В тройной спирали наличие сети связей между акторами приводит к изменениям не только их самих, но и связей между ними.

Новые технологии, созданные в результате инноваций, проходят отбор на основе рыночной конкуренции. "Победившие" технологии адекватны определенному типу рынка, следовательно, обеспечивается локальный оптимум для избранной технологии и рынка. Действия участников данного звена будут направлены на сохранение этой цепи и достижение монопольного положения той или иной технологии.

Если институциональная компонента спирали, обеспечивающая контроль над экономическим развитием в целом, также соответствует этой траектории (например, законодательство страны, в которой развернуто производство, обеспечивает благоприятные условия для его развития), то технология будет изменяться в соответствии с жизненным циклом данной инновации.

Согласно термину теории общественного сектора, образуется "ловушка" технологий, когда интересы участников направлены на то, чтобы новые технологии не появлялись.

Такая монополия сохраняется до тех пор, пока по крайней мере две компоненты "спирали" (это могут быть, например, государство и наука или государство и рынок) не создадут условия для появления новой, более эффективной инновации, что приведет к смене траектории.

Развитие по сложившейся траектории, в свою очередь, меняет инфраструктуру науки для разработки альтернативных траекторий.

Если контроль над развитием технологии осуществляется также на более высоком уровне (это может быть федеральное правительство или региональные и наднациональные органы, такие, как Европейский союз), то и реализация контроля может сократить жизненный цикл инновации за счет стимулирования конкурирующих новшеств.

Важно подчеркнуть, что авторы концепции "тройной спирали" считают случайным отбор компонент для формирования траектории развития, поскольку в конечном счете случайными оказываются факт и момент открытия или изобретения. Они могут быть созданы и запатентованы в сфере, где не обеспечивают максимального эффекта и, следовательно, не выводят экономическую динамику на траекторию оптимального роста, как это было принято в неоклассических концепциях.

На основе рекурсивной структуры связей и институциональных компонент контроля создается возможность перехода от одной траектории к другой.

В процессе развития каждой сферы по "спирали" траектории пересекаются, и именно на таких пересечениях появляется возможность перехода от случайно сложившейся траектории на национальном или корпоративном уровне к новой траектории.

Чем больше дифференцированы компоненты в "спирали", связанные с инновациями и рынком, тем выше вероятность возникновения "ловушек" технологий. Это до определенного момента обеспечивает возможность устойчивого развития, поскольку данные компоненты могут идеально адаптироваться друг к другу в разных отраслях и производствах.

Однако траектория устойчивого развития страны в целом обеспечивается интеграцией компонент "тройной спирали" так, чтобы отбор технологий и рынков происходил в долгосрочной перспективе.

Значит, в ходе контроля государства или региональных органов должен обеспечиваться компромисс между дифференциацией и интеграцией.

Таким образом, "двойные спирали" между государством и рынком, с одной стороны, наукой и бизнесом - с другой, в современных условиях экономики знаний недостаточны для динамичного развития.

Они не имеют механизмов контроля по типу отрицательной обратной связи между всеми участниками, а "тройные спирали", выигрывая в условиях контроля, являются системами высокого уровня неопределенности и сложности, что приводит к затруднениям в организации управления.

В конечном счете инновационному развитию способствуют все мероприятия, увеличивающие разнообразие в поведении экономических агентов, прежде всего фирм.

Рост инновационной "креативности" становится главной задачей политики наряду с совершенствованием механизмов отбора объектов для стимулирования, будь то отдельные фирмы, корпорации или государственные программы.

В переходных и развивающихся экономиках специфика формирования (модернизации) инновационных систем заключается в том, что они уже при зарождении вынуждены "встраиваться" в глобальную систему инноваций, даже если страны придерживаются тактики изолированного развития.

Правительства стран с переходной экономикой могут способствовать созданию собственной инновационной системы, однако включенность в глобальные рынки заставляет участвовать как государство, так и бизнес в технологической гонке с транснациональными компаниями и странами.

Именно глобальный рынок осуществляет отбор конкурентоспособных технологий, и это обстоятельство может или ускорять, или тормозить формирование инновационной системы страны.

Создание рыночных инновационных систем в странах с переходной экономикой, как показывает опыт, должно происходить по трем основным направлениям:

- организация механизмов и создание условий для распространения и общественного признания необходимости проведения политики по развитию экономики знаний;

- обеспечение механизмов коммерциализации знаний, включая их трансфер в новые области применения;

- включение в "запас" знаний нового и практически примененного знания таким образом, чтобы все заинтересованные субъекты имели доступ к информации.

В связи с этим сфера ответственности государства, особенно на начальном этапе создания инновационной системы, существенно расширяется, хотя бюджетные возможности поддержки развития науки, в частности фундаментальной, сокращаются.

Специфическая форма взаимодействий, которая была органически присуща плановому хозяйству СССР, предусматривала зависимость любого вида деятельности (научной, учебной и инновационной) от государства и финансирование им всех видов работ.

Это привело к созданию линейной системы, получившей название административно-командной.

Такие системы существовали и в других странах или секторах инновационной деятельности, например при выполнении военных проектов, где они были наиболее эффективными.

Вместе с тем административно-командная система не создавала условий для инициативы "снизу", чем скомпрометировала себя как модель развития.

 

Особенности формирования "тройной спирали" в России

В постсоветской России "тройной спирали" присуща определенная специфика, которая заключается в том, что основной объем научных исследований фундаментального характера приходится не на университеты (вузы), как в большинстве стран мира, а на институты Академии наук.

В то же время вузы осуществляют основной объем подготовки кадров, в том числе и высшей квалификации, при достаточно слабой научной базе и скромных масштабах финансирования НИОКР.

Создание инфраструктуры для содействия развитию связей между наукой и бизнесом в такой системе представляет собой нетривиальную задачу, поскольку на формировании инфраструктуры вокруг университетов будут сказываться недостаток научного потенциала, а в случае создания ее при научных организациях - нехватка молодых кадров.

Организационную структуру государственного регулирования сфер науки и инновационной деятельности в России можно отнести к централизованному, традиционно ведомственному типу, являющемуся наследием советской системы.

Только сравнительно недавно были начаты изменения, направленные на придание ей большей гибкости, на формирование структур, позволяющих включать в процесс разработки стратегического видения не только представителей органов исполнительной власти, но и других участников национальной инновационной системы (в первую очередь представителей бизнес-сообщества).

Научно-техническая и инновационная политика, поддержка определенных видов НИОКР находятся в ведении целого ряда министерств и агентств, координация усилий между которыми, даже ключевыми ведомствами, развита слабо. Помимо министерств и агентств, в структуре государственного управления существуют и вневедомственные координационные, консультативные и совещательные органы. В их состав входят представители заинтересованных ведомств, но они скорее лоббируют свои интересы, чем координируют решения.

Добиться перераспределения приоритетов в этой системе достаточно трудно, так как действует своеобразная инерционная траектория процесса принятия решений "от достигнутого".

Бизнес в "тройной спирали": российская специфика. Принято считать, что крупный бизнес в России недостаточно активен в сфере технологических инноваций. В течение нескольких последних лет инновационно активными, согласно статистике Росстата, являлись лишь 9 - 10% промышленных предприятий(9).

В зависимости от того, что понимается под технологическими инновациями(10), уровень инновационной активности будет различаться. Российский бизнес восприимчив к инновациям по параметру привлечения нового, высокотехнологичного оборудования, что видно по растущим объемам его импорта.

Действительно, покупка зарубежного оборудования более выгодна предприятиям по ряду причин: из-за сравнительно меньшей пены, высокого качества предлагаемых послепродажных сервисов, способов оплаты. Интерес к обновлению технологий возник у предприятий после кризиса 1998 г., и стратегии развития компаний базировались в значительной мере на привлечении зарубежных инвестиций. Соответственно обновление происходило за счет заимствования зарубежных технологий, не всегда, правда, самых современных. Вместе с тем развитие инновационной деятельности только на базе покупки зарубежного оборудования чревато сохранением технологического отставания.

Если уровень инновационной активности компаний рассматривать по параметру расходов на внутрифирменные НИОКР, то Россия окажется позади не только развитых индустриальных стран, но и некоторых развивающихся.

С этой точки зрения показательно ее сравнение с другими растущими и развивающимися экономиками - со странами БРИК (Бразилией, Индией и Китаем). Расходы фирм на НИОКР (процент от продаж) составляли в 2004 г. в Китае 2, 5%, в Бразилии - 0, 9, в Индии - 0, 46, в России - 0, 3% (11). Опросы относительно инновационной активности промышленности дают более высокие оценки: расходы на НИОКР имеют около 40% компаний(12). Более глубокое исследование характера НИОКР, проводимых на предприятиях, позволило авторам опроса сделать вывод о том, что они направлены преимущественно на небольшие усовершенствования, чтобы выжить в создавшихся условиях. Только половина из предприятий, назвавшихся инновационно активными, постоянно осуществляет вложения в НИОКР.

Кроме того, важен такой параметр, как уровень расходов на НИОКР. По данным опроса ИЭПП, в России затраты компаний на них не превышают 8% общих расходов на технологические инновации, тогда как в европейских странах он составляет в среднем 20%; расходы фирм на приобретение патентов и лицензий и вовсе небольшие - менее 2%(13).

Вместе с тем надо отметить, что намечается и положительная тенденция роста расходов на НИОКР со стороны крупного бизнеса. Компании создают собственные исследовательские подразделения или институты, в том числе покупают бывшие отраслевые институты. Увеличиваются также расходы компаний на научно-исследовательские проекты, выполняемые в организациях государственного сектора науки и вузах.

Системных данных о размерах финансирования НИОКР со стороны бизнес-сектора нет, доступны только цифры по отдельным крупным компаниям, свидетельствующие о наличии значительных ресурсов поддержки науки. Можно также сделать вывод, что только некоторые, как правило, крупные и не самые высокотехнологичные компании начинают систематически финансировать НИОКР. Крупных наукоемких фирм в России пока нет.

Главной проблемой инновационного развития в современных российских условиях является недостаточная активность предприятий именно с точки зрения объемов, периодичности и результативности проводимых ими НИОКР или тех разработок, которые они заказывают сторонним организациям (включая организации государственного сектора науки и вузы).

С точки зрения общих тенденций развития инновационных моделей можно предположить, что процесс "первоначального накопления", основанный на эксплуатации сырьевых ресурсов страны, начинает давать эффект в тех компаниях (часто монополистов), которые интенсивно наращивают как закупки оборудования, так и собственные и заказные НИОКР.

Оценить "пересечения", или интерфейсы, бизнеса с другими компонентами "тройной спирали" сложно. Однако можно утверждать, что они существуют и качественно отличаются от тех, которые действуют в развитых странах. Пока общие условия, регулирующие взаимодействие государства и бизнеса, неблагоприятны для инноваций на любых типах российских предприятий.

Вместе с тем тесные пересечения существуют у государства и тех предприятий, в которых значительную долю составляет государственная собственность, и именно эти предприятия пользуются режимом максимального благоприятствования.

Многие из них являются сырьевыми, они располагают широкими возможностями лоббировать свои интересы и накопили достаточные ресурсы для развития инновационной деятельности.

Однако для трансфера технологий перспективы взаимодействия этого сектора с остальными невелики хотя бы потому, что сама технология этой отрасли в ограниченной степени является объектом трансфера. Взаимодействие государства и бизнеса в "тройной спирали" можно схематично представить следующим образом.

Пересечения во взаимодействии государства и бизнеса образуются на основе формальных и неформальных связей (о чем свидетельствует наличие значительного числа бывших государственных служащих в крупном бизнесе). В оставшейся части как науки, так и бизнеса эти связи почти не проявляются. Пока сложно оценить последствия нового сращивания бизнеса и государства, происходящего в форме создания государственных корпораций.

По мнению экспертов(14), этот процесс приведет к росту трансакционных издержек и снижению эффективности производства, сужая тем самым инновационный потенциал экономики.

Остальная часть предприятий не имеет долгосрочных стимулов к развитию, и, следовательно, их взаимодействие с сектором науки минимально. Даже стратегия имитации для них представляется слишком дорогой, и замещающих инноваций они, как правило, не осуществляют.

Высокий приоритет, который государство отдает крупному сырьевому бизнесу, создает устойчивый "локальный оптимум" между этими двумя компонентами, который ни остальные отрасли, ни наука разрушить не могут.

Состояние науки. Сложность и уникальность российской ситуации после распада СССР состояла в том, что страна получила масштабный научный комплекс, представленный только государственным сектором науки, тогда как доля государственных расходов в ВВП значительно снизилась.

В результате возможности финансирования науки по сравнению с поздним советским периодом многократно сократились. С точки зрения наличия и доступности ресурсов для науки Россия оказалась в положении страны третьего мира. По объему финансирования НИОКР в расчете на душу населения она была позади большинства стран ОЭСР и даже ряда стран Центральной и Восточной Европы. Так, в 1995 г. в России этот показатель составил 31 долл., тогда как в США - 649, 2, в Японии - 601, 5, в Германии - 459, 4, в Великобритании - 387, 1, в Финляндии - 381, 1, в Чехии - 189, 4 долл.(15)

Резко сократившееся финансирование науки привело к стремительному оттоку кадров: в 1989 г. на 10 000 экономически активного населения в России приходилось 130 исследователей, к 1995 г. - 60. В последние годы этот показатель стабилизировался на уровне 72-75.

Возникла одна из существенных проблем - неадекватность бюджетных средств количеству государственных научных организаций, которое продолжало расти, и численности научных сотрудников, хотя средняя численность занятых в научных институтах падала.

В новых экономических условиях государственный сектор науки оказался избыточным. Многие научные организации не смогли адаптироваться к новым условиям и продолжали существовать преимущественно за счет единичных эффективно работающих лабораторий и научных групп, а также ненаучных доходов (таких, например, как сдача помещений в аренду). Все это не позволяло поддерживать исследования на высоком уровне.

Происходящий в последние пять лет ежегодный прирост бюджетного финансирования науки не может быстро изменить негативные тенденции. Растущие средства не будут использоваться эффективно до тех пор, пока они распределяются в старой организационной структуре и на основе прежних принципов.

В нынешних условиях высокая доля государственного финансирования науки является свидетельством низкого спроса на результаты науки в экономике страны, а не показателем щедрого государственного финансирования.

Спецификой науки в России является относительная изолированность научных организаций и вузов не только от бизнес-сектора, но и друг от друга. По данным социологических обследований, 40, 6% научных организаций выполняют исследовательские проекты самостоятельно, 16, 4 - сотрудничают с академическими НИИ, 13, 1 - с отраслевыми НИИ, 8 - с вузами, и только 0, 8% - с предприятиями(16).

Слабо развито и международное сотрудничество в российской науке. По данным Центра исследований и статистики науки, в 2006 г. только 11, 6% научных организаций сотрудничали с коллегами из стран СНГ и 17, 3% - с коллегами из других стран(17).

Наиболее тесные связи государства и науки, так же, как и в случае с бизнесом, складываются с государственным сектором науки. Остальная наука организационно как единый механизм не оформлена, поэтому ее возможности установления обратных связей с государственными структурами существенно ограничены.

Вместе с тем научные организации, ранее относившиеся к отраслевому сектору науки и в большей своей части разрушенные в ходе приватизации, были основными генераторами и получателями технологий.

Поэтому отсутствие общей политики в сфере инновационной деятельности приводит к тому, что научная компонента в "тройной спирали", по сути, является наиболее слабой с точки зрения ее взаимодействий с другими субъектами.

В целом принципы построения взаимодействия науки и государства практически не претерпели изменений с советских времен. В то же время "сохранность" ресурсов науки, которая до настоящего времени была основана на инерции развития, может стать его движущей силой, но только в том случае, если в науке, так же, как и в бизнесе, будут созданы новые формы отношений.

Размеры пересечений между компонентами определены на рисунке приблизительно, однако можно сделать следующий вывод.