Из записных книжек В. М. Луканина 4 страница

Его называли королем верхнего «до», но это у него было от природы, а сохранить до 80 лет свежесть голоса – ключ к разгадке в слове нежность: нежное дыхание, нежная атака и резонанс впереди.

 

Пласидо Доминго (р. 1941) – Родился в Испании. Окончил Мадридскую консерваторию по фортепиано и дирижированию. Один из самых популярных певцов во всем мире.

 

«Сейчас основное в моем пении – это выражение смысла того, о чем я пою… Интуиция и желание добиться поставленных целей – вот самые лучшие учителя».

«Наибольшее влияние на меня оказали записи Карузо. Певец не тратил ни капельки воздуха напрасно… И с этого времени у меня стал получаться ровный звук по всему диапазону – сверху донизу».

«…Когда я пою, у меня должно быть ощущение, что я могу толкать какой-нибудь предмет своей диафрагмой».

«Я считаю, что я должен посылать звук вперед… будто отбиваю теннисный мяч».

 

Тенор Франко Корелли (1921–2003). Беспристрастный анализ его сенсационной карьеры показывает, что под поверхностью его высоковольтной натуры скрыт острый, наблюдательный ум, всецело направленный на познание секретов вокального мастерства.

 

Ф. Корелли: «Я никогда не пел до 18 лет… У меня был сильный голос, но верхов по-настоящему не было… Си-бемоль я брал криком» (Франко начал заниматься со своим другом Скаравелли, который учился у Мелокки.) «Когда Скаравелли возвращался с урока, он передавал мне все, чему его учили. У Молокки я был всего два раза. Это слишком мало, чтобы об этом говорить… Это был метод формирования звука – нота за нотой, очень просто: с опущенной гортанью и максимально свободным горлом. Удерживать гортань в нижнем положении нужно без особых усилий… Не форсировать. Голос должен плыть свободно, как мяч на струе фонтана».

«Метод Мелокки можно назвать гортанной школой пения: мы должны опираться на голосовые связки».

– Ты сознательно думаешь о том, как смыкаются голосовые связки? – «Нет. Я думаю только о том, что когда я подхожу к высоким нотам, гортань не должна подниматься… Но важно, как ты пользуешься этим методом. Когда атака формируется в гортани, нужно знать, может ли твоя гортань выдержать это. Потому что, когда ты споешь о, о, о горлом (он продемонстрировал) сотню раз, а потом посмотришь в зеркало, то увидишь, что твои голосовые связки стали красными. А многие именно так и поют». – Наверное, их выживание зависит от того, как они пользуются дыханием.

– О дыхании: «Я за естественное дыхание. Петь нужно не грудью, а на диафрагме. Если диафрагма работает, ты поешь… нужно пить звук, чтобы не расходовать дыхание. Нужно найти такую позицию, при которой вы будете расходовать дыхание очень экономно».

– Ты поднимаешь нёбо? – «Я думаю, что при зевке оно поднимается… Голос выходит через рот, однако, если формировать голос только во рту, голос звучит странно. Открытый, плоский, неуправляемый звук. Но если ты посылаешь его в голову (маску), звук получается округлым и сфокусированным, становится более красивым. Это значит, что маска отвечает за окраску нашего голоса.

Вибрации, которые распространяются через щеки, челюсти, глазницы, через лобные кости, очевидно, придают нашему голосу красоту и помогают ему лететь более легко. Голос только тогда пойдет в маску, когда горло свободно, ты даешь воздуху проходить спокойно, и у тебя здоровые связки».

– Относительно переходных нот: «Я пою их при более объемном горле и открывая шире рот… Но все это должно осваиваться под руководством хорошего педагога… потому что голос, к сожалению, это тайна».

– Когда мы пели в Ла Скала у тебя было заметно излишнее вибрато, а вот в Метрополитен-опера уже нет «Caprino», как ты от него избавился? – «Это у меня было от форсировки звука. После того как я нашел более правильную позицию, голос стал более ровным. Изменение состояло в том, что я стал правильно использовать дыхание. Все гласные должны направляться в одну точку».

«При правильной позиции голоса петь так же легко, как ходить. Мы ведь не думаем о том, как мы ходим. Но если ты поднимаешься по лестнице, лучше все-таки обращать внимание на ступеньки, иначе можешь упасть».

 

Баритон Шерил Милне (1935) – Ведущий баритон Метрополитен-опера. Уроженец штата Иллинойс, пел до этого в Европе и в театре Нью-Йорк Сити Опера. Среди его триумфальных ролей в Мет – Рикардо в «Пуританах» Беллини, Миллер в «Луизе Миллер» Верди и Яго в «Отелло». Выступал в телевизионной серии «Прямая передача из Мет». Феноменальный голос.

 

«Дыхание – это расширение диафрагмы и всей круговой мускулатуры. Наибольшая опора от этого расширения – ощущение продолжающегося расширения на протяжении любой музыкальной фразы… в особенности – расширение сзади, потому что там большие мышцы. Чем сильнее работают эти мышцы, тем меньше устают мышцы в горле… или совсем не устают … Когда гортань свободна – она сама опустится, при этом нужна гибкость… Triuken die luflt – пить воздух».

«Упрощая проблему, можно выделить пять основных элементов пения: фокусирование звука, опора дыхания, круглый, красивый звук, резонанс, музыкальность».

«Позиция – это все тело – это своеобразный резонатор, но более всего это горло и все, что выше. Это гортань, глотка, рот, нос, придаточные пазухи. Сделать голос более красивым мы можем, изменив соотношение резонансов в этих пазухах. Позиция – это манипулирование этими пазухами (резонаторами)».

– Прикрытие: «Когда ты идешь наверх – си-бемоль, до и ре – каждая нота должна иметь больше высокой форманты, больше ощущения высокого резонанса, но без потери пространства. Затем наступает момент, когда звук прикрывается, или становится головным. Если вы чувствуете, что резонирует верхняя задняя часть рта, маленький язычок и позади этого язычка… как усиливается резонанс в носу и в пазухах… значит, вы начали использовать больше головного звучания… Чтобы научиться петь верха, нужно помнить о влиянии гласного "у" на все другие гласные, т. е. о модификации гласных. Когда вы идете наверх, гласные немного изменяются! Там больше ощущается влияние гласного "у"… гласный "о" немного изменяется в сторону "у", он же влияет на "и" и "е".

Идя наверх, чувствуешь, что поднимается мягкое нёбо и возможно больше открывается горло, но без заваливания звука назад. Нужно сохранять это переднее, высокое ощущение – нос, пазухи.

Другими словами, одна сила удерживает объем в звуке, задний, глубокий резонанс… и в то же время другая сила удерживает фокус, яркий, блестящий резонанс. Эти две силы, действуя одновременно, дают звук… Хочу упомянуть слово: ощущение надежности звука. Он должен быть устойчивым "как на якоре" внутри вас… Эта техника "звука на якоре" передает аудитории чувство уверенности и спокойствия».

 

Сопрано Биргит Нильсон (1918–2005). Родилась в Швеции. В Метрополитен-опера ее дебют состоялся в партии Изольды в 1959 году. Выдающаяся исполнительница партий в операх Вагнера, Верди, Пуччини, Штрауса и Бетховена. Феноменальный голос огромной силы, красоты и чистоты.

 

В течение нескольких лет Б. Нильсон не везло с педагогами, которые ничего не говорили об опоре и о многом другом. Она стала работать с аккомпаниаторами и дирижерами, которые ей иногда делали подсказки, и сама она стала продолжать поиски.

«Мне приходилось всё открывать самой… Много лет я пропела, напрягая свои голосовые связки. Я помню поворотный момент в моей певческой карьере. Это было в Брюсселе. Я должна была петь «Реквием» Верди. Я где-то сильно простудилась, и мое состояние еще более ухудшилось после нескольких дней репетиций. Я была в отчаянии. Я почти хрипела. Из носа у меня текло… горло болело и пр. Я заперлась у себя в номере и стала рассуждать: «Нужно серьезно подумать, что же мне делать. Голосовые связки работать не должны или по крайней мере не должны работать так много». Я нашла, как направить звук в голову на опоре, не подвергая напряжению голосовые связки. Через полтора или два часа я нашла свою технику. У меня была сильная простуда, но я прозвучала великолепно… С тех пор я никогда не думаю о горле», – убежденно заключила она.

«Лучшим учителем для меня была сцена. Опытным путем от одного раза до другого определяешь для себя, сколько ты должна выдать звука, как нужно петь в большом зале. Я устаю от пения в очень малых помещениях».

– Об опоре: «Опора особенно важна на переходных нотах. О голосовых связках нужно почти совсем забыть. Они производят звук, но, как у скрипки, необходимо еще иметь деку». – Биргит показала место на лбу на 3–5 см выше глаз.

«Я думаю, чем выше нота, тем ниже должна быть опора».

– А что о свободном горле? – «Я никогда не думаю о горле».

– О позиции – «Я стараюсь посылать звук как можно дальше от себя, в маску, но чтобы он не становился носовым. В голове есть несколько мест, куда можно посылать звук вверх… можно идти назад в голове… если кто-то поёт «до», голос автоматически немного отодвигается назад. Это вполне естественно, но нужно найти баланс, иначе ничего не получится. По крайней мере, у меня… чтобы петь в большом зале, нужно посылать как можно дальше вперед перед собой».

– Распевание перед выступлением: «Я распеваюсь по-всякому, лишь бы направить голос в маску. Когда я чувствую, что голос начинает звучать у меня в голове, я знаю, что все идет как нужно. Нужно быть спокойным и не давать расходиться нервам. Иногда тебе очень плохо, но нужно взять себя в руки и успокоиться… Если больше думать и меньше петь, то уже половина работы сделана».

 

Тенор Лучано Паваротти (1935–2007). Родился в Италии. Один из самых популярных оперных певцов, в совершенстве владеющий роскошным голосом и был человеком неповторимого обаяния. Сделал много выдающихся записей и выступал во многих театрах мира. В Метрополитен-опера дебютировал в 1968 г. У него нет критиков, а есть только фанаты!..

 

О переходном регистре. «Это стоило мне 6-ти лет обучения. Певец должен осознать важность этого момента с самого первого дня».

– Каковы ощущения в горле? Увеличивается мышечное напряжение в горле? – «Не совсем. Скорее, наоборот, мышцы должны быть совершенно расслаблены, как будто ты зеваешь, но голос при этом должен быть более сжатым, собранным. В начале обучения кажется, что при этом ты жертвуешь звуком. Он меняет свою окраску… но когда переходные ноты начинают получаться, становятся уверенными… все становится на свое место».

– При этом увеличиваешь объем в горле? – «Нет… на переходных нотах я уменьшаю объем. Нормальный объем у меня до и после переходных нот». – Сжатый звук только на переходах? – «Но сжатие только внутри меня самого. Это не значит, что звук должен получиться зажатым. Звук должен быть ровным, чему способствует более активное использование резонаторов».

Позиция на переходных нотах становится глубже? – «Нет… позиция не меняется… Она всегда остается высокой, даже когда я пою низкие ноты».

О дыхании, что ты чувствуешь? – «Ощущение простое, как в туалете [32]. Сохраняю это ощущение, пока не окончу фразу». – Твои ощущения сосредоточиваются где-то внизу? – «Потому что кверху все пойдет само по себе. Вверх воздух идет сам, медленно-медленно, пока ты поешь. Самый большой секрет состоит в том, чтобы иметь терпение дать диафрагме снова занять нижнее положение до начала новой фразы». – …Между фразами нельзя оставлять диафрагму вверху? – «Воздушный шар еще не успевает наполниться снова».

Воздушный шар в животе? – «Да, я думаю, это правильно. Как будто этот шар то поднимается, то опускается. Вверх вниз, вверх вниз… Сообразуясь с фразой, ты надуваешь шар сильнее или слабее… Я уверен, что если позволить диафрагме не работать дней пять или шесть, то в нужный момент она меня подведет».

 

Бас Пол Плишка (р. 1941). Родился в Пенсильвании. В Метрополитен-опера дебютировал в 1966 году в партии Колена в «Богеме». В последующие годы звучный бас Пола Плишки прозвучал во множестве спектаклей Мет. В «Прямой передаче из Мет» в 1980 году телезрители слышали его в партии Филиппа в «Дон Карлосе».

 

«Я верю в ровное дыхание. Я всегда избегал толкать дыхание, потому что, я думаю, это уже другая техника. Дыхание выходит из груди… живот как будто ходит туда и обратно… грудь остается неподвижной… движется только живот. Когда все идет правильно, у меня появляются ощущения непрерывной линии с самого начала и до конца фразы, непрерывное движение, без остановок, без начала… даже если в музыке есть пауза и пока физически ты не поешь. Эмоции поддерживают непрерывность линии».

«Позиция – пение закрытым ртом, при этом, естественно, звук идет через нос. Фактически это "Н". Я заставляю студента петь в нос, а затем постепенно рекомендую отрывать рот на гласную "А", не теряя ощущения в маске. Просто открывать рот, ничего не меняя в остальном».

«Для всех гласных должна быть одна и та же позиция. Можно сказать, существует некий общий знаменатель – один звук, проходящий через все гласные, и это именно тот звук, на который нужно опираться. Это дает возможность делать звук ровным… все гласные соединяются без каких-либо заметных разрывов».

 

Сопрано Джоан Сазерленд (1926–2010). Одна из наиболее выдающихся сопрано нашего времени. Ее феноменальный голос и удивительные технические способности сделали певицу образном бельканто.

 

«В сущности, пение – это дыхание, опора и посыл звука. Все это очень просто… Меня учили дышать глубоко, грудью, на диафрагме, как это делают другие, но мои ощущения где-то глубоко в желудке или даже в животе, ниже желудка. Именно дно! Именно шар! Это похоже на дно, на котором лежит надувной шар … только нужно контролировать выход воздуха из шара, чтобы этот процесс был медленным. Нужно не давать воздуху выходить слишком быстро. И тогда вы будете петь на дыхании.

Свободное горло для меня значит полное расслабление в горле. Когда я чувствую горло, значит, я плохо пою».

– Значит, сознательно Вы с горлом ничего не делаете? – «Сознательно я формирую высоту звука… и посылаю его!»

– Посыл – это позиция? – «Да, конечно… позиция – это посыл звука в наши околоносовые пазухи. Некоторые ощущают, будто звук идет в твердое нёбо, в купол. В переднюю часть этого купола… В общем-то, все очень просто. На практике требуется некоторое время, чтобы преодолеть эти трудности… Я думаю, что грудным звуком нужно пользоваться ограниченно. У меня он остался недоразвитым».

«Основа обучения любого голоса – это выработка крепкой середины».

 

Драматическое сопрано Режин Креспен (1927–2007) имела исключительно большой голос. Пела и некоторые партии меццо-сопрано: выдающийся успех в партии Кармен. В 23 года спела первые оперные партии – Эльзу «Лоэнгрин» и Тоску.

 

«Певец – это самое главное – должен получать удовольствие от того, что он делает».

– Режин Креспен увлеклась сценической интерпретацией и актерской игрой, забыв о вокальной технике и, прежде всего, об опоре. В результате год не пела. Ей помогли занятия с Рудольфом Баудом, который предложил: «Мадам! Скрестите ноги и руки. Теперь не дышите… Пойте!» – «Но мне нужно сделать вдох!» – «Нет! Спойте мне хотя бы 2–3 ноты!» С этого мы начали занятия. И постепенно мой голос снова стал приобретать гибкость».

«Надо работать вначале со средним регистром. Ведь мы же не начинаем строить дом с крыши. Звук должен быть внизу и округлен как можно больше… не забывая, что мягкое нёбо должно быть поднято».

«Когда я пою верхние или нижние ноты среднего регистра, я представляю, что как будто «трость» опускается от моей макушки в полость груди, и все пути открыты, как внутри колонны, ничто не мешает, ничто не задерживает».

– О грудном звуке (который одно время запрещался во Франции): «Теперь я знаю, как петь грудным звуком – ре-бемоль, ре, ми, фа первой октавы – надо найти баланс – я опускаю гортань и совершенно освобождаю ее. И все получается, потому что грудной звук – это естественный звук, мы говорим таким голосом… Изобразите внезапное удивление на что-то хорошее… Петь нужно со слегка приподнятыми щеками, как в начале легкой улыбки».

– Опора: «Это именно то дыхание, которое тебе необходимо, с раздвиганием нижних ребер и опусканием диафрагмы», – Режин надавила на нижнюю часть живота и при этом его верхняя часть сразу же выдалась вперед. «Это давление и противодавление, одно уравновешивает другое?» – «Именно так!»

– Что для певца главное? – «Я никогда не забуду то наслаждение, которое я испытываю во время пения. Я считаю, что самое главное – заставить людей поверить в счастье, которое отражается на твоем открытом лице, в глазах, в дыхании. Я уверена, что это ответная физическая реакция, потому что поющие люди – это, в целом, счастливые люди. Как правило, они много смеются».

Наше интервью имело такое счастливое заключение. Когда в следующий раз я пел с Режин на сцене Метрополитен, я не мог не ощутить, как тепло ее сердце проникло в души тех, кто был по ту сторону рампы. Какой неистовый гром аплодисментов потряс могучие стены театра, когда она вышла на поклон!

Какая великолепная артистка! Если ты поешь с ощущением счастья, люди в зрительном зале наполняются счастьем оттого, что они слышат такое пение.

 

«Звезды падают с неба…» [33]

 

К такому выводу невольно приходишь, ознакомившись с биографиями величайших певцов. Пели они, как правило, с раннего детства, как и их родители, – нередко, одаренные певцы. Многие великие певцы не учились в консерваториях, как М. Рейзен, который позанимался с итальянцем Бугамелли всего один месяц, или Ф. Шаляпин немногим больше – у тенора Д. Усатова, ученика К. Эверарди. А Франко Корелли хватило всего два урока у педагога Мелокки, чтобы взять у него все полезное, но отнестись критически к советам Мелокки об «опоре на голосовые связки».

Природная вокальная одаренность мастеров проявлялась и в том, что они, слушая хороших певцов, умели научиться у них. Лучано Паваротти, например, научился владеть диафрагмой у Джоан Сазарленд, о чем он пишет в своей книге «Мой мир» (1997).

Многие звезды вокального искусства сменили не одного педагога и пропели горлом, надрывая голосовые связки не один год, прежде, чем обрели спасительную резонансную технику, как, например, Бригит Нельсон[34](«Я нашла, как направлять звук в голову на опоре, не подвергая напряжению голосовые связки»). Некоторые даже теряли голоса, как Режин Креспен на целый год, но, найдя резонансную (несомненно) технику, полностью восстанавливали голос, чтобы радовать тысячи людей на лучших сценах всего мира.

Красной нитью в высказываниях буквально всех великих певцов Метрополитен-опера проходит мысль о необходимости свободного горла, свободной гортани, свободного, неперегруженного дыхания, без чего невозможно достижение резонансной техники[35], невозможно bel canto.

«Голос от Бога», – говорит Джоан Сазарленд и многие другие звезды мировой оперной сцены, добавляя при этом, что «надо еще иметь и голову», т. е. вокальный интеллект, необходимый не только для техники, но и для художественного исполнительства. Природную вокальную одаренность – этот поистине драгоценнейший Божий дар – певец должен сохранить и усовершенствовать, овладев резонансной техникой пения, которая позволяет певцу усилить голос, не перенапрягая голосовые связки[36], придать ему легкость, полётность и неутомимость – возможность петь столь же «легко, как ходить», по словам Франко Корелли.

 

 

Ю. Б. Эдельман. Теория и практика резонансного пения [37]

 

Теория резонансная пения, разработана профессором Владимиром Петровичем Морозовым и изложена в его книге «Искусство резонансного пения. Основы резонансной теории и техники» (М., 2008.). Это фундаментальный труд – результат многолетней работы автора, его научных поисков и открытий, суммирующий передовые научные исследования в этой области российских и зарубежных ученых.

 

 

Сам В. П. Морозов, подчеркивая практическую роль своей резонансной теории, характеризует ее как научно обоснованную им практику выдающихся певцов (методами акустики, физиологии и психологии) и рекомендует молодым певцам и педагогам в форме основных выводов по резонансной технике пения мастеров.

Теория и техника резонансного пения изложена автором доступным языком и читается с интересом. Через призму резонансного пения рассматриваются все компоненты рождения качественного певческого голоса. Это вопросы дыхания и опоры звука, работа гортани, акустика, психология певца и бесценные высказывания о резонансной технике пения мастеров вокального искусства. В книге найдут для себя материал к изучению и вокалист-профессионал, и вокальный педагог, и студент, и ученый, и специалист хорового пения, и актер драматического театра, и поющий в храме, и работающий с детскими голосами… Я не один раз прочел эту монографию, был на интереснейших лекциях профессора и еще не раз обращусь к этой книге, в которой каждый раз нахожу для себя интересное и новое, а часто ранее не замеченное или не понятое.

Но обратимся к рассмотрению основных положений резонансной теории В. П. Морозова и ее практического значения.

Все музыкальные инструменты (и скрипка, и виолончель, и рояль, и пианино, и арфа, и труба, и флейта, и барабан, и орган, и т. д.) имеют резонаторные полости. Резонаторные полости имеет и человек. Рассмотрим некоторые детали работы вокального аппарата. Вот заработали связки – разумеется, по команде головного мозга, который предварительно отрегулировал натяжение, толщину, зону соприкосновения связок и т. д., согласно частоте и силе требуемой ноты, и «отпустил» связки размыкаться под действием давления воздуха, дав одновременно команду на работу «мышцам-выдыхателям». Когда смыкаются связки, повышается давление под ними, и это давление дает возможность воздуху «прорваться» сквозь них, рождая звук, похожий на тот, что создают плотно сомкнутые губы, когда мы через них «проталкиваем» воздух. Об эстетических свойствах такого звука говорить не приходится.

Но как же такой неприятный звук (!) превращается в красавец-звук у мастеров пения? Если вы «играли» когда-нибудь на мундштуке от трубы, то слышали, какой звук создает сам мундштук. Ужас! И в какую красоту превращается этот звук, пропущенный через трубу! Как это происходит? Благодаря резонансу! Это чудо происходит в резонаторных полостях горна, которые сконструированы таким образом, что усиливают те частоты, которые нужны, и гасят те частоты, которые не нужны для создания красивого звука, восхищающего нас.

Это одна из главных функций резонаторов, изученных В. П. Морозовым и названных им – эстетическая: формирование красивого, эстетически совершенного, приятного для нашего слуха звука.

А посмотрите, сколько у нас резонаторов – больше, чем во многих инструментах: бронхи и трахея, гортань, глотка и рот, носовая полость, а над связками – маленькая, но очень важная надсвязочная полость. Это она создает ту высокую певческую форманту, которая звенит и сверкает в хороших голосах и без которой голос становится глухим, неполётным, неполноценным. Экспериментально это было подтверждено В. П. Морозовым в опытах по удалению высокой форманты из звука певческого голоса с помощью компьютера. Кроме того, эта маленькая резонаторная полость, напоминающая сопло ракеты или маленький рупор (сужение, а потом расширение), создает так называемое акустическое сопротивление, и связки начинают работать в более благоприятном режиме – появляется звук на опоре (это защитная функция резонаторов).

Но как же управлять этим маленьким драгоценным резонатором? Означает ли это, что певец должен пытаться сознательно сужать вход в гортань? Этого ни в коем случае нельзя делать путем прямого волевого усилия, направленного на сужение входа в гортань, предупреждает В. П. Морозов, ибо это немедленно приводит к зажатию гортани и потере всех певческих качеств голоса. «Гортань должна быть свободной и никаких фокусов!» – говорил народный артист СССР М. О. Рейзен в интервью В. П. Морозову о технике резонансного пения (Морозов, 2008, с. 446). Об этом же говорят и другие великие певцы, включая Ф. И. Шаляпина, С. Я. Лемешева, Э. Карузо, Н. Гяурова, мнения которых автор приводит в своей книге.

Согласно резонансной теории целесообразно не прямое, а опосредованное управление работой гортани и создание резонанса с помощью правильного певческого дыхания, опоры звука на диафрагму. «Мы поем диафрагмой», – считает Л. Паваротти, подчеркивая ее важнейшую роль в пении. Надсвязочная резонаторная полость всегда присутствует у певцов, поющих на хорошей диафрагматической опоре, и отсутствует у тех, кто не владеет певческим дыханием.

Еще два мощных резонатора – грудной и ротоглоточный. Ротоглоточным резонатором управлять сравнительно легко; т. е. подстроить рот и глотку (например, через зевок) под размер и объем, в котором начнет резонировать данный звук. Гораздо труднее добиться резонанса трахеи и бронхов (грудного резонирования). Но, согласно резонансной теории, «грудной резонатор может усиливать не только низкую певческую форманту (400–600 Гц), но и более высокочастотные области спектра голоса, вплоть до высокой певческой форманты (~2500 Гц у мужчин и 3300 Гц у высоких женских голосов)». Увлекающимся исключительно «маской» стоит прислушаться к мнению автора резонансной теории – профессора В. П. Морозова: «…без поддержки нижнего резонатора верхний микстовый ("прикрытый") регистр не будет совершенным ни в эстетическом, ни в технологическом отношении» (Морозов, 2008, c.164). Об этом же свидетельствуют высказывания выдающихся певцов, приводимые в его книге «Искусство резонансного пения».

А еще есть резонаторы-индикаторы. Это гайморовы полости (по бокам носовой полости), решетчатый лабиринт (в основании черепа), лобные пазухи. Эти полости, резонируя на высокой частоте, не добавляют напрямую к звуку ничего, ибо не имеют выхода в ротоглоточый канал. Но этот резонанс помогает и облегчает работу гортани (активизирующая функция) и является индикатором качественного звука (индикаторная функция). Резонаторы-индикаторы подсказывают певцу: «мы резонируем, значит, ты создаешь звук верно». В. П. Морозовым было также открыто резонирование, участие в общем звуковом процессе грушевидных пазух глотки, усиливающих высокую певческую форманту.

В. П. Морозов впервые определил восемь функций певческих резонаторов: энергетическая; генераторная; фонетическая; эстетическая; защитная; индикаторная; активизирующая; системообразующая. Резонаторы усиливают звук (теоретически бесконечно!), формируют гласные, придают певческий тембр и полётность голосу, защищают связки и гортань от перегрузок, являются индикатором правильного пения (через ощущение вибрации резонаторов), активизируют работу всего вокального аппарата и, в первую очередь, связок. «…Резонанс и резонансные и вибрационные ощущения действительно являются важнейшим системообразующим фактором резонансной техники голосообразования», – делает вывод профессор Морозов (Морозов, 2008, с. 415).

Резонансная теория пения и ее практическая направленность сформулированы автором в пяти основных принципах резонансного пения мастеров: 1) максимальная активизация резонанса; 2) свободное, неперегруженное диафграгматическое дыхание; 3) нежелательность манипулирования голосовыми связками; 4) предпочтительность образно-метафорических представлений о процессе пения (метод «как будто»); 5) соблюдение принципа целостности голосового аппарата как системы дыхание – гортань – резонаторы, так как воздействие на любую из этих частей влечет за собой изменение работы и других. Практически это позволяет регулировать работу, например, гортани не прямым на нее воздействием (что гортань «не любит»), а косвенным путем, изменяя работу дыхания и/или резонаторов.

Только резонансная техника голосообразования даёт возможность достичь высокого совершенства голоса: 1) canto – льющегося; распевного характера звука, без которого не может быть bel canto; 2) полётности голоса – его свойства озвучивать большие концертные залы, выделяться на фоне оркестра; 3) legato – плавного соединения нот; 4) полного диапазона; 5) свободы фонации и выносливости голосового аппарата, так как певец в режиме резонанса испытывает минимальную мышечную нагрузку.

Теперь понятно, почему великие певцы могли петь «целый день»! Форшлаги, морденты, трель не могут быть качественно реализованы певцом, не владеющим резонансной техникой звукообразования. А мы часто слышим, скажем, форшлаг, в котором вторая нота не звучит и т. п. «Филируйте звук, пойте legato и старайтесь, чтобы звук как бы лился плавно и свободно – это и есть bel canto» (Камилло Эверарди).