Уход Отто Штрассера из НСДАП

 

Гитлер по совету Геббельса не сразу разорвал отношения с лидером левых национал-социалистов. Но его молчание, длившееся почти полтора месяца, не было признаком нерешительности. Разобраться со штрассерианцами он собирался после выборов в ландтаг Саксонии. Гитлер боялся, что пресса могла пронюхать о принципиальных разногласиях внутри НСДАП. Это могло привести к тому, что идеи штрассеровского большевизма подорвали бы потенциал буржуазного блока, а левые национал-революционные кадры заняли бы ключевые позиции в саксонских СА. Штрассер не смог разгадать такой комбинации и бессмысленно потратил время на создание новой организации, в основном состоявшей из людей, покинувших НСДАП. Он так же ожесточенно продолжал полемику с Мюнхеном. В «Национал-социалистических письмах» Штрассер перепечатал статью, которая стала ответом на нападки Геббельса. Она называлась «Литераторы» и была первоначально опубликована в национал-социалистической газете «Грядущее». В ней соратник Штрассера Вольф Ларсен анализировал причины презрительного отношения к литераторам, которое нередко встречалось у нацистских бонз. Он полагал странным, что «утонченным, воодушевленным людям громогласно отдавались сухие приказы», «увлеченные литераторы видели заблуждения тех, кто понимал „Немецкую революцию“ как задачу, обязанность и конкретное событие. Ведь давно установлено, что всегда, когда мировая история готовила переворот, литераторы за полвека до этого излагали динамику времени на бумаге. Французская революция разразилась, когда идеи энциклопедистов подорвали старое общество, а буржуазия прониклась новыми требованиями времени. Руссо и Вольтер стали отцами Робеспьера и Дантона. Отцы русской революции не только бросоли бомбы, но почти десятилетиями спорили в швейцарской эмиграции и рожали листовку за листовкой. Случайность ли, что русскую революцию, равно как и фашистскую, возглавили публицисты Ленин и Муссолини? Немецкая революция как духовный переворот нашего столетия взывает к работам Артура Мёллера ван ден Брука, Освальда Шпенглера, Вининга, Эрнста Юнгера и многих других, в том числе мучеников, Мюнхена и Берлина».

Приняв правила игры, навязанные Гитлером, «Национал-социалистические письма» в период с 15 по 30 июня были озадачены только тем, как бы своевременно прореагировать на выпады Геббельса. Для того чтобы наглядно продемонстрировать различия между двумя партийными фракциями, Штрассер выбрал следующие темы: социализм, форсированное продолжение революции, понятие Европы и органическое представление о народе и, конечно, учение Освальда Шпенглера, которого левые национал-социалисты почитали за пророка Немецкой революции.

Сосредоточившись на этих сюжетах, Штрассер хотел показать всей партии, что «Кампф-Ферлаг» не собирается соблюдать дисциплину и безропотно выполнять приказы Гитлера. 22 июня 1930 года, в день выборов саксонского ландтага, Геббельс так оправдывал решение Гитлера пойти на выборы в союзе с консервативно-националистическими партиями: «Что дает компромисс? Я скажу: другой путь, который приведет нас к власти. Но я не говорю, что крушение системы неизбежно, а нам надо только сидеть и ждать, когда оно произойдет. Во-первых, эта система в конце концов находила выход из прежних кризисов; во-вторых, само время тоже меняется, ставя крест на стезе, которая предложена заумным бумагомаракой, выдумавшим ее за письменным столом; в-третьих, законы общественного развития пока, по меньшей мере, не настолько убедительны, как математические формулы; в-четвертых, последние резервы сопротивления, на которые делает ставку партийная оппозиция, к моменту решающей битвы захиреют и истощатся; в-пятых, противник, сражение с которым является нашей первоочередной задачей, только один — большевизм. Либо власть завоюет национал-социализм, либо наше будущее предрешено. В этих условиях только глупые литераторы готовы пойти на попятную».

22 июня в Саксонии НСДАП ждал политический триумф — гитлеровская партия набрала втрое больше голосов, нежели на выборах 1929 года. Эта победа укрепила Гитлера в мысли, что к власти надо приходить легальным путем. Но подобный путь предполагал конец оппозиционной деятельности нацистов.

30 июня Гитлер сообщил об этом Геббельсу в письме. В нем он потребовал «провести беспощадную чистку партии». «Дорогой доктор Геббельс, — говорилось в нем, — год назад я поставил вас на сложнейший участок, в надежде, что ваша деятельность и ваша энергия позволят создать единую, сплоченную организацию. Вы заслуживаете высочайших похвал, так как блестяще справились с этой задачей… Я дал распоряжение имперской просветительной комиссии всячески помогать вам на этом фронте работ… В ваше распоряжение предоставляются все структурные подразделения нашего движения, весь персональный штаб фюрера, все силы СА и СС, все члены партии. Эти силы должны быть брошены против дюжины профессиональных кляузников и литераторов».

Когда это письмо появилось на страницах газет, кампания против сторонников Штрассера пошла полным ходом. Ее первой жертвой пал Ойген Моссаковский, учредитель и издатель одной из нацистских газет, специалист по «русскому вопросу», один из старейших сотрудников «Кампф-Ферлага». Дело в том, что в июне 1930 года было закончено рассмотрение уголовного дела об оскорблении имперского президента Гинденбурга. Это судебное разбирательство сделало Моссаковского личным врагом Геббельса. В свое время Геббельс неосторожно заявил, что до 1925 года верил Гинденбургу и даже являлся его поклонником. В подтверждение этого он рассказал совершенно невероятную историю. В 1923 году, во время рурского кризиса, когда франко-бельгийские войска заняли эту немецкую область, он, Геббельс, якобы был арестован бельгийцами. Во время заключения подвергался истязаниям и был исхлестан плетью. Причиной для ареста и пыток якобы послужил призыв будущего берлинского гауляйтера обратиться к Гинденбургу.

На суде Геббельс также добавил, что в 1925 году попал в лагерь противников Гинденбурга, так как рейхспрезидент признал себя ответственным за принятие Веймарской конституции. Эту откровенную ложь Геббельса в рядах националистов восприняли очень болезненно. По их мнению, она запятнала светлые имена действительных героев антифранцузского сопротивления. К таковым они относили в первую очередь расстрелянного оккупантами Лео Шлягетера.

В конце июня 1930 года Моссаковский на собрании руководства партийной организации Берлина и Бранденбурга обрушился на Геббельса с острой критикой за его безответственные выдумки. Он решил извлечь на свет несколько старых малоизвестных историй, чтобы оперировать фактами, показать, насколько заврался Геббельс. В одной из таких историй Геббельс переделал дату своего вступления в НСДАП на более раннюю. Таким образом он хотел попасть в ряды «старой партийной гвардии». На самом деле в НСДАП он оказался не в начале 20-х годов, а лишь в 1926-м. Геббельс тут же понял, какая опасность ему грозит. Окажись эти факты вынесенными на рассмотрение дисциплинарной комиссии, его публично бы уличили во лжи. В свою очередь это могло подорвать доверие к нему в рядах берлинских СА. Среди штурмовиков берлинский гауляйтер слыл «твердым как сталь бойцом».

Гитлер распорядился не проводить расследования по фактам, которые смог обнаружить Моссаковский. Его самого без объяснения каких-либо причин исключили из НСДАП «за антипартийную деятельность». Перед «судом чести» Моссаковский пытался объяснить, что выступал вовсе не против Гитлера или идей национал-социализма, а лишь против завравшегося берлинского гауляйтера и некоторых его подручных. Но все члены суда были единодушны — их уже проинструктировали Гитлер и Геббельс. Моссаковскому в качестве исключения дали возможность самому покинуть ряды партии. По этому поводу в партийной газете «Фёлькише беобахтер» написали лишь, что политическая партия не должна превращаться в дискуссионный клуб. «Главная задача каждого члена НСДАП состоит в том, чтобы следовать ясной линии национал-социалистического движения».

В середине июня 1930 года конфликт между Гитлером и штрассеровской фракцией перестал быть уделом верхушки партии. Теперь он коснулся простых партийцев из Берлина. Дисциплинарная комиссия строго-настрого запретила местным группам НСДАП получать информационный бюллетень «национальных социалистов». Запрет касался даже простого общения с распространителями штрассерианских газет.

В июне Гитлер мог записать в свой актив еще одну победу: ему удалось исключить из партии редактора «Саксонского обозревателя» Рихарда Шапке. Поводом для этого послужила статья, опубликованная 23 июня 1930 года. В ней Шапке критиковал антимарксистскую правительственную коалицию в Саксонии и призывал народ к революции против реакционно-консервативных сил: «Если консервативные партии открыто признают себя ответственными за политику осуществления плана Юнга, который поверг народ в нищету, бедность и безработицу, то немцам пришло время понять, кто их враг. Пришло время свести с ними счеты!»

Через два дня после этой публикации, 25 июня 1930 года, в редакции «Саксонского обозревателя» раздался телефонный звонок. С Шапке хотел поговорить доктор Беннеке, депутат, избранный от Дрездена и известный своими симпатиями к левому крылу. Беннеке, узнавший о предстоящем «судилище», потребовал, чтобы Шапке заявил, мол, автором статьи является сам Беннеке. Газета напечатала ее, так как тот являлся депутатом, избранным по партийному списку. Но Шапке понимал, что этот ход не сможет разрешить конфликта, который сложился в НСДАП. В тот же день он предстал перед берлинской дисциплинарной комиссией, дабы быть исключенным из партии. Комиссия даже не совещалась, прежде чем принять решение: «Проступок идентифицирован как мероприятие „национальных социалистов“ и Отто Штрассера, которые заявляли, что приглашение доктора Фрика в Тюрингское правительство — „неудачный эксперимент“. Относительно политического анализа прошедших в Саксонии выборов обвиняемый заявил, что, несмотря на то, что он не принадлежит к „национальным социалистам“, его статья „И что отныне?“, опубликованная в „Саксонском обозревателе“, поддерживает их воззрения и по форме и по содержанию». Вердикт был предсказуем — «антипартийная деятельность».

Вслед за Шапке по такой же «статье» из партии были исключены еще четыре сторонника Огто Штрассера: Фритц Герман, Хорст Вафер, Альфред Решке и Вильгельм Корн. Примечательно, что все они вступили в НСДАП в 1928–1929 годах, то есть фактически накануне своего «изгнания». Вслед за ними пришла очередь самого Отто Штрассера.

Чтобы расправиться с неугодными, Геббельс решил организовать общее собрание членов Берлинской партийной организации. На нем планировалось выступление наиболее видных членов дисциплинарной комиссии: Германа Геринга, Ганса Хинкеля и генерала фон Эппа. Отто Штрассер вместе с майором Бухрукером и Вильгельмом Корном решили использовать это мероприятие в своих целях. Представители левого крыла решили изложить свою политическую позицию. Когда они пришли в берлинский Дворец спорта, то были выдворены оттуда штурмовиками. Проход на собрание им было строго-настрого запрещен, так как они не числились в берлинской партийной организации (Штрассер и большинство его сторонников состояли в гау Бранденбург).

В зале Геббельс обрушил на «литераторов» изощренный поток ругани. Им надлежало «размозжить голову железным молотом дисциплины». После того как было зачитано пресловутое письмо Гитлера, в котором он призывал к «безжалостной чистке партии», Геббельс призвал всех несогласных с этим встать и покинуть зал. Позже «Ангриф» упомянул о трех из пяти тысяч участников, которые вышли на улицу. Число сторонников было явно занижено, так как на тот момент в Берлине насчитывалось около 400 революционных национал-социалистов.

1 июля 1930 года в Берлине было распространено радиообращение Имперского руководства пропаганды, в котором говорилось, что в ближайшее время предстоит изгнание из партии «незначительного числа саботажников». Отто Штрассер и его сторонники не знали, как прореагировать на подобный выпад. К этому моменту Грегор Штрассер вывел из «Кампф-Ферлага» своих людей, а саксонская организация была очищена от левых кадров. В этих условиях Отто Штрассер не мог рассчитывать ни на помощь Графа Ревентлова, ни на поддержку гауляйтеров Коха и Хильдебранда.

1 июля уже изгнанный из НСДАП Вильгельм Корн написал в одной из газет Штрассера, «Национальный социалист», что собирается бороться против «преследования социалистов и фашистского насилия людей Геббельса». В том же номере газеты была опубликована заметка Р. Шапке, в которой он обрушился с критикой на Геббельса, «который использовал свое влияние, чтобы преследовать истинных социалистов». С согласия редакции газеты Шапке в своем материале вновь вернулся к статье, которая, собственно, и привела к исключению его из партии. В ней он, как и большинство штрассерианцев, безжалостно критиковал союз НСДАП с консервативными военизированными группами: «„Стальной шлем“ ведет одностороннюю борьбу против интернационального марксизма. Он объединился с реакцией и крупной буржуазией. Именно поэтому „Стальной шлем“ никогда не сможет стать подлинно национал-социалистическим боевым товариществом».

Но и Штрассер, и Шапке, и Корн, продолжая придерживаться своих радикальных воззрений, нападали не на Гитлера, а только на Геббельса. Фраза о том, что публикация письма Гитлера весьма изумила революционных национал-социалистов, показывает намерение Штрассера помириться с Мюнхеном. Он приписывал Гитлеру роль высшей инстанции, которая должна была открыть молодому политику двери, доселе закрытые перед ним.

Чтобы положить конец затянувшемуся конфликту, 2 июля Геббельс созвал общее собрание функционеров. В мемуарах «Гитлер и я» Штрассер писал, что именно он выступил инициатором этого собрания. Подобное утверждение кажется не просто маловероятным, а совсем фантастическим. Штрассер так описал события того дня: «Однако когда вечером 2 июля я собирался войти в здание, где проходила эта встреча, офицер СС, за спиной которого стояло еще 5 человек, сообщил мне, что я не могу пройти в зал, так как не проживаю в Берлине. Формально он был прав, подобного рода собрания могли посещать только жители определенного гау партии. Я между тем продолжал настаивать на моем присутствии, поскольку встреча была назначена по моей просьбе. Офицер СС оставался непреклонным. Тем временем начались дебаты. Здание было окружено эсэсовцами. Геббельс в своем излюбленном стиле пытался обосновать исключение Шапке из партии. Слово попросил мой лучший друг майор Бухрукер.

„Я сожалею, но не могу предоставить вам слова, так как против вас начато партийное расследование“.

„Против меня? — изумленно воскликнул Бухрукер. — Я об этом ничего не знаю“.

„Бы получите вечером домой письменное уведомление об этом. Оно отправлено с почтой“.

Подобная комедия повторилась, когда пытался заговорить Герберт Бланк. Тут же из присутствовавших тысячи человек 117 поднялись и в знак протеста покинули зал. Я продолжал стоять на улице. Мои друзья в красках рассказали об этом происшествии. Мы тотчас направились к дому Бланка и Бухрукера, но никаких письменных уведомлений там не обнаружили».

Вечером того же дня Отто Штрассер встречался с Грегором. Отто хотел обсудить ситуацию, сложившуюся в НСДАП. Именно там он впервые заговорил о своем возможном выходе из партии: «Грегор, поскольку Гитлер не решается порвать со мной, я сам решил сделать это. Завтра я выйду из партии». «Хорошо, — ответил Грегор, — но я должен остаться».

3 июля Отто Штрассер направил Гитлеру телеграмму, которая по своему стилю больше напоминала ультиматум. «Герр Геббельс выгнал из партии ряд моих товарищей. Вчера под липовым предлогом лишил других моих друзей слова. Если в течение 24 часов подобные выходки не будут прекращены, считайте, что я и мои друзья разорвем отношения с партией».

Штрассер пошел ва-банк. Ответа он так и не получил. Ему не оставалось ничего другого, как окончательно разорвать отношения с Гитлером. 4 июля 1930 года Отто Штрассер вышел из рядов Национал-социалистической рабочей партии Германии.

В этом месте просто необходимо сделать несколько замечаний. Во-первых, от подобного шага Гитлер приобрел куда больше, чем Отто Штрассер. Со времени выборов в Саксонии Гитлер готовил выход Штрассера из партии, который компрометировал его «своими большевистскими идеями». В критический момент всю грязную работу за фюрера выполнил Геббельс. И в итоге вся ответственность за выход из партии была переложена на самого Отто Штрассера.

Во-вторых, нерешительность Отто была только на руку Гитлеру. Фракционер Штрассер играл по сценарию, который был написан в Мюнхене. А потому 4 июля все (!!!) партийные газеты сообщили об уходе Отто Штрассера. Казалось, они только и ждали этого момента. В многочисленных статьях, заметках, сообщениях подчеркивалось, что он, Штрассер, больше не мог рассчитывать на политическую поддержку, лишившись каких-либо перспектив. Действительно, Штрассер мог достигнуть своей цели только находясь в политической обойме Гитлера. Но тот был мастером политической игры. Теперь он мог начать бороться с неугодным политиком уже другими методами.

 

 

Часть II

«Боевое содружество революционных национал-социалистов»

 

Глава 1

Создание «Боевого содружества революционных национал-социалистов»

 

4 июля 1930 года, в день, когда Отто Штрассер покинул гитлеровскую партию, на стенах многих городов Северной Германии появились листовки, которые были озаглавлены «Социалисты покидают НСДАП». Этот документ четко излагал основные тезисы левых национал-социалистов. Заканчивался он призывом к солидарности всех оставшихся в НСДАП «истинных социалистов». Остановимся на этой листовке поподробнее. Что же в ней говорилось?

 

«В многочисленных вопросах внешней и внутренней политики, прежде всего экономики, НСДАП заняла отношение, которое очень сложно объяснить при помощи „25 пунктов“, в которых мы видим лишь общие очертания партийной программы. В условиях катастрофического обуржуазивания партии, преобладания тактических соображений над основополагающими стратегическими моментами, ужасающей бюрократизации партии, когда аппарат становится самоцелью движения, а интересы этого аппарата ставятся выше программных требований и идей, разглядеть общие контуры идеи становится невозможно. Мы воспринимали и воспринимаем национал-социализм как осознанно антиимпериалистическое движение. Оно ограничивает национализм необходимостью сохранения и процветания немецкого народа, над которым не должны властвовать другие нагции и страны».

 

Как социалисты авторы листовки собирались бороться против «интернационального капитализма и западного империализма», осуждали интервенцию против России и поддерживали «борьбу индийского народа за свою свободу от английского колониального владычества». В призыве подчеркивалось, что мюнхенское руководство как раз наоборот видело в странах Антанты потенциальных европейских союзников.

В качестве одной из основных целей революционные национал-социалисты ставили «создание великой народной Германии», где должны были воедино слиться и органическое корпоративное государство, и антидемократическая республика, которая отказывалась от монархических и фашистских правительственных реформ.

Национал-социализм, согласно авторам листовки, как «великая антитеза международного капитализма» должен был формироваться благодаря давно уже выдвинутой марксизмом социалистической идее обобществления экономики. Он должен был уничтожить любое господство капитала над человеком труда. Этот социализм предполагал «обеспечение всех трудящихся одной нации владением, управлением и участием в прибылях от экономической деятельности». Этого предполагалось достичь только благодаря ликвидации монополий, которые были связаны исключительно с именами их владельцев.

Борьба на два фронта, «против капиталистической буржуазии и интернационального марксизма, требовала в сфере экономики и культуры решительного отказа от либерального рационализма». Это сложное противостояние не должно было, как в случае с Адольфом Гитлером, приводить к противоестественным союзам. Антимарксизм ни в коем случае не должен был получать преимущественного положения. Для революционных национал-социалистов социальные требования крестьян и рабочих вовсе не были коммунистической угрозой.

Естественно, за этой листовкой стоял Отто Штрассер. Он все с более растущим подозрением наблюдал за союзом НСДАП с Гугенбергом и Немецкой народно-национальной партией. Лидер левых национал-социалистов отвергал любую политику коалиций и компромиссов, так как «любая коалиция всегда вела только к сохранению существующей системы, системы национального бесправия и капиталистической эксплуатации». В качестве примера подобной продажной политики группа Штрассера вновь приводила итоги выборов в Тюрингии.

Стремление Гитлера одержать тактическую победу Штрассер трактовал как отказ от принципиальных воззрений национал-социализма. Для Отто это было доказательством обуржуазивания и бюрократизации верхушки партии и штурмовых отрядов. Эта печальная тенденция возникла из всеобщей жажды обогащения. Она вела к бесконечным склокам, что, естественно, уменьшало дееспособность партии.

Штрассер в своей листовке заявлял, что почти пять лет пытался бороться против подобных ошибок и заблуждений. «Но поскольку партийное руководство не отказывалось от „25 пунктов“, мы надеялись, что революционный дух, живущий в большинстве штурмовиков и молодежи, победит мещанство зажиревшего руководства», — говорилось в воззвании. Письмо Адольфа Гитлера, которое предписывало изгнание всех известных революционно настроенных партийцев, было для Отто еще одним подтверждением того, что возврат революционного духа в недра НСДАП невозможен. В итоге «национальные социалисты» решили сражаться за Немецкую революцию, покинув гитлеровскую партию. Они решительно выступали «против любой подмены революционного характера, социалистической воли и националистических принципов истинного национал-социализма».

Призыв, увидевший свет 4 июля 1930 года, был подписан Отто Штрассером и его 25 сторонниками, в основном работавшими в «Кампф-Ферлаге». Среди подписантов мы можем увидеть уже знакомых нам Альфреда Решке, Ойгена Моссаковского, Вильгельма Корна и Герберта Бланка. Этим людям еще предстояло сыграть немалую роль в формировании революционного национал-социализма, а потому остановимся на их личностях поподробнее.

Ойген Моссаковский всегда придерживался идей радикального общественного переворота и создания нового социального порядка. С 1926 года он являлся активным участником так называемой «Старосоциалистической партии». Это движение было создано осенью 1925 года 23 депутатами саксонскою ландтага. Все они были правыми социалистами и ставили основной целью возрождение в рабочем классе национального духа. Все отрицали необходимость классовой борьбы и крайне негативно относились к международной солидарности трудящихся. Главным редактором официального печатного органа «старосоциалистов» «Народное дело» был известный национал-революционер Эрнст Никиш. С Моссаковским их связывала давнишняя дружба, хотя это не исключало определенных идеологических разногласий.

Идеологические установки «Старосоциалистической партии» сблизили эту организацию с такими парамилитаристскими объединениями, как «Союз Оберланд» и «Союз фронтовиков». Последний возглавлял популярный издатель Леманн. Именно в его газете «Третий рейх» Моссаковский познакомился с идеями Мёллера ван ден Брука. Революционный консерватизм околдовал Моссаковского.

В 1928 году он встретился с Грегором Штрассером. Попав под обояние левых национал-социалистов, Моссаковский не только стал сотрудником «Кампф-Ферлага», но даже вступил 1 марта 1929 года в НСДАП. Моссаковский был великолепным журналистом, не раз посещавшим Советский Союз. Это предопределило, что он почти сразу же стал редактором одной из газет левых национал-социалистов.

Как уже говорилось выше, Моссаковский был дружен с Грегором Штрассером и Эрнстом Никишем. Именно ему принадлежала идея познакомить этих двух политических деятелей. Моссаковский надеялся, что Э. Никиш станет членом НСДАП и будет сотрудничать с «Фёлькише беобахтером». Когда в 30-е годы отношения между братьями Штрассер стали портиться, Моссаковский попытался сблизить Никита с Отто Штрассером. Пребывая в убеждении, что грядущая национальная революция должна была уничтожить старый социальный порядок, Моссаковский считался в НСДАП леваком, готовым поддержать любые начинания, направленные против господствующего строя. Его не волновало, кто высказывал подобные идеи — национал-социалисты, коммунисты, социал-демократы. Он открыто поддерживал некоторые задумки Ленина, полагая, что большевизм — это положительный опыт, из которого должен был извлечь определенные уроки истинный национал-социализм.

Как специалист по русскому вопросу, Моссаковский являлся посредником между левыми национал-социалистами и национал-революционными организациями.

Вильгельм Корн, другой человек, подписавший воззвание революционных национал-социалистов, вступил в НСДАП достаточно поздно — 1 июля 1929 года. Несмотря на это, он быстро стал подниматься по партийной служебной лестнице. Благодаря офицерскому прошлому он был назначен руководителем «Национал-социалистической кадровой школы» в Бранденбурге. Именно там он познакомился с Беппо Рёммером. Рёммер, юрист по образованию, во время мировой войны дослужился до чина капитана, имел высшие награды. В свое время был членом пресловутого общества «Туле», а в 1919 году стал одним из организаторов добровольческого корпуса «Оберланд». Он активно участвовал в разгроме Баварской Советской республики, после чего уехал на восточные рубежи Германии. В 1921 году изменил свои взгляды на жизнь и установил контакты с коммунистами, а в июне 1921 года отказался предоставить свою боевую группу для расправы с бастующими рабочими. В 1923 году был организатором массового саботажа в Руре, оккупированном французами. За связи с коммунистами арестован р 1926 году. После освобождения вступил в «Союз антифашистского действия». В 1932 году создал «Ауфбрух-крайс» (кружок «Прорыв»), боевую организацию, близкую коммунистической партии Германии.

В национал-большевистских идеях Рёммера Корн находил подтверждение своим национал-революционным убеждениям. Впрочем, до 1930 года Вильгельм Корн даже не помышлял покидать НСДАП и начинать сотрудничать с коммунистами.

Майор Эрнст Бухрукер родился 5 января 1878 года. Получил классическое военное образование. После войны стал одним из офицеров, создавших так называемый «черный рейхсвер». Он мечтал уничтожить Веймарскую республику и создать военное государство, которое бы смыло «позор Версаля» и возродило Германию как супердержаву. Бухрукер был ярым националистом и милитаристом, мечтавшим применить на практике новые стратегические разработки в области использования военной техники и военно-воздушных средств. Он негативно относился к возможному сотрудничеству с коммунистами, склоняясь к необходимости сотрудничества левых национал-социалистов с националистическими военизированными организациями. В своих политических воззрениях придерживался антипрусских идей, которые у него стали формироваться еще в кадетской школе. Факт скорее удивительный, ведь именно прусские учебные заведения дали ему возможность получить боевой опыт, которым он очень дорожил.

Другим видным деятелем группы Штрассера был Герберг Бланк. Он родился 14 декабря 1891 года. В 1922 году возглавил «Немецкое народное движение». С 1923 по 1925 год был сотрудником «Немецкого ежедневника». К национал-социалистам примкнул уже после возрождения НСДАП. Сразу же подружился с братьями Штрассер и в 1927 году стал не просто редактором «Кампф-Ферлага», но и одним из крупнейших теоретиков левого крыла НСДАП. На него произвела огромное впечатление философия Освальда Шпенглера. Видимо, именно под ее влиянием Бланк составил проект цикличности истории, который был неоднозначно воспринят руководством НСДАП. Говорят, что этой теорией заинтересовался Гиммлер. Возможно, это и спасло жизнь Г. Бланку. Попав в 1934 году в концентрационный лагерь, он смог благополучно дожить до 1945 года. Все это время он занимался историческими исследованиями, находившимися под личным контролем рейхсфюрера СС.

Итак, из кого же состояла штрассеровская группировка? Отто Штрассер — теоретик от политэкономии, Герберт Бланк — философ истории. Майор Эрнст Бухрукер — специалист по военным вопросам. Мы не имеем достаточно информации о политической биографии и идейных установках основоположников революционного национал-социализма. Но так или иначе идеологические противоречия между майором Бухрукером, Г. Бланком, Отто Штрассером и Рихардом Шапке кажутся незначительными. На момент формирования новой национал-социалистической организации они носили второстепенный характер. Созданное из этих людей «Боевое содружество революционных национал-социалистов» (КГРНС) смогло за четыре года своего существования перенести множество кризисов. Новая организация была обязана своей живучестью лично Отто Штрассеру, который, по признанию многих, мог оказывать на людей просто магнетическое воздействие.

Уже 5 июля эта «боевая группа» собрала временное бюро по централизации нового движения, которое день спустя получило официальное название «Боевое содружество революционных национал-социалистов». За основу политической программы было решено взять основные идеи, изложенные в призыве 4 июля 1930 года.

 

Глава 2