Чэнь Шань и Лю И помогают Ху Хао деньгами. Святая тетушка посвящает Юнъэр в тайны волшебства

 

 

Который уж день на кухне

и крошки еды не сыскать,

Горько плачет ребенок –

душу объемлет страх;

Над малышом склонившись,

его утешает мать,

А отец своему благодетелю

благодарность пишет в стихах.

 

Итак, мы уже знаем, что цензор Ми преклонялся лишь перед богатством, а бедность и бедняков презирал. Узнав, что Ху Хао обеднел, он наотрез отказался возвращать ему долг. Ху Хао, разумеется, был этим и возмущен и расстроен, однако ничего поделать не мог. К счастью, Лю И, старый слуга семьи Ми, проникся к нему сочувствием и пригласил его вместе с учителем Чэнем в трактир, чтобы угостить и хоть как-то загладить этим грубость своего господина. Усадив Ху Хао на почетное место, а учителя Чэня – на циновке чуть пониже, он сказал подошедшему трактирщику:

– Подай нам вина да побольше мясных закусок…

– Есть свежая говядина, – предложил трактирщик. – Прикажете подать?

– Подавай, – распорядился Лю И. – И неплохо бы еще курицу.

– Не стоит через меру тратиться, – запротестовал Ху Хао.

– Какое через меру! – возразил Лю. – Мне и так совестно за такое ничтожное угощение!..

Когда трактирщик принес кувшин вина, Лю И прежде попробовал, хорошее ли оно, и тогда разрешил подогреть. Вскоре на столе появилось блюдо с мясом и большая чашка маринованных овощей. Трактирщик сам хотел налить посетителям вино, но Лю И взял у него чайник:

– Тут мы сами управимся. Лучше иди зарежь курицу да поскорее свари ее.

Трактирщик вышел, а Ху Хао обратился к Лю И:

– Вы бы, почтенный, тоже присели…

– Нет, нет! – отказался Лю И. – В присутствии таких благородных людей, как вы и учитель, мне сидеть не полагается.

– Если вы не сядете, мы не сможем принять вашего угощения, – решительно заявил Чэнь Шань.

– Раз вы так настаиваете, я сяду с краешку и буду вам прислуживать, – сказал Лю И.

Он наполнил кубки вином и подал Ху Хао и учителю. Ничего не евший с утра Ху Хао после первого кубка почувствовал, как у него заколотилось сердце и раскраснелось лицо.

– Простите, но больше пить не могу, – сказал он. – Позвольте, если можно, немного закусить.

Не настаивая из опасения, как бы Ху Хао не захмелел, Лю И сказал:

– Хорошо, мы выпьем вдвоем с учителем. – Затем позвал трактирщика и приказал подавать курицу сразу же, как только сварится.

Трактирщик вышел и вскоре принес блюдо с разрезанной на куски курицей, поставил его на стол и спросил:

– Кому прикажете подать первому?

Лю И показал на Ху Хао. Тот взял чашку, съел кусочек и вдруг вспомнил о голодной жене и дочери, и из глаз его закапали слезы. Чэнь Шань сразу догадался, в чем дело, и сказал:

– Во всем виноват я один. Не знал, что цензор Ми такой бессовестный человек, и вовлек юаньвая в неприятность. – Затем он обратился к Лю И: – В детстве мы с твоим господином были друзьями и жили душа в душу. Он советовался со мной во всех делах, всегда был гуманным и справедливым, а сейчас, став чиновником, сущий Янь-ван в человеческом обличье!

– Вы уж его простите, – попросил Лю И. – Человек всю жизнь не может быть добрым. Даже воды реки Хуанхэ и те бывают чистыми лишь несколько дней в году! Сейчас юаньваю не повезло, но я уверен, что счастье еще вернется к нему. И я буду помогать ему по мере возможности до тех пор, пока мой хозяин не одумается и не вернет долг.

– Премного вам благодарен, – сказал Ху Хао.

Он съел две чашки мяса и положил палочки.

– Пожалуйста, ешьте еще, – уговаривал Лю И.

– Спасибо, больше не могу, – поблагодарил Ху Хао.

– Тогда, может, вина? – предложил Лю И.

– Не стоит, – отвечал за Ху Хао учитель. – Юаньвай всегда пил очень мало.

– А после того как попал в беду, вообще не прикасался к вину, – сказал Ху Хао. – Вот сейчас выпил и совсем расстроился… Поистине, ваше сочувствие тронуло меня до глубины души.

Лю И и Чэнь Шань допили вино и доели закуски. Затем Чэнь Шань достал из рукава связку в триста монет и протянул Ху Хао:

– Возьмите эти деньги и по дороге домой купите себе чего-нибудь съестного. Жаль, я сейчас мало зарабатываю и не могу дать больше…

Лю И между тем рассчитался с трактирщиком и оставшиеся у него около сотни монет также отдал Ху Хао:

– Я не богат, но примите хоть этот скромный дар.

Ху Хао вспомнил о страданиях своих близких и с благодарностью принял деньги, тем более что даны они были от чистого сердца…

Поистине:

 

Лживый чиновник обманом

прибирает к рукам бедняка,

Но умный слуга одолеет

хозяина наверняка.

Источник добра или злобы –

человеческая душа,

И безразлично: богат ты

или нет у тебя ни гроша.

 

Здесь наше повествование пойдет в двух направлениях. Сначала мы расскажем о жене и дочери юаньвая, которые, дрожа от холода, с нетерпением ждали возвращения Ху Хао.

– Почему отец пошел просить у людей? – недоумевала Юнъэр.

– Видишь ли, дочка, все люди в мире живут по-разному, – объясняла мать, – одни – в тепле и довольстве, другие – в холоде и голоде. Твой отец нынче впал в такую нужду, что у него нет иного выхода, как просить подаяния.

– Но почему он пошел в такой снег и мороз? – не унималась девочка.

– Дитя мое, у нас совсем нечего есть, и не пойди он сейчас, мы умерли бы с голода. Девочка моя, возьми под изголовьем кровати несколько оставшихся у меня монет и купи чего-нибудь поесть, а вернется отец – придумаем еще что-нибудь.

Юнъэр перевернула всю кровать, однако нашла только восемь медяков.

– Вот и хорошо, – сказала мать. – Купи себе несколько жареных лепешек и поешь.

Надев рваные сандалии и обмотав голову старой тряпкой, Юнъэр, осторожно ступая по снегу, вышла со двора. Городская улица – это не глухие горы: вот и сейчас здесь было оживленно, люди, топча снег, сновали взад и вперед, и вскоре образовалась слякоть, по которой стало трудно передвигаться. Юнъэр не успела сделать и нескольких шагов, как поскользнулась и выронила зажатые в ладони монеты. Взволнованная девочка бросилась шарить руками по мокрому и грязному снегу, однако ей удалось найти только семь монет. Восьмая монета пропала.

Дойдя до конца улицы, где обычно продавали съестное, Юнъэр подошла к первому же торговцу лепешками.

– Дядюшка, дайте мне лепешек на семь монет.

Торговец взял монеты и стал их внимательно осматривать. Одна монета оказалась гнутой, и он вернул ее девочке.

– Тогда дайте мне лепешек на шесть монет! – сказала Юнъэр.

Торговец завернул шесть лепешек в лист лотоса и дал ей. Взяв лепешки, Юнъэр направилась домой.

Между тем начинало смеркаться. Прохожих на улице почти не было. И вдруг девочка увидела старуху с корзиной в руке, опиравшуюся на клюку. Старуха остановилась, поставила корзину и спросила:

– Ты что несешь, девочка?

– Лепешки, – отвечала Юнъэр. – Мне мама велела купить.

– Не дашь ли мне одну? Я со вчерашнего дня ничего не ела…

Юнъэр заколебалась: правда, мы с мамой тоже ничего не ели со вчерашнего дня, но все же можем потерпеть, а старушка такая дряхлая, что может и умереть от голода. Девочка взяла лепешку и протянула старухе. Старуха приняла лепешку, повертела в руках и сказала:

– Лепешка, конечно, хороша, но разве одной насытишься?.. Может, дашь еще?..

– Я бы все вам отдала, но мы с мамой голодаем. Она даже послала сегодня отца просить милостыню… У мамы осталось восемь медяков, и она велела мне купить на них лепешек. По дороге я упала и одну монету потеряла. А другую торговец не взял, говорит – гнутая. Так что я купила всего шесть лепешек – по две на каждого. Но вы так голодны, что я не выдержала и дала вам одну.

– А если мама спросит, куда ты девала лепешку?

– Скажу, что съела по дороге.

– Если хочешь принести домой все лепешки, отдай мне монету, которую не взял торговец, – попросила старуха.

Юнъэр вытащила из-за пояса гнутую монету и охотно отдала старухе.

– Что ты скажешь маме, если она спросит о деньгах? – продолжала старуха.

– Скажу, что потеряла две монеты, – ответила девочка.

– Ты на редкость добрая девочка, – похвалила ее старуха, – и к тому же умница. А теперь признаюсь тебе: я вовсе не голодна, и лепешка твоя мне не нужна. Возьми ее.

– Давайте лучше съедим ее вместе, – предложила Юнъэр.

– Ешь сама, – сказала старуха. – Я пошутила – мне просто хотелось тебя испытать.

Старуха положила гнутую монету на ладонь, подкинула ее, кашлянула, и монета сразу стала как новенькая.

– Ну как, хорош фокус? – спросила она, отдавая монету Юнъэр.

– Очень хороший! – воскликнула девочка. – Научите и меня!

– Этот фокус – пустяк! – сказала старуха. – Если ты захочешь у меня учиться, я научу тебя многому! Ты грамоту знаешь?

– Немного.

– Вот и хорошо! – Старуха запустила руку в корзину, вытащила перевязанный шнурком пурпурный шелковый мешочек и протянула Юнъэр. – На, возьми!

– Что это? – удивилась девочка.

– Это книга, называется: «Сокровища по желанию». В ней описано много чудесных способов приобретения богатства. Почитай, и сама узнаешь. Если же чего не поймешь, позови мысленно Святую тетушку, я сразу же явлюсь и все тебе объясню. Но смотри, никому об этом ни слова!

Юнъэр спрятала книжку за пазуху, сунула за пояс обновленную монетку, поблагодарила старуху и направилась к дому. Сделав несколько шагов, она обернулась – старухи как не бывало.

Когда Юнъэр возвратилась домой с лепешками, мать спросила:

– Доченька, где ты так долго пропадала? И платье на тебе мокрое и грязное. Может, упала?

– Мама, на улице скользко, трудно ходить. Я упала и потеряла две монеты. Поэтому и купила только шесть лепешек.

Мать вздохнула:

– Дитя мое, у кого судьба горькая, тому достается одно лишь горе. Двумя лишними лепешками весь век сыт не будешь, так что не надо об этом и вспоминать. А платье пока не трогай, почистишь, когда высохнет.

Мать с дочерью съели по две лепешки, а две оставшиеся завернули в лист лотоса и оставили для отца.

Вскоре вернулся Ху Хао. Глядя на раскрасневшееся лицо мужа, жена недовольно спросила:

– Где тебя целый день носило? Да ты, никак, пьяный?

Ху Хао рассказал о встрече с учителем Чэнем, о том, как они вместе ходили к цензору Ми, и добавил:

– Поистине, мир не без добрых людей. Старый слуга Лю И посочувствовал мне, пригласил в трактир и угостил. А учитель Чэнь даже дал мне триста монет.

Жена обрадовалась, тотчас велела ему пойти купить немного риса, дров и угля. Денег, правда, было маловато, но все же несколько дней прожить на них можно…

Вечером все улеглись спать, лишь одна Юнъэр никак не могла уснуть и все думала: «Старуха говорила, чтобы я в случае крайней нужды заглянула в ее книжку. Правда, отцу сегодня удалось раздобыть немного риса, но ведь его хватит всего на несколько дней, а там – опять голодать. Это ли не крайняя нужда?! Загляну-ка я в книжку, может, в ней сказано, как избавляться от голода?..»

Девочка потихоньку оделась и решила пробраться в заброшенный дворовый флигелек, где ей никто не мог помешать заняться изучением книги. Но для того чтобы попасть во двор, ей нужно было пройти через комнатушку, в которой спали мать с отцом. Как ни старалась она не шуметь, мать все же услышала.

– Доченька, ты куда? – спросила она.

– Во двор, мама. Что-то живот разболелся.

– Смотри не простудись, сейчас холодно, – сказала мать. – Оденься потеплее.

– Ничего, обойдется…

Юнъэр выскользнула из дома и пробралась во флигель. Он был полуразрушен, стены зияли дырами и огромными щелями, и от снега в нем было светло почти как днем. Девочка развязала мешочек, вытащила книжку и принялась читать…

Поистине, не стало ли это причиной того, что:

 

В тридцати шести округах Поднебесной

изменился девиз правленья,

И на долгие годы в стране воцарились

смута, войны, волненья.

 

Если хотите узнать, что произошло с Юнъэр после этого, прочтите следующую главу.

 

Глава двадцатая.