Кризис и разложение рабовладельческого хозяйства

Условием успешного функционирования античной, и особенно римской, рабовладельческой системы было оптимальное соотношение круп­ного и мелкого хозяйства в аграрном секторе экономики. Это объ­ясняется тем, что приток рабов зависел от успеха внешних войн; ударную же силу армии, ее костяк составляли мелкие зем­левладельцы. Пока их количество было значительным (для Рима это было характерно в III-II вв. до н.э.), армия действовала успешно, и масса поступающих в страну рабов иногда превышала возможности их производительного использования.

Однако увеличение количества рабов, как правило, сопровождалось их неравномерным распределением между свободными гражданами, концентрацией в руках более богатых рабовладель­цев. Это усиливало имущественную дифференциацию среди сво­бодного населения; в результате притеснений со стороны богатых соседей и невозможности конкуренции с крупными хозяйствами, основанными на хищнической эксплуатации труда рабов, мелкие хозяева разорялись и стекались в города. Здесь они составили особый слой свободных бедняков, "пролетариев", ведущих паразитическое существование за счет подачек от государства. В середине I века до н.э. количество римских граждан, на которых распространялась бесплатная раздача

хлеба, вина, некоторых других продуктов питания, достигало 320 тыс. человек.

. Но превращение бывших мелких собственников земли (и часто - мелких рабовладельцев) в пролетариев ослабило армию, на­метились симптомы военных неудач. Паллиативный выход был найден в форме военной диктатуры, цезаризма и перехода от республики к империи. Солдаты, в том числе наемники из числа свободного населения, воевали в качестве потенциальных, буду­щих рабовладельцев, так как после успешных кампаний ветеранам раздавались земли и рабы. Но эти солдаты сражались уже не за отечество, а за своего военного вождя, что и предопределило изменение формы государственного устройства. Временное воз­рождение мелкой и средней рабовладельческой собственности не отменило действия объективной тенденции концентрации земель­ных владений: в первые века нашей эры возникают огромные ла­тифундии. Мелкая собственность вновь вытесняется; боеспособ­ность армии уменьшается, в то время, как сила племен погранич- ной первобытной периферии растет: в постоянных столкновени­ях с мощной военной машиной империи эти племена совершен­ствуют свое боевое искусство и приобретают опыт. Приток рабов иссякает, наступает кризис рабовладельческого хозяйства.

Возникает необходимость стимулирования труда рабов ины­ми методами, кроме наказаний. Простой дифференциации по­требления оказывается недостаточно. Начинаются поиски новых способов организации труда непосредственных производителей: им предоставляют в хозяйственное пользование небольшие участки земли (парцеллы) на территории рабовладельческих имений, не­обходимые орудия труда, скот и права на присвоение части про­изводимой продукции (пекулий). Возникают элементы государст­венного регулирования форм эксплуатации; в эпоху Антонинов (II век н.э.) уже появляются запрещения убивать рабов. Данная хозяйствен­ная система способствовала приближению фактического положе­ния рабов к статусу колонов (которые в качестве мелких аренда­торов-издольщиков существовали и ранее); и, в то же время, уси­ливается зависимость колонов от крупных землевладельцев, фор­мируются отношения не только экономической, но и личностной зависимости прежде свободных колонов. Данные явления, в со­четании с тенденциями натурализации хозяйства, свидетельство­вали о зарождении переходных, пострабовладельческих экономи­ческих укладов.

Между тем, "варвары" во время своих учащающихся вторже­ний полностью освобождают и рабов, и колонов, уничтожают ра­бовладельческое хозяйствование и самих рабовладельцев. Слабею­щая армия все с большим трудом отражает эти вторжения. Те, кого считали "рабами по природе", т.е. племена первобытной пе­риферии, находят союзников во "внутренних" рабах (последние неоднократно во время осад городов открывали ворота "варва­рам", не имевшим осадной техники). Крушение античного рабовладения стало неизбежным, что убедительно аргументировал, на­пример, А-Сен-Симон: "Римляне называли варварским все, что не было римским, и говорили: "Для варваров цепи или смерть". Тот же антигуманный принцип был еще ранее усвоен греками... Греки и римляне, поставив себя в положение врагов человечест­ва, должны были в конце концов быть покорены и уничтожены как политическое общество. Ибо, несмотря на превосходство в военных способностях и в умственном развитии, они были слабее остальной части человечества, которую они объединили против себя, объявив всех иноземцев своими врагами... Варварские наро­ды оказали огромную услугу человечеству, совершенно разрушив общественную организацию, установленную греками и римляна­ми" (Сен-Симон А. Избр. соч. Т.2. – М.-Л.: АН СССР, 1948. С. 284-285, 289). Разрушение рабовладельческой общественной организации, исчерпавшей возможности своего развития, явилось формой мировой социальной революции, посредством которой осуществился переход к формационно более высокой и совершенной сис­теме хозяйствования.