Книга 3. Скрытая сторона величия 4 страница

Рулон ощутил себя пустым, чистым и способным лететь. Пока он переживал новые чувства, реальность пропала, и вот уже сидит молодой шаман верхом на марале, из которого был сделан бубен, и летит, а под ним расстилается мир, который не раз приходилось видеть во сне.

На горизонте стояли исполинские черные скалы. Они ходили ходуном, то раскрываясь, то опять смыкаясь с таким лязгом и грохотом, что становилось
страш­но к ним подлетать. Но за ними была истинная земля — земля Духов.

Умница марал-бубен, подлетев к скалам, дождался, когда они откроются, и, рванув, что было сил, проскочил в образовавшийся проход, и тут же за спиной с грохотом захлопнулись скалы.

Рулон даже не обернулся. Перед его взором расстилался сказочный мир. И небо здесь, и земля были как вогнутые чаши, соединявшиеся краями. Небо было очень странным и выглядело так же, как если поставить два зеркала друг против друга и смотреть в их бесчисленные отражения, пока не закружится голова. Так и здесь, только эти отражения и есть слои неба, где живут светлые Духи — кормосы. Заманчиво было попасть в царство Ульгеня, но Рулону нечего было просить у светлых Духов, да и тянуло больше к отцу всех шаманов — Эрлику.

И Рулон принялся искать вход в подземный мир. Марал-бубен помогал, он принюхивался к земле и, когда нашел, негромко прокричал. Марал стоял у небольшой щели в земле. Оттуда несло земляной сыростью и безысходностью, но шаман шел именно в эту безысходность и стал протискиваться вглубь. Земля сдавила грудь так, что трудно было дышать. Мелькнула мысль: «Наверное, похоже чувствует себя ребёнок при рождении, но это-то как рождение наоборот: туда, в лоно Земли».

Рулону удалось протиснуться вовнутрь, и он вздохнул полной грудью. Наслаждения не было. Место, куда он попал, вообще не могло существовать. Не было ни солнца, ни луны, ни звезд, ни воздуха, но при этом Рулон все видел и не умирал без кислорода. Шаг и ещё один, он передвигался, но ничего не чувствовал. Он не чувствовал под ногами опоры, но не падал при этом. Все было очень странным, непривычным и от этого неприятным. И тут появилось Солнце. Оно сорвалось со спины Рулона и засияло на «небе», и все стало похожим на привычный мир. «Вот зачем иметь свои светила при себе», — подумал Рулон. «Да это же все иллюзия и только для меня, другой шаман увидит мир Духов другим», — пришла незваная мысль. Но, даже понимая, что это иллюзия, быть стало приятнее.

В подземном мире Рулон решил не летать, а идти. И дойдя до вершины какой-то горы, он увидел девушек. От неожиданности Рулон остолбенел. Несколько го­лых девиц увлеченно играли, бегали друг за другом и громко смеялись. Они были очень красивы, луноликие лица, черные как смоль волосы почти до пят, точеные фигурки, очень ловкие и грациозные в движениях, они просто пригвоздили Рулона к месту. Любоваться красавицами можно было бесконечно, но нужно идти
даль­ше. И Рулон тихо-тихо, чтобы не вспугнуть девушек, отправился в путь.

— Эй, сестры, кто это? — раздался звонкий голос за спиной.

— Ах, красавец, кто ты, как тебя зовут? — на разный лад загомонили девушки, постепенно окружая Рулона.

Он не отвечал, но и идти дальше не мог. Перед ним мелькали разные, но красивые лица и тела.

— Фу, какой молчун, — надула губки одна, — слушай молчун, а оставайся
с нами.

Рулон попытался пойти дальше.

— Да-да, оставайся, — подхватил хор голосов.

Толпа девиц обступила шамана плотнее; мягкие, нежные руки касались его, волосы, пахнущие травой, оплетали, а горячие губы целовали. И тут Рулон не выдержал, он включился в игру, ловил девушек, целовал их, ласкал разгоряченные тела. Его мужское начало взбунтовалось, он уже думал только о женских ласках и даже забыл, где он, куда и зачем идет. Вот только свое имя так и не назвал, хотя сестры хотели его узнать.

Это были дочери Эрлика, и они могли, узнав имя шамана, навсегда оставить его в этом мире. И когда Рулон почти потерял память и волю, что-то сильно укололо его в спину, а девушки отпрянули от него. Укол вернул шаману память в одно мгновение. Дочери же Эрлика стояли с перекошенными от злобы лицами и уже не казались столь красивыми и желанными.

За спиной человека тоже стояли девушки, но в светлых одеждах и молча, не мигая смотрели в упор на дочек Эрлика. А те, с ненавистью отвечая на взгляд, отступали все дальше и дальше. Спасительницы Рулона были дочерями Ульгеня, их символы были у него на спине. Оставив девушек, шаман побрел дальше. Времени он не различал и шел, может быть, несколько минут, а может, и лет, и вышел к болоту.

Бескрайнее болото, зловонное, с поднимающимися из глубин пузырями, противно хлюпающими на воздухе, с чахлой желтой травой, оно совсем не понравилось шаману. Но что-то звало его именно за болото, а обойти его было невозможно. И он пошел по болоту, но давалось это с трудом. Было ощущение, что спишь. И снится тебе сон, в котором нужно быстрее убежать от опасности, но ноги отказываются подчиняться, а тело становится очень тяжелым. Так было и здесь. Тело Рулона стало просто свинцовым, а ноги ватными, и он стал погружаться в болото. Страх сковал шамана, надо что-то делать. Потом стало все равно, он даже получал удовольствие от того, как теплая липкая грязь поднимается все выше и выше.
Вне­запно откуда-то из глубины памяти всплыл образ барона Мюнхгаузена, о котором он часто читал в детстве. Барон яростно схватил себя за косичку и выдернул из болота. Тогда, в детстве, маленький Рулон только посмеялся, а сейчас понял, что даже детская книжка может быть полезной в таких ситуациях.

Правда, косички на голове не было. Тогда шаман представил, как вся энергия его тела устремляется вверх к голове. Тут же он почувствовал, как голубоватые потоки света заструились по ногам и рукам вверх, потом от паха к голове, а там они влились в птичьи перья на шапке. Вмиг перья затрепетали, превратились в крылья и стали вытягивать человека из трясины. Болото неохотно отпускало
свою добычу. Но сантиметр за сантиметром Рулон освобождался. И вот с громким чавканьем болото отпустило его, и трясина опять сомкнулась. Крылья понесли его дальше, на другую сторону. Лететь было не так уж и просто, на это требовалось много сил. Шаман продолжал удерживать свою энергию в крыльях, он не хотел тратить много сил и только несколько десятков сантиметров отделяли его ноги от трясины. Еще немного усилий, и болото кончилось. Рулон с удовольствием опустился на ноги, крылья на шапке тут же стали опять мертвыми.

Было приятно ощущать вес тела на ногах, может быть, даже не столько приятно, сколько привычно. В голове закрутились размышления о том, почему привычное нам приятно и что первостепенно. Он так увлекся этими рассуждениями, что забыл, где находится, что стоит он на краю болота мира Духов и ему нужно идти дальше.

Но тут что-то внешнее вывело его из раздумий. Какая-то чужая воля настойчиво проникала к нему. Рулон чувствовал, как в спину вбуравливается что-то равнодушное, но жадное, и это было опасно.

Он резко развернулся и увидел коз. Пять вполне обычных белых коз, которые паслись у кромки болота, где такая сочная и вкусная трава. Удивительно, но ощущение опасности исходило от них. Козы стояли неподвижно и смотрели на чужака, потом они подошли на шаг ближе, неприятные ощущения усилились, еще ближе, стало почти больно. Козы медленно приближались, Рулон уже плохо ощу­щал свое тело, его до краев заполнила боль. Он смотрел в глаза коз, а вот их глаза совсем не походили на козьи, это были глаза с вертикальными узкими зрачками, как у змей. И внутри, в его груди, свивалась клубком пятиглавая змея, кусая сердце, легкие, принося все новые и новые мучения. Но нужна змее Душа, и Рулон знал об этом, ещё немного и какая-нибудь из голов сможет найти Душу и съест её, тогда если и останется Рулон жив, то шаманом быть не сможет или не вернется в мир людей.

Человек уже лежал на земле и сам извивался, как змея, сил бороться не было, хотелось одного — пусть всё побыстрее кончится. Так плохо Рулону не было даже на посвящении. И тут шнур на его одежде ожил, он приподнялся, раскачиваясь перед глазами, от этих движений становилось легче, и оттуда выползла змея, самая обычная, — это был щитомордник. Он быстро заструился по земле по направлению к козам. Те стали обеспокоенно переступать с ноги на ногу. Наконец первая перестала смотреть на Рулона, и внутри одна из голов замерла. Потом вторая, третья, наконец, пятиголовая змея не причиняла больше боли, но ещё была там. Щитомордник подполз к одной козе и быстро взобрался по ноге к шее; он обвился вокруг головы, свесил мордочку прямо перед глазами и стал раскачиваться, тихо шипеть и вибрировать языком. Коз как загипнотизировали, все пять теперь неотрывно смотрели на змею, а та неторопливо вела рассказ на своем языке, хотя язык этот был понятен козам.

Рулон всё ещё лежал на земле, отдыхая от боли и наблюдая за действом. Все козы, как по команде, развернулись и стали удаляться. Но делали они это не по своей воле, их как будто кто-то гнал вперед. И чем дальше они уходили, тем легче становилось человеку. Наконец он встал, ему было легко и хорошо, чувствовалось, что только что он победил в неравной схватке. Нужно идти дальше.

Рулону нравилось идти на своих ногах, чувствовать, как работает каждая мышца, как стучит сердце, перегоняя кровь к работающим ногам. Сзади послышалось шуршание — его нагонял щитомордник. Рулон остановился и присел. Змея подползла к нему и поднялась на хвосте.

— Спасибо тебе, милая, — с нежностью сказал Рулон, поглаживая пальцем по голове, змея закрыла глаза и тихо зашипела. «Как кошка», — пронеслось в голове. Наласкавшись, она нырнула в свой шнур на одежде. Рулон с интересом взял его в руки и посмотрел на предполагаемый вход. Ничего необычайного, ткань как ткань, и никакой змеи внутри нет; он опустил его обратно и пошел дальше.

Впереди показались два озера. Подойдя ближе, Рулон увидел, что одно из них было ярко-бирюзовым и очень прозрачным, а второе — ярко-алым и густым. Рулон не удержался и попробовал воды из бирюзового. Она была солоновато-горькой на вкус, как слёзы, а воду из второго даже пробовать не хотелось. Рука, которой он хотел зачерпнуть жидкость, была в крови. «Целое озеро крови», — ужаснулся шаман и поспешил убраться оттуда подальше. От озер веяло горем и страданием, и это обжигало не хуже самого жаркого ветра в пустыне.

Обойдя озера, шаман увидел возвышение со столбом на нем. Взобравшись наверх, Рулон увидел долину, где толпилось множество Духов. Они ходили взад-вперед, кругами, сталкивались между собой, некоторые дрались. Но никто не заметил шамана. Рулон чувствовал, как от них исходит пустота, никаких чувств не испытывали эти Духи, только лишь недоумение. И здесь не хотелось задерживаться молодому шаману. И он поспешил дальше.

Долго шел человек по подземному миру, усталости не было. Как не было и других чувств, даже само время пропало. И наткнулся наконец он на большой черный камень с маленькой
дыроч­кой в нём. Нелегко будет протиснуться
внутрь. Рулон присел рядом. Потрогал камень рукой — он оказался тёплым. Рулон прижался к нему щекой и понял, что камень живой. Поглаживая его, он стал разговаривать с ним не вслух, не в мыслях даже, а на каком-то другом уровне. Камень стал отвечать, раскрываться. Он как бы принимал Рулона, пускал его в себя. Так человек открывает душу другу.

Постепенно, то ли дырочка в камне увеличилась, то ли сам Рулон уменьшился, но он смог пройти туда и сразу оказался на берегу огромного бездонного озера с черной водой. А мостом служил лишь конский волос. Страшно вдруг сделалось Рулону: упадешь в озеро и никогда не выберешься оттуда, навечно станешь рыбой или того хуже, чудовищем подземного царства. Вспомнил тут Рулон, что страх — самое тяжёлое из сущего, страх не дает людям летать, он их топит в воде.

Шаман сел на колени, закрыл глаза и стал смотреть в себя, он делал это не раз и поэтому получилось сразу. Внизу в животе лежал серый тяжелый камень — страх. Не открывая глаз, он стал проникать руками прямо через живот, взял камень и попытался его выкинуть. Но не получилось, слишком тяжела ноша, мышцы на руках вздулись буграми, он весь напрягся, но камень даже не сдвинулся. Тогда Рулон вздохнул поглубже и одновременно с выдохом подбросил камень. Он вылетел вместе с выдыхаемым воздухом. Теперь было легко, он весил не больше мыльного пузыря, даже удивительно, зачем так долго он носил эту тяжесть, а главное — как ему это удавалось.

Молодой шаман подошел к мосту-волоску и сделал первый шаг. Это было просто, волосок даже не прогнулся. Рулон даже не шел по нему, а плыл. Конский волосок показался широкой удобной дорогой.

На другой стороне озера стоял роскошный аил Темир-хана, сына хана Эрлика. Рулон стоял около входа, не зная, что делать дальше. Когда он начал камлать, он ничего не хотел просить у Духов: ни света, ни излечения для кого-нибудь; и теперь он здесь у самого Темир-хана. Вдруг резко распахнулась дверь, и появился сам сын Эрлика.

— Кто ты? — загремел громом его голос.

— Я Рулон, шаман.

— Что надо тебе?

— Не знаю, — поникла голова Рулона, но неожиданно он понял, что мучило его в последнее время, и он спросил: — Хочу понять, шаман ли я на самом деле, могу ли им быть?

— Ха-ха-ха, — загрохотал гром. — Смог бы ты, не будь шаманом, проделать этот путь? — вопросом ответил Дух, стал серьёзным и добавил: — Да, ты хороший шаман, сильный, но ещё многого не знаешь, учись.

С этими словами черный богатырь повернулся и скрылся в своём аиле.

Рулон всё ещё стоял и смотрел на дверь, не в силах сдвинуться с места.

— Я буду помогать тебе, ты мне нравишься, — гулко донеслось из аила.

Резко бьёт в глаза оранжевый свет костра. Во рту кислый привкус, с каждым ударом бубна из горла вырывается хрип, почти крик «ым-м-м, ым-м-м», — и затихает, чтобы вновь вырваться. Тело не слушается мышц: оно — как камень, кости — как вода. Вдруг боль молнией сковывает разум, выворачивает тело наизнанку.

Рулон весь в поту и испарине, крепко прижав бубен к груди, тихо стоит в чадыре. Боль уходит. Он уже может пошевелиться. Пошатываясь, он подходит к кормосам и, аккуратно ставя бубен, стаскивает с себя маньяк. Сразу становится лучше. Ещё есть немного сил, чтобы добраться до лежанки. Мех приятно щекочет разгоряченное тело, и сон сковывает веки.

Когда Рулон открыл глаза, он увидел только Санаша, тот, как всегда, сидел
около огня и наигрывал что-то на хомузе. Музыка была очень приятной и легкой.

— А где Алтай Кам? — спросил Рулон.

— о, ты проснулся, ну и горазд же ты спать, брат, — улыбнулся сказитель, — а Алтай Кам ушел куда-то, насмотрелся на огонь и ушел давно уже, однако. Знаешь, мне иногда страшно тут с вами жить, — не унимался разговорчивый охотник, — сидел себе спокойно, резал какие-то корни, потом кинулся к огню, замер, а потом и вовсе ушел, кинулся в чем был на улицу. Беспокоюсь я за него, не простудится ли?

Рулон усмехнулся.

— Не переживай, он всю зиму может голым проходить и не простынет, не то, что мы.

Но и сам задумался, где же старик. Он знал, что с шаманом ничего не случится, но сейчас очень нужно было поговорить, рассказать о случившемся. Тут хлопнула дверь, и появился шаман. На раскрасневшемся лице, как угли, горели глаза, и выглядел он очень довольным. Ни один из юношей не пытался спрашивать, где был шаман и что делал, даже сама мысль полюбопытствовать, как испуганный мышонок, юркнула куда-то вглубь бессознательного.

— Ты хотел меня видеть, Рыбья Кость? — как ни в чем не бывало спросил шаман.

— Да, а как ты... Ой, да ладно, — махнул рукой Рулон.

Шутливые разговоры были постоянно, хотя он приехал к великому Учителю понять сокровенные знания, но, видимо, среди Учителей много шутников.

Рулон наконец поднялся с ложа, тело немного побаливало, причем не как от физической нагрузки, а как-то по-иному. Неловко поведя зажатыми плечами, он навлек на себя усмешку Учителя.

— Что, летать непривычно?

— Да, есть немного.

Старик тем временем доставал еду и накрывал на стол.

— А ты попрыгай и помаши руками, как птица, которая учится летать, только думай, что это не руки у тебя, а крылья, авось полегчает, — посоветовал старик.

Рулон незамедлительно стал делать, что сказано, и действительно, через некоторое время боль и скованность прошли. Он гордо расправил плечи.

— Спасибо, Алтай Кам.

— Что, неужели помогло?

Рулон кивнул.

— Ну надо же, а я просто шутил.

За спиной у удивленного Рулона ржал Санаш.

За едой Рулон рассказывал о своем путешествии, шаман слушал очень внимательно.

— Это очень важно первое путешествие в мир Духов, и то, что тебе повезло, хороший знак. Ты же и сам знаешь, что тебе повезло не только в том, что ты вообще добрался до цели, но и в том, что было мало препятствий.

На шамана смотрели удивленные глаза ученика.

— Да-да, мало. Ведь в царстве Эрлика очень много зловредных Духов, а тебе не попался ни один. Самыми страшными были козы, они питаются Душами, причем съедают сразу все, особенно любят шаманов, но тебе и тут повезло. Теперь ты готов узнать, что есть ещё в трех мирах. До путешествия не было смысла рассказывать об этом, а теперь пора, но сначала послушай сказку. Да и тебе не помешает, — обратился он к Санашу.

Тот бросил точить нож и подсел ближе к шаманам. Алтай Кам рассказывал, сплетая слова кружевами, и рождалась сказка. А молодые люди погружались все глубже и глубже в сказочный лес.

— Все, пора спать, и спи сегодня обычным сном, Рулон, — первый раз обратился по имени к ученику старый шаман, казалось, он гордился им, хотя трудно сказать, испытывал ли хоть раз это чувство Алтай Кам.

 

 

Становление шамана

Ещё затемно встал Рулон, но и Учитель уже был на ногах, вместе они разбудили Санаша.

— Я сегодня уезжаю, — едва разлепив глаза, сообщил сказитель.

Алтай Кам принял это как должное, а Рулон удивился: ещё вчера вечером об этом не шла речь, да и Санашу нравилось жить здесь в уединении, а тут такое решение.

— Мне пора, да и сон мне приснился, — добавил Санаш.

Сборы были недолгими, вещей много не накопилось. Сказителя посадили на те же самые сани, и все вместе отправились провожать. Погода была мягкой и теплой, зима превращалась в весну. Снег прилипал к полозьям, лошадь с трудом тащила за собой сани, да ещё и сама брела по колени в снегу — двигались они очень медленно.

Солнце ярко светило, и его лучи играли в каждой снежинке. Одну такую Рулон поймал на свою рукавицу и стал всматриваться в неё. Сначала это была просто красивая снежинка со всеми своими лучиками и сплетениями, а потом взгляд стал тонуть в её собственном серебристом свете, и уже скоро Рулон очутился в другом мире, волшебном и не похожем ни на что. Там было все блестящим и хрупким, но при этом таким прекрасным, что становилось ясно, что здесь правит красота. Лошадь резко остановилась, Рулон дернулся, и всё пропало, на рукавице опять была просто снежинка.

— Учитель, я только что видел другой мир.

— Где?

— Вот здесь, — и он поднял руку со снежинкой.

— В рукавице что ли? — серьёзно спросил шаман.

— Да нет же, в снежинке.

— А, все может быть, все может быть, миров очень много, и иногда они могут случайно попасться на глаза.

Лошадь остановилась, потому что пришла пора прощаться с Санашем. Он ехал дальше. А им нужно было возвращаться домой. И хотя Рулон успел привыкнуть и даже полюбить как брата сказителя, он не грустил, понемногу он учился любить, не привязываясь.

— Ну что, прощай, брат.

— Прощай.

Они обнялись.

— Мы будем всегда вам рады, в любой день или год, наша деревня — ваш дом, — добавил Санаш, запрыгивая в телегу.

Он тронул поводья, и лошадь двинулась вперед. Учитель с учеником махнули рукой и двинулись домой.

Когда вернулись в чадыр, старый шаман первый раз попросил Рулона взять лист бумаги и ручку.

— Пиши, Рыбья Кость.

Удивленный Рулон приготовил принадлежности, не решаясь спросить зачем, но, видно, Алтай Кам и сам решил все рассказать.

— Ты у нас все же цивилизованный человек и привык писать, да и все не запомнишь, если с младых ногтей не слушаешь рассказов дедов да бабок.

Рулон сел за стол, аккуратно расправив лист бумаги, и принял позу внимательного ученика. И несмотря на то что весь его вид был невероятно наигран и напыщен, шаман начал неторопливое повествование, не обращая внимания на Рулона:

— Сейчас ты услышишь, может быть, слышанное тобой, но должен записать всё. Есть три мира: Верхний — это небо, Нижний — подземный и Средний — мир людей. Небо и земля — вогнутые чаши, они соединяются краями там, где мы видим горизонт, там стоит обгорелый пень — это судное место, где встречаются Духи неба и земли, чтобы решить судьбу человека. За краем неба и земли лежит истинная земля, там иной мир, где нет нашей обыденности и однозначности. У неба несколько слоев, и на каждом есть свои Духи. За солнцем и месяцем живет сам Ульгень во дворце с золотыми воротами. Он живет на девятом небе, но только самые сильные шаманы добираются туда. А вот до пятого добираются многие. Там стоит «золотой кол». У Ульгеня много сыновей и дочерей, и все они живут на небесах. Самый важный — сын Картыш. Нам помогает Уткучи, он встречает шамана с жертвой около «золотого кола» и сообщает весть Ульгеня. У Ульгеня есть в подчинении много Духов, среди них Суйла и Карлык. С конским глазом хан Суйла видит на 30 дней конского пути, он же ведает всеми земными вестями и передает их Ульгеню. Карлык — его ближайший помощник, он сопровождает шамана с его жертвенным животным. Но самый главный — это Дьяик, он часть самого Ульгеня и был послан на землю охранять человека от зла, давать жизнь всему. Видишь, у меня за спиной две березки, и на них висит шкура зайца-солнца, это и есть Дьяик. Но он не мужчина, а скорее женское начало Ульгеня, он помогает совершать восхождение шамана на небо.

Тут старик развернулся к заячьей шкуре и запел тихим голосом:

 

Вестник Ульгень-бая

С каймой из красной тучи,

С глухим поводом из радуги,

С плетью из бледной молнии,

На небе язык берущий,

Светлый Дьяик!

 

Потом опять развернулся лицом к Рулону и неторопливо продолжил, говорил он так медленно и точно, что Рулон почти все успевал записывать.

— Дочери Ульгеня распоряжаются жизнью и смертью человека, — продолжил старик. — Мир Нижний, подземный, ты знаешь сам. Главный там хан Эрлик, в его мире нет ни солнца, ни луны. У него тоже есть дочери, ты их должен был видеть. Они ничего не делают, только играют да заигрывают с шаманами, причем устоять очень трудно, красавицы редкие. Есть у него и сыновья — железноголовые черные великаны. Они посланники и богатыри, выполняющие волю отца на земле и под землей. Сыновья правят всеми злыми Духами, но не позволяют злобствовать над людьми, они же охраняют вход в жилище от злых Духов. Живет каждый на своем слое подземного царства.

Тут шаман опять прервался и, обратив глаза к куколке перед входом, нараспев прочел ещё одно заклинание...

Завершив петь. Старик продолжил дальше:

— В сердцевине мироздания лежит мир людей, наш мир, но и здесь мы живем не одни, есть Духи земли — дьер-су. На горе Ак-Тошон (пупе мира) растет священное золотое дерево, корни его в мире подземном, а крона — на небе, здесь же живет самый главный Дух земли — Дьер-су.

Рулон понял, что слово «дьер-су» — это «земля — вода», т.е. самое главное в непрерывной связи, и вспомнилось славянское «мать-сыра земля».

— Кроме него есть много более мелких Духов: у каждой горы и ручья, и леса, и луга — свой хозяин. Хозяин всех горных вершин — это Алтай-ээзи, и у каждой горы есть ещё и свой более мелкий Дух, часто женский. Зимой они засыпают. У воды тоже есть свои хозяева — Су-ээзи, они могут и утопить, но они же создают аржаны — целебные источники. У рек часто есть хозяйки — это рыжеволосые девушки. Самый важный водоем — озеро Сут-кол, оттуда идет жизнь, там же живет и мать-богиня Умай. Духи есть и у огня, и у земли, и в каждом роду, и у каждого жилища. Хороший шаман, умирая, сам становится Духом, который помогает своим потомкам. А вот злой шаман станет злым Духом.

— откуда ты все это знаешь? — спросил Рулон.

— Сначала от своего Учителя, а потом сам все это увидел. Только немного иначе, чем он мне рассказывал. И ты все увидишь по-другому, потому что каждый человек, а тем более шаман, входя в общение с этим миром, изменяет его, и нет одинаковой картинки мира для всех.

Молодой шаман потом не раз перечитывал свои записи, и каждый раз он понимал их все глубже и глубже. На бумаге были не просто слова и названия, а сама суть Знания. Как-то само собой получалось, что, читая, снова и снова он погружался в эти образы и видел их воочию.

Вся весна прошла в беседах с Алтай Камом, приношениях жертв разным
Духам.

И вот наступило почти лето, стало тепло, и шаманы все чаще и чаще проводили весь день под открытым небом, а иногда и ночевали под звездами. Рулон помногу оставался один, чтобы попрактиковаться в общении с духами, не пользуясь помощью Алтай Кама.

Эти три дня он жил в пещере один. Недавно по просьбе Алтай Кама была устроена охота на кабаргу, из желез которой получался мускус, сила которого излечивала самые страшные болезни. Самый маленький в мире олень питался уснеей — целебным лишайником, который растет только при очень свежем воздухе исключительно на здоровых деревьях. И вот, когда Рулон сидел в засаде и ждал кабаргу, сквозь ветви кустов он разглядел небольшое отверстие в скале. Это оказалась пещера. После охоты Рулон не сдержался и, бросив добычу у входа, забрался вовнутрь. Пещерка очень походила на домик. Сначала он с трудом прополз по узкому коридорчику, а из него попал в небольшую круглую комнатку, и, что удивительно, там было окно. Тоже круглое отверстие в стене. Молодой шаман не удержался и выглянул в него. Сразу вниз резко обрывалась отвесная стена скалы, метров на сто вглубь. Трогательным было то, что на небольшом выступе около окна рос хрупкий красивый цветок. Внутри комната была сразу готова для жилья, сама скала сделала в пещерке скамейки, кровать и даже углубления, похожие на полочки. Пещера так очаровала Рулона, что он решил вернуться и пожить в ней в полном одиночестве.

Вернулся он туда сразу, как только отдал оленя Алтай Каму.

Вот уже четыре дня Рулон здесь живет. Скала то ласково окутывала его, то давила всей тяжестью горы. Еды он с собой не взял, и, увеличиваясь, чувство голода усиливало его чувствительность и восприимчивость. Утро начиналось с беседы, собеседником был цветочек. Они стали друзьями, и молодой шаман благодаря этому понял, что такое дождь, какая бывает земля и самое главное — что цветы и растения вообще очень разные. Конечно, он знал и раньше, что мох — это не дерево, но, оказалось, главная разница — в их характере, уме, чувствах. Самые умные — это деревья, они живут дольше других и ближе к солнцу. А глупее всех трава, хотя и среди неё есть разные травинки. Например, его друг — цветочек — был очень высокоразвитым существом, он сам выбрал место своей жизни и был своеобразным отшельником среди растений. До него не долетали пчелы, и поэтому его пыльцой никто не опылен, он не борется за место под солнцем, все свои силы тратит на размышления и самосовершенствование. По его
убеж­дению, самое сильное, что есть в мире, — это красота. Существо, которое смогло осознать красоту Вселенной в целом и каждой частицы в отдельности, уже постигло сущность истины.

Рулону было очень интересно — на это время он из шамана превратился в ученика цветка.

Выглядело все очень забавно, но относился Рулон ко всему, что говорил цветочек, очень даже серьезно.

Молодой шаман уже перестал считать время, когда к нему неожиданно влез Алтай Кам.

— Учитель, как ты нашел меня? — очень удивился Рулон.

— Да невелика трудность, я знаю тебя, знаю горы, и, наконец, я же шаман. Здравствуй, — и Алтай Кам почтительно кивнул головой.

— Здравствуйте, — ошарашенно ответил ученик, так почтительно с ним ещё не разговаривали здесь.

— Да я не с тобой, хотя и тебе здоровья, я с Тендалой.

— Кто это?

— Да это же цветок в твоем окне. Ты что, не проявлял ему почтения? Это непростительно, это очень значимое существо в этих горах. Будет замечательно, если ты дорастешь до него лет через сто.

Рулон молчал и только моргал глазами. Он-то размечтался, что сам достиг такого уровня, что понимает язык цветов, а оказалось, что цветок достиг уровня понимания человека.

— Вылезай, ученик, ты мне нужен, — поторопил старый шаман.

Из коридорчика доносилось его недовольное ворчание, что, дескать, заставляют почтенного старца лазать по крысиным норам. Следом двинулся и Рулон. Когда, обдирая ладони об острые камни, он появился на поверхности, в глаза ударило яркое солнце, а тело почувствовало тепло. Он даже забыл, что, несмотря на окно, в пещере все равно были холод и сумрак. Как только глаза привыкли к солнцу, он увидел рядом с учителем молодую незнакомую женщину.

— Добрый день, — потупив глаза, сказала она.

Судя по всему, женщина стеснялась и побаивалась его.

— Вот, Рыбья Кость, это Лена, она пришла к тебе.

— Ко мне? — вытаращил глаза Рулон. — Да я же её в первый раз вижу.

— А это и неважно, она, по правде, пришла ко мне, но поможешь ей именно ты.

— Но почему я? И чем я ей смогу помочь?

— Хватит болтать, — сурово остановил его Алтай Кам, — ты шаман, понимаешь, твоя задача помогать людям, иначе зачем ты им вообще нужен? В тебе сила рода, который принял тебя, сила этих гор. Чтобы получать её ещё больше, нужно отдавать. Отдавать, не жалея своего сердца, силы, своей души наконец. Только отдавая, ты можешь получить. Понял?