что застану этот день, но я так рада! – Элли похлопала меня по коленке и, склонив голову набок, внимательно рассмотрела мое лицо. – А где твои очки, дорогая?

Я заправила волосы за ухо.

– У меня теперь линзы.

Ее лицо просияло.

– Работа Роума? Чтобы Шелли к тебе больше не цеплялась?

– Ага.

– Да чтоб меня! Роум проявляет привязанность и сострадание к девушке! – Она в неверии рассмеялась.

И я, смутившись, опустила голову.

– Он очень мил со мной.

После моих слов ее глаза чуть не выпали из орбит.

– Мой кузен и слово «милый»не могут стоять в одном предложении, хотя с тобой он вел себя совершенно иначе с самого первого дня. Сначала это меня настораживало, но теперь нравится! Ты ему подходишь, подруга.

Элли встала и пошла к двери, но, перед тем как выйти, повернулась и серьезно посмотрела на меня.

– Моллз, ты должна понимать, что Роум может быть довольно непростым парнем. Ему крепко досталось от родителей за эти годы, и это сильно на него повлияло. Ты должна дать ему время и простить, если он будет слишком настойчив. Я вижу, как он к тебе относится, и могу сказать, что для него ты особенная. Думаю, если ваши отношения продолжат развиваться, ты можешь оказаться именно той, кто окончательно его сломает, если что-то пойдет не так. Будь с ним терпелива, заботься о нем, цени его… он этого заслуживает.

И с этими словами она ушла.

 

* * *

 

День вдался жарким, поэтому Кэсс, Лекси, Элли, Джимми-Дон и я решили съесть ланч на обширной лужайке кампуса. Похоже, все остальные тоже так решили, людей было море.

– Итак, Джимми-Дон, расскажи о себе, – попросила я, когда мы сели в кружок на свежепостриженном газоне. Я обожала запах скошенной травы. Он напоминал мне о тех летних днях из моего детства, когда я просыпалась рано утром и слышала, как папа стрижет газон в нашем крошечном дворике. Я улыбнулась. Это было одним из немногих счастливых детских воспоминаний.

– Ну, я техасец из Хьюстона и играю в защите «Тайд». Мне двадцать один, после окончания университета со степенью специалиста по окружающей среде я вернусь в Хьюстон и буду работать на скотоферме своего отца.

– Ты тоже не хочешь профессионально играть в футбол?

– Хотел бы, но не попаду в отбор НФЛ, ну и ладно. Я вернусь домой, разведу скот и буду надеяться, что эта малышка последует за мной, – сказал он, обнимая Кэсс и целуя ее в щеку.