Сдуть один пузырь — значит надуть следующий

У ставшего вновь актуальным в Америке кейнсианства была и обратная сторона — проблема девальвации «зеленого» (после отмены золотого стандарта), которую усугублял также рост экстерриториальной долларовой массы. Данные активы, образовываясь в том числе из множащихся нефтедолларов, в 1970-е годы не находили в американской экономике применения. Привлекательнее выглядели пузыри, раздувающиеся на новых растущих (на фоне конкурентного насыщения в развитых странах) рынках — в Юго-Восточной Азии, Латинской Америке, Европе. Обращаясь через оффшорные банки, эта денежная масса многократно мультиплицировалась.

В результате с каждым выпущенным ФРС долларом денежной базы конкурировали более пяти долларов денежной массы, оборачиваемой за рубежом, работающих на развивающихся рынках.

Финансовое наводнение мира происходило на фоне перепроизводства, — что характерно для нисходящих фаз большого цикла, — и падения промышленной рентабельности в ведущих индустриальных странах. В итоге крупнейшие инвесторы США, Европы и Азии, владея дешевыми денежными ресурсами, но не имея привлекательных направлений в реальной экономике, последовательно переключались (в противоположность действию «триггера» Герхарда Менша) на исполнение роли денежного посредника и спекулянта.

Игры финансовых посредников, в том числе разогрев развивающихся рынков, могли быть выгодны властям США. Но для этого нужно было, чтобы доллар, используемый в мире для накоплений и спекуляций, был ведущей мировой валютой, а Штаты — устанавливали правила игры в мире. Чтобы эти условия выполнялись, американским властям потребовалось срочно переломить тенденцию к обесцениванию доллара, крайне усложнившую финансовое положение Соединенных Штатов в конце 1970-х годов.

На весах, с одной стороны, оказались промышленность и социальная сфера США (им нужен был дешевый доллар), а с другой — сохранение доллара в качестве сильной мировой валюты и концентрация глобальной власти США. В начале 1980-х при президенте Рональде Рейгане Соединенные Штаты выбрали второй вариант «монетарной контрреволюции» — усиление доллара и рост процентной ставки ФРС практически в 10 раз. Благодаря чему денежные активы из пузырей в Европе, Японии и развивающихся рынков были волевым решением перенаправлены в США, куда вновь устремился поток инвестиций. Подобное укрепление доллара и приток капитала в Штаты (оформленное в соглашение «Плаза наоборот») помогли оживить экономику в период президентства Билла Клинтона (1993–2001 годы).

В итоге в стране улучшились экономические и бюджетные показатели. Только одно «но» — возможности размещения инвестиций ограничивались искаженной структурой американской экономики. Производство услуг преобладало над товарным производством (процесс деиндустриализации США приобрел необратимый характер с момента укрепления доллара Рональдом Рейганом). Усиленные кредитным бумом потребительские настроения постоянно росли и постепенно превращали США в мирового рекордсмена «прожигания жизни». А вот конкурентоспособность традиционной экономики Соединенных Штатов падала. Промышленность перемещалась в Юго-Восточную Азию, в частности, в Китай, где себестоимость производства была и остается значительно ниже.

Поэтому в Клинтоновские «золотые годы» в США снова надулся пузырь. «Финансиализация», этот лейтмотив конца ХХ — начала ХХI века, требовала быстрой оборачиваемости капитала и сверхвысоких доходов для инвесторов. Сообразно с этим сообщество аналитиков и экспертов выбрало наилучшее направление инвестиций. В конце 1990-х — начале 2000-х годов та-ким направлением было производство компьютеров и программного обеспечения. С подачи Алана Гринспена (глава ФРС США в 1987–2006 годах) компьютерная индустрия объявлена локомотивом «новой экономики». Потом уже экономисты будут вынуждены констатировать, что прирост производительности труда из--за компьютеризации в 1990-х не решил накопившихся проблем. Но в то время истерия вокруг акций компьютерных компаний привела к надуванию «пузыря доткомов», оглушительно лопнувшего в 2001 году.

Выпускать на свободу джина депрессии США опять-таки не собирались и поэтому снова вернулись к чрезвычайно мягкой денежной политике и финансовой экспансии. Для связывания избыточной ликвидности, заполняющей финансовые рынки, в США был организован очередной пузырь, на сей раз недвижимости, кредитов и ипотечных ценных бумаг (которые затем превратились в «токсичные активы»). Условия надувания этого пузыря и его глобализации создавались не столько наукообразными рассуждениями Алана Гринспена (как было некогда с «доткомами»), сколько конкретными действиями по дерегуляции финансовых учреждений и операций с ипотекой. Дальнейшая история известна.

Проблема -2050

В результате финансовой политики, при которой интересы власти и элиты с Уолл стрит сплелись в гордиев узел, США «победили» национальную промышленность и окончательно стали мировым финансовым и торговым посредником (как было столетие назад с имперской Англией). Соединенные Штаты нуждаются в сильном долларе, но не могут его укрепить. Хотя предсказанное российским экономистом Михаилом Хазиным незначительное укрепление доллара и рост ставок Федеральной резервной системы наблюдаются в эти дни (рост ставки ФРС достигает 0,75%), но этот период, по его же мнению, не будет долгим и вновь сменится наступлением дешевого американского дензнака. Хронически больная экономика США не выдержит существенной ревальвации. Сегодня не только в этой стране, но и в мировой системе в целом наблюдается искусственно поддерживаемое неустойчивое равновесие. Чем оно вызвано?

В первые годы с начала миллениума, как утверждает американский публицист Томас Фридман, США удалось, напугав мир «чучелом терроризма» (по аналогии с «красным пугалом» периода холодной войны), привлечь финансовые ресурсы для финансирования военных бюджетов и операций в Западной Азии. Был надут «пузырь 11 сентября», который затем из-за военно-политических неудач Джорджа Буша­младшего сдулся. Мир усомнился в незаменимости и могуществе Соединенных Штатов как мирового жандарма, но вместе с тем продолжает кредитовать американскую экономику. В этом процессе участвуют уже не только друзья, но и вынужденные союзники, а с ними и будущие оппоненты: Китай, Бразилия, другие страны Азии и Латинской Америки.

«Пузырь 11 сентября» преобразовался в пузырь «слишком большой, чтобы упасть». Эта фраза, сказанная когда то в отношении коммерческого учреждения, теперь относится к американской экономике в целом. Денежные вливания в самую большую в мире экономику связаны с надеждами стабилизировать на какое то время нынешнее состояние «миросистемы». Важная роль в стабильности отводится поддержанию на плаву ведущей мировой валюты и крупнейших рынков США. Считается, что азиатские и европейские центральные банки благодаря вливаниям в американский пузырь создают нечто вроде новой Бреттон-Вудской системы. Но неустойчивость ее растет. Начиная с 1960-х годов (точнее, с момента отказа от золотовалютного стандарта) темп роста индекса Доу-Джонса в отдельные периоды начал обгонять экспоненциальный тренд, что свидетельствует об ускоренной «финансиализации» экономики, непрерывном разогреве фондовых рынков.

Французский ученый Дидье Сорнетт считает такой сверхэкспоненциальный рост признаком надвигающегося краха социально экономической системы. Соглашаясь с Уинном Годли (Кембридж), Сергеем Капицей (Россия) и другими учеными, автор экстраполирует динамику макроэкономических индикаторов (включая численность населения) и рассчитывает время перехода системы в критическое состояние — точку бифуркации, когда существующий сверхпузырь лопнет. Это — 2050 год. Можно верить или нет в апокалипсическую нумерологию Дидье Сорнетт, но сбои, связанные с «финансиализацией», мы уже наблюдаем.

Случатся ли революционные изменения в мировой экономике раньше? Или систему ждет плавная трансформация? Основная интрига сейчас состоит в том, приобретет ли Китай статус мирового лидера и гегемона, теряемый Америкой. И если да, то будет ли это приобретение оплачено глубоким социально экономическим кризисом в США и Европе (при перемещении мировых ресурсов в Китай). Или, напротив, Соединенные Штаты одержат очередную победу в политическом гамбите, сумев завлечь Китай на «золотой капиталистический путь», где лишат его собственных стратегических ориентиров и «надуют» в экономике Китая такие пузыри, которые приведут к ее серьезному торможению. Если эта страна все таки окажется в выигрыше, изменится ли природа власти в многополярной мировой системе и какова будет конфигурация новых геоструктур, формируемых вокруг Китая? Интрига остается.

Ветер перемен

Не секрет, что пузыри, сохраняя известную степень непредсказуемости, в то же время используются сильными игроками как в целях обогащения, так и для усиления власти и контроля. Классический пример — влияние политики рейганомики на развивающиеся рынки в 1980-е годы. Экономический рост в Юго-Восточной Азии мог быть фатальным для конкурентоспособности США, а ориентация этих стран на социализм угрожала сформировавшейся к тому моменту политической модели мира. Поэтому смена финансового «наводнения» долларами искусственно созданной «засухой» в 1980-е годы привела к резкому торможению развивающихся стран. Произошло выгодное США разделение третьего мира на несколько относительно преуспевающих государств и массу отстающих (страны Африки и Латинской Америки, где, как констатировал Роберт Макнамара, намечался индустриальный рост, но не было социальных достижений).

Сдувание спекулятивных пузырей (быстрый отток инвестированной долларовой массы) имело для них тяжелые последствия, вызвав кризисы национальных валют и рост внешней задолженности (расходы по обслуживанию долга Латинской Америки выросли почти в 10 раз, а внешняя задолженность к концу 1980-х годов составила $410–420 млрд). Это позволило Штатам набросить на должников «лассо» финансовой помощи и превратить поддержку развивающихся рынков в сугубо политический инструмент по управлению третьим миром в ходе холодной войны. Десятилетие так называемых реформ и неолиберализма в Латинской Америке завершилось разочарованием (признанием 1980-х потерянными годами), финансовыми и политическими кризисами, качнувшими политэкономический маятник Латинской Америки влево.

Сдувание пузырей на развивающихся рынках в 1980–1990-х годах имело и еще один позитивный эффект для США. Экономические и социальные проблемы третьего мира углублялись. В условиях кризиса и резких колебаний национальных валют, инфляции власти, дефицитов платежных балансов и бюджетов многие страны существенно увеличили валютное резервирование. Резервы дают им надежду на стабильность. Так как наиболее безрисковым считалось инвестирование валютных резервов в страну с самой мощной и ликвидной экономикой, то оно привело к формированию резервов в долларовых активах и опять же к возврату капиталов в США.

В первом десятилетии 2000-х жертвой финансовой либерализации, надувания и последующего взрыва пузырей стала и Украина. Произошедшее можно расценивать и как урок, и как «дежавю». В условиях мировой «финансиализации» нам придется сосуществовать с пузырями еще долгие годы. Но если понимать суть экономических процессов, то можно не только предотвратить негативные последствия, но и извлечь пользу из тех или иных ситуаций.

Принцип действия

Принцип действия пузырей мало чем отличается от известных в России по девяностым годам финансовых пирамид. Главное их отличие в том, что масштабы пузырей значительно больше и надуваются они на рынках товаров, цена которых формируется на биржах, обороты которых многократно превосходят обороты потребительских рынков. Поскольку предназначением пузыря является увеличение товарооборота, биржи для этой цели подходят идеально. Во-первых, создание товарной массы, оборачивающейся на фондовых рынках – производных от ценных бумаг, и, особенно, фьючерсов, практически не требует расходов. Во-вторых, оборот ценных бумаг и деривативов позволяют достичь объёмов, которые на рынке потребительских товаров обеспечить невозможно. А именно увеличение товарооборота и является целью накачки пузыря. Наполняя фондовый рынок всё растущим объёмом ценных бумаг, стимулируя спрос на них с помощью дешёвых кредитов, подконтрольных СМИ, а так же — скрытой скупки части ценных бумаг эмиссионным центром через подконтрольных брокеров и инвесторов, силы, заинтересованные в нём, и надувают его.

Но пузырь не самоцель, а всего лишь инструмент, с помощью которого решается более серьёзная задача.

Поскольку обслуживание растущего товарооборота требует соответствующего объёма денежной массы, у эмитента денег (в большинстве случаях государств) появляется возможность для увеличения объёмов эмиссии. И чем больше пузырь, тем она масштабней, следовательно, больше доход сил контролирующих эмиссионный центр. В случаях, когда им является государство, у него появляется значительно больше возможностей для решения своих задач.

Пузырь же выполняет функцию инструмента, абсорбирующего денежную массу и решающего задачу её стерилизации, обеспечивая возможность продолжения эмиссии в безинфляционном режиме. Но и это ещё не всё.

Растущий объём денежной массы интенсифицирует процесс образования финансовых капиталов, рост которых, ужесточая конкуренцию между ними, снижает их стоимость на финансовом рынке. Дешевеющий капитал вынужден в поисках мест приложения уходить во всё более рискованные проекты, в том числе — инновационные, стимулируя этим и развитие передовых технологий, а так же общий экономический рост государства.

Но, как известно, ничто не может расти бесконечно — ни пузырь, ни денежная масса, ни экономика. И когда объём денежной массы начинает приближаться к критической отметке, за которой может последовать обвальная инфляция, пузырь сдувают, что вызывает кризисные явления в виде обрушения стоимости активов. Целью же его сдутия является очищение рынка от излишков денежной массы. То есть то, что называется кризисом, это не что иное, как плановая стерилизация — фаза, завершающая экономический цикл.

Приблизительно так выглядит методология создания дешёвых финансовых ресурсов и капиталов, обеспечивающих высокий уровень экономической и политической конкурентоспособности развитых государств, где пузырь является лишь одним из звеньев технологической цепи. И силой, более всех заинтересованной в нём, являются эмитенты денег (во многих случаях — государства), поскольку созданные с их помощью финансовые ресурсы и капиталы значительно дешевле заработанных и позволяют:

1. создать полноценный внутренний рынок, развитую экономику и качественную среду обитания;
2. реализовывать более масштабные социальные программы;
3. доминировать на мировом рынке капиталов;
4. осуществлять экономическую экспансию, приобретая с минимальными издержками товары и активы за рубежом;
5. массированно дотировать реальный сектор экономики, тем самым повышая конкурентоспособность своих товаров на мировом рынке.

А теперь зададимся вопросом — можно ли предположить, что государства, умеющие создавать финансовые капиталы, являющиеся их главным оружием в межгосударственной конкуренции, откажутся от их производства? Разумеется, нет. Следовательно, их производство продолжиться и дальше, что ставит страны, являющиеся объектом экспансии капиталов, перед необходимостью создания защитного механизма. Защититься же от финансового капитала, можно лишь сопоставимым объёмом столь же дешёвых капиталов, или…железным занавесом. Но зыбкость и недолговечность последнего в качестве защиты, проявилась на примере СССР. Следовательно, страны, желающие избежать участи Советского Союза и стать развитыми, должны уметь создавать дешёвые финансовые продукты, используя в случае необходимости и пузыри.

Предвидя шквал критики в свой адрес, приведу несколько аргументов в поддержку своих утверждений.

Аргумент первый — экономический

 

Ежедневно в мире осуществляются десятки (а может и сотни) миллиардов торговых операций, и пока ещё не известен ни один факт отказа от оплаты на том основании, что предлагаемые деньги не «натуральные», а «фиктивные». А это значит, что функциональные характеристики «фиктивного» капитала ни в чём не уступают характеристикам «натурального», а в силу более низкой себестоимости даже превосходят его, поскольку:
более конкурентоспособны на рынке капиталов;
обладают большей созидательной силой в качестве творческого инструмента.

Трудно согласиться и со звучащими в адрес капитала обвинениями, из-за его роли в спекулятивном секторе. Его вины здесь нет, поскольку он действует согласно своему имманентному свойству — иди туда, где наибольшая доходность. Это всё равно, что обвинять воду в том, что она фонтанирует. Вина за это лежит на законодателях, направивших его туда, и, чтобы перенаправить его энергию в общественно полезное русло, нужно создавать правильные законы и принимать правильные политические решения.

Аргумент второй — политический

 

Последние десятилетия наблюдается экспоненциальный рост экономики ближайшего великого соседа России, Китая. Но если всё это время он обеспечивался в основном за счёт увеличения объёмов производства импортируемой продукции, то сегодня уже чётко вырисовывается тренд в сторону минимизации зависимости от внешних факторов. С целью укрепления внутреннего рынка, в него в течение 2009 г. было целенаправленно закачано 588 млрд. долларов. А для формирования финансово-банковской системы, функция которой — образование финансовых капиталов внутри страны, была создана биржа высоких технологий «Чайтек» и открыта (как и другие биржевые площадки — шанхайская и щеньженьская) для торговли акциями компаний-нерезидентов и, даже, для осуществления ими IPO. Это говорит о том, что китайские власти намерены надуть пузырь, который в течение ближайших лет, создав в стране финансовое изобилие, позволит ему стать первой в мире финансово-экономической державой.

Скорей всего, так и произойдёт, поскольку, во-первых, у него для этого есть все необходимые условия, а во-вторых — уже не видно силы, способной остановить его. Дальнейшее прогнозируется ещё легче — произойдёт скачкообразный рост китайских капиталов и, насытив внутренний рынок, триллионы юаней, уже будучи конвертируемыми, выдавливая с мирового рынка другие валюты, скупая всё на своём пути, хлынут финансовым цунами на остальной мир.

Финкапитал, как известно, действует, подчиняясь фундаментальным законам — физическому (согласно которому он, подобно воде, движется лишь по пути наименьшего сопротивления) и экономическому (идти туда, где наибольшая прибыль и много дешёвых, некапитализированных активов). Согласно этим законам, он в первую очередь устремится в богатую и финансово безоружную Россию, которой, в отличие от стран, умеющих создавать «фиктивные» капиталы, защищаться будет нечем. И поэтому вопрос – что может произойти с Россией, если она в ближайшие годы не научится создавать капиталы? – оказывается далеко не риторическим.

Думаю, не менее весомым должен быть и следующий довод, вытекающий из одного малоизвестного исторического факта.

Знакомый всем по многочисленным фильмам пулемёт «Максим», несмотря на то, что был создан в 1883 году, впервые был применён лишь в 1892 году, поскольку человечество считало его негуманным оружием. И правильно считало, ведь ничего хорошего в пулемёте нет. Но после него появились и были применены атомные и напалмовые бомбы, в сравнении с которыми пулемёт выглядит сущей игрушкой. Но почему-то не слышно голосов, выступающих за запрет производства не только пулемёта, но и более смертоносных бомб. Почему? Да потому, что все прекрасно понимают — страны, умеющие их производить, никогда не откажутся от них потому, что они являются для них орудием не только и не столько убийства, сколько защиты.

Аналогичная ситуация и с финансовыми инструментами — самым действенным и всепроникающим оружием.

Но почему-то, и особенно это заметно в финансово неразвитых странах, можно наблюдать агрессивное неприятие пузырей, являющихся частью производящей их системы. Видимо, там полагают, что производители «фиктивных» капиталов, мучимые угрызениями совести, откажутся от преимуществ, которые им даёт умение их надувать.

Какая наивность. Они будут вести себя точно так же, как в течение многих веков вели, ведут и будут вести себя производители оружия. Тысячелетняя история человечества не знает ни одного случая отказа от морально не устаревшего оружия. И если в былые времена победу в межгосударственной конкуренции обеспечивали качественные характеристики оружия, применявшегося на поле боя, то сегодня она зависит от качественных характеристик главного оружия современности — финансового капитала, обеспечивающего тотальную победу. Правила Большой Игры изменились, и основная борьба за мировое лидерство окончательно переместилась из области гонки вооружения в область гонки капиталообразования, в которой побеждает тот, кто способен создать больший объём самых дешёвых финансовых капиталов, в том числе и с помощью финансовых пузырей. Только надувать их нужно не внешними капиталами, позволяя им снимать сливки с российской экономики, а, исключительно, с помощью национальной валюты (в противном случае, смысла в них нет никакого).

А это требует наличия суверенной финансовой системы, восприимчивой к инновационным методам капиталообразования.

Причины мирового кризиса

 

Известный мусульманский экономист, доктор Мунзир Кахф перечисляет следующие основные, на его взгляд, причины мирового финансово-экономического кризиса:
1. чрезмерное и необоснованное увели-чение объемов, выдаваемых в кредит и под высокий процент, денег;
2. продажа банками друг другу долговых обязательств, то есть бумаги, на которой написано, что должник должен вернуть деньги тому, кто ее предъявит;
3. слишком большое увлечение финан-совыми перепродажами и финансовыми операциями, которые мало соприкасались с нуждами и потребностями реальной экономики;
4. слишком большое увлечение валют-ными спекуляциями и бесконечными перепродажами валют.
Но для того, чтобы понять, что плохого могли нести перечисленные вещи эко-номикам ведущих стран, стоит осознать принципиальную разницу между реальной экономикой и экономикой, основанной на спекулятивном капитале.
Реальная экономика основана на реаль-ном производстве и продаже реальных товаров и услуг. За производством этих товаров и услуг стоит вложение реального труда человека и реальных осязаемых денег.