Околородовые переживания: процесс психологической смерти и возрождения

Поскольку в обычных обстоятельствах мы не помним подробностей своего рождения, большинству специалистов и обычных людей трудно поверить в то, что этот опыт может быть психологически значимым. Однако недавние исследования много раз подтверждали и развивали первоначальные идеи ученика Фрейда Отто Ранка о первостепенной роли, которую играют в жизни человека родовая травма и даже воздействия на плод во время внутриутробного существования. Эти открытия вызвали к жизни целую новую область: пренатальную и перинатальную* психологию.

По мере углубления неординарных состояний сознания, переживания, как правило, выходят за рамки биографии после рождения, сосредоточиваясь на двух важнейших аспектах человеческой жизни: ее начале и ее конце. На околородовом уровне рождение и смерть очень тесно переплетены друг с другом; по-видимому, это отражает тот факт, что человеческое рождение представляет собой очень трудное и потенциально опасное для жизни событие. Многие из нас впервые соприкоснулись со смертью, когда сражались в родовом канале за то, чтобы начать свое существование в мире. Когда человек заново проживает опыт рождения, он сталкивается с крайними формами страха смерти, страха утраты контроля и страха безумия. В результате, он может вести себя весьма необычным образом, и его состояние может напоминать психоз.

Когда материал с околородового уровня бессознательного проникает в сознание, у людей обычно возникает озабоченность проблемой смерти. Они могут испытывать острый страх смерти, видеть образы, связанные со смертью, и приходить к убеждению, что их биологическому существованию угрожает реальная опасность. Эти переживания могут перемежаться или даже совпадать с драматической борьбой за то, чтобы родиться или освободиться от крайне неприятного заточения. В такой ситуации человек может вновь пережить травму своего биологического рождения. Однако этот процесс также может ощущаться и как духовное рождение — мощное мистическое раскрытие и воссоединение с Божественным.

В эти переживания часто бывают вкраплены мифологические мотивы из коллективного бессознательного, которые К.Г.Юнг называл архетипами. Некоторые их них могут быть фигурами божеств, символизирующих смерть и возрождение; другие изображают картины подземного мира и ада, либо наоборот, рая и небесных сфер. Конкретный символизм, связанный с этими архетипическими темами, может происходить из любой культуры мира и отнюдь не ограничен предыдущими интеллектуальными познаниями индивида об этой области. Таким образом, околородовой уровень бессознательного служит посредником между индивидуальным и коллективным бессознательным.

Когда активизируется околородовой уровень, начинается сложный психологический процесс смерти и возрождения. Он связан с определенными характерными паттернами переживаний, для которых типичны специфические эмоции, физические ощущения и символические образы. При более внимательном рассмотрении обнаруживается, что эти паттерны относятся к отдельным стадиям биологического рождения — от состояния до начала родовых схваток до момента появления на свет.

Подробное описание всей специфики таких связей выходило бы за пределы этой книги. Однако мы кратко очертим их здесь, так как они важны для понимания многих аспектов духовных кризисов. Более полное и детальное обсуждение этих вопросов можно найти в книге Станислава Грофа «Путешествие в поисках себя»

Амниотическая вселенная. Внутриутробную жизнь до рождения можно назвать амниотической вселенной*. На этой стадии зародыш, по-видимому, не осознает никаких границ и не обладает способностью проводить различие между внутренним и внешним. Это отражается на характере переживаний, которые связаны с оживлением воспоминаний о дородовом состоянии. Во время эпизодов безмятежного эмбрионального существования людям может казаться, что они находятся в огромном пространстве без границ или пределов. Они могут отождествляться с галактиками, межзвездным пространством или со всем космосом. В других случаях индивид может чувствовать себя целым океаном, казаться себе плавающим в море, либо отождествляться с разными водными организмами — рыбами, дельфинами или китами. По-видимому, это связано с тем, что зародыш, по существу, является водным созданием. Кроме того, на этой стадии у индивида могут быть видения Матери-Природы — прекрасной, безопасной и безусловно питающей, как хорошая матка, — в образах изобильных садов, полей спелых хлебов, возделанных террас на склонах Анд или нетронутых островов Полинезии. Образы из мифологических областей коллективного бессознательного, которые нередко возникают на этой стадии, связаны с различными вариантами рая и небесных сфер.

Индивиды, переживающие эпизоды внутриутробных нарушений, или опыт «плохой матки», испытывают ощущение темной и зловещей угрозы, и им нередко кажется, что их отравляют. Они могут видеть образы загрязненных вод или токсичных выбросов, что, вероятно, отражает связь многих пренатальных проблем с токсическими изменениями в организме беременной матери. Такого рода состояния могут сопровождаться видениями пугающих демонических сущностей. Те, у кого оживают воспоминания о более сильных вмешательствах в пренатальное существование, наподобие угрозы выкидыша или попытки аборта, обычно переживают те или иные формы вселенской угрозы или апокалиптические видения конца мира. Это также отражает тесную взаимосвязь между событиями нашей биологической истории и юнгианскими архетипами.

Космическое поглощение. Индивиды, переживающие начало процесса рождения, обычно ощущают, что их засаcывает гигантский водоворот или проглатывает какое-то мифическое чудовище; они также могут чувствовать, что подобному поглощению каким-то образом подвергается весь мир*. Они могут видеть реалистичные образы пожирающих их архетипических монстров — левиафанов*, драконов, гигантских змей, огромных пауков и осьминогов, и переживания непреодолимой смертельной угрозы может вести к острому беспокойству и общему недоверию, граничащему с паранойей. Другим кажется, что они спускаются в глубины подземного мира, царство мертвых или ад.

Нет выхода. Первая стадия биологического рождения характеризуется ситуацией, в которой внутриутробные схватки периодически сдавливают плод, шейка матки еще не открыта. Каждая такая схватка вызывает сжатие маточных артерий, и плоду угрожает кислородное голодание. Переживание этой стадии — один из наихудших видов опыта, который может испытать человек. Ему кажется, что он попал в чудовищный кошмар, вызывающий клаустрофобию, подвергается мучительной эмоциональной и физической боли и ощущает полнейшую беспомощность и безнадежность. Чувства одиночества, вины, абсурдности жизни и экзистенциального отчаяния достигают метафизических масштабов. В таких обстоятельствах человек нередко приходит к убеждению, что эта ситуация никогда не кончится и что из нее нет абсолютно никакого выхода.

Переживание этой стадии рождения обычно сопровождается видениями эпизодов, в которых участвуют люди, животные и даже мифологические существа, которые находятся в сходных болезненных и безнадежных ситуациях. Люди переживают отождествление с заключенными в тюрьмах, с узниками концлагерей или приютов для умалишенных и чувствуют боль дичи, попавшей в капкан. Человек даже может испытывать невыносимые муки грешников в аду и страдания Христа на кресте или Сизифа, катящего свой валун на вершину горы из глубочайшей пропасти.

Вполне естественно, что те, кто сталкивается с этим аспектом психики, должны испытывать сильнейшее нежелание вступать с ним в конфронтацию. Им кажется, что погрузиться глубже в такие переживания — это все равно, что быть навеки проклятым. Однако в духовной литературе это состояние мрака и бездны отчаяния описано как стадия психического раскрытия, которая может обладать бесконечно очищающим и освобождающим действием.

Борьба смерти-возрождения. Многие аспекты этих богатых и ярких переживаний можно лучше понять, если сравнить их со второй клинической стадией родов — стадией продвижения через родовой канал. Помимо элементов, которые легко интерпретировать как естественные производные процесса родов, например, событий титанической борьбы, связанных с ощущениями мощного давления и энергии, или сцен кровавого насилия и мук, здесь присутствуют и другие переживания, требующие специального объяснения.

Судя по всему, в организме человека существует механизм, который преобразует предельное страдание, особенно, когда оно связано с удушьем, в странную форму сексуального возбуждения. Это объясняет, почему в связи с повторным проживанием процесса рождения нередко возникают самые разнообразные сексуальные переживания и видения. Человек может ощущать сочетание сексуального возбуждения с болью, агрессией или страхом, переживать различные садомазохистические эпизоды, ситуации изнасилования и сексуальных злоупотреблений или видеть порнографические образы. Поскольку на заключительной стадии родов плод может соприкасаться с различными биологическими материалами — кровью, слизью, мочой и даже калом, это, вероятно, может объяснять тот факт, что подобные субстанции играют определенную роль и в переживании эпизодов смерти-возрождения.

Такого рода опыт часто сопровождается специфическими архетипическими элементами из коллективного бессознательного, в особенности, теми, что связаны с героическими фигурами и божествами, представляющими тему смерти-возрождения. На этой стадии у многих людей бывают видения Иисуса, его крестного пути и распятия, либо реальные переживания полного отождествления со страданиями Христа. У других возникает связь с такими мифологическими темами и фигурами, как египетская божественная пара Исида и Осирис, греческий бог Дионис или шумерская богиня Инана и ее нисхождение в подземный мир.

Частое появление мотивов, связанных с разнообразными сатанинскими ритуалами и шабашами ведьм, по-видимому, объясняется тем, что переживание этой стадии рождения включает в себя то же странное сочетание эмоций, ощущений и элементов, которое характерно для архетипических сцен Черной мессы и Вальпургиевой ночи*: сексуальное возбуждение, агрессию, боль, жертвоприношения и контакты с обычно отталкивающими биологическими материалами, сопровождающиеся своеобразным ощущением святости или сакральности.

Непосредственно перед переживанием возрождения люди часто встречаются с темой огня. Это несколько загадочный символ. Он не настолько прямо и очевидно связан с биологическим рождением, как многие другие символические элементы. Человек может переживать огонь либо в его обычной форме, либо в его архетипической разновидности очищающего пламени. На этой стадии процесса индивид может чувствовать, что его тело охвачено огнем, иметь видения горящих городов и лесов или отождествляться с жертвами, которых сжигают на кострах. В архетипическом варианте горение как будто обладает очистительным качеством: кажется, что оно уничтожает все испорченное и готовит индивида к духовному возрождению.

Переживание смерти-возрождения. Люди часто переживают смерть и возрождение, когда воспоминания, которые выходят на поверхность сознания, связаны с моментом биологического рождения. Здесь завершается предшествующий трудный процесс движения через родовой канал и достигается бурное высвобождение, когда ребенок появляется на свет. При этом человек нередко переживает различные специфические аспекты этой стадии родов как конкретные и реалистические воспоминания. Они могут включать в себя опыт анестезии, давление при наложении щипцов и ощущения, связанные с теми или иными действиями акушеров или с манипуляциями после рождения.

Чтобы понять, почему память о биологическом рождении переживается как смерть и возрождение, следует осознавать, что при этом происходит нечто большее, чем просто воспроизведение первоначального события. Поскольку во время процесса рождения плод полностью ограничен и не имеет возможности выразить предельные эмоции и ощущения, которые он испытывает, память об этом остается психологически не проработанной и не усвоенной. Наше последующее самоопределение и отношение к миру в значительной степени загрязнены этим постоянным напоминанием об уязвимости, неадекватности и слабости, которые мы испытывали при рождении. Можно сказать, что хотя анатомически мы родились, в эмоциональном плане мы отстаем от этого факта.

«Умирание» и мука во время борьбы за возрождение отражают действительную боль и смертельную угрозу процесса биологического рождения. Однако смерть «эго», которая предшествует возрождению, — это смерть наших старых представлений о том, кто мы и каков мир, сформировавшихся под влиянием травматирующего опыта рождения. Когда мы освобождаемся от этих старых программ, позволяя им проявиться в сознании, они становятся неважными и, в некотором смысле, умирают. Сколь бы пугающим ни казался этот процесс, в действительности он оказывает очень целительное и преобразующее действие.

Приближение момента смерти «эго» может казаться концом света. Парадоксально, но в момент, когда лишь один небольшой шаг отделяет нас от переживания радикального освобождения, у нас возникает чувство всепроникающей тревоги и надвигающейся катастрофы огромных масштабов. Нам кажется, будто мы теряем все, чем мы являемся, и, в то же время, не имеем никакого представления о том, что будет по ту сторону и даже будет ли там вообще что-либо. Этот страх побуждает многих людей противиться процессу на данной стадии; в результате, они могут психологически застревать в этой проблемной области.

Когда человек преодолевает метафизический страх, с которым он сталкивается на этом важном этапе, и решает позволить всему идти своим чередом, он переживает тотальное уничтожение на всех уровнях — физическое разрушение, эмоциональную катастрофу, интеллектуальное и философское поражение, предельный моральный крах и даже духовное проклятие. Во время этого переживания кажется, что все точки опоры, все, что важно и имеет смысл в жизни индивидуума, подвергается безжалостному уничтожению.

Сразу после переживания тотального уничтожения — падения на космическое дно — человека могут переполнять видения света сверхъестественной яркости и красоты, который обычно воспринимается как божественный. Сумев выжить в том, что казалось вселенской катастрофой, индивид лишь мгновенья спустя переживает фантастические картины радуг, красочных узоров и небесных сцен. Он чувствует себя искупленным и спасенным, вновь обретающим свою божественную природу и космический статус. В это время человека нередко захлестывает волна положительных эмоций по отношению к самому себе, другим людям, природе и всему сущему. Такого рода целительный опыт, изменяющий всю жизнь человека, возможен в том случчае, если процесс его рождения не был слишком изнурительным или осложненным сильной анестезией — тогда ему будет необходима психологическая проработка соответствующих травматических эпизодов.

 

Надличностные переживания

Надличностный уровень психики лежит за пределами биографической и околородовой областей. Мы используем современный термин «надличностный» для широкого спектра разнообразных состояний, которые в других контекстах упоминались как духовные, мистические, религиозные, магические, парапсихические или паранормальные. В прошлом вся эта область была предметом многочисленных неверных толкований и нелепых искажений. Знание природы и основных характеристик надличностных явлений, свободное от распространенных ошибочных представлений, чрезвычайно важно для правильного понимания и лечения духовных кризисов.

Удивительная природа надличностных феноменов становится очевидной, когда мы сравниваем их с нашим повседневным восприятием мира и с теми ограничениями, которые мы считаем обязательными и неизбежными. В обычном, или «нормальном», состоянии сознания мы воспринимаем себя как плотные материальные тела, а нашу кожу — как границу и область контакта с внешним миром. По словам знаменитого писателя и философа Алана Уотса, переводчика и популяризатора восточных духовных учений на Западе, это заставляет нас считать себя «эго в оболочке из кожи».

Обычно наше восприятие мира ограничено диапазоном органов чувств и характером окружающей обстановки. Мы не можем видеть корабли, находящиеся за горизонтом, или объекты, от которых мы отделены твердой стеной. Мы не способны наблюдать и слышать общение людей в отдаленных местах, не можем ощущать вкус пищи, если она не у нас во рту; не можем чувствовать запах цветка, если ветер дует в другую сторону, или осязать фактуру объекта, не прикасаясь к нему. С помощью наших обычных органов чувств мы можем улавливать лишь то, что происходит здесь и сейчас — в том месте, где мы находимся в настоящий момент.

В надличностных состояниях ума все эти ограничения оказываются преодоленными. Мы можем переживать себя как игру энергии или поле сознания, не ограниченные физическим вместилищем. Далее это может перерастать в отождествление с сознанием других людей, групп индивидов или даже всего человечества. Этот процесс может выходить за человеческие границы, включая в себя различных животных, растения и даже неживые объекты и события. По-видимому, у всего, что воспринимается нами в обыденной жизни в качестве объектов, в неординарных состояниях сознания находятся соответствующие аналоги в субъективном опыте. В надличностных состояниях мы можем отождествляться со всем, что обычно воспринимаем как элементы, отдельные от нас самих — например, другие люди, животные, деревья, драгоценные камни — и буквально становиться этим.

Пространство и время перестают быть ограничениями; человек может переживать различные исторические и географически отдаленные события так живо, словно они происходят здесь и сейчас. Он способен принимать участие в эпизодах, которые связаны с его предками, с животными предшественниками и с людьми в различных культурах и периодах прошлого, с которыми он не имеет никакого генетического родства. В некоторых случаях это может сопровождаться ощущением личной памяти.

Мир надличностных явлений предлагает и еще одну интеллектуальную и философскую проблему. Он зачастую включает в себя такие сущности и сферы, которые в западном мировоззрении не считаются частью объективной реальности, как например: божества, демоны и другие мифологические персонажи из различных культур или разные варианты рая, чистилища и ада. Эти переживания столь же убедительны и реальны, как и те, что содержат элементы, с которыми мы знакомы в повседневной жизни. Таким образом, в надличностных состояниях нет разграничения между миром общепринятой реальности и мифологическим миром архетипических форм.

Здесь представляется уместным коснуться вопроса, который, вероятно, возникает в умах многих скептических читателей, разделяющих традиционное западное научное мировоззрение. Почему следует придавать надличностным феноменам столь большое значение, и какое отношение вся эта дискуссия имеет к проблеме духовного кризиса? В конце концов, тот факт, что человеческая психика порождает такие переживания и что люди, которые их испытывают, находят их субъективно реальными и убедительными, еще не означает, что их следует всерьез считать подлинными контактами с различными аспектами Вселенной.

Наиболее общий довод тех, кто отказывается принимать во внимание надличностные феномены, состоит в том, что они представляют собой случайные и бессмысленные порождения мозга, пораженного неизвестным патологическим процессом. Согласно этой точке зрения, все богатое содержание таких переживаний происходит из нашей памяти. Мы живем в такой культуре, где на нас воздействует огромный поток всевозможной информации через газеты, журналы, телевидение, радио, фильмы, школьное образование и книги, которые мы читаем. Наш мозг с фотографической точностью запечатлевает в себе все, что мы переживаем. При некоторых обстоятельствах беспорядочная мозговая активность создает из этого богатого материала бесчисленное множество воображаемых эпизодов; они лишены смысла и не имеют ценности для понимания человеческого ума.

Возможно, это объяснение звучит вполне разумно для тех, кто лишь поверхностно знаком с фактами и данными. Однако тщательное и методичное изучение надличностных переживаний показывает, что они представляют собой удивительные явления, которые бросают серьезный вызов западному научному мировоззрению. Хотя они возникают в контексте глубокого самоисследования, нередко следуя за воспоминаниями детства, рождения и внутриутробной жизни, их нельзя объяснить исключительно с точки зрения процессов, происходящих в мозгу. Зачастую они способны давать неопосредованный органами чувств прямой доступ к такой информации о Вселенной, которую человек не смог бы получить обычными способами.

В переживаниях эпизодов из жизни предков и из истории человечества, из других культур и из «прошлых жизней» люди нередко узнают новые и точные подробности в отношении одежды, оружия, ритуалов, архитектуры и общественного устройства тех или иных исторических периодов и культур. Мы наблюдали много случаев, когда индивиды, переживавшие отождествление с различными животными, приобретали поразительное понимание их психологии, инстинктивного поведения и специфических привычек, или даже изображали в спонтанных движениях их брачные танцы. Часто эта информация далеко превосходила все, что они могли знать о соответствующих областях. Иногда новая информация может возникать и в результате отождествления с растениями или природными неорганическими процессами.

Еще более удивительно, что люди, которые в неординарных состояниях сознания «посещают» различные архетипические области и встречаются с обитающими там мифологическими существами, способны приносить оттуда информацию, которую можно проверить путем изучения мифологии соответствующих культур. Много лет тому назад подобные наблюдения привели К.Г.Юнга к идее коллективного бессознательного и к предположению о том, что при определенных обстоятельствах каждый индивид может получать доступ ко всему культурному наследию человечества.

Если упомянутые выше наблюдения и оставляют какие-то сомнения в подлинности информации, получаемой в надличностных состояниях, их легко рассеять с помощью данных изучения внетелеснных переживаний, в которых сознание отделяется от тела, «путешествует» в отдаленные места и в точности наблюдает то, что там происходит. Это происходит во время духовных кризисов, в сеансах эмпирической психотерапии и, особенно часто, в околосмертных ситуациях, что подтверждено беспристрастными и тщательными исследованиями танатологов.

Наряду с подлинностью надличностных состояний, патологическую модель ставит под сомнение и еще один их важный аспект — поразительный целительный и преобразующий потенциал. Всякому, кто был свидетелем процесса духовного кризиса, происходившего в благоприятных обстоятельствах, будет трудно поверить, что это не разумный шаг со стороны психики. По-видимому, источниками многих эмоциональных и психосоматических расстройств, кроме биографических воспоминаний и памяти о рождении, служат лежащие близко к поверхности матрицы надличностного опыта. Они, в частности, могут иметь форму воспоминаний о прошлых жизнях или отождествления с различными животными и с демоническими архетипами. Когда во время преобразующего кризиса или в эмпирической психотерапии такое содержание бессознательного полностью проявляется в сознании, оно утрачивает свое разрушительное влияние на повседневную жизнь; это может вести к драматическому исцелению разнообразных эмоциональных и даже физических недугов.

Надличностные переживания, связаные с положительными эмоциями, как например, чувства общности с человечеством и природой, состояния космического единства, встречи с благостными божествами или соединение с Богом, играют особую роль в целительном и преобразующем процессе. В то время как разнообразные болезненные и трудные переживания очищают психику и открывают путь к более приятному опыту, саму суть подлинного исцеления представляют экстатические состояния единства.

Во время духовных кризисов все описанные здесь переживания — биографические, околородовые и надличностные — проявляются в различных специфических сочетаниях, образующих различные формы или разновидности преобразующих кризисов, о которых мы говорили раньше. Таким образом, рассмотренную здесь картографию можно считать общей схемой духовных кризисов; она может быть и уже была крайне полезна людям, переживающим этот напряженный и трудный процесс.