Жаворонок капитана Ладу

Пять столетий тайной войны

Мобилизация голубей

Война была империалистической. Однако для воздействия на массы правящие классы скрывали свои подлинные цели, кричали об "обороне отечества". Империалисты Антанты уверяли, что ведут "войну, которая покончит с войнами", твердили, что стремятся спасти европейскую культуру от немецкого милитаризма. Империалисты Германии, в свою очередь, распространялись о том, будто защищают "свободу" Европы от царизма, сражаются за то, чтобы европейцы не превратились в колониальных рабов Англии. Буржуазия в своих реакционных целях подогревала идеологию национальных движений ушедшего времени. Так, например, французские империалисты усердно ратовали за "освобождение" Эльзаса и Лотарингии, буржуазия Италии - итальянского меньшинства в Австрии, оправдывая таким образом свое участие в войне, которая велась для усиления национального гнета, для порабощения новых стран и народов.
Германия и ее союзники в ходе войны захватили территорию ряда стран. Империалисты Антанты, сами угнетавшие и грабившие сотни миллионов людей в колониях, пытались тем не менее изображать себя освободителями народов, родина которых была оккупирована немцами. Империалистические разведки со свойственным для них цинизмом широко использовали то обстоятельство, что немало людей стало жертвами этой изощренной пропаганды. Успехи секретной службы Антанты в огромной, часто решающей степени зависели от того, что ей удавалось эксплуатировать в своих интересах ненависть народов малых стран к германским оккупантам.
В годы первой мировой войны огромные ресурсы были предоставлены в распоряжение разведки - от технических новинок и до сторожевых собак; на разведывательную работу мобилизовали и математические кафедры университетов, и легионы почтовых голубей.
Война привела к невиданному росту вооруженных сил. Уже не десятки и даже не сотни тысяч, а миллионы и десятки миллионов солдат сражались друг против друга в армиях Антанты и Германии с ее союзниками. Еще более быстрыми темпами росла численность армий, занятых в тайной войне. Разведки главных воюющих держав разрослись в десятки, иногда в сотни раз. Антанта, по некоторым (впрочем, преувеличенным) сведениям, имела свыше 500 разведывательных бюро в одной Голландии. В Бельгии действовало более 2 тыс. английских агентов. Не было единого центра, который мог бы дать отчет о количестве агентов, работавших на каждый из воюющих блоков. Немцы одно время верили, что где-то имеется карта, на которую нанесены места действий всех шпионов Антанты. Немецкая разведка даже пыталась через одного англичанина добыть эту никогда не существовавшую карту. В целом соотношение сил между разведками соответствовало общему соотношению сил враждебных коалиций. К концу войны, когда Германия стала все более приближаться к поражению, заметно выявилось и превосходство разведывательных служб главных государств Антанты.
По мере расширения той или иной разведки отдельные ее небольшие секции превращались в разветвленные шпионские организации, насаждавшие агентуру в тысячах городов, деревень и железнодорожных станций. По своей структуре эти организации, если речь шла не о войсковой или морской разведке, часто очень походили друг на друга. Во главе небольшой ячейки стоял резидент (он же и "почтовый ящик"). К этому тщательно законспирированному лицу, обычно жителю данной страны или - реже - нейтрального государства, стекалась информация, которую он тем или иным путем передавал особым курьерам - сборщикам полученной "добычи". Нередко самому резиденту поручали вербовку агентов: в его интересах было тщательно проверить собственных людей. Ведь агенты не знали друг друга, всем им был известен лишь резидент, который тем самым подвергался опасности быть схваченным после ареста любого из своих подчиненных. Каждый из агентов имел свой номер или кличку, часто менявшуюся, чтобы сбить с толку противника.
Иногда такая организация становилась двух- или трехступенной. Главный резидент был связан с несколькими разведчиками, а те, в свою очередь, служили резидентами и "почтовыми ящиками" для агентов второй ступени и т. д. Однако немалое число разведчиков работали независимо, передавая информацию специально посылаемому к ним разъездному агенту, или же, если они по своей официальной профессии могли это делать, сами доставляли свои сведения "заказчику", обычно где-нибудь в нейтральной стране.
Во время первой мировой войны чрезвычайно расширился круг вопросов, по которым разведки хотели бы получать информацию. К чисто военным прибавилось огромное количество политических, экономических, социально-психологических, технических и других проблем, решение которых было важно для успешного ведения войны. К их числу могли относиться взаимоотношения различных ведомств враждебного государства и темпы замены выходившей из строя части вагонного парка железных дорог, морской код и нормы выдачи продуктов по продовольственным карточкам, планы создания нового вида снарядов и настроения населения какой-либо местности, часто очень удаленной от театра военных действий. Порой многие сведения, которые добывали шпионы, нужны были лишь как "материал" для работы других разведчиков (данные о том или ином заводе - чтобы новый важный агент мог изобразить опытного мастера этого завода, новые инструкции военной полиции - с целью избежать опасных ловушек, в которые могут попасться шпионы, не зная этих инструкций, и т. п.).
Крайняя пестрота объектов, которые нужно было разведывать, увеличила и многообразие личин, под которыми должны были действовать разведчики. Шпион скрывался под маской человека любой профессии, национальности. Это были люди самого различного возраста. Австриец барон фон Шлуга поселился в Париже еще накануне франко-прусской войны 1870-1871 гг. Никто из его бесчисленных светских знакомых не подозревал, что он немало способствовал поражению французской армии при Седане и потом десятилетиями снабжал информацией немецкую военную разведку. В 1914 г. барону было уже 68 лет, но это не мешало ему отправлять с курьером из Парижа или из Бордо через Швейцарию в Берлин донесения, которые высоко ценил начальник немецкого генерального штаба Фалькенгайн. Барон фон Шлуга так и остался неразоблаченным, он ушел в отставку по возрасту незадолго до смерти, в 1917 г. Агентами могли оказаться наряду с лощеным аристократом старый нищий на улице, широко известная артистка и бухгалтер завода, местный врач или заезжий коммивояжер.
Среди агентов было множество любителей торговать "гнилым товаром" в надежде на то, что его оплатят прежде, чем сумеют проверить. Немало было шпионов-двойников, поставлявших материал обеим воюющим сторонам. Иногда двойники были мнимыми двойниками, то есть агентами одной из разведок, снабжавшими ложными данными разведку противника. Нередко, впрочем, эта последняя догадывалась, что с ней ведут игру, и продолжала получать фальшивые сведения только с целью понять, во что враги попытаются заставить ее поверить. Некоторые шпионы-двойники "честно" работали на обе стороны. Другие стремились сбыть подложные известия обеим сторонам, причем, поскольку дело касалось одной из "сторон" - Антанты, продать свои сведения нескольким разведкам одновременно (например, французам, англичанам и американцам). Существовала даже своеобразная шпионская "биржа" в нейтральных странах. Французский агент вместо того, чтобы рисковать, добывая нужную ему информацию, просто использовал сведения, которыми располагал, о Франции. Эти сведения он передавал немецкому шпиону в обмен на информацию о Германии.
На службу в буржуазную разведку людей привлекали различные мотивы. Иногда националистические чувства и ненависть к оккупантам, желание сделать карьеру, склонность к авантюризму, но чаще всего - деньги, надежда на богатую наживу от занятия, как считалось, прибыльным ремеслом шпиона.
Конечно, разведке приходилось тщательно проверять информацию, исходящую сплошь и рядом из более чем сомнительных источников. Это производилось прежде всего путем сопоставления со всеми имеющимися сведениями по данному и смежным вопросам, полученными самыми различными путями (войсковая наземная, воздушная и морская разведки; дипломатические источники; допрос пленных и дезертиров; просмотр бумаг, найденных у убитых вражеских солдат; материалы, собранные почтовой цензурой; изучение периодической печати страны-противника, особенно провинциальной; подслушивание телефонных разговоров; перехват и расшифровка радиодонесений и многое другое). К тому же нередко сравнительно маловажное известие, какая-нибудь незначительная мелочь, вставленная в рамку других известий, приобретали большое значение.
Проверка часто усложнялась тем, что порой ложное известие, исходящее от того или иного агента (будь то по его собственному намерению или потому, что он был обманут противником), входило в общую систему дезинформации по определенному вопросу, разработанную вражеской разведкой. Например, целая серия ложных приготовлений к наступлению на одном участке фронта, когда в действительности оно планировалось совсем в другом районе. Немцы на Западном фронте неоднократно использовали для маскировки прогон к месту мнимого будущего наступления пустых воинских эшелонов и грузовых составов. Германское командование полагало, что антантовские шпионы, наблюдавшие за железнодорожными перевозками, обязательно заметят усиленное движение воинских составов и даже подсчитают примерное количество якобы перебрасываемых войск (из простого расчета: один воинский эшелон - один батальон). Рассчитывали, что вражеские лазутчики не сообразят, что эшелоны идут пустыми. В одних случаях этот маневр удавался, в других - его разгадывали с самого начала.
Иногда дезинформация оказывалась настолько удачной, что вводила в заблуждение не только противника, но и собственное командование. Это происходило потому, что почти каждая из стран имела по несколько соперничавших между собой разведывательных органов.
Значительно разнообразнее стали виды связи, применявшиеся шпионами: шифрованные письма и детские воздушные шары, прифронтовая ветряная мельница, вращение крыльев которой являлось своеобразным кодом; доставка известий самолетами (тогда еще новинкой военной техники); по-особому вспаханные участки крестьянского поля; снаряд, внутри которого вместо взрывчатых веществ содержалось донесение, или невинные с виду объявления в газетах нейтральных стран и тысячи других аналогичных способов, непохожих друг на друга. Чем более оригинальным, необычным был способ, тем меньше было шансов для обнаружения. Новые симпатические чернила доставляли германским агентам в Англию, пропитывая этой жидкостью обычную одежду, которую привозил в чемодане специально нанятый курьер - житель нейтральной страны. Сведения пересылали переснятыми на микроскопическую пленку, которая подкладывалась к оборотной стороне почтовой марки, наклеивавшейся на открытку.
Применение получило и радио - другая техническая новинка. Заработали тайные радиопередатчики. В ответ контрразведчики создали целую сеть радиопеленгационных станций для обнаружения этих передатчиков. Особенно прославился во время войны построенный англичанами радиопередатчик в Бар-ле-Дюке. Это был небольшой клочок бельгийской земли, окруженный со всех сторон голландскими владениями. Немцы не могли захватить его, не нарушив голландского нейтралитета. Однако раздосадованные потоком шифрованной информации, передававшейся в эфир радиостанцией, которую можно было видеть невооруженным глазом с территории Бельгии, оккупированной немцами, они сумели нанести удар по противнику. По требованию немцев голландские власти запретили завозить в Бар-ле-Дюк бензин, на котором работала станция. Тогда бензин начали доставлять контрабандным путем. Голландские и бельгийские женщины стали носить бидоны с горючим, пряча их под подолом. Но с германской стороны последовал новый удар: немцы подкупили нескольких работников радиостанции, и те стали передавать ложные сообщения. Ее сведениям перестали доверять.
С помощью радиопередач союзники, узнавшие германские коды, передавали фальшивые приказы немецким подводным лодкам, которые, не ведая, что действуют по указке противника, двигались на верную гибель. В то же время радиопереговоры между торговыми кораблями, на которые были пересажены радисты с английских линкоров, создавали у немцев, перехватывавших эти беседы в эфире, ложное представление о местонахождении британских эскадр.
Огромное увеличение разведывательной службы в собственном смысле этого слова вызвало не меньший рост контрразведки. Вся почтовая и телеграфная корреспонденция, особенно шедшая за рубеж, стала подвергаться тщательной военной цензуре. Так, в Лондоне просматривали письма на 60 языках. Цензорам пришлось разгадывать зашифрованные донесения на 31 языке. Подозрительные письма и газеты стали подвергать химической обработке, чтобы определить, не содержат ли они тайнописи. Эксперты изучали вызывавшие подозрения письма и, с другой стороны, не является ли явный безобидный текст шифром, скрывающим шпионское донесение. Под строгий контроль были поставлены границы с нейтральными странами. Прифронтовая полоса была разбита на небольшие участки, за каждым из которых наблюдала специальная группа офицеров контрразведки. Там, где можно было положиться на лояльность гражданского населения, из его среды вербовали людей, которые должны были сообщать контрразведке о всех подозрительных или просто незнакомых. В районах, где военные власти не могли рассчитывать на сотрудничество местных жителей, - особенно на оккупированных территориях - вводились жесткие ограничения для передвижения. Чтобы покинуть свое местожительство даже на короткий срок, жители занятой немцами Бельгии должны были получать специальные пропуска в полиции. Образцы этих пропусков, чтобы затруднить их подделку, часто менялись.
Разветвленная система полицейской слежки была создана во всех воюющих странах.
Разведки пытались засылать своих людей в контрразведывательные органы врага, хотя и сравнительно редко достигали здесь успеха.
Шпионаж в узком смысле слова дополнялся войсковой разведкой (данные, полученные от траншейных наблюдений, разведки боем, посылки патрулей, артиллерийского наблюдения, воздушной разведки, опроса пленных, дезертиров, местных жителей, захвата почты противника и т.д.), не говоря уж о материалах, которые доставляла цензура, о сведениях, поступавших по дипломатическим и другим каналам. В разведке работали специалисты по прессе, цензуре, секретной связи, переводчики, дешифровалыцики, химики, эксперты по множеству различных вопросов.
Для доставки донесений антантовские разведки постоянно прибегали к помощи почтовых голубей. До 1914 г. Бельгия славилась почтовыми голубями. Перед отступлением бельгийская контрразведка приказала уничтожить более 30 тыс. голубей наиболее ценных пород, чтобы они не достались немцам. Голуби оказались не только быстрыми, но чрезвычайно надежными порученцами. Бывали случаи, когда смертельно раненные неприятелем пернатые курьеры часами ползли по земле и все же успевали добраться до родной голубятни. Не раз торговые и военные суда, торпедированные подводными лодками или по другим причинам терпевшие аварию, посылали с голубями сигнал бедствия и вовремя получали помощь. Окруженный немцами командир форта Во отправил с последним имевшимся у него голубем донесение с просьбой о помощи. Нередко разведчики, пробиравшиеся в тыл врага или прыгавшие с парашютом, первым делом находили надежное укрытие своим голубям. Клетку с крылатыми помощниками обычно привязывали где-нибудь на вершине ветвистого дерева. В этом случае приходилось ночью незаметно взбираться на деревья и приносить пищу голубям. К концу войны одни англичане имели на Западном фронте "штат" в 6 тыс. голубей. Во Франции даже поставили памятник героям голубиной почты и многих из них наградили орденами!
Так как за голубями следили, их пытались... маскировать под других птиц. Англичане подстрелили на Западном фронте голубя, окрашенного под попугая.
Широко использовали для передачи донесений и служебных собак. Немецкая овчарка Фриц, не раз переносившая шпионские донесения через линию фронта, причинила немало хлопот союзной разведке. Ее надо было поймать живьем. Успеха удалось достигнуть, лишь воспользовавшись услугами суки по кличке Рози, которую подсадили на пути четвероногого почтальона.
Для заброски шпионов стали широко использовать подводные лодки (особенно в Средиземном море) и самолеты.
Арсенал средств, с помощью которых доставлялись донесения, расширялся с каждым годом. Сотни способов раскрывались контрразведками, но на смену приходили новые. Один немецкий разведчик надрезал брюхо живой рыбы, вкладывал письмо и пускал ее в реку. Рыбу вылавливали около немецких позиций. Другой германский шпион, находившийся во французском городе Бельфоре, применял такой способ. Разведчик садился в поезд, который шел в нейтральную Швейцарию, и занимал отдельный столик в вагоне-ресторане. Пообедав, он сходил с поезда, приближавшегося к границе. На первой швейцарской станции место шпиона за столиком сразу занимал другой, разведчик. Во время еды он проливал как бы случайно немного вина на скатерть и, прикрыв это место салфеткой, продолжал есть. Первый шпион писал симпатическими чернилами сообщение. Второй проявлял его вином и, быстро прочитав, ждал, пока появившиеся на скатерти буквы снова не исчезали. Донесения прятали в повязках на ранах, под париками, в пеленках грудных детей, в карандашах, в шнурках башмаков.
Оперную певицу арестовали при переезде франко-швейцарской границы из-за... несоблюдения моды. Чрезмерно накрахмаленная юбка показалась подозрительной таможенникам. На ней действительно симпатическими чернилами было написано разведывательное донесение. Случались и курьезы. Французская цензура задержала письмо, присланное из Голландии на имя одной дамы полусвета, белокурой актрисы Евы М., на ее виллу "Алкивиад". Письмо имело вид шифрованного текста, тем более что оно начиналось обращением: "Ваше Преосвященство..." На деле это было мудреное письмо ученика одного аббата, участника диких оргий разврата на вилле "Алкивиад". Контрразведки все это не касалось...
Передача сведений по радио не получила большого развития. При тогдашнем уровне техники очень трудно было держать тайный радиопередатчик на территории противника. Тем не менее в тылу германских войск на Западном фронте в доме бельгийского священника аббата Пинта был установлен такой передатчик. Иногда линия передачи информации была довольно сложной. Французская контрразведка ломала голову над тем, каким образом немецкое командование получало сведения о выходе транспортных судов из Марселя. Хотя офицерам сообщали о дате выхода и маршруте только накануне отъезда, немцы менее чем через сутки давали по радио соответствующие распоряжения своим подводным лодкам, оперировавшим в Средиземном море. Подумали первоначально, что информация доставлялась с помощью шифрованных писем, но расследование выявило малую правдоподобность такого пути. Оставались шифрованные телеграммы, которые имели право посылать своим правительствам только иностранные дипломаты. Было отдано распоряжение задерживать на несколько дней на телеграфе все депеши, поступавшие от иностранных посольств и консульств.
Одновременно было установлено наблюдение за одним из подозрительных консулов в Марселе. Выяснилось, что он регулярно встречается в кафе с каким-то человеком. Слежка за этим последним привела к иностранке, которую застали при разговоре с ним. Было быстро выявлено, что это немецкая шпионка. После ареста она призналась, что получала сведения от одного офицера парохода "Севастополь", являвшегося ее любовником. Как раз незадолго до ареста разведчицы "Севастополь" вышел в море. Пароходу по радио приказали изменить маршрут, но гроза помешала принятию корабельной станцией этого приказа. "Севастополь" был потоплен, не спасся ни один из 500 человек, находившихся на его борту.
Приемы разведывательной работы менялись в ходе войны. Воюющие страны далеко не сразу закупорили каналы, через которые была возможна массовая утечка информации. Французский разведчик Лаказ, действовавший осенью 1914 г. на территории, где сходились границы Франции, Германии и нейтральной Швейцарии, неожиданно напал на настоящую "золотую жилу". Как ему стало известно, каменщик итальянец Витторио Каваньетто подрабатывал на жизнь таким оригинальным способом. Он обходил пограничные французские деревни, где было много жителей-эльзасцев, родственники которых служили в немецкой армии, и собирал письма для отправки в Германию. После этого итальянец переходил швейцарскую границу и передавал одному содержателю бара полученную корреспонденцию, которую тот отправлял адресатам. Ту же дорогу, но в обратном направлении совершали письма германских солдат.
Местные французские власти, действуя на основании приказа, запрещавшего всякие сношения с неприятелем, положили было конец деятельности предприимчивого почтальона. Лаказ решил нарушить приказ: ведь авторы писем из Франции, будучи гражданскими лицами, не могли сообщить особо важную информацию, тогда как сумка с первыми 250 письмами от германских солдат содержала чрезвычайно ценные сведения. Все эти письма имели печати и отметки полевой почты, в которых указывались номера дивизии, корпуса и армии. Аккуратные отправители писем, давая обратный адрес, сообщали дополнительные ценные подробности. В этой системе был один недостаток: большинство эльзасцев служили в 14-м германском армейском корпусе, а французская разведка жаждала сведений и о других соединениях. Постепенно положение стало исправляться, так как многие солдаты-эльзасцы после ранения попадали в различные воинские части.
Германская цензура спохватилась лишь летом 1915 г. Номера дивизий и полков, обратные адреса стали появляться все реже, а потом исчезли вовсе. Однако Лаказ к этому времени завел специальную карточку на каждого солдата, переписывавшегося с родственниками. На карточку заносились все добытые о нем сведения - часть, в которой он служил, имена родных и знакомых и т. д. В результате даже открытка, подписанная одним именем без фамилии, но адресованная какой-либо уже внесенной в картотеку семье, была часто достаточной для того, чтобы определить, где расположена та или иная германская воинская часть. Секрет "обработки" солдатской корреспонденции был разгадан даже местными жителями. Письма из Германии окончательно перестали приходить незадолго до начала сражения под Верденом в 1916 г.
Наряду с изменением методов в зависимости от обстоятельств менялась и структура разведывательных организаций. Например, тот же Лаказ, который после ряда столкновений со швейцарскими властями предпочитал находиться постоянно в разъезде, установил своеобразную систему связи со своими резидентами. Заранее устанавливались место и час свидания. А дату встречи резидент узнавал из открытки, которую получал незадолго до указанного дня и которая внешне выглядела просто как безобидное письмо от родных. Если же агенту почему-либо надо было спешно передать важные новости, он давал в одной из местных газет заранее согласованное объявление. На следующий день Лаказ мог прочитать объявление и послать открытку, назначая внеочередное свидание. Конечно, к различным агентам Лаказ являлся под различными псевдонимами, что также уменьшало опасность провала.

Приключения "Белой дамы"

Разведывательную сеть в Бельгии обычно организовывали, действуя с голландской территории. В Голландии, хотя и не сразу, главное место среди соперничавших разведок стран Антанты заняла английская разведка (точнее, один из ее отделов, поскольку и внутри разведывательных органов Англии, подчинявшихся первоначально различным ведомствам, царили зависть и конкуренция). Ее фактическим главой был Генри Ландау, впоследствии рассказавший о ее деятельности в своих мемуарах.
Англичане учли опыт провала в 1916 г. организованной ими разведывательной сети, которая наблюдала за немецкими перевозками в Бельгии и Северо-Восточной Франции, занятых немецкими войсками. Английский агент Франкиньуль построил ее строго централизованно. Все донесения сосредоточивались в одном месте и доставлялись одним путем: их прятали в трамвае, который ежедневно приезжал из Бельгии в голландский город Маастрихт. Долгое время система работала успешно, но в конце концов немецкая полиция напала на след. К тому же агенты Франкиньуля знали друг друга, а он сам не имел способов предупредить своих подчиненных об опасности. В результате немцам удалось одним ударом разгромить эту организацию, ликвидировать более 40 постов наблюдения за поездами и арестовать почти всех людей Франкиньуля. Его попытка воссоздать организацию на тех же основах успеха не имела. Г. Ландау построил новую разведывательную организацию по-иному.
С помощью бельгийцев, бежавших в Голландию, удалось образовать на бельгийской территории значительное число разведывательных ячеек. Начальник каждой из них пересылал собранные донесения в "почтовый ящик" в Антверпене, Льеже и Брюсселе. Отсюда они доставлялись на один из нескольких пунктов переправы через границу. Каждая ячейка имела свой независимый "почтовый ящик" и пункт переправы. Курьер, перевозивший донесения к границе, не знал никого из членов разведывательной ячейки, кроме самого "почтового ящика". А "почтовый ящик" не знал даже курьеров, привозивших и забиравших у него донесения. Для наблюдения за каждым важным объектом или районом нередко создавались две параллельно действовавшие группы, не подозревавшие о существовании друг друга.
....Еще со средних веков в Восточной и Средней Германии получила распространение легенда о "белой даме". В Пруссии рассказывали, что некая Доротея, овдовев к 40 годам, удалилась в келью, расположенную недалеко от собора в Мариенвердере, и приказала замуровать вход. Она умерла после 14 лет добровольного затворничества. Монахине приписывали многочисленные чудеса. После ее смерти была послана в 1414 г. просьба папе о причислении Доротеи к лику католических святых. Время было неподходящее. Церковь переживала великий раскол. Пап было разом двое, а то и более. Каждый папа проклинал и отлучал от церкви своих соперников - антипап. Ни одному из них не было досуга рассмотреть ходатайство, пришедшее из далекой Пруссии. После этого среди населения сложилось убеждение, что святая отшельница, обиженная неблагодарностью людей, появляется в белом одеянии, чтобы предвещать им. несчастье.
Некоторые немецкие историки отвергают эту версию. По их мнению, "белая дама" - жена так называемого Великого курфюрста Бранденбурга. На одной старинной гравюре ее изображают идущей в белом одеянии вслед за гробом мужа, умершего в 1688 г. Однако, по другим версиям, первое появление "белой дамы" было отмечено в I486 г. в Плассенбурге близ Байрейта. Наконец, имелись приверженцы еще одной версии, считающие, что легенда о "белой даме" связана с некоей графиней д'0рламюнд, которая жила в XIV в. где-то около Байрейта. Она убила двух своих детей и покончила самоубийством из-за того, что ее любовник - родственник правившего монарха - отказался жениться на ней.
"Белая дама" якобы снова появилась в Берлине в 1799 г. Она предстала перед солдатом, стоявшим на часах у королевского дворца, в белом одеянии, с жемчужным ожерельем на шее и посохом из слоновой кости в руках. Солдат понял, что перед ним призрак, и, пораженный, рассказал об этом странном происшествии. На основе его рассказа была опубликована даже небольшая книжка, украшенная "портретом" "белой дамы", которая приносит несчастья. Было бы напрасно задавать вопрос, откуда издатели получили этот портрет. Однако к их оправданию следует добавить, что через семь лет, в 1806 г., Пруссия была наголову разгромлена Наполеоном.
И уж совсем странно, что "белую даму" - этот как будто сугубо немецкий призрак - видел Наполеон, когда останавливался в Байрейте, направляясь в поход против России. Но если не считать этого единовременного расширения обязанностей "белой дамы", то она неизменно появлялась во дворце незадолго до кончины очередного короля из династии Гогенцоллернов. Ее видели в 1840 г. накануне смерти Фридриха Вильгельма III, в 1861 г. - перед кончиной Фридриха Вильгельма IV... Короче говоря, при Вильгельме II стали говорить, что очередное появление "белой дамы" должно будет означать конец династии Гогенцоллернов. Слов нет, политика последнего кайзера - самовлюбленного, помешанного на божественном происхождении своей власти, наглого и в то же время трусливого - создавала достаточно оснований для подобного видоизменения старинной легенды.
Имя "белой дамы" присвоила крупнейшая из разведывательных организаций, которые действовали в оккупированной Бельгии. Она возникла летом 1916 г. и вначале носила другие наименования ("Служба Мишлена" - очевидно, по имени фирмы, выпускавшей автомобильные шины Б-149). Одним из основателей организации был инженер Деве - двоюродный брат Дьедонне Ламбрехта, работавшего на английскую разведку, выданного агентом-двойником и казненного немцами. Деве прежде всего рассказал о своих планах профессору-физику Шовену, который вместе с ним возглавлял организацию. Первоначально она включала небольшую группу друзей Деве и Шовена. С помощью священника Дез-Онея удалось проверить и привлечь в ряды "Белой дамы" помощников Ламбрехта.
Деве и Шовен оказались отличными руководителями. Они удачно отобрали нужных людей и построили организацию таким образом, чтобы аресты отдельных людей причиняли ей минимальный ущерб. Курьеры, которые больше всего подвергались опасности ареста, не знали никого из остальных своих коллег, кроме посредника ("почтового ящика"), от которого получали донесения. Была создана даже своя контрразведка! Ее возглавлял родственник Шовена начальник бельгийской полиции в Льеже Нежан. Благодаря своему официальному положению он мог с наибольшим эффектом проводить слежку за деятельностью германской тайной полиции в Бельгии - основного противника "Белой дамы".
Оставалось установить связь с союзными разведками, действовавшими в Голландии. Французский разведчик Феши ранее других узнал Q намерениях Деве и Шовена и переслал предложение наладить сотрудничество. Но в среду людей Феши проникли немецкие шпионы. Они выдали оккупационным властям трех важных французских агентов: Фоксно, Крезена и Марию Биркель, - о которых речь пойдет ниже. В конечном счете после ряда неудач, в которых были повинны прежде всего антантовские разведки, "Белая дама" связалась с англичанами. Отчасти это было вызвано тем, что только английской военной разведке удалось наладить переправу агентов через бельгийско-голландскую границу, которую немцы закрыли стеной из колючей проволоки, находившейся под током высокого напряжения. Генри Ландау сумел достигнуть этого опять-таки при помощи бельгийца Моро (сына одного из высших чиновников ведомства железных дорог Бельгии, который имел большой круг знакомых среди железнодорожных служащих). Моро ("Орам") и набранные им помощники организовали службу тайного перехода через границу, функционировавшую вплоть до конца войны.
Англичане приняли на себя финансирование "Белой дамы", а Г. Ландау, не имея на это никаких полномочий, обещал считать всех ее участников английскими военнослужащими. "Белая дама" была милитаризована - возникли батальоны, роты, взводы. При этом организация по-прежнему строилась таким образом, что можно было легко "изолировать" ту ячейку, в которую проник предатель или которая была каким-либо иным путем раскрыта немецкой тайной полицией.
Главное, чем занималась "Белая дама", - это повседневное, будничное наблюдение за движением воинских эшелонов. Скромный железнодорожный служащий, из окна своей комнаты пересчитывавший (нередко с помощью жены и детей) проходившие мимо составы, был основным поставщиком самой важной информации. Суммируя данные многих таких агентов, "Белая дама" и английская разведка могли составить представление о дислокации немецких войск, подвозе боеприпасов и тем самым о планах вражеского командования. Самым сложным была сначала транспортировка полученной информации по бельгийской территории, а потом переправка через границу. Немцы ввели строгую систему пропусков, без которых бельгийцам запрещалось покидать местожительство. Нередко успешно начатый рейс прерывался неожиданным окриком "Стой!", обыском в полицейском участке. Обнаружение секретной информации грозило быстрым судом и расстрелом. Поэтому курьеру при аресте прежде всего надо было избавиться от улик - от секретной корреспонденции. Для этого тоненькие листки бумаги засовывали в небольшую металлическую трубку, которую пробовали незаметно выбросить из рукава. Одного курьера, молодую девушку Жюльетту, задержали, и, что хуже всего, ей никак не удавалось под пристальным взглядом германского полицейского освободиться от небольшого свертка, обернутого черным сукном. В нем хранились донесения, и если бы их немцы обнаружили, девушку ждала бы верная смерть. Но Жюльетта не растерялась. В полицейском участке ей удалось незаметным движением засунуть пакет за батарею парового отопления. После этого самый тщательный обыск не дал результатов, и Жюльетте объявили, что она свободна. При выходе, оставшись на минуту одна, Жюльетта вынула драгоценные бумаги и доставила их по назначению.
Эти донесения через центральную квартиру "Белой дамы", находившуюся в Льеже, и другим путем поступали в "почтовые ящики" на границах.
А далее начинались всегда связанные с опасностью для жизни переходы через границу, опутанную проволокой и охраняемую часовыми со сторожевыми собаками. Резиновые перчатки и башмаки защищали от электрического тока. Чтобы обмануть немецких солдат, применялись постоянно менявшиеся хитрости. Не раз донесения перебрасывались местными крестьянами через проволоку в комьях земли. До этого их хранили зарытыми на картофельном поле. Иногда подсовывали под проволоку пустой бочонок с выбитым днищем и пролезали через него, не опасаясь удара тока. Впрочем, немцы не держали все время проволоку под напряжением - не хватало электроэнергии. На проволоке часто можно было видеть трупы людей, убитых током при попытке перейти границу. Немцы запретили убирать мертвые тела, надеясь устрашить население. Когда трупы потрескивали, это означало, что в данный момент через проволоку снова пущен большой силы ток.
Однажды немецкая полиция едва не арестовала руководство "Белой дамы". Полицейских навело на след анонимное письмо, посланное из ревности женщиной, и не подозревавшей о существовании подпольной организации. Получив донос, немецкая полиция решила проверить некоего Реймана, которого так некстати приревновали к его служанке - француженке Марсель. В квартире Реймана не оказалось, соседи сказали, что он, вероятно, находится на "Вилле ласточек", которую сняли у него какие-то неизвестные. А там помещался секретариат "Белой дамы". Дубовые двери могли выдержать длительную осаду и, главное, давали время уничтожить компрометирующие бумаги. Но на этот раз не повезло. Немецкие сыщики встретили у входа на виллу курьеров, которые показались им подозрительными. Приставив к виску одного из них револьвер, немцы заставили его попросить открыть дверь... Были захвачены все находившиеся на месте люди, все бумаги, оружие. Арестованные не выдали организацию. Курьер Франшимон заявил, что был любовником хозяйки виллы Гессельс, а другой курьер клялся, что, как друг Франшимона, случайно сопровождал его во время прогулки. Остальные арестованные твердили, что только помогали беженцам переходить границу. Братья Луи и Антуан Коллар, которых застали за перепечаткой донесений, уверяли, будто собрали информацию, чтобы попытаться продать ее в Голландии английской или французской разведке. Военный трибунал присудил к смерти четырех арестованных, включая Гессельс, но ей и еще одному разведчику заменили казнь пожизненным заключением. Братья Коллар были расстреляны в июле 1918 г. Немцы так и не поняли, что захватили врасплох секретариат разветвленной разведывательной организации.
Одним из самых эффектных, если не самых значительных, успехов "Белой дамы" было создание разведывательной ячейки... в главной льежской тюрьме Сен-Леонар. Ее организовали два разведчика - Фоксно и Крезен.
Оба они были агентами французской разведки и после ряда успешно выполненных заданий бежали в Голландию, где принялись за создание новой разведывательной сети. Однажды они послали в Бельгию с голландским проводником-контрабандистом молодую учительницу Марию Биркель. От девушки долго не было известий (она была арестована немецкой полицией). Потом неожиданно появился некий Бертрам и сообщил, что Биркель назначает Фоксно и Крезену свидание на границе у проволочных заграждений. Бертрам внушал подозрение. Тем не менее Фоксно и Крезен решились пойти на свидание и попали в ловушку, устроенную Бертрамом по заданию немецкой контрразведки. Ночью 30 июня 1915 г. у границы на бельгийцев неожиданно напали немецкие агенты, оглушили ударами по голове и перетащили на бельгийскую территорию. Немецкий суд приговорил обоих к смертной казни. Единственным шансом спасения для них было дать знать об обстоятельствах их похищения, произведенного с нарушением голландского нейтралитета. Это они сумели сделать, послав письмо через тюремного повара - заключенного из уголовников. Он передал это письмо монахине Мелани, имевшей доступ в тюрьму, а та доставила его голландскому генеральному консулу в Брюсселе. Последовал протест голландского правительства, и смертный приговор был отменен за шесть часов до срока его исполнения.
Через немецкого солдата, поляка по национальности, Фоксно и Крезен установили постоянную связь с "Белой дамой". Им помогали находившаяся в той же тюрьме Мария Биркель и другие заключенные. На волю удавалось сообщать об обстоятельствах ареста различных агентов "Белой дамы", которых после задержания немцы, как правило, отправляли в тюрьму Сен-Леонар, о захвате компрометирующих документов. Эти сведения не раз предотвращали раскрытие организации немецкой полицией. "Белая дама" могла инструктировать своих людей, какой тактики им надлежало держаться при аресте. Многим из них это спасало жизнь.
В 1918 г. Крезену и Фоксно удалось бежать из тюрьмы. Солдат-поляк открыл им двери камеры, принес крюк и молоток. Беглецы захватили в кладовой простыни и скрутили из них веревки, по которым спустились с высокой тюремной стены на улицу. Там их ждали друзья. Пересаживаясь с трамвая на трамвай, чтобы запутать следы, Крезен и Фоксно вскоре очутились в относительной безопасности на конспиративной квартире. В Сен-Леонаре их исчезновение было обнаружено только через час. Тщетно допрашивали заключенных, которые могли что-то знать о побеге. Фоксно в одежде священника надеялся перейти границу. Его случайно задержал в трамвае полицейский агент, заявил, что "слишком много шпионов переодеваются священниками". Фоксно бежал и скрывался в Льеже до конца войны. Крезен был арестован на самой границе. Он назвался неким Десме, пытавшимся перебраться в Голландию. Борода и усы, которые он отрастил после побега, изменили его до неузнаваемости. Беглеца посадили в тюрьму в Гасселте. Немецкие власти и не подозревали, что новый заключенный является тем самым Крезеном.
Последний год войны принес ряд неудач "Белой даме". Еще до полицейского налета на "Виллу ласточек" был арестован Нежан - начальник контрразведки. Немцам стало известно, что его часто посещала одна бельгийка, которая, помогла в начале войны бежать нескольким французским военнопленным. Был неожиданно захвачен один курьер, ехавший из Брюсселя в Гент с важными инструкциями. Еще большее значение имел провал на одном из пунктов перехода границы. Переброску информации здесь осуществляли с помощью контрабандистов, одновременно тайно перевозивших продовольствие из Голландии в Бельгию. На эту контрабанду сквозь пальцы смотрел даже местный начальник немецкой пограничной стражи, который получал за это голландские продукты. Поэтому разведчики чувствовали себя здесь в безопасности и через этот пункт стали переправлять основную массу информации. Тем более неожиданным был арест контрабандистов агентами немецкой тайной полиции.
Немцы были потрясены масштабами информации, которую обнаружили при аресте. Наконец им стало ясно, что действует большая разведывательная организация. В тюрьме при допросе "третьей степени" арестованные контрабандисты назвали имена всех известных им восьми членов местной ячейки "Белой дамы" в Гасселте. Все они были арестованы. Но здесь и сказалась продуманная организационная структура "Белой дамы". Группа агентов в Гасселте была связана с центром только через одного человека - бельгийского полицейского инспектора Сюрлемона. Его за сутки переправили через границу в трюме баржи. Явившиеся на следующий день на квартиру Сюрлемона немецкие полицейские могли лишь арестовать жену и дочь, ничего не подозревавших о его разведывательной деятельности.
К концу войны "Белая дама" превратилась в многочисленную организацию. Всего в нее входило 1084 человека, она установила 51 железнодорожный наблюдательный пост. Немцы арестовали 45 членов организации, из них казнено было двое.
"Белая дама" являлась не единственной, хотя и главной, из разведывательных организаций Антанты в Бельгии во второй половине войны. Она руководствовалась принципом не устанавливать в интересах безопасности никаких контактов с другими организациями. В редких случаях этот принцип нарушался, что иногда приводило к неудаче, к проникновению провокаторов и раскрытию отдельных ячеек.
Успехи английской разведывательной службы в Бельгии основывались прежде всего на поддержке населения, ненавидевшего оккупантов. Любопытно, что англичанам не удалось организовать ни одного поста наблюдения за железнодорожными перевозками на территории самой Германии, где отсутствовал этот фактор - сочувствие со стороны местных жителей.
Наряду с собственно разведкой важным источником информации для союзников в Голландии стал опрос тех германских дезертиров, которые за деньги были готовы сообщить сведения о воинских частях, где они служили. Конечно, немецкая разведка неоднократно подсылала под видом дезертиров своих агентов, сообщавших фальшивые данные. Но провести англичан было уже трудно. На основании опроса десятков тысяч немецких пленных и данных разведки в течение первых лет войны была составлена и постоянно пополнялась "коричневая книга", в которой содержались номера всех полков и дивизий, сведения о командном составе каждой части и множество других. Контролируя по "коричневой книге" показания, можно было быстро определить, насколько они соответствуют действительности.
В мировой схватке англичанам не удалось, как в прошлом, воевать или вести разведку только чужими руками.
...Плодовитый писатель и журналист Б. Ньюмен опубликовал в 1935 г. книгу "Шпион", подробно повествующую о его действиях как офицера разведки в Германии. Он вырос в семье фермера в Лейстершире. Мать Ньюмена была эльзаской, и он с детства хорошо владел немецким и французским языками. После окончания университета Ньюмен неожиданно избрал путь актера. Приобретенные профессиональные навыки очень пригодились ему впоследствии. С началом войны Ньюмен пошел добровольцем в армию. Безупречным знанием немецкого языка он обратил на себя внимание начальства, вскоре стал офицером разведки. Переодетый в немецкую форму, с документами попавшего в плен неприятельского солдата, Ньюмен совершил удачную диверсию - взрыв железнодорожных составов в ближнем германском тылу, который задержал прибытие вражеских подкреплений во время сражений под Лоосом (сентябрь - октябрь 1915 г.). Вскоре арестованный немцами Ньюмен был приговорен к расстрелу. Накануне казни он неожиданным ударом оглушил пришедшего к нему в камеру армейского пастора, переоделся в его одежду и сбежал. Впрочем, английское командование не сумело воспользоваться результатами диверсии, которые сведены были на нет его собственной нераспорядительностью: если подкрепления немецкой стороны запоздали вопреки его воле, то английские резервы вовсе не прибыли на фронт из-за нелепого приказа главнокомандующего лорда Джона Френча.
Далее, если можно верить Ньюмену, он узнал, что его кузен германский офицер Адольф Нейман был взят в плен англичанами. Ньюмен отправился повидать его в лагере для военнопленных в Чешире. Адольф, подружившийся с Ньюменом в довоенные годы, подробно рассказал ему все семейные новости и пожаловался на невезение: ведь, не попади он в плен, его ждало бы перемещение в генеральный штаб. Ньюмен сразу сообразил, что создается исключительная возможность, которую нельзя упускать. Внешне он очень напоминал своего немецкого кузена - так почему бы не занять его место?
Английская разведка стала тщательно готовить эту операцию. Было известно, что в одном из лагерей для военнопленных двое офицеров замышляли побег. Одного из них, знавшего английский язык, спешно удалили из лагеря, куда отправили Ньюмена под видом Адольфа Неймана (сам же злополучный кузен был переведен в Шотландию, и все его письма, разумеется, не посылались по назначению). Второй участник планировавшегося побега - Фрайберг, не говоривший по-английски, неизбежно должен был ухватиться за новоприбывшего коллегу, отлично знавшего этот язык. Тайно переписываясь с родными, Фрайберг сумел включить в свое письмо просьбу прислать для офицеров - участников побега подводную лодку к определенному пустынному пункту на побережье Уэльса. Бегство из лагеря оказалось, как и следовало ожидать, на редкость удачным. Часовой куда-то отлучился, а на ежедневной перекличке беглецов объявили больными. Когда лагерное начальство явилось для проверки в барак, на кроватях лежали двое военнопленных, изображавшие Фрайберга и Неймана. Лодка прибыла вовремя, и вскоре Ньюмен уже получал из рук кайзера Железный крест, которым почти неизменно награждали офицеров, бежавших из английского плена.
В течение длительного времени Ньюмен работал в разведывательном отделе ставки германского командования под началом полковника Николаи. Он даже ездил по его приказу в Голландию, где вербовал агентов для засылки в Англию. Конечно, они почти все (почти - чтобы не вызвать подозрения немцев) были арестованы британскими властями. При пересылке информации Ньюмен предпочитал эзоповский язык, не доверяя симпатическим чернилам и каким-либо головоломным шифрам. Дважды Ньюмен сам побывал в качестве немецкого шпиона в Англии, возвращаясь якобы с важной информацией, которая, однако, по тем или иным причинам не могла быть использована немцами. Добывая эту информацию, Ньюмен с другими немецкими агентами - опытным взломщиком и шофером - даже совершили налет на дом помощника начальника имперского генерального штаба, где, разумеется, обнаружили "нужные" документы. Через некоторое время Ньюмен был переведен в оперативный отдел и работал под непосредственным руководством немецкого главнокомандующего Фалькенгайна, а потом Людендорфа.
Ньюмен утверждает, что ни отец, ни больная мать Адольфа, с которой ему все же пришлось однажды встретиться, не заметили подмены. Более правдоподобным представляется, что разведчик каким-то путем заставил их молчать - может быть, даже угрозой, что в противном случае Адольф Нейман никогда не вернется из плена.
В самом конце войны, приехав по поручению Людендорфа обследовать положение на передовой линии, Ньюмен был ранен и взят в плен британским патрулем. Он рассчитывал на иной прием в своей стране. Более всего его поразило то, что многие из его важнейших донесений были оставлены без всякого внимания. А военное министерство даже отказалось выплатить ему офицерское жалованье за три года нахождения в тылу врага. Ньюмену было разъяснено, что разведчик и так получал следуемые ему деньги от немцев и имеет, следовательно, право претендовать лишь на разницу в ставках капитана в английской и германской армиях.
Английская секретная служба широко использовала весь традиционный арсенал средств тайной войны. В 1918 г., например, англичане имели на Западном фронте "штат" в 6 тыс. голубей. Порой первоклассные результаты достигались просмотром германской прессы, хотя, казалось бы, цензура вымарывала из нее любые сведения военного характера. Вот один пример. В январе 1918 г. в районе Сен-Кантена над позициями английской 5-й армии был сбит самолет. Летчик умер в госпитале. А вскоре в одной небольшой баденской газете было напечатано письмо от безутешной матери погибшего пилота. В нем она цитировала полученное ею соболезнование от командира своего сына, генерала фон Гутьера, которого в германской армии считали тогда специалистом по наступательным операциям. Его прибытие в Сен-Кантен было тщательно охраняемой военной тайной, раскрытие которой позволило определить район, где планировалось массированное наступление германских войск. Б. Ньюмен, когда подвизался в роли германского офицера, переслал через Швейцарию газету без всяких комментариев, и этого оказалось достаточно.
Одним из плацдармов ожесточенной борьбы империалистических разведок стала Греция. Антанта всеми мерами пыталась заставить не желавшую воевать Грецию отказаться от политики нейтралитета. На салоникском фронте английская секретная служба, не брезгуя ничем, использовала в качестве своих агентов банду пиратов, во главе которой был поставлен британский офицер. В Испании английская секретная служба подкупила главаря контрабандистов, чтобы его люди наблюдали за прибытием и отплытием подводных лодок.
Британская разведка старалась максимально использовать растущую усталость немецких солдат от войны, их неверие в свою победу. Так, английский агент убедил в Бельгии германского унтер-офицера перелететь через линию фронта на новейшей модели самолета "фоккер", данные о котором жаждали получить в британском штабе. Немец получил 50 ф. ст. и, главное, возможность дождаться в лагере для пленных окончания войны.
Однажды к уже известному английскому разведчику Ландау пришел немецкий дезертир и предложил продать последнее издание секретного справочника германской полевой почты. Немец работал на дюссельдорфской почте, где и похитил справочник. Это была книга исключительной ценности для союзного командования. Она была несравненно более подробной, чем "коричневая книга", составленная с таким трудом британской разведкой. Немецкий солдат покорно принял за книгу предложенные ему 100 ф. ст., хотя, по признанию Ландау, разведка была готова заплатить за нее буквально любые деньги. Впоследствии этот немец по фамилии Флейшер был завербован на службу в английскую разведку, которая сумела сыграть на его ненависти к кайзеру и германской милитаристской клике. Флейшер съездил по поддельным документам в Германию и вернулся с важными сведениями о формировании новых полков и об экономическом положении страны. Тогда ему поручили новое опасное задание - организовать пост наблюдения в Трире. Из новой поездки Флейшер не вернулся: может быть, был схвачен, а еще более вероятно, что решил не рисковать жизнью ради новых хозяев, которых успел хорошо разглядеть.

· Битва за секреты

На Ипре, во Фландрии, 22 апреля 1915 г. германские войска впервые применили отравляющие вещества. Немцы выпускали газ из баллонов, когда благоприятный ветер должен был потянуть роковое облако к вражеским окопам. Вначале применение газов привело к большим успехам. Но однажды ветер резко изменился, и газами оказались отравленными германские солдаты. Немцы стали лихорадочно искать другие формы использования ядовитых газов. Французский шпион Шарль Лузито убедился в этом, когда установил, что Баденская анилиновая фабрика в Мангейме, производившая газы, продолжала работать с полной нагрузкой. Но как было проникнуть в намерения врага? Лузито заметил, что цистерны с газом доставляются на военные заводы Крупна в Эссене. Разведчик с большим риском для себя стал бывать в пивных барах, куда заходили рабочие с этих заводов, и прислушивался к разговорам. В беседе с полицейским, охранявшим завод, разведчик пессимистически оценил шансы Германии на выигрыш войны. В ответ охранник сказал, что подготовляется новое оружие, которое изменит ход военных действий в пользу Германии: снаряды, наполненные газом.
Явное недоверие, выраженное Лузито, раздражило полицейского. Было заключено пари на значительную сумму. Вскоре немец привел своего друга в укромное местечко близ полигона, где должны были производиться испытания новых снарядов. Из этого укрытия Лузито мог наблюдать за стрельбами, происходившими в присутствии самого кайзера. Снаряды с газом были выпущены в овечье стадо, которое паслось на лугу. Результаты были очевидны: газ не только удушил животных, но и буквально выжег всю растительность.
Сам Лузито был убежден всем тем, что увидел собственными глазами. Но как было убедить недоверчивое начальство в Париже? Разведчик попросил своего друга полицейского оставить ему на память об их пари осколок снаряда. Торжествующий полицейский, который доказал свою правоту и положил в карман крупный выигрыш, немедля, как только кайзер и его окружение покинули полигон, великодушно подарил Лузито желанный сувенир. Через три дня этот осколок находился в Париже, и, прежде чем немцы успели накопить большое количество новых снарядов, французы и англичане снабдили свои войска противогазами и сами также стали производить снаряды этого типа.
Англичанам, напротив, удалось сохранить тайну танков, идея создания которых была выдвинута еще в 1914 г., но осуществлялась с большой медлительностью. Чтобы правдоподобно объяснить назначение странных машин, перевозившихся завернутыми в брезент по железным дорогам, предлагали разные маскировочные наименования: цистерны, резервуары, баки. Остановились на последнем, и бак (по-английски "танк") стал названием нового грозного орудия войны.
Первое применение танков 15 сентября 1916 г. вызвало страшную панику у немцев. Когда бежавший из окопов солдат был доставлен к генералу и доложил, что "оно" движется без колес, тот счел своего подчиненного помешавшимся от страха. Что это за чепуха - машина, двигающаяся без колес? Массовая атака танков в августе 1918 г. привела к широкому прорыву линии германских укреплений.
Большим успехом австрийской и германской разведок было обеспечение неожиданности во время сражения при Капоретто в октябре 1917 г. Союзные разведки, правда, получали немало прямых или косвенных указаний о намерении немцев и австрийцев начать наступление на одном из участков итальянского фронта. Однажды на "ничьей земле" между немецкими и британскими окопами во Франции английский сержант подобрал открытку, недавно оброненную немецким солдатом. В ней какой-то Генрих писал, что его часть находится на отдыхе в Австрии. По номеру полевой почты, указанному на открытке, англичане определили, что речь идет о немецком альпийском корпусе, одной из ударных частей германской армии. Сообщения американской разведки из Швейцарии подтверждали, что немцы готовят удар на итальянском фронте.
Все же итальянское командование было застигнуто врасплох развернувшимся 24 октября германо-австрийским наступлением. До его начала на итальянские окопы были сброшены кипы фальшивых, отпечатанных в Австрии номеров наиболее читаемых газет Северной Италии. В них сообщалось о столкновениях населения с полицией, о расстрелах демонстраций, публиковались списки убитых и раненых во время подавления волнений. Для придания достоверного вида всем этим сообщениям австрийская разведка собрала массу мелких сведений (подлинные фамилии жителей определенных итальянских городов, занимаемые ими должности на службе и т. п.). Поэтому сомнений в подлинности газет ни у кого не возникло, и они серьезно подорвали дух итальянской армии, особенно солдат из Северной Италии - пьемонтцев, из которых состояли наиболее боеспособные части. Итальянские потери в битве при Капоретто достигли 800 тыс. человек, половина из которых приходилась на пленных. Полный развал итальянского фронта Антанте удалось предотвратить лишь спешной переброской в Северную Италию французских и английских дивизий.

 

· Разведка шла рука об руку с диверсией

К числу наиболее важных диверсий времен войны - если это была диверсия - следует отнести поджог "цеппелинов" на Альхорнском аэродроме. "Цеппелины" имела только Германия, и они казались грозным оружием при тогдашнем уровне развития авиации. Ведь "цеппелины" могли в то время летать значительно выше, чем самолеты, были практически вне досягаемости зенитной артиллерии.
Альхорнский аэродром, построенный в начале 1917 г., был оборудован по последнему слову техники. В ангарах, каждый из которых мог вмещать по два "цеппелина", были предусмотрены все мыслимые предосторожности против огня. Опасность пожара, однако, нельзя было вовсе предотвратить, поскольку "цеппелины" наполнялись легковоспламеняющимся водородом и было невозможно избежать небольшой утечки газа.
В начале января 1918 г. на Альхорнском аэродроме шли последние приготовления к какой-то важной операции. "Цеппелины" должны были действовать совместно с главными силами германского флота, который намеревался сделать новую попытку прорвать петлю английской блокады. Ранним утром 5 января в ангаре э 1 вспыхнуло пламя, охватившее все здание. Почти одновременно начались взрывы и пожары в других ангарах. Менее чем за минуту были уничтожены четыре ангара и пять находившихся в них "цеппелинов" новейшей конструкции. В результате этих потерь была сорвана операция германского флота открытого моря и нанесен сильнейший не только материальный, но и моральный удар по немецкому дирижаблестроению. Виновники катастрофы, несмотря на самое тщательное расследование, не были обнаружены.
Во всяком случае, нет сомнения, что агентам Антанты удалось проникнуть на базы "цеппелинов". Последующие успешные воздушные налеты на эти базы были следствием информации, полученной от разведки. Так, в июле 1918 г. были разрушены в результате сильной бомбардировки ангары "цеппелинов" в Тондерне. В октябре 1918 г. была предпринята попытка взорвать базу "цеппелинов" в Виттмюндхафене, но подложенные в ангары бомбы были обнаружены охраной аэродрома.
Особый размах приобрели действия австрийских диверсантов, пытавшихся вывести из строя наиболее мощные корабли итальянского военно-морского флота. Главой диверсантов был некто Луиджи Фидлер. И он, и его люди долго жили в населенных итальянцами областях Австро-Венгрии и в совершенстве владели итальянским языком. В арсенале военной базы в Поле были изготовлены адские машины, замаскированные под бочонки с нефтью и краской, консервные банки и др.
Незаметно высаживаясь на малонаселенном Адриатическом побережье Италии, небольшие группы диверсантов потом проникали в портовые центры, поступали матросами во флот. Диверсантами был взорван линейный корабль "Бенедетто Брин" водоизмещением 13,5 тыс. тонн, причем погибла половина команды, насчитывавшая 800 человек. 2 августа 1916 г. взлетел на воздух дредноут "Леонардо да Винчи" водоизмещением 22 тыс. тонн - один из наиболее новых мощных и быстроходных судов итальянского военного флота. Было проведено и немало других удачных операций, однако попытка Фидлера взорвать итальянскую базу подводных лодок около Таранто не удалась. Высаженные неподалеку австрийские подрывники были захвачены итальянским патрулем.
Не избежал диверсий и английский флот, несмотря на хорошо поставленную контрразведку. 26 ноября 1914 г. утром взорвался в Ширнессе линкор "Булуорк". Из 800 человек команды спаслось лишь 14, из которых двое позднее скончались от ранений. В разное время от взрывов погибло несколько малых кораблей. В мае 1917 г. был взорван новый линкор "Вэнгард" водоизмещением 19 тыс. тонн. Погибла вся команда, состоявшая из 800 человек. Во всех случаях не были найдены виновные, хотя и производились аресты среди подозрительных. Не доказано даже, что эти случаи были результатом диверсий, хотя это весьма вероятно. Германский флот понес потери от взрыва тяжелого крейсера в ноябре 1914 г. Официальной причиной гибели крейсера было признано воспламенение боеприпасов. 7 октября 1916 г. немецкие агенты взорвали находившийся в Черном море русский линкор "Императрица Мария". Потопление этого линкора имело серьезное значение для изменения соотношения сил на Черном море в пользу германо-турецкого флота.
Разведки пытались также устраивать диверсии, ставившие задачу уничтожения наиболее подготовленных командных кадров противника. В начале лета 1917 г. в Брюгге должен был состояться банкет офицеров Фландрской флотилии немецких подводных лодок. Банкет давался в честь успехов в подводной войне, и на нем должны были присутствовать все офицеры флотилии. Исключение было сделано лишь для нескольких младших офицеров, имевших серьезные дисциплинарные взыскания. Не получившие приглашения решили демонстративно в день банкета устроить вечеринку. Однако возникло препятствие: лучшие вина были отправлены в казино - место, где должен был происходить банкет. Участники предполагаемой пирушки не растерялись: на войне как на войне! Кто-то из них отвлек внимание лакеев казино, а другие стащили дюжину бутылок шампанского, заранее заготовленного для званого вечера. Один из младших офицеров даже приволок в погребок, где собирались веселиться он и его друзья, две бутылки шампанского особо высокой марки - из числа тех, что были установлены на столе, предназначенном для командующего флотилией адмирала Шредера. Когда эти бутылки стали откупоривать, раздался взрыв, похоронивший под развалинами дома всех участников веселой компании. Один из них на другой день пришел в себя и невнятно рассказал о зловещих бутылках, большая часть которых по-прежнему находилась в казино. Обследованные бутылки содержали сильное взрывчатое вещество. Достаточно было открыть одну из них - и германский флот не досчитался бы почти всех офицеров-подводников Фландрской флотилии-Функции разведки и контрразведки каждой из воюющих стран нередко перекрещивались. Довольно часто это происходило, когда разведчики, и контрразведчики действовали на территории нейтральных стран, особенно Швейцарии, Голландии и Испании. Каждая из сторон пыталась засылать своих агентов в разведывательную сеть другой, которая, естественно, стремилась выявить шпионов противника и "двойников". Вербовщиков всегда подстерегала опасность наткнуться на одного из агентов противника (не говоря уж о том, что конкурировавшие между собой антантовские разведки часто пытались перекупить агентов, завербованных соперниками).

 

·

 

 

quot;Жаворонок" капитана Ладу

Одним из наиболее ловких французских шпионов-двойников была Марта Рише - красивая 20-летняя женщина, муж которой погиб на фронте в первый год войны и которая тщетно пыталась поступить в военную авиацию. С ней познакомился начальник французской военной контрразведки капитан Ладу и убедил пойти к нему на службу. Кажется, впрочем, вначале Ладу не очень доверял своей новой подчиненной: в обстановке шпиономании, царившей тогда во Франции, Марта возбудила подозрения одного из его друзей. Он знал о ее знакомстве с журналистами, за которыми было установлено наблюдение.
Первое выступление Рише в роли разведчицы окончилось полной неудачей. Ее послали в Швецию в надежде, что там она сможет завербоваться на немецкую службу, однако германская разведка сразу же заподозрила в молодой француженке агента Второго бюро, и Марте пришлось (после ряда опасных приключений) спешно покинуть Швецию и вернуться в Париж.
Капитана Ладу не смутила первая неудача. Летом 1916 г. Марта Рише направилась на модный испанский курорт Сан-Себастьян, где богатые туристы из воевавших стран весело прожигали жизнь. Она приняла свою девичью, по-немецки звучащую фамилию Бетенфельд. В Испании находился в то время крупный немецкий разведывательный центр, который возглавляли помимо посла военный атташе фон Калле и военно-морской атташе фон Крон.
Немцы установили строгую иерархию среди своих тайных агентов. Вслед за руководителями центра шли сплошь немцы как штатские, так и офицеры армии и флота, действительной службы или запаса, которых война застала в Испании. Следующим звеном являлись агенты-вербовщики ("секретари"). Главную массу агентов составляли "осведомители", состоявшие, как правило, из испанцев. Немцы им не доверяли и даже, более того, считали, что значительная часть "осведомителей" работала на обе стороны. Кроме этой иерархии агентов были шпионы, не включенные в нее и получавшие время от времени специальные задания. Следует добавить, что по мере ухудшения военного положения Германии информация "осведомителей" становилась все более тенденциозной - они представляли собы