Рост взаимозависимости и усиление конкуренции в отношениях Россия — Евросоюз

Россия и ЕС

С начала 2000-х гг. и вплоть до наступления глобального фи­нансово-экономического кризиса Российская Федерация находи­лась на подъеме. К благоприятной для нее конъюнктуре в сфере энергетических ресурсов добавляются успехи в таких областях, как металлургическая и алюминиевая отрасли промышленности, производство вооружений, сельское хозяйство, строительный бум, рост потребления, урегулирование своих внешних долговых обязательств, удвоение за пять лет расходов на образование и их утроение на медицинское обслуживание населения. Более того, как писала «Монд дипломатик», «к общему удивлению, многие российские компании успешно развертывают свою деятельность на транснациональной капиталистической сцене».

Как считают американские эксперты, ссылающиеся на аналитическую модель «Глобального барометра влияния», Россия вышла в лидеры сре­ди самых влиятельных игроков на мировой арене. По данным экспертов компании Ernst & Young, которые опросили 809 ме­неджеров крупнейших корпораций, в 2007 г. Россия заняла пятое место в глобальном рейтинге самых привлекательных для инвесторов стран. Начавшийся в США в 2008 г. мировой финансово- экономический кризис подорвал эти позиции и продолжает ока­зывать серьезное негативное влияние на развитие нашей страны. Вместе с тем следует видеть и то, что Россия по итогам 2012 г. про­демонстрировала самый значительный экономический рост среди стран «Группы восьми» — 3,4%. Важную роль в экономическом развитии страны играют торговые отношения с Евросоюзом в це­лом и отдельными странами ЕС.

Евросоюз является основным торговым партнером России. Со­гласно официальным данным, в 2012 г. по объему товарооборота Россия являлась третьим торговым партнером Европейского Со­юза после США и Китая, а общая сумма российских инвестиций в страны ЕС в 2012 г. составляла 69,3 млрд долл. В 2013 г. объем взаимной торговли России и Евросоюза превысил 400 млрд долл., приблизившись к показателям торговли ЕС с США и Китаем; объ­ем накопленных инвестиций из стран Евросоюза в российскую экономику превысил 260 млрд долл., а российские инвестиции в странах ЕС достигли 75 млрд долл.

Отношения Россия — Евросо­юз характеризует высокий уровень взаимозависимости, который иллюстрирует, в частности, тот факт, что 55% экспорта ЕС идет в Россию, 35% импорта — из России. Около 40% золотовалютных резервов Российской Федерации номинированы в евро. В этом контексте на 25-м саммите Россия — ЕС, состоявшемся 31 мая — 1 июня 2010 г. в Ростове-на-Дону, было объявлено о начале парт­нерства Европейского Союза и России для модернизации во имя благополучия своих граждан.

В то же время Россия в своей внешней политике не может не учитывать и то, что в настоящее время «мир находится на пере­ходном этапе. Происходит перераспределение глобального ба­ланса сил, формируется новая полицентричная международная система, в которой Европа не занимает привычного когда-то цен­трального места».

В таком контексте речь В.В. Путина на Мюнхенской конферен­ции по безопасности впервые после двадцати лет уступок России в отношении Запада содержала простую, но довольно неожидан­ную для Запада мысль: Россия стремится к тому, чтобы ее на деле признавали равной в ряду других держав, и требует, чтобы уважа­ли ее законные интересы и считались с ее мнением по важнейшим вопросам, даже если оно расходится с позицией ЕС и США. При этом, как подчеркивает Путин уже в 2013 г., он «говорил не для того, чтобы кого-то обличать, а для того, чтобы мы с открытым забралом разговаривали, понятным, честным, открытым спосо­бом выясняли проблемы. Тогда легче будет договариваться, нель­зя камуфлировать ничего».

Увеличение политической и экономической силы России и воз­растание ее конкурентоспособности, переход к принципиально новому курсу на достижение самодостаточности и самоуважения во внутренней и внешней политике вызвали оживление антирос­сийских выступлений в странах Евросоюза.

Основными направлениями антироссийской кампании, разверну­той в европейских СМИ, экспертных и аналитических сообществах, властных структурах и бизнес-кругах, стали экономическая страте­гия России, ее внутренняя и внешняя политика. Так, в экономиче­ской сфере европейская критика России сосредоточена на вопросах, касающихся препятствий в доступе на российские рынки. «Известно несколько случаев, — пишет С. Стюарт, — когда зарубежных инве­сторов в России вынудили отказаться от участия в крупных энер­гетических проектах под менее чем убедительными предлогами».

Группа по доступу на рынок в сотрудничестве с подразделением по доступу на рынок генерального директората европейской комиссии по торговле разработала список ТОП-10 препятствий в России к выходу на рынок (так называемый список основных препятствий). Он включает вопросы выдачи виз и разрешений на работу; тамо­женные вопросы; технические барьеры в торговле (сертификация и оценка соответствия); вопросы правовой определенности и вы­полнения законов; дорожные налоги; железнодорожные тарифы; права интеллектуальной собственности; платежи за перелеты над Сибирью; санитарные и фитосанитарные меры.

Важное место в экономической критике России со стороны ЕС уделяется проблемам, связанным с плохо развитой инфраструк­турой, массовой коррупцией, непомерно раздутой бюрократией и неадекватными юридическими механизмами. Руководитель Института переходной экономики Банка Финляндии П. Сутела приводит еще одно направление критики в данной области, ка­сающееся стремления российских компаний к приобретению ак­тивов в странах ЕС в обмен на участие европейцев в совместных российско-европейских бизнес-проектах. «Хотя либерализация иностранных инвестиций, — пишет он, — явно пойдет на пользу стране, российские производители вряд ли обновят и улучшат про­цесс газораспределения либо обслуживания заправочных станций на территории Европейского союза. У других государств больше опыта в данном деле. Зачем же российские компании перебива­ют чужие ставки? Что это — самонадеянность, избыток средств или некий тайный расчет? Именно это и тревожит европейско­го обывателя». В то же время, по мнению научного сотрудника Королевского института международных отношений Ф. Хэнсона, опасения, что Москва попытается использовать газ как инстру­мент политического давления, сильно преувеличены: «Чтобы Кремль "перекрыл кран" Германии, Франции, Австрии или Ита­лии, ситуация должна балансировать едва ли не на грани войны. Это крайне маловероятно».

С тем, что опыт далеко не всегда под­тверждает подобного рода подозрения, согласен и сам П. Сутела. «Финляндия, — пишет он, — мало зависит от природного газа, це­ликом поступающего из России. "Газпром" является миноритар­ным акционером нашей распределительной компании, а ЛУКОЙЛ владеет второй по охвату сетью автозаправочных станций. И мы не видим в этом ничего зазорного. Более того, участие "Газпрома" обеспечило сторонам доступ к важной информации».

Что касается «энергетического шантажа», в котором так часто обвиняют Россию западные СМИ и некоторые европейские поли­тики, то в ходе международного семинара «Россия и Европейский Союз», организованного Институтом европейских исследова­ний университета Сан Пабло и Королевским институтом Элькано 8 мая 2007 г. в Мадриде, была высказана мысль о том, что не только Россия использует энергетический аргумент во внешней политике: «Существует широко распространенная аналогичная практика государств в контексте парадигмы "энергетического на­ционализма". Исходя из этой ситуации следует ставить вопрос о приемлемости этой практики в глобальном масштабе, а не только в отношении России. Во-вторых, что касается конкретных случаев прекращения поставок газа в Беларусь и на Украину, речь идет о краткосрочных мерах не политического, а скорее экономического характера. В-третьих, представляется маловероятным, что Россия будет применять подобные меры к странам ЕС. Более 50% дохо­дов Российского государства зависит от экспорта энергетических ресурсов. Наконец, опасения Европейского союза не представля­ются обоснованными и потому, что Россия — не единственный ис­точник его энергоресурсов».

Более того, существуют примеры, подтверждающие, что евро­пейские компании далеко не всегда придерживаются принципа взаимной выгоды, стремясь получить односторонние преимуще­ства от экономического сотрудничества с российскими фирмами. Идея обменяться активами, как писала «Независимая газета» еще в мае 2006 г., не вызвала приступа энтузиазма на Западе. К при­ватизации Gaz de France «Газпром» не допустили, информация о покупке российской газовой монополией британской Centrica вызвала в Великобритании всплеск возмущения. А председатель правления E.ON Ruhrgas заявил, что концерн не намерен отдавать германские активы за вхождение в Южно-Русское месторожде­ние. Это подтверждают и отдельные западные аналитики. Как утверждает П. Сутела, после того как французская компания Total получила права на ограниченное миноритарное участие в разра­ботке газоконденсатного месторождения «Штокман», Франция не предоставила подобные привилегии ни одной из российских компаний, по крайней мере официально.

Как подчеркивал В.В. Путин, «есть действующий документ, который лежит в основе наших отношений с Евросоюзом. Ста­тья 34 говорито неухудшении коммерческой деятельности обеих сторон на территории друг друга. Принятие " третьего энергети­ческого пакета ", который задним числом распространен на ранее заключенные сделки, мы считаем прямым нарушением этой 34-й статьи. И, по сути, рассматриваем уже начавшиеся действия неко­торых наших партнеров в отдельных странах Евросоюза как кон­фискацию российских инвестиций».

Таким образом, «экономическая критика» России со стороны ее европейских партнеров исходит,

во-первых, из реальных труд­ностей и проблем российско-европейского сотрудничества, ответ­ственность за многие из которых (коррупция, забюрократизированность, слабость законодательной базы и т.п.) действительно падает на Российскую Федерацию. Сегодня, судя по многим при­знакам, эта ответственность осознается как бизнес-сообществом России, так и ее политическим руководством, хотя следует при­знать, что это осознание все еще весьма отстает от практических мер по исправлению существующего положения.

Во-вторых, как тональность, так и содержание указанной кри­тики свидетельствуют о том, что в бизнес-кругах ЕС сдержанно воспринимают попытки политизации экономического сотрудни­чества с Россией. Так, с точки зрения энергетических компаний, «в условиях, когда главным является обеспечение поставок энер­гоносителей и функционирования рынков, систематические дей­ствия в обход России — это нонсенс».

В то же время, в-третьих, экономическое сотрудничество Рос­сии и Евросоюза сопровождается — что совершенно естествен­но — острой и зачастую достаточно жесткой по своим формам конкуренцией, в которой каждая сторона отстаивает свои соб­ственные интересы.

Так, например, Минэкономразвития РФ отмечает, что исполь­зование Европейской Комиссией энергокорректировок при рас­чете нормальной стоимости в рамках антидемпинговых расследо­ваний влечет за собой ежегодные потери российских экспортеров в размере 500 млн долл. США. При этом данный механизм нару­шает правила Соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Российской Федерацией с одной стороны и европейскими сообще­ствами и их государствами-членами с другой стороны, подписан­ного 24 июня 1994 г. Кроме того, проблемы создают реализация новой политики в отношении химической продукции (системы REACH), введенная в ЕС с 2003 г. тарифная квота на пшеницу мяг­ких сортов, условия импорта продукции животного происхожде­ния в страны — члены Евросоюза.

В этих условиях Россия борется за соответствующие ее ресур­сам позиции. В сфере энергетики, например, Российская Федера­ция не скрывает своей заинтересованности в западных технологи­ях и приобретении активов на территории ЕС. Как подчеркивает И. Шувалов, «Европа должна понимать, что ситуация изменилась. Мы не сырьевая страна, и такое состояние своей экономики рас­сматриваем как временное». Он отмечает, что Евросоюз со своей стороны не меньше заинтересован в России. На сегодняшний день разведанных ресурсов газа и нефти в мире очень мало, поэтому Евросоюз будет всегда нуждаться в российских энергоресурсах, в том, чтобы нефть и газ стабильно поступали в Европу. А это в свою очередь влечет за собой стремление Евросоюза контролировать ситуацию в России.

Аналитики прогнозируют, что в экономиче­ском диалоге с Россией Европа, как и Запад в целом, по-прежнему будет стремиться к получению существенных односторонних вы­год, используя тактику небольших уступок второстепенного пла­на, добиваться максимальной либерализации российского рынка энергоносителей и закрепления за Россией места «прирученного» поставщика углеводородных ресурсов. Она будет препятствовать доступу к другим товарным рынкам и рынкам услуг, к передовым технологиям с конечной целью не допустить становления России как сильного конкурента.