Москва. Площадь трех вокзалов. 6 страница

От места, где я стоял, Ташкент находился на расстоянии семисот километров песков, духоты, нищеты и блокпостов, каждый из которых стоил мне $20.

С пограничником я разговаривал через бронированное стекло. В нем не было ни малейшей дырочки, в которую можно было бы запихнуть взятку.

Я вздохнул.

– У меня еще остались какие‑то узбекские деньги.

– И что?

– Можно, я оплачу штраф здесь, на месте? Не в Ташкенте.

– Не положено.

Пограничник был русским парнем. Первым русским парнем, которого я видел в этих чертовых песках. Он был настолько русским, что даже ресницы у парня были белыми.

До вылета оставалось тридцать семь с половиной минут.

– Послушайте, вы же русский!

– И что?

– И я русский. Позвольте мне оплатить штраф здесь, на месте.

Парень молчал. Потом он сказал:

– Национальность здесь ни при чем.

Он щелкнул штампом «УБЫТИЕ» в моем паспорте и сказал, что я могу идти. Денег он так и не взял.

 

 

Над проходом, ведущим на летное поле, висел плакат: «Мы обязательно увидимся с Вами снова!»

Вот уж черта с два! Разве что вы припретесь ко мне домой. Но и в этом случае я встречу вас лишь разрывными пулями в живот.

Чуть ниже висел еще один плакат, сообщавший, что аэропорт награжден орденом имени Тамерлана. Рядом с ним начиналось огромное окно, а за окном на взлетной полосе стоял огромный, крашенный в серое, грузовой самолет американских ВВС.

Несколько дней назад я сидел непосредственно на гробе того, чье имя носил орден, и курил свои сигареты. В усыпальнице Тимуридов стояла большая прозрачная копилка для денежных пожертвований, и я (единственный живой человек во всем квартале) прикидывал, что украсть немного денег у молодца, ограбившего вселенную, – не будет ли это справедливо, а?

Сгнивший скелет Тамерлана лежит в мавзолее Гур‑Эмир. Вернее, не весь скелет, а то, что осталось от него после эксгумации, проведенной русскими археологами в 1941 году.

Гробы других эмиров сделаны из белого мрамора, но Тамерланов гроб – из черного камня. На высоком шесте над гробом привешена грива его любимого коня. За последние полтысячи лет грива немного ссохлась и посерела.

Тамерлан так и не дошел до Москвы. Зато дивизии русского самодержца Александра Второго дошли до Тамерлановой столицы Самарканда.

Сгнивший скелет самодержца лежит в Петропавловской крепости. Вернее, не весь скелет, а то, что осталось от него после взрыва народовольческой бомбы на набережной Екатерининского канала.

Места, где были убиты другие самодержцы, ничем особенно не выделяются, а на месте, где разорвало Александра Второго, сегодня стоит похожий на мечеть православный Спас‑на‑Крови. Вокруг бродят японские туристы.

То, что присоединил к России Александр, сумели удержать те, кто расстрелял Александрова внука. Всадники комдива Фрунзе вырезали самаркандских басмачей, вывесили на бухарских минаретах красные флаги и подумывали, не сходить ли им походом на британскую Индию.

Сгнивший скелет комдива лежит у Кремлевской стены, которую собирался штурмом взять самаркандский эмир. Вернее, не весь скелет, а то, что осталось от него, после того, как сам комдив был зарезан сталинскими хирургами.

Так все и происходит. Все жили вовсе не долго и не очень счастливо, а потом умерли.

Где лежат скелеты, тех, кого вели в бой эмиры, самодержцы и наркомы, сказать трудно. Надгробий не сохранилось. Где будет лежать мой личный скелет – об этом я пока не думал… а где будет лежать ваш?., сыщется ли и для него свободное место?., скелеты усеяли землю, чуть копни – тут же заденешь чей‑нибудь череп… в самом причудливом месте – самый причудливый череп.

Черепа выпускников Оксфорда лежат в индийских джунглях… черепа воронежских крестьян – в предгорьях Тянь‑Шаня… черепа солдат микадо – на пляжах Полинезии… те самые черепа, которые с таким трудом разверзали ложесна матерей… внутри которых рождались миры… теперь это просто черепа… словно кто‑то удачно щелкнул кием, и бильярдные шары раскатились по свету… Спроси их: ребята, что ж вас сюда занесло?… Промолчат, не дадут ответа.

Империи рушатся, как зубы в хорошей драке. В тех краях, откуда я столь позорно бежал, их успело возникнуть и развалиться не меньше дюжины.

Падение последней я видел своими глазами. Теми самыми глазами, которые закрыл в момент, когда транспортный борт российского МЧС оторвался от битком набитой черепами земли Средней Азии.