Глава IV Время откровений!

Прошло две тяжёлые недели, которые Алекс выносил с трудом. Они с Ангелиной взяли небольшой отпуск от бытовой рутины и жизни по распорядку. Ждали лишь одного – скорейшего выздоровления Артура Борисовича.

Ангелина в этот период времени сблизилась с Алексом и Асей. Алекс настоял, чтобы Ангелина жила в «домике» их отца. В сооружении, которую она принимала, как смесь замка английского феодала в средневековые времена с виллой сицилийского мафиози, «больного» искусством. Иначе говоря – «Обитель зла!» В обители, где жили две светлые души, Ася с Алексом.

Ася, узнав, что у неё взрослая сестра, долго не могла принять её, сторонилась, настороженно смотрела, изучала. Поняв, что она хорошая, называла Ангелину – мамой, тем самым расположив её, сразу же к себе. Ангелина души в ней не чаяла. Алеся «оттянула» на ненамного её от того, ракового вечера. Вечера, в котором Ангелина оставила часть своей растерянной по дороге жизни души. О времени, котором хотела не вспоминать, забыть раз и навсегда.

Все вопросы Алекса, касаемо того вечера заставляли её становиться безжизненной, мрачной, раздражительной. Она словно выключалась от реального мира, уходила в себя. На протяжении всех этих дней она умоляла Тимура, впустить её в палату к Артуру Борисовичу, но Тимур был неумолим, смог лишь передать её дневник с запиской.

Ангелина с лихвой заменила Асе, ушедшею на вольные хлеба мать. Мелкая девочка скучала по Маринке, но она любила свою мать, не больше, чем мать её. Единственной любовью для неё был – Алекс! Асечка часто, напоминала о Вике, спрашивая Алекса помногу раз, когда они ещё погуляют с ней.

На этот вопрос Алекс не в состоянии был дать уверенного ответа. Виктория Волкова обиделась на него не на шутку. Назвав его аморальным человеком, а всё его окружение не достойными, развратными скотами! Ну, кроме Аси, конечно же! Это маленькая пуговка, слишком сильно вонзилась в её сердечко.

Артур Борисович был на подобии собаки, раны его быстро затягивались, был живучим, как танк КВ-1 в годы Великой Отечественной. Своей природной силой, которой не был обделен вызывал восхищение и уважение, всех своих компаньонов, бывалых, давних товарищей. Вот и сейчас, способность – жить, никуда не исчезло. Артур Борисович своим привычным способом снова выкарабкался из безнадежной ямы, дно которого виднелось в аду, сам того не желая. Он был в состоянии самостоятельно, хоть с трудом, ставать с койки, ходить по палате. Это событие вызвало безграничную радость на лице Алекса, но Ангелина боялась встречи со своим отцом, она не знала, как реагировать. Неделю назад, искренне, хотела наискорейшего выздоровления отцу, но когда этот, день настал, а он настал намного быстрее, чем она ожидала, Ангелина стала потерянной, словно приговоренная, идущая на плаху. Алекс этого не замечал, особенно, после того, как отец, позвонив ему, попросил о встрече.

 

Алекс зашел в палату с некой опаской, не зная реакции отца по поводу их связи с Мариной. Артур Борисович посмотрел на него, увидев добродушные глаза отца и приветливую улыбку на его суровом, мужественном лице, где каждая морщина, была результатом тяжелых решений, с души Алекса спал камень. Артур Борисович с утра был на перевязке. Бинты, окутывавшие его с пояса до уровня грудных мышц, были белоснежными.

- Ты в прям, как мумия египетская! – весело, как мог, произнёс Алекс. Артур ухмыльнулся, смотря в окно, не отводя глаз от кружащих в воздухе, лёгких, пухленьких, таких же, как его бинты чистых снежинок. Алекс, закрыв за собой дверь, медленно продвигался к кровати, в перпендикулярном положении.

- Дурная погода, тебе так не кажется?! – томно спросил Артур.

- Да пап, природа шалит! Вчера было довольно солнечно и тепло, а за ночь всё кардинально поменялось,

- За ночь… - тяжело вздохнув, выговорил Артур Борисович. Устал.

- Что?!

- Продолжай Александр.

- Так вот. Думая, что сегодня будет так же тепло, накинул футболку. Вышел. Пока доходил до гаража, промёрз до того, что зубы стали стучать!

- В окно бы посмотрел. И что не вернулся, и не оделся потеплее?! – с заботливым укором в голосе спросил Артур Борисович сына.

- К тебе спешил! – воскликнул Алекс в надежде растопить сердце отца. Отец посмотрел на него с такой любовью в глазах, что сердце потекло у Алекса. Артур Борисович никогда не выказывал, каких либо ласк, смотрел за сыном, как спартанский учитель, воспитывающий в нём стальной характер. Алекса потянуло на обнимашки, и вот Алекс сжимает отца в крепких объятиях, положив свою голову ему на широкую, оголённую грудь. Артур Борисович медленно теребит правой рукой волосы на голове сына, левой нежно похлопывает по спине, с его глаз скатилась чистая слеза радости.

- Хватит… - С небывалым до этого дня, нежным, заботливым тоном произнёс Артур Борисович. – Ты заново сломаешь мои не зажившие рёбра! Алекс ослабил хватку. Артур разглядел лицо сына, которое становится всё взрослее, грубее, мужественнее. Восхитился. Умилился. Провёл большим пальцем правой руки, по его шраму на левом уголочке его губ.

- Это её рук дела скажи мне? – грозно, задал вопрос сыну. Алекс призадумался. – Марины. Я имею ввиду. – Дополнил Артур Борисович.

- Я понял отец. Нет. Я сам. – Тихо держал ответ Алекс. Отец ухмыльнулся. Жестом показал, что ему нужно помочь присесть на кровать, Алекс подсобил. Сам присел на стуле напротив. Артур Борисович долго смотрел на сына, не отводя взгляда от его глаз.

- Ты хочешь, о чём - то спросить? – прервал молчание Алекс.

- Говорят, ты встречаешься с какой - то милой девушкой?!

- Догадываюсь, кто говорит! Чтобы успокоить меня, Тимур и с тебя берёт деньги за дополнительные действия?!

- Это же Тимур! – произнёс, чуть веселее Артур. Компания сына, согревает ему душу, утоляет боль тела сильнее любых обезболивающих. Алекс ещё молодой, не видавший жизнь, он представить не может, какую неистовую боль сдерживает его, огромнейшей воли отец, чтобы мимикой не выказать боль. Быть сильным, быть примером. Лицо его, хуже красной, потрепанной тряпки тореро к концу боя. Артур Борисович чувствует, что бой его окончен. Жизнь его подошла к концу. Матадор пал от своей же шпаги. Шпаги, которую долго затачивал до идеальной остроты, шпаги, поразившего его Душу насквозь, поперёк, наискось. Сейчас он хочет понять, способен ли его сын подхватить красную мулету, добротно опорошенную каплями алой крови его врагов и близких. Сумеет ли сын выстоять, победить в этой корриде жизни - жестокой, безжалостной, прекрасной. Без него…

Алекс надрывался от эмоциональности передачи своих рассказов. Описал всю свою будущую жизнь в мелочах с милой, прелестной Викой. В ярких красках составил её портрет, жестикулируя руками, всем телом. Рассказал о жизни с двумя сёстрами, о милой Асечке, которая сильно скучает по отцу. Об Ангелине, взвинченной последние дни, которая идеально влилась в их жизнь. Артур Борисович, помрачнел, услышав о своей старшей дочери.

- Хорошо. – Тихо проговорил он, сквозь внезапный сухой кашель. Алекс тотчас среагировал, на столике возле кровати, у стены была бутыль, выхватил бутылку с газированной водой, налил в чашку. Поднёс аккуратно отцу, не давая ему чашку в руки, сам поддерживая за дно, поднёс к губам отца, тот выпил. Нахмурился. – Я тебе не больной, какой то, немощный! – засмеялся Артур Борисович. Пожалел. Корчился от боли в рёбрах. Алекс понимающе смотрел на него. Поставил чашку обратно на стол. Уложил его. Присел на кровать возле его ног. Пристально смотрел, ждал его слов.

- Так, ты любишь эту милую, красивую девушку – Викторию?! – Артур, спрашивая, внимательно смотрел на реакцию сына, на мимику лица, в глаза. Он был хищником чувствующим страх, ложь и всё остальное.

- Конечно! – восхищённо ответил Алекс. О, какой укор, выказал Артур Борисович, увидев и услышав сына!

- Намылить бы тебе шею, Алекс! Не лги отцу!

- Конечно, нет! – ответил Алекс, со смехом, идущим из нутрии. Отец его, стал серьёзным. Алекс понял, что сейчас будут правдивые слова и дельные советы. Он выявил это эмпирическим путем! Старших нужно слушаться.

- Сын не путай влюбленность и любовь, тем более страсть, о которой ты мне рассказал. Влюбленность может перерасти в искреннюю любовь, а страсть… Наиграешься и забудешь. Ты хочешь расстроить доброго человека, каким Виктория твоя является?! – Алекс задумался. Чуть погодя сказал:

- Я люблю её отец сильно. – С серьёзностью и уверенностью в голосе произнёс. – Как ты сильно любил маму, так, наверное. – Эти слова, разъярили Артура Борисовича, но улыбнулся.

- Твою маму… Хм, она была для меня всем. Единственной, кто вдохнул в меня жизнь, жизнь ушедшею со смертью… - Артур Борисович задумался. Нащупал руку сына, потянув его к себе. Алекс нагнулся, пересел чуть ближе. Артур Борисович обхватил ладонь правой руки сына двумя руками, соорудив своеобразный бутерброд. Прижал к груди. Проницательный, жалостливый взгляд отца, пробрал Алекса до слёз. Эму было ново зреть спектр всех увиденных сегодня чувств отца. Он долго молчал, Алекс не сдерживал плач, рыдал взахлёб, потирая сопли внешней стороной ладони левой руки.

- Рад, что Ангелина жива, рад… - глаза Артура Борисовича сделались грустными. – Я прочитал её дневник. Скажи ей, что она прошена мной и перед Богом, буду молить, покаюсь, но она…

- Сам скажешь! Ты что отец, не хандри!

- Да, да, конечно, но это будет не скоро. А пока ты понимаешь, что прошу тебя сделать?

- Естественно! – задорно отвечал Алекс, не скрывая радости за улучшения состояния здоровья отца.

- Пусть она простит саму себя, во всём лишь моя вина. Скажешь, сейчас же Старому, пусть он расскажет всё обо мне, всё, о чем она спросит. Расскажет моей дочке…Дочке. – Артур Борисович всплакнул. Разжал руку сына. Схватился за лоб. Тяжело вздохнул. Глаза его были красным от частого плача, Алекс думал это из – за лекарств. Увидев отца таким: лицо его было усталым, под глазами синюшние мешки, видно было, что давно не высыпался, на должном уровне, глаза грустные, потерянные. Убедился, виной всему этому не лекарства. Что – то сильно тревожило отца, терзало, хоть он старался скрыть от него это маской веселости, Артуру Борисовичу этого сделать не удалось. Алекс думал – «Что же Ангелина, такого ему сказала?!»

- Сейчас же отец позвоню Ангелине, предупрежу её, мы увидим Старого. Он, кстати, уже как две недели в запое. Страдает, всё из – за тебя! – Артур Борисович жестом указал, что хочет побыть в одиночестве. Алекс кивнул. Встал с кровати. Посмотрел на отца, развернулся, был уже у двери, как отец его окликнул:

- Сын я люблю тебя, знай!

- Знаю, пап! – весело, но с долей подозрения в голосе произнёс Алекс. Отец ни разу не говорил, что любит его. «Странно». - Подумал он. Захлопнул за собой дверь. Набрал Ангелине, попросил её подготовиться к чаепитию со старым товарищем отца.

 

Стемнело. Алекс остановился у главных железных ворот, не стал загонять Мерседес. Ангелина ждала его с пакетиком в руках, довольно взволнованная и озябшая, морозец дал чуть по зубам! Первый, нежный снег, покрыл всё вокруг, сверкал, как россыпь разноцветного бисера. Всё из - за света многочисленных фонарей и гирлянды, установленной по всему периметру крыши дома, на прошлый Новый Год, оставленный по просьбе Аси.

Старый жил в доме для прислуги. Этот дом был закрыт несколькими соснами, находился в метрах ста от «домика», рядом с высокой оградой. К нему вела аккуратная тропинка посыпанная красным, крупным щебнем, камушки просматривались под пухленьким снежком.

Алекс, не отошедший от встречи с отцом, радостный, кинул пару снежков в Ангелину, та сделала недовольную мину. Алекс расстроился. Небольшой холод не чувствовал, по прежнему был в одной лишь футболке, мастерку оставил в машине, а переодеваться не стал, увидев Ангелину в полной боевой готовности. Ему было интересно, что же она купила на чай Старому!

Дошли. Открыли дверь. Зашли.

- Полный аскетизм. – Саркастически высказалась Ангелина.

- Да Старый, полный… – Алекс остановился, хотел сказать, матерное слово.

Домик для прислуги был огромным, двухэтажным, со всеми удобствами. На первом этаже была гостиная, столовая и кухня. На втором шесть спальных комнат, одна ванная комната и отдельно располагался санузел. Открыв дверь человек попадал сразу на кухню, по правое плечо виднелась газовая, старая печь и стояла мойка. Перегородок разделяющих зоны не было, лишь по центру здания, вдоль, располагались две бетонные, голые, квадратные в поперечном сечении балки. Стены отделаны вагонкой, пол выполнен с белого напольного кафеля.

- Можешь снять ботинки Ангелина, пол теплый! Не привыкла к таким капризам?! Вчера плюс пятнадцать, сегодня минус и снег! Несмотря на то, что середина октября!

- Нет. – Сухо ответила Ангелина, погода её не интересовала совсем. Сердце её трепетало от страха узнать, что - то новое, ведь слова отца, переданные через Алекса, смутили её.

Алекс увидел Старого, под длиннющим лакированным, каштановым столом, который «отдыхал». Возле него было множество опустошенных бутылок водки, он месяцами не выходил со своего замка, заглушая кошмары прошлого, - спиртным. Алекс тихо подкрался к нему спящему, осторожно снял пластиковый протез левой ноги, и пнул им, его зад. Ангелина раздевалась, сняла с себя белую куртку, разулась, увидев это, прикрикнула на брата.

- Вставай Старый! У меня хорошие вести!

Старый медленно подтянулся, охватившись за спинку стула, сделанную, как и стол из каштана. Мебели было мало. Стол, три стула, да шкаф с мойкой. Кажется и в кровати Старый не нуждался, спал на полу. Артур Борисович застал его в один холодный вечер, спящего на полу, покрытого линолеумом. На следующий вечер, Старый спал уже на белом кафеле, на подогреваемом полу. Артур Борисович поменял все полы, включая каждую спальную на втором этаже, не зная в какой из них «приземлиться» его давний друг.

Старый был мужчиной, которому было немного за шестьдесят, дряхлая кожа выдавала его любимое занятие, добрые, безмятежные, голубые глаза украшали его несуразное, охудавщее лицо. Чуть кривоватый, красный нос, тонкие, сухие, синеватые губы, седые, ломкие волосы на голове вызывали к нему лишь жалость. Взгляд добродушный его голубых глаз, радовал Ангелину. Она подбежала к нему, не отпуская пакетика с подарками для старичка, помогла ему подняться. Осуждающе смотрела на Алекса, тот повёл плечами.

- Это метод мой такой, от алкоголизма. Пусть поймёт свою беспомощность. – Твердо сказал Алекс.

- А вдруг в его жизни были потрясения, которые он хочет забыть.

- Ты же не бросаешься к бутылке?! – уколол Алекс Ангелину, та замолкла.

- Александр Артурович прав, о, милая леди. – Тихо, бархатистым голосом произнёс старик, встав во весь рост. Он усох на протяжении последних лет, скулы виднелись, кости были обтянуты лишь одной кожей. Был невысокого роста. Ангелина была удивлена услышав его тон, силу в голосе.

Андрей Богатырёв – первый нанятый Артуром Борисовичем телохранитель. Впоследствии соратник, советник, товарищ и нянька, для Алекса, потом для Аси. Добрейшей души человек. Жизнь его была не легка. Он спас отца Алекса, ценою здоровья, потеряв ногу и половую принадлежность к сильной стороне населения, что сказалось на отношениях с женой. Жена его бросила, так как не была удовлетворённой, как женщина. Оставила его одного, уехав с семилетней дочерью. Андрей остался один, подался к другу, тот его приютил. Обеспечивал все нужды и запросы, которых практически не было, кроме одного – Артур Борисович исправно перечислял деньги его семье, отвергшего инвалида. Старый помог Артуру Борисовичу в его трудные времена, в свою очередь Артур Борисович помогал ему, - у них был духовный симбиоз.

Андрей внимательно следил за пакетом у Ангелины. Когда пакет ударился об ножку стула, и он услышал звук тары, сильно обрадовался. Ангелина достала шампанское, затем конфеты. Андрей был сильно разочарован, ждал чего - то покрепче и слаще для его страдающей души лекарства.

- Шампусик! Конфеты! Хм, странно! – задорно своим приятным голосом произнёс он. Алексу нравилось слушать его рассказы ещё по тому, что у Старого была хорошая дикция и до ужаса «теплый» тембр голоса. В прям, как сирена морская!

- А как там Асечка?! – чуть прейдя в себя, спросил Андрей.

- О, ты так много пропустил! Хорошо! Я был у отца, он просил рассказать нам всё о его жизни!

- Всё?! – уточнил Старый.

- Всё, всё! Как на духу!

Ангелина стояла неподвижно возле стула, на который присел Андрей. Молчала. Слушала. Пока Андрей Иванович не посмотрел на неё, ткнув указательным пальцем, спросил у Алекса, кто она. Алекс улыбнулся. Строгие, не впалые и не пухленькие щеки Ангелины порозовели от неловкости.

- Сестра моя!

- Что! – возмущённо произнёс Андрей, стул под ним пошатнулся. Ангелина удержала его. Посмотрела в его глаза. Старый дико смотрел на неё, прибывая в состоянии шока, оцепенения. Его добродушный взгляд пропал, глаза стали пустыми. Мимики на лице не было. Он застыл. Долго ничего не мог выговорить. Начал переваривать данность, картина стала проявляться.

- Аллексс..с, знаееешь, что…хм…подожди. – С трудом вымолвил он. Закрыл лицо ладонями. Ангелина продолжала стоять рядом. Хлопнул колено правой ноги ладонями, выдохнул громко. – Принеси чайник, выпьем чаю. Возьми, что ни будь поесть. Мне нужно поесть. Прийти в себя. Ангелина значит. – Он не мог поверить своим глазам. Встал. Усадил Ангелину на своё место. Сам с горем пополам на костылях, поднялся на второй этаж, вынес какую - то черную, старую, картонную коробку, не покрытую слоем пыли, что говорило о том, что его часто открывают. Присел напротив Ангелины за столом, протолкнул в её сторону эту коробку, та медленно сняла крышку, хрупкую от старости, всплакнула. В этой старой коробке из - под туфель, хранились старые фотографии Артура Борисовича с её матерью.

- Мама! – умилённо воскликнула Ангелина. Она никогда не видела свою мать такой молодой, у бабушки, то есть прабабушки её, не было никаких фотографий, она была деревенской женщиной старой закалки, не разбирающейся в технологиях. Дочь её с мужем, шахтером, рано покинули её. Валентина Петровна внучку, увидела уже с пятилетней правнучкой, -Ангелиной.

- Елена Михайловна, м-да, - с грустью в душе произнёс Старый. – Она была всем для Артура, всем. – Андрей начал плакать, вспомнив, что то. Выделив мимические морщины на лбу, дёргая веком правого глаза, постукивая нервно костылем о пол. Ангелина с жадностью разбирала фотографии, смотрев, на каждую по несколько секунд, она была счастлива увидеть свою мать. Ностальгия охватила каждую клеточку её тела, всю душу. Жадно дышала, сердце билось чаще обычного. Вдруг она остановилась. Поднесла фотографию ближе к лицу.

На этой фотографии она узнала себя трёхлетнею. Она стояла в серёдке, по левое плечо Елена, по правое Артур, её счастливые родители. Фотография была черно-белой, сделанной возле родительского дома Артура Борисовича, в горах. Ангелина вгляделась, увидела свой браслетик.

- О, мой браслетик, - с сожалением произнесла Ангелина, - мама продала его, когда мне было шесть или семь лет, кажется.

- Да, продала! – улыбнулся Старый, нервный тик у него на лице прекратился. – Достань вон с того шкафа. На его крышке, коробочка, алюминиевая из–под чая. – Показывая пальцем, на единственный шкаф который был напротив него. Ангелина повернула голову к шкафу. Оценила его высоту. Встала. Двинулась к шкафу, захватив с собой стул, став на него нащупала коробочку. Обратно села на своё место. Это коробка была, под метровым слоем пыли. Ангелина не думая сняла синею кофточку, поверх длинного, чёрного платья. Дрожащими руками она протерла его, увидев знакомый рисунок на коробке, ужаснулась, испугалась, узнала. Коробочка выскользнула с её тоненьких, изящных рук, с дребезжащим звуком упала на массивный каштановый стол.

- Успокойся девочка. – Опекающим, своим нежным голосом, произнёс, как можно мягче Старый. Коробка, одной стороной была обуглена. – Ты узнала его, я вижу, успокойся, пожалуйста, не будоражь мне кровь, моё сердце, не плачь, прошу не плачь… - Ангелина продолжала стоять и смотреть не отводя глаз с блестящей, грязной и обожжённой, как её жизнь коробочки. Она рыдала, душа её рвалась на мелкие кусочки, вспомнив тот зловещий вечер.

Андрей Иванович позабыв, что у него нет одной ноги, что давно уже не мальчик, ринулся к бедной девочке, успокоить, обнять, взять частичку её боли. Так он помогал Артуру Борисовичу. На полпути к ней, потерял опору в руках, они его подвели, силы их давно покинули, упал, захватив с собой коробочку, крышка слетела, содержимое разлетелось по кафелю, обогреваемого пола. Сказалось действие алкоголя, да и давно не ел, как следует, хоть служанки исправно несли по графику, как в армии, еду. Еда пропадала. Получилось наоборот, Ангелина приподняла его, сев на корточки, обхватила его одной рукой, приподняла, нащупала его рёбра. Андрей был одет в разорванную белую рубашку, и в строгие чёрные штаны. Он заплакал, то ли от своей беспомощности, то ли вспомнив всё, что хотел забыть.

- Артур часто заходил, очень часто, ко мне. Мы вместе каждый раз проливали слёзы. О прошлом, о содеянном… Ты хочешь знать всё?! – Посмотрев в её, карие до боли знакомые ему глаза спросил он.

- Всё! – твёрдо произнесла Ангелина.

- О, старый, ты опять на полу! – входя в дом, пошутил Алекс, не видел заплаканных лиц Ангелины и Андрея Ивановича. Увидев. Сделался мрачным, подобно граниту на кладбище. Притих, движения стали более степенными, понял, что сегодня будет вечер не радостных откровений. Алекс переоделся, накинул поверх футболки, шерстяной, вязанный, лёгкий, свитер с длинным воротником. Снял прежние джинсы с дырками в коленях, надел чёрные, теплые. Кроссовки белые оставил. В правой руке держал чайник, вскипевший, в другой ещё один свитер, с парой штанин для Старого.

Пока он делал всем чая, Ангелина подобрала с пола свой браслетик, выполненный из серебра, добытого тут же, из первых чистых сто грамм серебра, обогащенного комбинатом Артура Борисовича руды серебра, он сам отлил для дочки браслет. Старые, золотые, дорогие часы матери, которые напоминали ей об Артуре с въевшеюся копотью и почерневшим стеклом. Золотую заколку, где была гравировка: А и Л, которую Артур Борисович отлил для жены на первую годовщину. Алекс разложил чашки чая. Старый похлёбывая напиток, которого давно не пил, закусывая конфетами, начал рассказывать историю жизни Артура.

- О, Артур был хорошим мальцом, достойным сыном своего многоуважаемого отца банкира. Воспитанный, умный, справедливый. С ранних лет выказывал задатки лидера, окружил себя друзьями. Жил Артур с родителями в этом прекрасном, некогда городе, с сестрой, с твоей тетей Александр, у которой ты любишь гостить, - посмотрел грозно на Алекса. Алекс ненавидел гостевать у неё в горах. – Так вот, их было три друга: собственно Артур, Славик Семёнович, Павел Холодов. С первого класса вместе, не разлей вода. До того времени, как к ним в девятом классе перевелась одна девочка, с провинции. Описать её не смогу, забыл. Уж давно её не видел с того дня…» - Похолодел Андрей Иванович, вспомнив пожар. Кивком головы дал понять Ангелине, что хочет услышать, представить снова мать её, заполнить бреши в памяти, увеличивающиеся всё сильнее и сильнее, с каждым божиим днём! Ангелина успокоилась, слёзы засохли на щеках. Алекс присел рядом с ней, медленно проводя по её спине, утишал. Был полностью серьёзным, хоть не раз и не два слышал историю жизни отца.

- Мама, - начала Ангелина, - запомнилась мне милой, доброй, очень, очень работящей и мудрой женщиной. Золотые её длинные волосы, были всегда ухожены. Я всегда завидовала ей. Не понимала, почему я чёрненькая! Тёмные, как ночь волосы мои, карие глаза, смугловатый чуть цвет кожи, не сходилися у меня в голове. Я считала мамочку королевой красоты! Милое личико, нежное. Голубые глаза, тоненькие губы, аккуратненький носик. Статная, солидная. А я… - Снова всплакнула Ангелина. Алекс прижал её к себе. Сделав уголком брови, поправив левой рукой свои густые волосы на голове, правой прижимая Ангелину, сказал:

- А ты, моя сестра! – это заставило Ангелину улыбнуться, подвести себя в более глубокие объятия Алекса. Алекс прижал старшую сестру, как потрепанного воробушка. Старый со своего кармана достал платочек, старый, через стол передал Ангелине, та вытерла слёзы.

- Так вот, мать твоя стала яблоком раздора, между закадычными друзьями. Она влюбила всех троих в себя. Угу - гу драк было много, говорил мне Артур Борисович, но твоя умная мать в свои семнадцать лет была мудрой непогодам своим. Её слова были справедливы и искренни:

«Я вам не приз, а женщина. Я была выбрана вами, вы в меня влюбились, но любить буду одного из вас, и выберу я его сама. Живите, как жили, будьте самими собой. Скажу своё решение, когда посчитаю нужным, вы мне втроем симпатичны, но если стану причиной конца вашей дружбы, не достанусь никому.»

Вот, так это семнадцатилетняя девочка заявила! После этих слов друзья ещё больше влюбились в эту знающею цену слову «женщина», девушку. Артур говорил, что они влюбились друг в друга с первого взгляда! Они были единым целым. Он понял потаённый смысл этих слов. Слов его любимой Леночки! Взятая её на год пауза, охладила друзей, смирились с тем, что выбор будет и будет справедливым, но Артур знал, нет, чувствовал заранее ответ Елены прекрасной!

Услышав, то что, ждал больше года, Артур был на седьмом небе от счастья. Славик таил обиду, что там таил, он до сих пор злиться на Артура Борисовича, сколько раз говорил ему, Славик лиса, - не счесть. Он ослеплён любовью к другу.

Свадьба твоих родителей была шикарной. Её справляли высоко в горах, в родительском доме Артура.

Я знал твоих дедушку с бабушкой, свадьба их сына с Еленой было самым прекрасным днём в их жизни и ваша же гибель, самой печальной… Анна Николаевна ушла в иной мир на следующий же день, после того, как ей сообщили о вашей смерти… - Старый задрожал. Голос охрип от нервных волнений. Потерялась та нежность, которую Ангелина услышала в первый раз. Глаза Старого наполнились ужасом. Ангелине было печально, но она хотела продолжения. Андрей посмотрел на Алекса, думая продолжать ли ему или отправить его. Заключив, что Артур Борисович велел говорить всё, продолжил:

- Борис Игнатьевич умер на похоронах жены, не выдержав всего. Похороны невестки, внучки, жены. Ангелиночка представь, что творилось в душе Артура. И представь мою дешёвую душонку, которая рвалась из тела вон, прочь из этого мира! Я провалил задание, единственное важное задание, которое Артур мне поручил. Он поручил охранять вас, не привлекая внимания. Я отлучился от вас всего лишь на час, на час… - заикаясь, сквозь стенания выговаривал Старый. Алекс был в оцепенении, лишь сильнее сжимал Ангелину, при каждом новом слове Старого. Он не знал всего этого!

- Продолжайте, пожалуйста, я хочу знать все обстоятельства того вечера. – Тихо смогла произнести Ангелина.

- Пошёл я, за деньгами, которые Павел забыл в аэропорту. Он стал наркоманом.

Павел Холодов – сын крупнейшего предпринимателя этого края, державшего всех в железных рукавицах, но которого убили конкуренты. Павел был мягким, очень добрым, и боялся ответственности. Не знал, что делать, по этому став в двадцать четыре года держателем империи отца, не нашел лучшего выхода, как сделать Артура генеральным директорам. Хозяином. Артура отговаривал его отец Борис Игнатьевич. Увы, тщеславие и жажда власти ослепили его. С начало было всё хорошо. Комбинаты развивались. Золото, серебро стали основным источником богатства этой земли, но на блестящий свет цацак потихоньку начали слетаться коршуны.

Год вы прожили так вместе. Стало опасно. Тебе Ангелина была четыре годика, как Артур попросил вас уехать от него, я работал тогда уже, - задумался старый, - кажись пять или шесть лет, не помню. Артур сильно доверял мне. Доверил мне самое дорогое, заметь, вы были дороже ему собственной жизни. Он признался, что принять комбинаты было самой большой глупостью в его жизни, провожал вас со слезами на глазах.

 

Настали «тёмные времена» для нашего государства. Полный беспредел, полное беззаконье. Все посягали на то, что не было их никогда! О, Артур и его друзья стали настоящими шерифами этого, богатого края, отбивая и убивая нахальные, раскрытые, зубастые, голодные рты бандитов.

Павел сломался через год, его выходам стала – «искусственная Нирвана!»

Славик хотел лишь одного – крови. У него бандиты отобрали семью, вырезав его родителей, и двух младшеньких сестричек. Творились ужасающие вещи.

Я иногда приезжал к ним, помогал, улаживал за «деловыми встречами» будущее этого города, имел свои связи с криминалом. Бандиты шли на компромисс с Артуром. Бычился лишь Славик, ставя ему в пример, всегда, вырезанную семью, наказывал, что и у Артура отнимут вас. Он верил мне. В мою защиту… - Андрей Иванович ударил массивный вишневый стол тоненькими руками, сжатыми в единый кулак, ударил с такой силой, что чашки с не допитым чаем, чуть подпрыгнули. Он посмотрел на Ангелину. – Как ты выжила?! Ведь я видел твой изуродованный сожжённый трупп, мы его нашли на второй день после пожара?! – удивлённо спросил Старый, он только сейчас созрел до этого вопроса.

- Меня спас наш сосед. – Тяжело вздохнув, смотря в голубые, потерянные глаза Андрея, произнесла Ангелина. Она была в смятениях, в полном недоразумении. Алекс, обняв Ангелину, был ошарашен как козёл на новые ворота, заворожено, ново, смотрит на Старого, отклоняя входящие вызовы Вики на телефоне.

Понимая, сколько всего от него скрыли, понимая сколько горя хлебнул отец, понимая, что зря считал себя обиженным судьбою, единственным страдающим, ведь его отец натерпелся таких мук, что, то доброе, оставшаяся у него внутри, результат его силы духа, чистой Души. Его отец – человек! А мог бы стать безжалостным зверем!

- Что вы знаете о том дне? – спросила Ангелина.

- Ах да, да. Павел забыл деньги ваши, он должен был передать крупную сумму денег, место вашего пребывания знал лишь только я.

Ехал за деньгами, всегда я, но меня объявили в федеральный розыск. Пришлось Артуру довериться Павлу, который что и делал, спал и кололся. Зря, зря, он это сделал… - Старый притих на несколько минут, опустил голову вниз, слёзы, начали капать на стол. Ангелина, оперившись левой рукой на стол, толкнув его за плечо, протянула ему платочек.

Платочек старый, пропитавшийся стольким горем, что ничем не измерить его количества. Ангелина через силу улыбнулась, хоть внутри сгорала от стыда, от непонятных чувств, поняв, что она опять, сотворила глупую ошибку, наказав, совсем не того человека!

- Я приехал, когда дом уже горел довольно сильно. Была зима. Ночь. Лунная ночь, было светло. Большой слой снега мешал быстро двигаться, я бежал, что было мочи. Но дерево… Проклятое дерево горит быстро… В дали увидел силуэт, смотрящий на горящий дом, закрывающий нос правой рукой, а на нём большой золотой, с камнем перстень, который давно себе приметил, хотел украсть, перстень Павла. Окликнул его, он кинулся бежать, я за ним. – Глаза Ангелины налились кровью, она начала дрожать ещё сильней. Алекс весь свой шарм и магию собрал в лице своём, одобряюще посмотрел на милое личико Ангелины, которая тряслась, зубы её стукались друг о друга. Так же, как в его детстве, когда они с ребятами до вечера купались в горной речки, промерзали до синюшности губ, и такого же стука зубов, как у Ангелины сейчас.

- Приехал к нему в гостиницу. О, Боже! Павел лежал с закатившимися глазами, на диване гостиничного номера гостиницы «Заря», помню, каждую деталь того дня и последующего месяца, они были ужасны. Он в плаще испачканного золою, в крови. В нескольких метров от него нож, с лезвия до рукояти в крови.

На минуту Ангелину выкинуло с этой реальности, она вспомнила тот вечер, ту зловещею картину, как некий человек, зашедший к ним в дом со стуком, прошёл через коридор в гостиную, не обращая на неё внимания не снимая плаща, сел на диван перед телевизором. Мама пошла на кухню, приготовила яичницу, она вспомнила тот сладкий запах маминого омлета, которую она готовила божественно вкусно и очень быстро. Мать попросила её пойти в свою комнату, делать уроки. Пошла.

Она выбежала через полчаса на крики матери, дядя в плаще, повалил её на стол, рядом с диваном. Мать её выхватила вилку, воткнула ему в плечо до основания рукоятки, прокрутила, мужчина неистово крикнул. Мать крикнула Ангелиночке бежать, звать на помощь, а она застыла. Наблюдала. Мужчина ослабил хватку, толкнул увернувшуюся от его удара женщину на телевизор, на крыше, которого была керосиновая лампа, Елена выхватила его замахнулась на нападавшего ею. Мужчина успел закрыть лицо плащом – макинтош, языки пламени разлетелись по комнате. Начало всё гореть, это выходка Елены, сильно разозлила мужчину, выхватил с чехла на поясе правой рукой - нож, Ангелина запомнила лишь возвратно – поступательные движения этого несчастного кольца шейха на пальце убийцы. Отбросив бездыханное тело её матери. Он повернул голову в её сторону. Она не испугалась, но лица убийцы не видела, на мужчине был капюшон, тень от которого скрывал его лицо. Плащ был с длинными рукавами. Потом она спряталась в своей комнате, под кроватью.

Ничего не помнила дальше. Очнулась в доме у соседа. Плакала.

Вспомнив весь ужас, вновь пережив этот день за минуту, Ангелина вырвалась из теплого объятия Алекса. Не одевая свою белую куртку, быстро лишь просунув, свои легкие ноженьки в большие зимние ботинки Алекса, выбежала на свежий воздух. Алекс умчался за нею.

- Стой, помогу тебе!

- Нет, Алекс, я побуду одна у себя. Пойми одна! – крикнула на него старшая сестра.

- Осторожнее, по плитке возле дома ходи, не беги. Скользко ведь! В прошлом году руку сломал на Новый Год! – Ангелина махнула рукой. Нервно шагая, разбрасывая в разные стороны свежий снежок. Алекс посмотрел на импровизированные часы на экране телефона, было половина десятого, просмотрел журнал звонков, он шесть раз отклонил входящие вызовы от Вики, до этого дня она не звонила.

- Ладно, дослушаю до конца Старого, и может Виктория меня обрадует. – Дал указание самому себе. Зашел в дом. Сел напротив Старого, на место Ангелины. Взял конфету. Съел.

- А что было дальше?!

- Маленький ещё! – язвительно ответил Старый, - это и в правду дочь Артура Борисовича, а то, я пью, ты ведь знаешь, может и белочка. - Алекс, ущипнул его за плечо.

- Ну, доскажи, отец попросил, ведь… - Алекс сделал вымаливающие глаза, бравшие Старого на абордаж весьма успешно, всегда.

- Прилетел Славик Семёнович утром следующего дня, на частном самолете. Был разъяренным, как бешенный бойцовский пёс. Начал бить Павла, который только отошёл от огромного количества наркоты. Но знаешь, что Александр, мне подозрительным показалось вся эта картина. Ну не мог, Павел вколоть себе столько наркоты, тремя шприцами подряд, не мог, как будто ему кто - то помог, не понимал, в чём его обвиняют. Рыдал, клялся, что был в гостинице. Персонал весь спал, камер наружного наблюдения в то время не было. Ему никто не верил. Больше всех его обвинял Славик, грозил расправой, но я предупредил его о том, что Артур попросил доставить его живым к нему. Всю ночь мы искали Ангелину, все мы думали, что она спаслась. Но, увы, в одиннадцать утра мы нашли её сгоревший трупп, в пару километрах от их с матерю дома. Рядом с этой деревней был лес. Наверное, Павел увидел куда она убежала, и чтоб не оставлять свидетелей, убил ребенка, сжёг. Его мозги из – за наркотиков сильно поплыли, видимо, кажись и инопланетяне ему снились.

Мы привезли на Родину любимую семью Артура, и виновника. Я был очень виноватым, не показывался на глаза твоему отцу. Артур сам выхватил меня, успокоив, что он не считает меня виновным, а виновного он накажет. У него творились не понятные злые вещи в душе. В первый раз видел его таким… А и во второй раз, когда он потерял мать твою – Светлану Евгеньевну, она была бальзамом для его ран, но судьба жесткая штука.

- Не правильную жизнь он выбрал! – зло произнёс Алекс.

- Да, да Александр Артурович вы правы. – Нежно с уважительностью согласился Андрей Иванович.

Его отец видел в нём своё продолжение, лучшего, чем он сам. Он воспитывал с ранних лет в нём, абсолютную справедливость, любовь ко всем, но и жестокость, непоколебимость ума. Артур готовил своего сына с ранних лет к препятствиям, к которым сам не был готов в свои двадцать четыре года.

- Это была чёрная неделя, для всего региона…

- Да слышал про пожары в нашем городе, читал. Это, когда погибли около полтысячи человек?!

- Хм, газеты, телевидение было куплено нами, чтобы люди не были в панике, не суетились почём зря. – С сожалением произнёс Старый, опять его фигура сделалось понурой. Склонился. Тяжело сидел на стуле, было видно, что старик совсем ослаб. На морально – волевых качествах своих держится, рассказывает. – Четыреста двадцать семь мужчин, из которых сорок один пацана. – По сухим, впавшим щекам старика, снова потекли скупые слёзы. Скупые не от избытка чувств, а от избытка воды в иссохшем теле, которое медленно убивал спиртом.

- Только мужчины! – удивленно воскликнул Алекс. Старый молчал.

- Да, Алекс, мужчины. Артур долго пытал Павла, ломая ему пальцы, каждый раз спрашивая, зачем он это сделал, но друг его кричал и молился. Мол, не я это сделал! Не помнит, говорит ничего! Когда слышал Артур, что Павел не помнит, становился ещё злее. Разрезал ему живот, медленно вытаскивал его кишки, тот был…я не знаю, какого ему было… Не знаю! – крикнул Старый. – Не знаю! – Алекс сорвался со своего места, прижал своего учителя к своему сердцу. Приподнял его. Они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Алекс ногой отпёр дверь первой же комнаты. Старый, всё это время молвил про себя: «Не знаю». Алекс, чуть постояв, думал, куда его уложить, на кровать или на пол. Перед ним встала дилемма. Выбрал кровать. Сел рядом. Посмотрел в обезумевшие глаза Андрея, хотел узнать, что же было дальше.

- Доскажи, и пойду, принесу с погреба вино.

- Вина дашь?! Много?! – с интересом задал вопросы Старый.

- Обижаешь. Отец в больнице, ключ от погреба у меня! Да сколько хочешь!

- Тогда пару дорогих бутылок. А то Артур никого не пускает туда. И да Алекс те три бутылки не трожь. Он тя побьёт!

- Да, да, Старый не волнуйся, всё будет! Ты говори дальше, доскажи про тёмную неделю!

- Чёрную, Алекс! - поправил его Андрей, - Славик не выдержал страданий друга и пальнул ему в голову, это взбесило Артура, выхватив нож с рук Славика, приставил нож к горлу Славика, хотел было разрезать плоть, но я его остановил. После приказал Славику, сбросить тело некогда любимого друга с обрыва, в горную речку, как бездомную, безродную никчемную дворнягу.

Дальше были, собственно, похороны. Славик всё это время уговаривал его разобраться со всеми бандитами, что бы больше никто не пострадал. Славик, змея, указывал на родителей Артура и на сестру, когда умерли от сердечных приступов, с начала бабушка твоя, потом дед, Артур сдался. Он пошёл на поводу у Славика.

Артур думал, что убив основных лидеров группировок, сможет контролировать бандитов города, что они станут его рабами и слугами.

Славик хотел большего – убить всех. В пример принёс Варфоломеевскую ночь, застать врасплох, спящих.

Мы собрали чуть больше ста человек, из которых больше восьмидесяти были Славика, тот сам стал бандитом, Артур знал это, но ничего не предпринимал, доверяя другу. Через связи в милиции, Славик разузнал адреса всех мешавших ему криминальных элементов.

Наказ Артура был таков: «Не убивать детей, женщин, стариков.»

Но это тварь сказала своим людям убивать всех мальчуганов, дабы они не стали угрозой в будущем. Кровь за кровь.

Помню сбор на эту операцию, - ухмыльнулся старый, - шутку Артура, впилась мне в голову. Мы собирались, надели бронежилеты, нацепили автоматы, собрались покидать базу.

- Пусть удача улыбнется нам. – Произнёс я.

Артур очень зло посмотрел на меня. Остановился. Дал мне автомат. Снял бронник. Все недоуменно смотрели на него. Опять уставил свой взор на меня.

- Удача должна ржать над нами, что бы мы просто остались живы! – грустно с иронией сказал он. Все засмеялись, многие заливались от смеха, только не он и не я. Я смотрел ему в глаза и видел, что они были пусты и укор, тот, укор, который мог вызвать только Артур Борисович, пробрал меня до костей. Я показался глупым ребёнком, а он отцом мне, не смотря на то, что я старше твоего отца на семнадцать лет.

- Не богохульствуйте! Не просите у сил природы везения, удачи. Тем более у Бога, сил на убийства, таких же, как и вы людей! Кому сейчас смешно, кто рад, того, сейчас же я лично убью на месте!

Все утихли. Мы группой из пяти человек пошли к дому главного. Мерзкий был тип. Я знал его давно по моим давним делишкам, он мне не нравился, был рад его смерти.

Славик и Артур, держались сзади. Я и два пацана были впереди. Убрали охрану, они убили одного из молодых, тот прикрыл меня случайно от пули. Дом был огромным, но охраны было маловато, всего лишь четыре человека, не считая садовника, который выбежал на нас с вилами, которого Артур отпустил, но его убил Славик. Артур ударил Славика прикладом. В тот день, думаю, Славик и затаил, что – то плохое на Артура, ну мне так кажется. Хозяин дома отстреливался, ранил меня в ногу, убил второго салагу. Артур выстрелил ему в грудь, тот кинул в нашу сторону гранату, Артур стоял. А под ним граната, посмотрел на меня, несущегося к нему со всех ног. Я забыл про простреленную ногу, которую оторвало вдобавок от взрыва этой гранаты. Успел спасти его ценою…

«Зачем?!» - было его слово. Он хотел умереть в ту ночь, а я спас его, опять подвёл. Пока мы лежали, слышались крики женщины, жены бандита. Артур понял, что Славик хочет убить её сыновей. Их была два ребёнка лет по пять, семь, я дополз до этой комнаты, та была спальня, решил перевязаться простынями. Увидел страшную картину, Славик убил кричащую на него женщину на глазах у сыновей, хотел убить и мальчуганов, хотя, Артур долго его отговаривал, Славик нажимал на курок, как Артур прострелил ему ногу, потом забрал пистолет. Когда он узнал, что было убито сорок один ребенок, был, как робот, все эмоции покинули его. Вычислив тридцать четыре убийцы детей в своих рядах, сам лично расстрелял их без капли жалости и сожаления. Они говорили, что это Славик им так приказал.

Славик боялся, что Артур убьет его, но почему то Артур этого не сделал, я хотел бы это сделать, но потом бы Артур убил бы меня.

На протяжении двух лет у Артура было лишь одно желание, желание покончить с собой. Дал бы это ему сделать, сам бы это сделал для него, он не раз меня просил, умолял. Всё же его инстинкт самосохранения был сильнее его мозга, не мог себя убить! А чтоб не проверять эту теорему, я был рядом с ним, в горах, в объятиях матери природы. Но Артур Борисович нужен был этому городу, как необходимое зло в борьбе с большим злом.

Второй шанс на счастье дала ему твоя мама. Вдохнула в него жизнь. Светлана Евгеньевна, милая женщина.

- Да, Старый, милая моя мать. – Затрещала трубка, Алекс принял звонок, поднёс к уху Верту.

- Алё, слушаю Вика… Виктория! Не молчи! – Виктория молчала. Алекс психанул в своем репертуаре. Со словом «Блядь!» на устах, разбил дорогущий, новенький сотовый телефон об стену. Не отошедший от услышанного был на нервах.

- Пей, чтоб успокоиться. – Посоветовал ему Старый.

- Непременно, ты ведь знаешь, принципиальный трезвенник, я!

- А я беспринципный. Принеси две бутылки вина. Мне надо пойми. Вы взбудоражили мою память. И факт, то, что Ангелина жива, взволновало меня. Давно?!

- Что за вопрос, давно, конечно, жива!

- Нет, что объявилась?

- Уже, как две недели.

- А что мне не сказали, где я был?

- Да тут не далеко. В запое! – засмеялся Алекс. - Сейчас принесу «твои билеты». - Звонки от Вики насторажили его. «Заскучала милая» - думал он.

Дал две хорошие бутылки красного вина Андрею Ивановичу, тот немного обрадовался, пустые его некогда глаза чуть подобрели и начинали наполняться смыслом - прямо пропорционально наполнению желудка вином.

Прибрался у него на кухне, вымыл всю скопившуюся посуду. Прислуга не жаловала этот домик. Старый жил отшельником. Думал, что три сосны скрывают его от цивилизации, от трехэтажного дома Артура Борисовича.

Завел Мерседес. Сорвал с клумбы Маринки розы, за которыми она сама ухаживала, и направился к Виктории, покорять её нежное, юное сердечко.

 

Время полночь. Алекс заехал во двор Вики. Перед тремя девятиэтажками была довольно просторная прямоугольная площадка. Удобные, широкие заезды для автомобилей ко всем дворам этих многоэтажных домов со всех сторон. Посередке импровизированный лесочек, около которого разбросанны маленькие детские площадки с каруселями и песочницами, одна, из них, расположилась напротив дома Вики.

Алекс бесшумно припарковался, чтоб ни кого не побеспокоить. Вот он в миг стоит на холодке с цветами в руке, думает, как же набрать любимой, ведь телефона у него нет. Вспомнил номер домафона её квартиры. Набрал. Тишина. Такое провернул три раза, прекратил, стало неудобно перед спящими людьми. Присел на лавочку, встал сразу же.

- Холодно! – воскликнул он, привыкнув к креслу с обогревом Мерса. Двинулся к автомобилю. Посмотрев на четвёртый этаж, увидев в окне свет, и женский, прекрасный силуэт ухмыльнулся.

- То та же, милая! – довольно проговорил Алекс. Выкинул цветы в сторону, на газон припорошенную свежим октябрьским, нежданным снежком, который завтра превратиться в слякоть. Его осенило.

Поехал, купил много роз, в круглосуточном магазине цветов, персонал, которого заставил оторвать лепестки роз от их цветолож. Когда обратно припарковался, было уже полвторого ночи, ровно до трех ночи Алекс выкладывал, аккуратно слова из лепестков роз:

«Прости меня, моя Богиня!»

Сев в машину, не увидев свет в окне Виктории, Алекс огорчился, мол, все его старания, да не вознаграждены! Нажал на клаксон. Спустя несколько десятков секунд выглянула она с горящим сотовым телефоном в руке. Вика набирала Алекса, но слышала в динамик: «Абонент не доступен».

- Твоё сердечко съедено мной! – эгоистично, самовлюблённо произнёс Алекс. Он не замечал, что для него Виктория Волкова, постепенно, становилась игрой, но что – то влекло его к ней. Страсть, о котором говорил его мудрый отец.

- Миссия выполнена! Ух, да как! С шиком! – умилялся Алекс самому себе, глядя на своё творение на снегу. – Теперь домой. – Тронулся с довольной улыбкой.

Алекс подъезжал к «домику», как не заметил знакомых ему стальных ворот на прежнем месте. Увидел полицейский автомобиль во дворе, около фонтана. Сердце его ёкнуло, понял, в чём дело. Некогда мимика победителя, на его симпатичном, харизматичном лице разбилась в пух и прах. Сделался призрачным, руки начали дрожать от тревоги. Остановился около ворот. Вышел с автомобиля, чуть постоял, потом жадно вдыхая воздух побежал к дому.

Минуя маленькие декоративные кустики с ошеломительной скоростью, фонтан, автомобиль полиции, ступеньки, открыл огромную белую, деревянную парадную дверь. Попал в этот эпический зал с гениальной композицией отца.

- Женя. Что, что произошло?! – дрожащим голосом произнёс Алекс. Телохранитель не знал, что ответить.

- Ваш отец покончил с собой, - сказал эту новость один из трёх полицейских. Капитан. – Мы вам звонили, но ваш телефон был не доступным.

- Да я разбил его.

- Прикиньте Виктор Васильевич, он два раза себе пальнул в бошку, вот мужик! – капитан толкнул говоруна плечом, жестом глаз показав на Алекса, мол, при сыне.

Раздался, детский плачь. На втором этаже, на веранде в розовой пижаме стояла Ася, которая проснулась от суеты и шумов, в отличие от нанятой няньки. От зала уходили две противоположные друг другу лестницы из мрамора, вид оттуда, на куполообразную крышу был прекрасным.

- Женя, ты ведь знаешь, где живет моя тётя? – понимая, что теряться ему нельзя произнёс Алекс.

- Да.

- Забери Асю, отвези её к ней. – Алекс, как зомби, поднялся к Асечке. Обнял её, поцеловал в лобик. Полицейские стояли и не смели двигаться. Одел, её тепло. Вынес к автомобилю, Алеся вырывалась, дико кричала, заливалась от плача.

- Папа, папа! Папа умер, папа! Не хочу с ним, не хочу, папа! Папа! – кричала девочка, это невинная пуговка. Алекс понял, что единственный кроме него человек, который её успокоит это Старый.

Он успокоил Асю, заставив её перестать орать. Она была у него на руках, вместе они зашли к спящему Старому. Спал он на полу. Алекс поставил Асю на ноги. За плечо потеребил Андрея Ивановича.

- Вставай, отец убил себя. – Грустно произнёс он. Был опечален и шокирован. Старый содрогнулся от этой вести, встал живо, как в армейское время, когда орали: «Рота подъем!» Увидел Алесю.

- Она испуганна. Алеся не пугайся, не плачь! – Старый сидя на пятой точке, потянулся к ней, та сделал пару шагов назад. Алекс огляделся, Старый осушил эти его «билеты». Взял обратно на руки Асю.

- Ты любишь меня?! – спросил он сестру.

- Да. – Слабо ответила Ася.

- Так вот, не плачь, и слушайся Андрея. – Ася недоумённо посмотрела на брата. – Старого. Слушайся Старого, вы поедите с дядей Игорем к тёте Фатиме.

- К Фате! – воскликнула Ася. – В отличие от Алекса, Ася любила гостевать у своей тёти, она была одинокой женщиной и рада была, каждому приезду племянников, а Ася бывала у неё в горах, часто.

- Да, да, не плачь и не ори. Ты поняла меня! - та кивнула. Уселись со Старым в один из МЛ Мерседесов Марины, у неё их было три, сейчас в гараже две. Путники поехали на розовом внедорожнике в суровые не приветливые горы, с печальной вестью к тёте Фате.

Алекс долго стоял возле ворот, к нему сзади подошёл Виктор, другие полицейские уселись в свой автомобиль, завели его и, объехав фонтан, медленно выезжали со двора дома прямиком к ним.

- Ангелина Артуровна услышав эту новость, ничего не говоря, завела свою машину и, выломав дверь эту, - капитан указал на ворота, лежащие на асфальте, в слякоти из грязного снега, который начал подтаивать, - умчалась прочь. Я боюсь, как бы она не натворила бед! Вы как?!

Алекс посмотрев на чистое небо, постояв, сплюнув пару раз на белый снег, сгустившуюся слюну, вытерев нос от крови, посмотрел на приближающий полицейский автомобиль, который был уже возле них.

- Что с вами, вам помочь! – нервно, беспокойно спросил капитан.

- Помочь! – улыбнулся Алекс. – Не этого вы хотели товарищ капитан Виктор Васильевич Пороховой, - капитан подозрительно посмотрел на него.

- Вы всё знаете, Ангелина рассказала?!

- Да, - Алекс, загрёб ладонью правой руки, чуть нагнувшись в поясе вниз, чистого снега, вытер им нос.

- Нервы. Лопаются капилляры. После смерти матери такое у меня. – Посмотрев в глаза с таким презрением и угрозой, что у капитана побежали мурашки по телу, и чуть вздыбились волосы. Алекс открыл в себе генетически переданную ему от отца способность проницательного, пробирающего взгляда.

- Вы не на того думали капитан, - сотрудники Виктора, начали сигналить, призывая его сесть в автомобиль, было поздно, - идите, за Ангелину не беспокойтесь, я знаю, как её найти. – Капитан уже хотел было сесть в машину, как Алекс окликнул его.

- Я понял все его слова, воспитание его, все мои обиды пропали. Я смогу вам помочь. Обращайтесь, но не смейте очернять память моего отца. Я вам не прощу этого. Я сын своего отца. – Капитан понимающе кивнул, сел в авто. Менты уехали по домам.

Алекс сел в представительский Мерседес отца, на его заднее место. Включил компьютер. На этом компьютере была установлена программа, которая отслеживала автомобили подаренные отцом его любовницам.

Высветилось «Введите код». Алекс вбил дату рождения матери – нет. Дату рождения отца – мимо. Свою дату рождения – «Доступ разрешен». Он видел однажды, как отец вводил цифры.

- Неужели. – Алексу было приятно. Увидел тридцать три желтые точки. Около десяти минут разглядывал места локации всех машин. Четыре автомобиля выделялись от остальных, они не были возле домов, статичны. Одна стояла прямо на мосту. Две другие двигались, а четвёртая вообще была, где то далеко в лесу.

- Ну, чтоб, убить себя выбрал бы мост, мы же семья. – Пошутил сам над собою Алекс, в это тяжелое время юмор его не покидал. Направился к этой желтой точке на мосту.

Этот мост считался достопримечательностью родного города Алекса, показывал всё богатство этого края. С шестью полосами по три в каждые направления; хорошо освещенный, сравнительно не длинный мост, на балках, метров сорок в длину. На каждой стороне по три позолоченных крылатых льва, во ртах, которых были серебряные опилки. Удивительно, что их никто не крал, под камерами видеонаблюдения! Ангелина остановила свой красный кабриолет посередине моста. Алекс, увидев её, стоящую на пласте выступающей перпендикулярной к мосту тавровой балки.

- Перелезла через перила, плохо. – Говорил самому себе Алекс. Нажал на тормоз, автомобиль проскользил, и чуть не ударился о высокий бордюр, разделяющий проезжую часть от тротуара. Выпрыгнул, как ошпаренный с авто.

- Что ты хочешь, сделать?! – крикнул он. Ангелина молчала, не повернула в его сторону даже голову, уставилась в горный, буйный поток воды, который завораживает, кружит голову, вводит в транс. Алекс перелетел через ограду не желая терять и сестру.

- Хватит. Я устал от потерь! Хватит! – продолжал он кричать Ангелине, медленно продвигаясь по балке к ней.

- Я не хочу умирать Алекс. – Слабо, угнетённо произнесла сестра его.

 

- Так не умирай!

- Но мне и не жить. – Повернулась к Алексу Ангелина. Некогда живое милое её личико, стало белым и мертвым, глаза карие блестели золотыми искорками слёз, отражающие желтый свет, от уличных фонарей, качественно освещённого моста. Волосы её то - закрывали её лицо, то «убегали» в разные стороны, под дуновением прохладного ветра горной речки.

- Ты знаешь! Я прыгал в неё, но то было летом, сейчас в ней мало воды. Ты просто разобьёшься, а это неприятно думаю. – Хотел Алекс её напугать.

- Я дурра, я отомстила, отомстила, - стенала Ангелина. Сердце Алекса разрывалось, ощутил солоноватый вкус во рту, кровь сноса шла добротно. Такого волнения он никогда ещё не испытывал. Не весть о смерти матери в его семь лет ни новость о смерти отца не вызвали в нём столько отчаяния, горя, обиды и страха, как видеть сестру у пропасти, которая не шутит о самоубийстве, которая на грани срыва кипящих её нервов. Весёлое лицо, то которое было у неё, когда называла его «Дурачком», вспомнилось у него в памяти, он вспомнил её ту, радостную, незнакомую, не принужденную, не обременённую чем то.

- Что произошло, скажи мне?! – Ангелина повела головой в разные стороны, выказав полное нежелание говорить об этом. Вглядываясь в головокружащий поток воды, сверкающий во мгле ночи.

- Ну, увела ты руль под встречную машину, и что с того! Вы же не умерли! А что отец сейчас себя убил, не твоя вина, пойми! – Ангелина, нервно засмеялась.

- Отомстила, отомстила. - Продолжила она орать. Алекс начинал выходить из себя, злиться, наполняться голой яростью.

Чувством у которого, как и у любви нет границ, нет смысла, такого же всепоглощающего, всё сжигающего, дурманящего.

Ангелина отвернулась, вновь посмотрела вниз, Алекс воспользовался этим, схватил её за руку, та немного пошатнулась, на ней были все те же ботинки Алекса, которые были ей велики, неуклюжи.

- Отпусти меня Алекс, отомстила я. Отпусти! – крикнула она, посмотрев в его злые глаза, не менее злым, но бешеным взглядом.

- Как ты блядь, отомстила?! – крикнул, не выдержав на неё Алекс. - Прости, прости, Ангелина, сестрёночка, прости!

- Нет. Не извиняйся, ты прав, - выдержав паузу, посмотрев в яростные глаза брата, произнесла тихим, виновным, дрожащим голосом.

- Соблазнила. Переспала…

 

 

- Ооотца. – Еле-еле смог выговорить пошатнувшийся Алекс. Такого потрясения он не ожидал. Эти слова, осознания этой мысли в его голове, уничтожили его мозг путём заморозки. Он застыл, выключился, перегорел, умер. Ангелина не могла больше плакать, лишь виновно, опустила голову вниз, уставившись на шумящий, бурливый, блестящий золотом от света фонарей поток воды.

- Ты, ты не знала, что он отец нааш?! – в надежде услышать утвердительный ответ, задал риторический вопрос Алекс.

- Не обманывай себя Алекс, ты знаешь, что знала. Опусти меня, я тебя прошу, отпусти. Я не хочу жить, пойми, не хочу. – Смиренно произносила Ангелина.

Как долго бы стоял так Алекс неизвестно. Не мог взять вдомёк, как такое может быть?!

Вдруг раздался сильный гудок грузовика, подобно грому. Тягач, уклоняясь от кабриолета, ударил чёрный двести двадцать первый Мерседес Артура Борисовича в заднюю часть, удар на большой скорости был очень мощным, от приданной скорости, автомобиль по инерции направился в сторону Алекса и Ангелины. Алекс потянул Ангелину к себе, держал её за руку, правой рукой повернувшись к надвигающемуся автомобилю, ухватился за перила. Автомобиль подскочил об бордюр, выламывая перильное ограждение, вырывая их из бетона, таща за собой вверх, потом автомобиль под собственным весом свалился с грохотом вниз, но не взорвался. Арматура с перил, каким - то образом проткнула ладонь Алексу.

Вырвался, дикий гортанный крик Алекса, от внезапной неистовой боли. Алекс рефлекторно выдернул руку, освободив от штыря. Ангелина ужаснулась. Её чуть повело в неудобных ботинках, она свалилась вниз. Алекс внимательно уставился на кровоточащую руку, ещё одним сюрпризом для него стал – удар об пласт балки всем брюхом и нижней челюстью. Для него всё вдруг стало ярким, звездочки плясали в ритме лучших клубных ремиксов современности.

- Отпусти меня! - кричала, свисавшая на левой руке Ангелина. Её лёгкую, Алекс держал без напряга, без особого усилия. Делал жим лежа весом в сто девяносто килограмма.

Алекс посмотрел вниз.

- Не могу, ты моя сестра. Хоть и грешная, очень, очень грешная. Отец тебя простил. Просил простить себя самой. Так прости же себя. – Без эмоций говорил Алекс. Он услышал брань водителя грузовика. Ангелина умолкла, она не хотела умирать молодой. Алекс чувствовал её сожаление и осознание её глупости, и горячности принятий решений.

- Месть, блюдо, которое подают холодным Ангелина. - Вытаскивая сестру, говорил ей Алекс.

- Ты не задумывалась над этими словами, - та молчала. - Семь раз отмерь, один раз отрежь. Продумывать нужно, каждую деталь. А не рубить с плеча.

Вот Ангелина стояла на твердом, качественном покрытии моста. На встречу им шел дальнобойщик, который обругал их всеми матерными словами и выражениями.

Мужичок приличных лет, полной комплектации, с забавными усами, как у Вахтанга Кикабидзе в фильме «Мимино». Алекс специально, начал громко говорить, продолжая держать сестру за руку, которая рвалась обратно.

- Вот сейчас могу огорчить, этого уважаемого гражданина водителя, который нёсся с большой скоростью, не заметивший вовремя препятствие на дороге, сбросивший в обрыв автомобиль стоимостью двенадцать миллионов рублей! Но это не главное, он не оказал помощи пострадавшим, то есть нам. Видя мою дырявую руку, - Алекс посмотрел через дырку в руке на водителя, тот ужаснулся, - продолжает нас ругать, хотя виновен он, по всем статьям у меня на поясе травмат, и я бы пальнул в него. Но, но, - грозно, яростно, с укором посмотрел Алекс на виновника ДТП, - большее удовольствие мне доставит вколотить его в асфальт голыми руками, не посмотрев на его почтенный мною возраст. Знаешь почему?! – посмотрел на Ангелину, та была в растерянности, в полном смятении, дезориентирована, оглушена, тупо уставилась своими красивыми глазами на Алекса.

- Почему? – с удивлением и со страхом произнёс водитель.

- Потому, что вы свинья! – зло ответил Алекс. Тот смутился, замолчал. И хотел было уже скрыться.

- Но я этого не сделаю! Я его прощаю! – Алекс развернул Ангелину к себе. Она была высокой, лицо было чуть ниже его лица. Проницательный взгляд Алекса был направлен на неё, она отвела карие отцовские глаза в сторону. Ангелина была жалкой. Алекс обнял её, сжал сильно. Прошептал на ухо:

- Я тебя прощаю. Прости себя сама.

- За грузовик, кто заплатит! – воскликнул дальнобойщик.

- Вот скот, - воскликнул грозно, сердито Алекс. Начал стрелять в него траматом, в его упитанный зад. Усадил безжизненную Ангелину в кабриолет, которая уснула через минуту. Уехали к «домику».