Из надписи на парсуне царя Федора Алексеевича в Архангельском соборе московского Кремля (XVII в.)

Вопросы и задания к документу № 66:

1. Каково отношение автора надписи к царю Федору Алексеевичу? Каким он видится автору?

2. Какие деяния Федора Алексеевича отражены в этой надписи? Какие из них вам представляются важнейшими?

3. Какие черты, на ваш взгляд, были присущи Федору Алексеевичу: как человеку? Как государственному деятелю?

Тот, чей образ и гроб зрите — благочестивейший великий государь царь и великий князь Федор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержец, по отце своем, велико-славной памяти благочестивейшем... Алексее Михайловиче... восприял скипетродержавство царства Российского от рождения своего в 15-е лето. Был от... Бога... одарен постоянством царским, незыблемым благоговением христианским истинным, бодростью в службе Божьей, долготерпением и милосердием дивным. И вправду сказать можно, что он был престолом мудрости, совета сокрови-

щем, царских и гражданских устоев охранением и укреплением, прениям решением, царству Российскому утверждением.

Кратко сказать — то ему любезно было, что мать нашу Православную церковь увеселяло, мир, тишину и всякое народа благополучие умножало. И во всем его царском житии не находилось такого времени, когда бы ему всему православию памяти достойного и церкви любезного дела не сотворить. К тому же неприятелям Российского царства был страшен, в победах счастлив, народу любезен. Он от многолетних войн царству Российскому мир достохвальный сотворил. <.., >

Дома каменные для пребывания убогих и нищих с довольным пропитанием сотворил и таковых успокоил многие тысячи. Царские многолетние долги народу простил и впредь налоги облегчил. Братоненавистные, враждотворные и междоусобные местнические споры прекратил. Царский свой дом, и град Кремль, и Китай-город преизрядно обновил, и убыточные народу одежды переменил, иное многое достохвалые и памяти достойное сотворил — и на все полезное и народу потребное все предуготовлял.<...>

Документ № 67

Из сочинения Де ла Невилля*

«Записки о Московии»: о царевне Софье

Вопросы и задания к документу № 67:

1. Прочитайте и охарактеризуйте данный источник. Чем интересны для нас записки иностранцев? В чем достоинства и недостатки таких источников?

* Француз Де ла Невилль под видом польского дипломата был направлен в Москву в 1689 г. французским послом в Варшаве маркизом де Бетоном. Маркиза интересовали положение в России и переговоры, которые вели при московском дворе шведский и бранденбургский посланники. Невилль провел в Москве около полугода и оказался свидетелем важных событий, связанных с падением правительства царевны Софьи и переходом власти в руки сторонников Петра I.

2. Каково отношение Невилля к Софье? Что его наиболее поражает в ней? Какие личные и деловые качества царевны он наиболее высоко оценивает?

3. Какие средства и методы использовала Софья для утверждения своей власти? Правомерны ли они? Допустимо ли, на ваш взгляд, использовать любые средства ради укрепления власти и государства?

4. Можно ли однозначно оценить Софью как правительницу? Как человека? Каково ваше отношение к Софье?

Смятения, как происшедшие уже в этом государстве, так и те, которые впредь могут произойти, суть следствия козней царевны Софьи, ум и дарования которой нисколько не походят на её наружный вид, ибо она очень безобразна, необыкновенно толста, с головою огромною, как подушка; на лице у ней волосы, на ногах наросты, и ей теперь, по крайней мере, сорок лет; но насколько стан её толст, короток и груб, настолько, напротив, тонок и проницателен ум; и хотя она никогда не читала и не изучала Макиавелли, но по природе знает его принципы и особенно то, что нет ничего, никакого преступления, которого нельзя было бы предпринять, раз дело идёт о получении власти.

Если благочестивый дом древней Руси, то есть самый лучший дом, во многом по своей жизни уподоблялся монастырю, «то появление в таком дому терема было простым условием благочестиво^ жизни. Появление терема было воплощение благочестивых воззрений на женскую личность как на соблазн мира. В тереме дочерей царя Алексея Михайловича было шесть девиц. В год смерти их брата Федора старшей царевне было уже 32 года, младшей Феодосии было 19 лет. Средний возраст принадлежал по порядку старшинства третьей царевне Софье, ей было около 25 лет. Естественно было встретить в эти лета готовность вырваться из клетки на свободу, если не полную готовность, то неудержимую мечту о том, что жить на воле было бы лучше монастырской жизни в тереме. Требовалась сильная и смелая девичья рука, которая могла бы отпереть эти замкнутые веками тюремные мешки, отворить эти заржавевшие теремные двери.

Терем был силен своей ненавистностью к мачехе и ко всему её роду. Требовалось большого и очень хитрого ума, чтобы не уронить самое дело и провести его до конца, нисколько не ос-

корбляя общественной совести. Терем выставил именно такой ум. Герой явился в лице средней царевны Софьи.

Девица-царевна, вообще женская личность сама по себе, по смыслу своего положения в обществе была монастырка, постница, пустынница. В этом состояла идея её общественного положения. Другой образ жизни ставил её личность в положение, зазорное для общественных глаз. Другой образ жизни, хотя бы самый скромный — только самостоятельный, был уже отрицанием постнического идеала и являлся непростительным нигилизмом. В существенном смысле зазорным нигилизмом являлось не худое поведение, а всякий признак независимого, самостоятельного отношения к обществу, что осуждалось ещё больше и сильнее, чем худое поведение. Худое поведение судил Вог, всегда милосердно отпускающий грехи. Самостоятельное поведение судило общество, никогда не прощающее явного отступничества от его идеалов. Поэтому житейские грехи можно было всегда прикрыть постническою мантиею, лишь бы не видело их общество. Но грехи личной независимости и самостоятельности покрыть было невозможно. В этом случае была неизбежна и совершенно необходима прямая, открытая и притом богатырская, то есть петровская, борьба с тем же обществом; борьба, не допускавшая никаких сделок, никаких колебаний. Быть может, и у Софьи-царевны достало бы и ума, и смелости выйти на этот путь, но у ней недоставало главного: живой веры, что этот путь столь же свят; живой веры в ту истину, что общество спасается не постническим идеалом, а идеалом полной, всесторонней свободы. Она же искала не настоящей свободы, а искала лишь приличной формы, приличной, по мнению века, одежды для своего девического своеволия, стремилась устроить не общественную, но лишь свою личную свободу по византийским образцам. Она способна была явить русскому миру только фарисейский вид того же постничества.

Весьма понятно, чем должны были казаться Петру все эти богомольные постнические подвиги царевны и её сестер, весь этот старый домострой жизни, прикрывший свои самые растленные нравственные начала. Очень понятно, почему постнический идеал стал для него с этого времени особенно ненавистен, почему он в последующее время употреблял всякие средства, чтобы оконча-

тельно его уронить и осмеять в общественном мнении, устраивая с этою целью потешные действа известного князь-папы и жестоко преследуя ревностных поборников сказанного идеала, всяких его выразителей и изобразителей, начиная от старцев-юродивых, нищих и т. д. и оканчивая крутыми староверами.

Царевна Софья была выдающаяся натура, достойная сестра своего великого брата. Как и Петр Великий, она обращала на себя внимание прежде всего своею внешностью: тот же высокий рост, то же могучее телосложение, тот же быстрый и огненный взор, в котором светился живой природный ум, скорее мужской, чем женский. Царевна отличалась тою же страстью, той же стремительностью нрава, тою же жесткостью и смелостью и тою же неразборчивостью в выборе средств для достижения поставленной цели. Царевна получила выдающееся образование также под руководством учителя братьев — Симеона Полоцкого. С тем же чисто революционным пренебрежением к старым обычаям, как бы важны и священны они ни казались, нарушая общепринятые требования скромности, царевна выступила из тишины тесного терема, увлеклась политикой, сначала действуя как скрытая пружина политической борьбы, а затем открыто ухватилась за власть. Добиваясь власти, она пускала в ход хитрость и интригу, чисто женские способности, какими не обладал всегда открыто действовавший Петр, а затем шагала через трупы, жёстко расправлялась с противниками и казнила их без суда. Она не может быть спокойной зрительницей идущей вокруг борьбы и равнодушно смотреть, как разыгрываются события. Она хочет быть движущей и направляющей силой. Везде она на первом месте, везде она приковывает к себе общее внимание. На похоронах Федора она, презирая общественное мнение, явилась впервые среди публики вопреки обычаю, запрещавшему царевнам показываться открыто. Мало того, она обратилась к толпе с изъявлением своей скорби и «вопила» при этом на всю площадь. Она председательствует на знаменитом диспуте с раскольниками в Грановитой палате 5 июля, на который она вывела и других обитательниц кремлевских теремов, вмешивается в ход прений, а после диспута тайно приказывает схватить главного оппонента, попа Никиту Пустосвята и отсечь ему голову. Можно думать, что

царевна задолго еще до смерти Федора стала оказывать влияние на политические дела.

По широте размаха, проявленной правительством Софьи и во внешней политике, и во внутреннем управлении, по широте задуманных планов и практических опытов этот период не уступает времени Петра. Останься Софья у власти дольше, может быть, и её правление составило бы такую же замечательную эпоху, как и царствование её младшего брата.

Широкая внешняя политика, основанная на союзах с европейскими державами, имеющая целью добраться до берегов южного моря; правильно устроенное государство с регулярным войском, стройной системой администрации и финансов, заимствование образцов для преобразований с Запада — всё это черты, сближающие правление Софьи с эпохой самостоятельной деятельности Петра Великого, с его реформой.

Петр шел в том же направлении, стремился к тем же целям и воодушевлялся теми же идеалами, только благодаря своему темпераменту действовал резче и круче.

Документ № 68

Из сочинения Де ла Невилля «Записки

о Московии»: о князе В. В. Голицыне

Вопросы и задания к документу № 68:

1. Сравните взгляд Невилля на двух деятелей XVII в.: царевну Софью (документ № 67) и В. В. Голицына.

2. Можно ли выделить общие тенденции в политике Софьи и Голицына? Что объединяет этих людей? Правомерно ли назвать их реформаторами? Почему?

3. Какие новые явления в русской жизни появились в этот период?

4. Можно ли, по вашему мнению, рассматривать В. В. Голицына и Софью как предшественников Петра?

Князь Голицын, бесспорно, один из искуснейших людей, какие когда-либо были в Московии, которую он хотел поднять

до уровня остальных держав. Он хорошо говорит по-латыни и весьма любит беседу с иностранцами, не заставляя их пить, да и сам он не пьет водки, а находит удовольствие только в беседе. Не уважая знатных людей по причине их невежества, он чтит только достоинства и осыпает милостями только тех, кого считает заслуживающими их и преданными себе.

Князь Голицын взял себе места, которые оказались свободными вследствие гибели многих во время смут, и между прочим место начальника Иноземного приказа, т. е. управления войсками, устроенными на иностранный манер. Он назначил Шакловитого главным судьей над стрельцами; последний достиг такого небывалого счастья, будучи простым дьяком. Своему двоюродному брату кн. Голицын отдал приказ Казанский, или управление дел по Казани, Астрахани и Черкасии.

Все управления, бывшие до сих пор в руках бояр, были заменены людьми простыми, так как кн. Голицын желал иметь подчиненных, а не товарищей.

Такое самовластие возбудило против Голицына великую ненависть знатных людей. Но они ничего не могли ему сделать, и Голицын повелевал всем государством так, как ему казалось лучше.

Москвитяне отправили своих послов ко всем христианским государям, возбуждая их к союзу против турок. Боярин Борис Петрович Шереметев послан был в Польшу и Вену. Князь Яков Федорович Долгорукий послан был во Францию и в Испанию. Племянник его, которого он оставил во Франции учиться французскому языку, есть единственный москвитянин, говорящий по-французски (во всей этой стране всего четверо таких, которые могут говорить по-латыни, учившись сему языку у польских наставников). Одним словом, к каждому государю в Европе были тогда отправлены послы московские. Между тем всё было приготовлено к походу в Крым. Выбор полководцев длился несколько времени. Голицын сделал всё, чтобы отклонить от себя эту должность, так как он справедливо предполагал, что вся ответственность за неудачу падёт на него и ему трудно будет сохранить свою славу, если поход будет неудачен. Он предвидел, что отсутствие его из Москвы причинит ему более вреда, неже-

ли принесло бы славы самое завоевание Крыма, так как оно не поставило бы его выше. Он очень хорошо понимал, что люди, настоявшие на вручении ему этой должности, действовали с намерением погубить его.

Враги его, узнав истину о его походе, сделали его ненавистным царю Петру.

Голицын, видя близость падения всего своего величия и желая сделать всё возможное для сохранения его, решил добровольно отправиться к царю. Но ворота Троицкого монастыря оказались закрытыми для него; к нему и его друзьям приставлена стража с воспрещением им выходить из своих жилищ.

Князь Борис Алексеевич Голицын должен был употребить всё своё влияние на царя, чтобы убедить не пятнать его рода казнью его двоюродного брата. Князь Голицын, сын его и друзья были осуждены в ссылку.

Те, кто радовался падению Голицына, вскоре раскаялись в его погибели, так как Нарышкины, которые управляют ими в настоящее время, будучи необразованны и грубы, начали, вопреки всякому политическому смыслу и благоразумию, уничтожать всё, что этот великий человек ввел нового для славы и пользы нации; они желали приобрести всеобщее уважение, облекаясь снова в свою черную зловонную шкуру.

Говорят, что они заставят москвитян ограничиться изучением только лишь письма и чтения, проявляя и в этом случае свою тираническую власть, что заставит всех сильно сожалеть о великом Голицыне. Последний построил огромное прекрасное каменное здание для коллегиума, вызвал из Греции 20 ученых и выписал много книг; он убеждал дворян отдавать детей своих учиться в это заведение, разрешил им посылать детей в латинские училища в Польшу, другим же советовал нанимать для детей польских гувернёров; иностранцам он разрешил свободный въезд и выезд из Московии, что до него не было в обычае. Он желал также, чтобы дворяне путешествовали за границу для изучения военного искусства, так как задался целью учредить порядочное войско вместо полчищ из крестьян, которые, будучи призываемы на войну, оставляют свои поля без обрабатывания; вместо этой бесполезной для государства службы он предполагал обложить

население умеренною подушною податью. Он думал также содержать постоянные посольства при главнейших европейских дворах и дать свободу вероисповеданиям в Московии.

Собственный дом его был одним из великолепнейших в Европе, покрыт медными листами и внутри украшен дорогими коврами и прекрасною живописью; всё это до того понравилось боярам и народу, что во время его управления в Москве было выстроено более 3000 каменных домов.

Намерением Голицына было поставить Московию на одну ступень с другими государствами. Он собрал точные сведения о состоянии европейских держав и их управлений и хотел начать с освобождения крестьян, предоставив им земли, которые они в настоящее время обрабатывают в пользу царя, с тем, чтобы они платили ежегодный налог. По его вычислению, налог этот увеличил бы ежегодную доходность земель этих государей больше чем вдвое. То же самое он хотел ввести по отношению к кабакам и разным предметам торговли, полагая, что таким путём сделает народ трудолюбивым и промышленным, так как ему представится надежда на обогащение.

Документ № 69

Из «Записок» Христофора Германа

Манштейна*: о правителях России

Вопросы и задания к документу № 69:

1. Назовите правителей России во время службы Манштейна. Связан ли характер высказывания со временем службы и как?

2. Как оценивает автор состояние российского общества XVII в.?

3. Согласны ли вы с ним? Изложите свои аргументы: «за» и «против».

Некоторые писатели утверждали, что до царствования Петра I все русские вообще и каждый из них в частности были совершенно глупы и тупы, но это в полной мере ложно и противное тому весьма легко доказать.

Тем, которые составили себе подобное понятие, стоит только прочесть русскую историю семнадцатого столетия за то время, когда честолюбие Годунова и происки поляков разделили нацию на несколько партий и поставили царство на край погибели. Шведы владели Новгородом, а поляки столицею Москвою. Несмотря на эти бедствия, русские своими разумными действиями сумели избавиться от владычества двух столь могучих в то время врагов, каковы бьши Швеция и Польша. Менее чем в пятьдесят лет они завоевали снова все земли, отнятые у них во время этих смут, а между тем при этом у них не было ни одного министра, ни одного генерала из иностранцев. Размышляя об этих событиях,

*Манштейн Христофор Герман (1711-1757) — немец, полковник русской армии с 1727 по 1744 г.