Занятие нами станицы Воровсколесской. — Ночевка и работа в Бекешевской. — Захват красными Суворовского. — Действия их в Бургустанской. 11 страница

Атаман Шкуро все искал возможность покончить с собой. Даже пытался броситься на штык. Но бойцы были начеку. Шкуро спросил у Соловьева:

— Что со мной будет?

— Это решит суд народа.

Военная коллегия Верховного суда СССР в январе 1947 года приговорила обвиняемых Краснова П. Н., Шкуро А. Г., Султан-Гирея Клыча, Краснова С. Н., ДомановаТ.И. и фон Паннвитца к смертной казни через повешение. Справедливый приговор был приведен в исполнение.

 

VI.

Петрушин А.

ПРЕДАТЕЛЕЙ ЛЕГКО ПОКУПАЛИ. И ТАК ЖЕ ПРОСТО ПРОДАВАЛИ^{21}

 

До сих пор считалось: руководители сформированных немцами «казачьих» частей генерал Петр Краснов, Андрей Шкуро, Султан-Клыч-Гирей^{22} и Тимофей Доманов были переданы англичанами советскому командованию по специальному межгосударственному соглашению.

Воспоминания подполковника в отставке, почетного сотрудника госбезопасности Михаила СОЛОВЬЕВА дают основания усомниться в утверждениях некоторых историков, будто бы сам Сталин пристально следил за этими изменниками.

— Победоносное окончание Великой Отечественной войны застало меня в Граце, втором по величине после Вены городке Австрии, который был освобожден от немецко-фашистских захватчиков войсками 57-й армии. В то время я был заместителем начальника отделения в отделе контрразведки «Смерш» армии.

В начале июня 1945 г. меня включили в состав советской миссии по репатриации. Перед нами стояла задача договориться с английским командованием о передаче и возвращении в Советский Союз содержащихся в гитлеровских лагерях советских военнопленных, а также бывших вояк так называемого казачьего «охранного корпуса» и других созданных немцами формирований подобного рода.

Вместе с руководителем миссии, офицером разведотдела 57-й армии полковником Шороховым мне пришлось неоднократно выезжать в штаб союзных войск для ведения переговоров.

Поездки эти были далеко не безопасными.

На протяжении всей дороги до штаба английской армии и повсеместно видели группы вооруженных до зубов пьяных казаков из «охранного корпуса». Среди них было много «обиженных» Советской властью казаков с Дона и Кубани, которые в любую минуту могли расправиться с нами. Поэтому для обеспечения безопасности наши машины сопровождались английской военной полицией.

Руководством отдела контрразведки «Смерш» армии передо мной была поставлена и дополнительная задача: выяснить, где находятся белогвардейские генералы Краснов, Шкуро, Султан-Гирей, Доманов и другие, с тем, чтобы официально поставить вопрос о передаче их советскому командованию для предания суду за совершенные ими тяжкие преступления перед советским народом.

Мои попытки выяснить у англичан во время переговоров местонахождение этих деятелей контрреволюции успеха не имели. Союзники отвечали, что сведениями об интересующих нас лицах они не располагают.

Однако на одном из приемов прикрепленный к нашей миссии английский переводчик после нескольких выпитых им стаканов русской водки проболтался, что вся эта «шайка» до недавнего времени находилась в лагере поселка Глейсдорф. Опомнившись, он смутился и замолчал.

На обратном пути, следуя на трофейном «Оппель-адмирале» через английский перевал, я, предварительно изучив карту, решил заехать в названный переводчиком лагерь, находившийся в английской зоне оккупации Австрии.

Имитировав неисправность двигателя автомашины, мы отстали от сопровождавших нас английских военных полицейских, а затем повернули в сторону поселка Глейсдорф. Проехав примерно 30 километров, оказались у цели. И здесь нам помог случай. Увидев сидевших в автомашине советских офицеров, к нам подбежал человек в английской солдатской куртке, из открытого ворота которой выглядывала тельняшка.

— Товарищи, откуда вы появились? Заблудились, наверное? Вас же тут могут растерзать казаки.

Этот бывший моряк почему-то вызвал у меня доверие, и я спросил его, не у них ли в лагере находятся белогвардейские генералы. Моряк ответил, что два или три дня тому назад Краснов, Шкуро и другие белые генералы уехали в Италию, будто бы в штаб английских войск. Радуясь встрече с советскими людьми, он рассказал, что в лагере находится сожительница генерала Шкуро, которая, возможно, хорошо осведомлена об их дальнейших намерениях.

На мое предложение помочь нам встретиться с этой женщиной моряк обещал незаметно вывести ее из лагеря под тем предлогом, что к ней пришел человек от Шкуро.

Прошло несколько минут томительного ожидания. И вот наконец появился наш знакомец с молодой женщиной. Подойдя к машине, она испуганно отпрянула, но моряк втолкнул ее на сиденье, а шофер дал газ.

На допросе в расположении наших войск Елена (так звали любовницу Шкуро) рассказала все, что нас интересовало. По ее словам, убывшие в Италию Краснов, Шкуро и другие главари казачьих частей (всего 15 человек) передали командующему союзными войсками в Италии генералу Александеру послание, в котором просили «взять их под защиту» и предлагали свои услуги в борьбе с коммунизмом. При себе они имели более 14 килограммов золота в изделиях, монетах царской чеканки и слитках.

Упоминание о наличии у белогвардейских главарей золота навело меня на дерзкую мысль. Проанализировав поведение членов английской делегации, с которой приходилось общаться, я посчитал, что самым подходящим для осуществления моего замысла будет заместитель главы делегации — подполковник. Он, по нашим данным, не имел отношения к разведке и проявлял к нам некоторые симпатии.

Заручившись согласием начальника отдела контрразведки «Смерш» армии полковника Окорочкова, я во время очередного посещения англичан заявил этому подполковнику, что хотел бы поговорить с ним наедине. Он согласился, и мы встретились в перерыве между заседаниями.

Я прямо предложил англичанину подойти к решению вопроса о судьбе белогвардейских генералов с позиции деловых людей.

— Что вы под этим понимаете? — спросил подполковник.

Я объяснил, что мы хотели бы, чтобы этих «старцев» англичане передали нам «под шумок» вместе с репатриируемыми казаками из «охранного корпуса», а имеющееся у генералов золото оставили себе.

— Поймите, — настойчиво убеждал я подполковника, — если «старцы» останутся у вас, то лично вы и ваши коллеги по миссии никакой выгоды не получите. Если же вы примете наш вариант, то будете располагать средствами, которых вам хватит надолго.

— Приятно, — сказал после некоторого раздумья англичанин, — что и среди вас есть джентльмены, с которыми может сотрудничать деловой человек.

Мы договорились, что подполковник посоветуется о деталях «операции» с двумя сослуживцами и на очередном совещании поставит меня в известность.

На следующей встрече он сказал, что «операция» по передаче белогвардейских генералов будет осуществлена по такому плану: под предлогом поездки в Щтаб генерала Александера их посадят без вещей в автомашины и доставят к нам.

Возвратившись в Грац, я доложил о состоявшейся договоренности командованию и получил полное одобрение своих действий.

Через день началась передача англичанами многих тысяч людей, подлежащих репатриации в Советский Союз. Местом передачи был избран австрийский город Юденбург.

Там я встретил моего «коллегу» — английского подполковника. Он сообщил, что Краснов, Шкуро и другие казачьи генералы через несколько часов будут доставлены сюда и переданы нам.

Все было сделано так, как мы договорились. Англичане же отобрали у «старцев» не только золото, но и другие ценные вещи.

Мы с товарищами доставили белогвардейских генералов в управление контрразведки «Смерш», а затем — в Москву.

Вот так это было…

 

VII.

Филимонов A. П.

КУБАНЦЫ В 1917–1918 гг.^{23}