Только благодаря Милосердию Господа 6 страница

Я отправился вверх по течению, прочь от запаха горящей плоти и погребальных костров на набережной Маникаран, к тихой набережной, где в первый раз окунулся в Гангу. Я так хотел поверить, что теперь тоже очищен от всех грехов. "Почему бы и нет? - подумал я. - Ведь в Мире Сверхъестественного возможно все".

Я спросил садху, совершавшего омовение неподалеку от меня, где находится Джуна Акхара. Тот посмотрел на меня как на ненормального.

- Это набережная Варха Хануман, а вот Джуна Акхара! - сказал он, указывая на самое величественное здание, огромный монастырь, стоящий на берегу реки.

Значит, вот как выглядит сердце Ордена Нага Баба, нагих йогинов... Это место предназначено не для обучения, но для диспутов и разработки стратегии. Но, что самое главное, каждый Нага баба вне зависимости от ранга может получить в монастыре еду и спальное место бесплатно.

Молодой садху со свисающими до пояса спутанными косичками "джата" сбежал по массивным ступенькам набережной с грацией, достойной обезьяны, и сказал мне:

- Баба зовет тебя.

Я обернулся и увидел, как какой-то высокий садху приветственно машет мне рукой. Я пригляделся и узнал его: это был Бам Баба, с которым я познакомился в Амлода Кунд.

- Эй, ангрез! - послышался его громоподобный голос. Этот баба никогда не звал меня данным при инициации именем, признавая лишь вариант "ангреза", то есть англичанина.

Бам Баба, тоже принадлежавший к Ордену Нага Баба, прибыл в Каши на несколько недель раньше меня. Он сказал мне, что Хари Пури Баба заранее оповестил его о моем приезде.

- Правда? - спросил я недоверчиво.

- Духовная телеграмма, - ответил большой баба, подмигивая.

Бам Баба отказался жить в монастыре акхары. "Место Нагов - у дхуни", - сказал он. Для этого аскета любое пребывание под крышей было сродни тюремному заключению. Ему была нужна полная свобода. Я прожил вместе с ним несколько недель на берегу Ганги, неподалеку от монастыря. У нас была палатка, но она использовалась только днем как защита от палящих лучей Сурья-солнца.

Бам Баба был настоящим "тапасви", аскетом самого сурового толка, и многие приходили, чтобы получить его благословение. У него не было никакого имущества, о котором следовало бы заботиться, кроме того, что помещалось в его сумке. Он был "дигамбаром", что дословно переводится, как "одетый (лишь) в (четыре) стороны света".

У Бам Бабы никогда не было денег, но он ни в чем не нуждался. Казалось, что какие-то невидимые слуги постоянно заботятся обо всех его нуждах.

У Рам Натх Агори Баба тоже были такие слуги. Однажды он созвал всех местных баба на праздник "бхандара", который собирался устроить на набережной Дашашвамед, расположенной всего в километре от нашей стоянки вниз по течению. Хотя владельцы местных съестных лавок посмеялись над Рам Натх Агори, когда он объявил, что накормит гостей скромными запасами из нескольких горшочков, на праздник прибыли сотни и сотни баба.

Они сели лицом друг к другу двумя длинными рядами, называемыми "пангат". Напротив каждого из них стояла тарелка из сшитых вместе при помощи прутиков листьев. Садху накормили традиционным для "бхандары" обедом, состоящим из овощей, дала, пури, халвы, помимо этого каждому из них дали традиционную монетку в одну рупию в качестве дакшины. Все удивлялись, как Рам Натх Агори удалось накормить стольких людей всего из нескольких горшочков? Казалось, что у горшочков не было дна.

После того, как все наелись, Рам Натх Агори объявил, что его труд еще не закончен. Снова были расставлены сотни тарелок и снова на них была разложена еда, на этот раз без дакшины. Большая толпа собралась вокруг Баба, желая выказать ему свое почтение и коснуться его ног, но как только Рам Натх Агори начал лаять по-собачьи, все отпрянули в испуге. Услышав призывный лай, целая армия собак сбежалась со всего города, чтобы полакомиться прасадом.

Снова были расставлены сотни тарелок, на этот раз подле каждой из них лежала монетка в одну рупию.

- Дамы и господа! - объявил Рам Натх Агори. - Это угощение для моих друзей, духов и привидений! - В одно мгновение еда и деньги исчезли.

Однажды Дядюшка Бам Баба спросил:

- Неужели ты думаешь, что Гуру Джи дал тебе этот камандал лишь затем, чтобы использовать его в туалете?

Одной из основных функций моего медного кувшина была действительно именно эта. В традиционной Индии не признают туалетную бумагу, считая ее нечистой, и используют вместо нее воду. Каждое утро мы садились в лодку, чтобы пересечь Гангу, а потом углублялись в кустики, которые, не сговариваясь, называли "джунглями", чтобы выполнить утренний туалет. Затем мы встречались на берегу реки, снова окунались и оттирали испачканные камандалы речным илом, пока они снова не начинали сиять. После этого мы снова наполняли их священной водой из Ганги. Камандал, как оружие у солдата, всегда должен быть готов к использованию и полон воды. Кто-то может попросить воды, а все, что исходит от баба, должно быть чистым..

- Для людей низких камандал - это просто кувшин для воды, - сказал Бам Баба. - Но в руках божественного целителя Дханвантари это сосуд для амриты.

Я хотел убедиться, что все правильно понял, и потому посмотрел слово в "Универсальном самоучителе хинди". Все верно, "амрита" действительно значит "амброзия".

- Амрита - не перебродивший сок, - продолжал Бам Баба, - но сам Нектар Бессмертия!

Именно поэтому ты возьмешь свой камандал на Кумбха Мелу. Ведь "кумбха" значит "кувшин", а камандал - это один из разновидностей "кумбхи". Ты должен наполнить его амритой.

- Как же я найду амриту? - спросил я.

- Ты пришел в Каши, чтобы встретиться со смертью, верно? - спросил он. - В Аллахабад ты отправишься на поиски "не-смерти".

Я не понимал, что Вам Баба имеет в виду, пока не вспомнил, как раскладывается слово "амрита". "Мрит" значит "смерть", а "амрита" - "не-смерть" или "смерти нет", потому что предлог "а" обозначает отрицание.

- Послушай, - начал рассказ Вам Баба. - Давным-давно, еще до начала времен, боги и демоны решили забыть про разногласия и объединенными усилиями спахтать Океан Молока, чтобы найти величайшее сокровище, Нектар Бессмертия. Зачем боги не сделали это в одиночку? - спросил он и сам же ответил на свой вопрос. - Потому что тогда они были слишком слабы и малы числом. Поэтому боги пригласили демонов в качестве парнеров в величайшем предприятии, которое когда-либо знала Вселенная.

- Жить вечно! - неожиданно громко воскликнул Вам Баба, и от силы звука земля словно прогнулась под его массивным телом. - Встретить смерть и победить ее, - добавил он тише. Три гулявших вдоль реки баба подбежали к дхуни, услышав его громоподобный рык Вам Баба велел им садиться и слушать и поставил на огонь чайник

- Боги и демоны договорились, что поделят пополам амриту и другие найденные в океане сокровища. Этот океан Вишну увидел во сне, лежа на своей бесконечно длинной змее, и так был создан материальный мир. Боги и демоны перевернули вверх дном ось мира, гору Меру. Вишну превратился в свой аватар, Космическую Черепаху, плывущую по бездонным водам, чтобы стать основанием, в которое смогли бы упереть гору.

А бесконечная змея стала веревкой для пахтания. Боги и демоны стали на противоположных берегах и начали пахтать Океан, как крестьянин пахтает свежее молоко, чтобы получить масло.

После тысячи лет трудов на поверхность стали подниматься сокровища. Первой появилась Корова, Дарующая Желания, и ее тут же забрали боги. Затем появилась Морская Богиня, благоухающее Дерево, Исполняющее Желания, и небесные танцовщицы Апсары. Шива выловил Сома-луну и сразу же поместил ее в свою прическу, а также забрал росток конопли. Вишну получил рубин Каустабха и повесил его на грудь, как медаль.

Затем из глубин появилась Махалакшми, Мать-Земля, Богиня Процветания, сидя на блистающем лотосе и держа цветок водной лилии в руке. Четыре бессмертных слона, поддерживающих землю, наполнили золотые кувшины водой из Ганга и других священных рек и окропили богиню. Она сразу же побежала к своему возлюбленному, богу Вишну, и села у него на коленях. Тут демоны начали роптать на то, что бога забирают себе всю добычу.

Воды забурлили, и на поверхности появился Дханвантари, Повелитель Целительства, Трав и Долгой Жизни, держа в правой руке камандал. Все сразу же поняли, что в камандале содержится Он, Нектар Бессмертия, или амрита.

Демоны хитростью завладели камандалом и приготовились к битве с богами. Вишну, который никогда прежде не превращался в женщину, проявил себя как Мохини-Соблазнительница, роскошная небесная дива, чьей красотою были очарованы и боги, и демоны. Когда Мохини подмигнула демонам черным глазом, глубоким как сам Молочный Океан, и позволила своему верхнему одеянию упасть, обнажив божественные

золотистые груди, ими овладело желание. Красавица уговорила демонов позволить ей подержать кувшин с амритой. В конце концов, что такое бессмертие по сравнению с моментом близости с Мохини?

Богиня заставила богов и демонов сесть в два ряда, лицом друг к другу. Она собиралась распределить амриту между богами, а затем между демонами. Однако демон Раху был слишком нетерпелив, поэтому он изменил обличье и сел среди богов. Так ему удалось получить капельку Нектара.

Сома-луна и Сурья-солнце разгадали хитрость Раху и воззвали к Вишне. Разозленный глупым трюком, Вишну бросил в Раху божественный диск, называемый "сударшан чакрой", и отрубил уже ставшему бессмертным демону голову. Та улетела куда-то в небеса. И началась война.

Мохини доверила кувшин с амритой Джаянту, сыну Индры. Он превратился в стрелу и полетел в небо, преследуемый всеми демонами. Погоня длилась двенадцать человеческих лет, в течение которых Юпитер направлял и защищал Джаянта, Луна помогала ему не уронить кувшин или не пролить амриту, Солнце охраняло кувшин от повреждений, а Сатурн удерживал Джаянта от соблазна выпить всю амриту самому. Однако в спешке четыре капли амриты все же пролились на землю и упали в местах, которые сейчас называются Праягом (Аллахабадом), Хардваром, Уд-жайном и Наксиком.

Каждые двенадцать лет, когда Юпитер завершает круг вокруг Солнца, и когда Солнце, Луна и Юпитер располагаются на небосводе так же, как они располагались, когда были пролиты капли амриты, на Земле снова появляется Нектар Бессмертия, и в каждом из этих четырех городов начинается великое празднество Кумбха Мела.

"Мела" значит "ярмарка". Это величайшее религиозное собрание людей в мире, порожденное одной единственной каплей Нектара Бесмертия.

Я внимательно рассмотрел свой камандал. Ну, по крайней мере, я уже нашел свой Грааль, подумал я. Осталось только наполнить его нужной жидкостью.

- Есть деньги, это хорошо. Нету деньги - это нехорошо, - сказал мне из-за спины Сохан Гири, исчерпав за один раз весь свой запас английских слов. Я обернулся к нему. Этот баба был родом из Танакпура, что на границе с Непалом. Он носил пятнистую оранжево-зеленую армейскую плащ-палатку прямо на голое тело. Сев рядом со мной у дхуни, Сохан Гири продолжил разговор на хинди.

- Когда вы, белые люди, пришли сюда в первый раз, то были богатыми, сильными и важными. Вы были сахибами, правителями и даже вице-королями, - сказал он. - А что теперь? Только посмотри на себя. Ты просишь милостыни у нищих, не носишь обуви и спишь на набережной! Что это с тобой случилось? - И он скривил нос в притворном отвращении.

Я объяснил ему, что те "белые люди" пришли завоевывать и править, а "мы" пришли учиться.

- То есть, раньше вы приходили за нашей землей и богатствами, а теперь приходите за нашими знаниями! А что вы дадите взамен? Или вы просто украдете их, а потом сбежите? - спросил он и засмеялся.

Как оказалось, Сохан Гири просто решил подшутить надо мной. Он не мог оставаться серьезным больше минуты.

- Забирайте, забирайте все, - сказал он. - Мы с радостью и любовью отдадим вам знание!

Хотя это была просто шутка, которая очень понравилась остальным сидящим у дхуни молодым садху, мне пришлось признать, что Сохан Гири прав. Я пришел и просто потому, что я белый мальчик, потому, что по слухам улицы "Ам-рики" мостят золотом (ну, или по крайней мере, позолоченными камнями), поставил себя в привилегированное положение, решив, что тайные знания, собиравшиеся в течение десяти тысяч лет, отдадут мне по первой же просьбе.

Покурив чилим, я отправился на набережную Маникаран, чтобы посмотреть, как сжигают мертвых. Острый запах горящей человеческой плоти... Люди, отправляющиеся в рай. Здесь переходная природа существования видна так четко, как никогда. На погребальных кострах все одинаково равны и одинаково бесправны, здесь нет споров, есть лишь бесконечное изменение. Кто осмелится противостоять Смерти, когда она приближается к тебе с косой в руке?

Мне нужно что-то сделать, подумал я. Пусть маленький шаг, но в нужном направлении. Совершить ритуал, пуджу... Я достал из сумки с желаниями маленький мешочек, в котором хранились все мои деньги, и сосчитал их девяносто две рупии и шестьдесят пять паисов. Мне нужно раздать деньги, продолжил я свое размышление. Отдать их все! Почему? Потому что это последняя нить, связывающая меня с обычным миром. Я больше не хочу быть отщепенцем, эксплуататором, грабителем, крадущим знания.

Самыми распространенными обетами среди садху являются посты, которые соблюдают не ради здоровья, но как доказательство преданности и отказа от мирского. В понедельник дают обеты Шиве, во вторник - Хануману. Помимо этого есть обеты оставаться на одном месте или в течение двенадцати лет держать поднятой одну руку, а также обеты молчания. Каждый человек имеет причины, по которым он берется выполнить тот или иной обет, и обычно он что-то просит у богов взамен.

Я тоже хотел помощи богов. Я был благодарен за то, что мне удалось найти Хари Пури Баба, и верил, что он поделится со мной древними знаниями. Однако я ничем не оплатил столь щедрый дар. Я чувствовал, что в ответ должен сделать какое-то подношение, дакшину. Но как же мне оплатить ее? Только ли на физическом уровне, деньгами? Разве шести долларов и семидесяти пяти центов достаточно, чтобы оплатить такую дакшину? Даже если это мои последние деньги? Инш'алла! Как мало я знаю...

Я медленно побрел к набережной Дашашвамед. Нищие в изумлении смотрели на босого белого мальчика в оранжевой набедренной повязке, который точно сошел с ума, потому что раздавал банкноты в пять и десять рупий так, словно это были монетки по пять и десять паи-сов. Он что, не видит между ними разницы? Прокаженные и вдовы получили милостыни на пять или десять рупий больше в тот день, когда я выполнил свой обет. Последней подошла старая женщина с палочкой, звеня несколькими мелкими монетками в оловянной кружке. Извините, деньги закончились. Я стал рыться в сумке желаний в надежде, что не заметил какой-нибудь запрятанной банкноты, но нашел лишь свой паспорт. Но ведь паспорт это тоже привязанность, верно? Женщина уже ушла, поняв, что ничего от меня не получит. Слава богам, в моем незрелом разуме сохранилось хоть немного здравого смысла, поэтому я решил не выкидывать паспорт.

Вместо этого я решил принять еще один обет: не прикасаться к деньгам. На какой период? Кто знает? По меньшей мере, несколько месяцев, пока не закончится Кумбха. Пойду в Аллахабад пешком и буду есть только то, что мне будут предлагать. Я раздал все свои вещи, сохранив только самое необходимое: одеяло, камандал, сумку, дневник, немного конопли, "Бхагавад Гиту" издательства "Гита Пресс" и паспорт. Я зашел в воду по грудь, поднося свой обет отказа от мирского Шиве и Матери Ганге и прося их о помощи и поддержке. На следующий день еще до того, как взошло солнце, я покинул Каши.

 

ГЛАВА 8

Когда Сурья-солнце уже приблизилось к границам небесного дома Макара-Крокодила, находящегося примерно там же, где и созвездие Водолея, и занимающего, согласно западной астрологии, тридцать процентов эклиптики, когда Сома-луна уже вошла в дом Карката-Краба, а Брихаспати-Юпитер неспешно пересекал обиталище Вришака-Скор-пиона, я вступил на мост Джунси, чтобы войти в жертвенные земли Праяга. Небо стало картой сокровищ, которая указывала на время и место появления амриты.

Стоя на мосту, я увидел самое вдохновляющее зрелище в жизни: бесконечное количество людей, собирающихся на великую религиозную ярмарку Кумбха Мела в Аллахабаде-Праяге. Разноцветные муравьи расползались в разные стороны, наполняя палаточный городок, раскинувшийся на треугольнике сухой земли меж двух великих рек Северной Индии: Ганги и Джамуны. Верхом треугольника было слияние двух рек в невидимую реку Сарасвати. Мне сказали, что это самая древняя священная земля на Земле. Я спустился вниз в сопровождении по меньшей мере сотни тысяч пилигримов. От толкотни и разнообразия цветов моя голова кружилась. В воздухе повисла тонкая пыль, поднятая тысячами ног.

Моя первая Кумбха. Кубок Мира, чемпионат США по бейсболу или даже Марди Гра бледнели в сравнении с ней. Я видел собственными глазами один миллион человек одновременно. Они ходили, сидели на песке под навесами или в палатках, слушали религиозные прения, смотрели на баба, разглядывали дешевые украшения, что-то покупали, купались или просто пытались найти знакомых. Целый миллион, а ведь вечеринка еще не началась! Верующие и любопытные продолжали круглосуточно втекать в Мелу, подобно реке Ганге.

Солнце все еще бросало лучи на слияние рек, называемое "сангам", когда меня отнесло человеческим течением на широкую пыльную дорогу, вливающуюся в океан людей. Здесь, под древними небесами, раскинулась целая вселенная. Песчаные улицы, пересекающие мелу, формировались рядами торговцев, продающих все, что вы только можете себе представить. Там были лоточники, продающие горшки и сковородки, чудодейственные травы, волшебные камни и чудесные аппараты. Вокруг торговцев толпились легковерные зеваки. Желающие узнать свою судьбу обращались к хозяевам птиц, вытаскивающим бумажки с предсказаниями.

Большинство пилигримов прибыло сюда группами: семьями, целыми деревнями, группами, живущими по соседству, объединенными последователями того или иного религиозного авторитета, или даже бандами. Каждый нес на спине, плечах и голове внушительные тюки, в которых лежало все необходимое для еды и сна на несколько недель. Всюду, где бы я ни проходил, из-под нависающего на лоб тяжелого груза на меня смотрели любопытные глаза.

Зачем все они приехали сюда? Почему их так много?

Говорят, что встреча трех рек несет с собой такую мощь, что всякий человек, даже много грешивший и не имеющий духовных достижений, сможет получить Высшее Знание и Освобождение в течение этой физической жизни, если искупается там, где вода синего цвета смешивается с белой. Получить Освобождение можно в любое время, но во время Кумб Мелы сила "сангама" возрастает в сто тысяч восемь раз.

Этот сангам, представляющий собой достопримечательность священной географии Аллахабада-Праяга, также называется Тривени, или "Три, сплетенные в один". Он представлен в человеческом теле "аджна чакрой", или третьим глазом, колесом тонкой энергии, вращающемся между бровей. Этот двухлепестковый лотос, в котором "сурья нади", соответствующий реке Джамуне, горячий поток энергии, встречается с "чандра нади", соответствующий реке Ганге, холодным потоком энергии. Сливаясь, они встречаются с "сушумна нади", центральным каналом тонкой энергии, несущим "кундалини шакти", космическую энергию.

Пять чакр, или энергетических центров, находящихся под аджна-чакрой, имеют в себе природу пяти элементов материи, а сама Аджна имеет ментальную природу. Это командный центр, так как "аджна" означает "приказ". Это гуру и одновременно место инициации. В Аджне встречаются Шива и его супруга Шакти, проявленная в виде Кундалини. Здесь ментальная активность соединяется с порожденным ею Временем, и вместе они растворяются в Великой Пустоте. "Читтавритти ниродха", то есть остановка ума, вот как мудрец Патанджали называет йогу. В теле Аджна-чакра является тем местом, откуда начинается духовное путешествие. На Земле таким местом является сан-гам Аллахабада-Праяга.

Но верующие приходят сюда не только за этим, но еще за тем, чтобы увидеть баба и садху.

Полная Кумбза Мела еще не наступила, так как Брихаспати-Юпитер должен был преодолеть еще половину эклиптики до входа в дом Вриши-Быка. Жертвоприношения, совершаемые в Аллахабаде-Праяге, имеют такую силу, что, когда Брихаспати-Юпитер находится в половине пути от дома Вриши-Быка, начинается Половинная или Ард Кумбха Мела, во всем соответствующая Великой или Маха Кумбха Меле и обладающая той же святостью. Когда Брихаспати-Юпитер достигает любой из двух небесных позиций, в Кумбха зовут гуру, то есть святых мужчин и женщин, а также обычных людей. Во все иные года в Аллахабаде-Праяге празднуют Маг Мелу, когда Сурья-солнце входит в дом Макара-Крокодила. Обычно это происходит 14 января. Это самое благоприятное время, чтобы приносить любые жертвоприношения в Праяге.

По меньшей мере половина людей, бродящих по песчаным улицам, чувствовали себя не менее потерянно, чем я. Целые деревни искали стоянку какого-то баба, о котором никто никогда не слышал. Слепые здесь служили поводырями слепых.

Когда мне удалось пробраться в центр людского водоворота, я увидел, что стоянки святых людей стали более продуманными. Колоссальные бамбуковые арки были задрапированы оранжевыми, красными и желтыми тканями, сквозь которые на землю падал солнечный свет, окрашивая ее в разноцветные пятна. Шипящие громкоговорители пытались перекричать друг друга и систему радиовещания администрации Мелы. Популярные религиозные песни, священные мантры, песнопения верующих, религиозные беседы и сообщения о потерянных людях сливались в единую какофонию, которая была звуковым сопровождением Кумбха Мелы. Я почувствовал себя каплей в океане, неотделимой от толпы и покорно следующей ее потоку.

Хотя я и считал количество индийских богов, у каждого из которых было до тысячи и восьми имен, устрашающим, и дрожал при одной мысли о том, что надо выучить их все, количество названий различных сект приводило меня в настоящий ступор. Среди них были Шайвы, Шакты, Бхайраги, Наги, Наты, Агори, Аугоры, Удаси, Рамнами. Помимо этого, Данда Свами, Кабир Панти и Нирмали. Среди них были настоящие и поддельные садху, а также йогины, святые, шаманы, целители, аферисты, тантрики, бхакты, маги, попрошайки и преступники. Были люди просветленные и не очень.

Стоянки семи акхар Ордена Нага стояли в линию на центральной улице: Маханирвани, Ни-ранджани, Джуна, Ананд и не столь многочисленные Агни, Атал и Авахан. У каждой из акхар были свои величественные ворота с одним из божеств, венчающим вход. Акхары располагались большими стоянками, похожими по организации на лагеря американских военных. В ак-харах жили святые, факиры, шаманы, йогины и другие махатмы. Некоторые акхары были огромными, как, например, Джуна Акхара, приютившая в самый разгар мелы более двадцати пяти тысяч садху, в других, подобных Атал Акхаре, проживало не более сотни.

Джуна Акхара находилась в самом эпицентре мелы и подавляла своим величием стоянки остальных акхар. На вершине ворот Джуна Акхары, обвешанных психоделическими гирляндами, восседал Трехголовый Даттатрейя. Тысячи жертвенных огней горели перед палатками, рождая всепроникающий туман.

Пожилой пилигрим спросил меня, верно ли, что мы стоим перед Джуна Акхарой. Я посмотрел на стяг, висящий поперек входа и медленно прочитал на санскрите:

ГУРУДАТТАТРЕЙЯ ВИДЖАЯТ

ШРИ ПАНЧДАШНАМДЖУНА АККАРА

Да, все верно. Надпись на стяге можно было перевести так

ДАТТАТРЕЙЯ ПРАВИТ!

ОБШИРНАЯ ДЖУНА АКХАРА ДЕСЯТИ ИМЕН

Тогда старый пилигрим спросил меня, знаю ли я, где находится Шанкар Баба. Я отрицательно покачал головой. Уж этого я точно не знал. Грубый голос позади меня сказал пилигриму, что разных Шанкаров Баба на свете хватает. Многие садху Джуна Акхары были известны своей резкостью и даже агрессивностью, и человек позади меня не был исключением. Пилигрим посмотрел на меня сквозь очки, похожие на донышки бутылок из-под "Кока-Колы", вдвое увеличивающие его глаза, и сказал: "Должно быть, это так, но этот Шанкар Баба может выполнить любое желание!"

Я вошел в акхару через огромные ворота вслед за тремя молодыми садху, которые несли на головах плотно свернутые валики постелей. Лагерь постепенно наполнялся людьми. Сотни одетых в оранжевое или вовсе неодетых новоприбывших продолжали входить в акхару. Большинство из них точно знало, куда идти. Маршировали с посохами в руках старшие садху, а за ними следовали группы учеников, несущих необходимые для месячной стоянки пожитки. Повсюду почтительно кланялись гуру и касались их ног, обнимались гуру-бхаи и просто старые друзья. Охрипшие садху выкрикивали имена новоприбывших и предлагали всем горячий чай. В акхаре горело более тысячи дхуни, в каждом из которых было зарыто в золу зубцами вверх несколько больших трезубцев "тришулов", оружия Шивы. Позади дхуни располагались палатки, а позади палаток - запутанные дорожки и проходы, ведущие на задворки акхары.

Я присоединился к толпе прибывающих баба, со всех сторон окруженных тысячами пилигримов. Паломники каждый день наводняли акхару, они подходили к баба со сложенными ладонями, почтительно опущенными головами и глазами, полными восторга, любопытства и страха. Ведь то, что они видели, принадлежало другому миру, населенному древними шаманами и йогинами Индии. Спутанные волосы этих пугающих и притягательных садху переплетались с гирляндами ноготков и были убраны в высокие пучки, похожие на короны. Некоторые пилигримы кланялись баба в ноги, другие бросали монетки, следуя ритуалу паломничества, требующего вручения пожертвований. Деревенские женщины, держащие на руках маленьких детей, прикрывали им лицо, другие, у которых еще не было детей, просили у баба пепел, дарующий плодовитость. Всем просящим давали вибхути, рожденного в священных дхуни.

Некоторые пилигримы предпочитали наблюдать за происходящим на расстоянии. Большинство из них не делало разницы между мудрецами-риши из старинных рассказов и современными йогинами, чьих имен они даже не знали. Некоторые надеялись встретить могущественного покровителя среди шаманов, однако лишь немногие осмеливались приблизиться к ним. Другие же пришли ради встречи со своим баба, садху, живущим поблизости от их деревни или города, которого, быть может, они навещали в пещере или монастыре, а может, встретили в тиртхе, или просто познакомились с ним по пути.

- Эй, ты! - заорал какой-то баба.

- Это вы мне? - обернувшись, немного испуганно спросил я.

Баба подозвал меня взмахом руки, что было больше похоже не на приглашение, а на приказ.

- Иностранец, да? - спросили меня, как только я попытался сесть.

- Нет, не садись здесь, - прикрикнул на меня другой баба. - Садись вон туда!

Затем начался допрос. Зачем говорить так быстро и глотать окончания? Мне показалось, что два баба делают это нарочно. Когда я сказал им, что прибыл сюда на инициацию, они рассмеялись. По всей видимости, подумали, что я большой шутник Когда же я сказал им, что являюсь учеником Хари Пури Баба, старший садху протянул:

- Ну что же ты сразу не сказал? - Как будто они давали мне вставить хоть слово!

Баба сказал мне, что Хари Пури Баба остановился неподалеку, потому что эта "дава", то есть квартал, принадлежала "сола мархи", Шестнадцати Линиям Преемственности, то есть Пури. Я вдруг понял, что несмотря на многие месяцы, проведенные в Амлода Кунд и странствиях, я все еще не готов к происходящему. Словно я действительно нахожусь в каком-то другом мире.

Тут я услышал, как кто-кто выкрикивает имя Рам Пури. Конечно, в таком людном месте помимо меня могло быть много людей с подобным именем, но голос показался мне знакомым. Я обернулся и увидел Кедара Пури Баба. Я был так счастлив увидеть знакомое лицо, как никогда прежде. Кедар Пури Баба притянул меня к себе и обнял.

- Идем. Гypy Джи ждет тебя, - сказал он.

Джуна Акхара была собранием линий преемственности, берущими начало от Гypy Даттатрейи. Они существовали еще до того, как Ади Шанкара совершил свою революционную реорганизацию в шестом веке до нашей эры. Встретив огромное количество семей и линий передачи учений аскетов, йогинов и шаманов, Шанкара создал инфраструктуру, способствующую обмену знаниями. Вначале он создал Десять Имен, а затем реорганизовал сам акхару. Поэтому сейчас на одной чаше весов находились Десять Имен, созданные Шанкарой, а на другой - акхара, основанная Даттатрейей еще в эпоху Треты много тысяч лет назад. Каждая акхара, принадлежавшая Десяти Именам, имела собственную линию преемственности, начинающуюся с гуру-основателя. Однако приведенные факты не в силах описать всю жизнь акхары, часто протекавшую за пределами фактов.

- Ого! Смотрите, кто пришел! - сказал Хари Пури Баба, когда я подошел к нему и выполнил почтительные поклоны-омкары. Хотя дхуни Амара Пури Баба и Хари Пури Баба стояли напротив друг друга сразу за палаткой Шри Маханта Арджу на Пури, главы Шестнадцати Линий Преемственности, Амар Пури Баба сидел, как всегда, у дхуни Хари Пури Баба, слева от своего гуру-бхая, деля с ним тигровую шкуру. Они, как обычно, были не разлучны и, как обычно, спорили. Хари Пури сидел с выпяченной вперед грудью, что было знаком, что сейчас он объясняет очень тонкий философский вопрос в надежде выиграть в споре.