Система административно - государственного управления 3 страница

Коммунисти́ческая па́ртия Кита́я (КПК) (кит. трад. 中國共産黨, упр. 中国共产党, пиньинь Zhōngguó Gòngchǎndǎng, палл. Чжунго Гунчаньдан) — ведущая и правящая политическая партия Китайской Народной Республики и самая большая политическая партия в мире. Основана в 1921 году и пришла к власти после поражения Китайской Национальной Народной партии (Гоминьдан) в Гражданской войне в Китае.

Конечная цель партии — осуществление коммунистического общественного строя. Коммунистическая партия Китая руководствуется в своей деятельности марксизмом-ленинизмом, идеями Мао Цзэдуна, теорией Дэн Сяопина^[2] и «теорией трех представительств» Цзян Цзэминя^[3].

Гоминьда́н (кит. трад. 中國國民黨, упр. 中国国民党, пиньинь Zhōngguó Guómíndǎng, буквально «Китайская Национальная Народная партия») — консервативная политическая партия на Тайване. Вместе с Первой народной партией формирует «синюю коалицию», которая тяготеет к воссоединению Китая, в то время как «зелёная коалиция» во главе с Демократической прогрессивной партией стоит на позициях провозглашения Тайваня в качестве независимого государства под названием «Республика Китай» (см. Тайваньский вопрос).

Гоминьдан был образован вскоре после Синьхайской революции в Китае, в ходе которой было свергнуто цинское правительство. Гоминьдан вёл вооружённую борьбу с генералами Бэйянской группировки и Коммунистической партией Китая за право управления страной вплоть до поражения в Гражданской войне в 1949 г., когда власть в стране полностью взяли в руки коммунисты, и гоминьдановскому правительству пришлось бежать на Тайвань.

 

Восток, во многом в противоположность «Западу» являет собой воплощение спокойствия, непротивления. Боясь разрушить хрупкую гармонию мира человек, культуры востока предпочитает не вмешиваться в развитие мира, а стоять на стороне пассивного созерцателя течения жизни и бытия. «Восток» - это некое воплощение принимающего, женского принципа-начала он никогда не отступает от существующих в духовном мире заповедей (при этом часто ущемляя существование плоти, но при этом всегда стремясь к существованию гармонии и равновесию в мире). На «Востоке» новое не стремится разрушить и опровергнуть устоявшееся старое, нажитое веками, а органично вписывается, дополняя его. В отличие от западной культуры, направленной во вне, восточная стремится погрузиться во внутренний мир человека

Большинство восточных мыслителей и философов были убеждены, в том, что усовершенствовать мир можно лишь обретя цельность и гармонию в самом себе. Если западная культура выбрала путь создания техники и технологий как средства общения с окружающим миром и природой, то для восточной культуры характерно стремление к гармонии с природой, развитие естественным образом.

«Восток» - это сжатость, глубина, тишина. «Восток» провозглашает принцип познания или, вернее сказать, постижения мира через отождествление, слияние с ним. Раствориться в окружающем, в Бытии, в мгновение оказаться Всем и одновременно мельчайшей частицей Всего. Ключевыми понятиями в постижении этих принципов являются «Пустота» (шуньята (санскрит.)) или «Недеяние» (увей (кит.)). Эти термины во многом характеризуют восточную культуру, но они отнюдь не означают полное отрицание мира и вообще отрицание чего-либо, скорее напротив: они говорят о запредельности, сверхреальности и в то же время единственной Реальности, причем неразрывно слитой с реальностью обыденной, являющейся ее истоком и устьем. То, что для человека западной культуры кажется самой важной частью религии - а именно структура, которая «отличает» ее от всех других религий и устанавливает является ли человек католиком или протестантом, если не считает себя тем или другим, и не соглашается с какими-то параграфами веры, - является для восточной культуры самым несущественным аспектом, так как восточный человек инстинктивно стремится «отбросить все внешние различия, чтобы вновь обнаружить всех там, где все сходится в одной центральной точке» (Сатпрем)

Традиционное общество — общество, которое регулируется традицией. Сохранение традиций является в нём более высокой ценностью, чем развитие. Общественный вклад в нём характеризуется жёсткой сословной иерархией, существованием устойчивых социальных общностей (особенно в странах Востока), особым способом регуляции жизни общества, основанном на традициях, обычаях. Данная организация общества стремится сохранить в неизменном виде социокультурные устои жизни. Традиционное общество - аграрное общество.

Общая характеристика

Для традиционного общества, как правило, характерны:

§ традиционная экономика

§ преобладание аграрного уклада;

§ стабильность структуры;

§ сословная организация;

§ низкая мобильность;

§ высокая смертность;

§ низкая ожидаемая продолжительность жизни.

Традиционный человек воспринимает мир и заведенный порядок жизни как нечто неразрывно-целостное, холистичное, священное и не подлежащее изменению. Место человека в обществе и его статус определяются традицией (как правило — по праву рождения).

В традиционном обществе преобладают коллективистские установки, индивидуализм не приветствуется (т. к. свобода индивидуальных действий может приводить к нарушению заведённого порядка, проверенного временем). В целом для традиционных обществ характерно преобладание коллективных интересов над частными, в том числе примат интересов имеющихся иерархических структур (государства, клана и т. п.). Ценится не столько индивидуальная дееспособность, сколько то место в иерархии (чиновничьей, сословной, клановой и т. д.), которое занимает человек.

Традиционные общества, как правило, авторитарны и не плюралистичны. Авторитаризм необходим, в частности, для пресечения попыток несоблюдения традиций или их изменения.

В традиционном обществе, как правило, преобладают отношения перераспределения, а не рыночного обмена, а элементы рыночной экономики жёстко регулируются. Это связано с тем, что свободные рыночные отношения повышают социальную мобильность и изменяют социальную структуру общества (в частности, разрушают сословность); система перераспределения может регулироваться традицией, а рыночные цены — нет; принудительное перераспределение препятствует «несанкционированному» обогащению/обеднению как отдельных людей, так и сословий. Преследование экономической выгоды в традиционном обществе зачастую морально осуждается, противопоставляется бескорыстной помощи.

В традиционном обществе большинство людей всю жизнь живет в локальном сообществе (например деревне), связи с «большим обществом» довольно слабые. При этом родственные связи, напротив, очень сильны.

Мировоззрение (идеология) традиционного общества обусловлено традицией и авторитетом.

 

30) С особой силой антиманьчжуризм получил выражение в деятельности другой группы оппозиционеров — китайских революционеров, поставивших перед собой задачу свержения маньчжурской династии и установления в Китае республиканской формы правления, которая одна только, по мысли революционеров, была способна обеспечить достижение независимости, модернизации, создания сильного процветающего Китая, в котором основополагающим был бы принцип равенства перед законом, а не этническая исключительность.

Признанным лидером революционного движения являлся Сунь Ятсен (1866—1925). Уроженец, подобно Кан Ювэю, провинции Гуандун, он происходил из простой крестьянской семьи, не имевшей отношения к конфуцианской учености и чиновничьей службе. В районе, откуда он был родом, были сильны традиции антиманьчжурской борьбы, связанные с деятельностью тайных обществ, и воспоминания о недавних событиях Тайпинского восстания, в которых принимали участие некоторые члены клана Сунь.

Материальное положение семьи несколько улучшилось после того, как старший брат Суня эмигрировал на Гавайские ост-рова, где составил себе некоторое состояние, основав преуспевающую скотоводческую ферму. Когда Ятсену исполнилось 12 лет, старший брат взял его к себе, решив дать ему образование в одной из миссионерских школ на Гаваях. В течение трех лет молодой Сунь посещал школу при английской миссии, где получил начальное образование, овладел английским языком, проникся глубоким интересом к культуре и общественным установлениям западных государств. Этот интерес был столь серьезен, что старший брат решил отправить его в Китай, чтобы юноша не утратил связи с родной культурой. Однако пребывание в доме родителей было непродолжительным. Воспитанный в христианских воззрениях, Сунь Ятсен не мог принять религиозные верования предков, казавшиеся ему еретическими заблуждениями. Однажды, чтобы доказать односельчанам, что их боги ложны, он осыпал ударами изваяние идола в деревенской кумирне. Отношения с соседями и родней были испорчены. Молодой человек продолжил образование в одной из миссионерских школ в Гуандуне, а затем поступил в медицинский институт в Гонконге, который окончил в 1892 г. Годы учебы в медицинском институте явились не только временем профессионального становления Сунь Ятсена как будущего врача, но и были посвящены дискуссиям с друзьями о причинах утраты Китаем былого величия и о путях его возвращения. Молодые люди, входившие в кружок, членом которого был Сунь, интересовались как древней, так и современной историей Китая, в первую очередь событиями Тайпинского восстания и особенно антиманьчжурскими устремлениями восставших. Уже к этому времени начинает формироваться убеждение, что условием возрождения Китая не может не быть свержение господства маньчжуров над китайским народом.

Тем не менее в этот период, подобно сторонникам реформ, Сунь не оставлял надежды на то, что правящая династия еще способна пойти на осуществление более глубоких реформ, чем те, которые проводились в период «самоусиления». В этом духе Сунь Ятсен написал меморандум «Представление Ли Хунчжану» (1893), адресованный очень влиятельному цинскому сановнику и содержавший план осуществления реформ. Первой важнейшей темой этого документа было требование шире использовать на государственной службе патриотически настроенных сановников, происходивших из ханьцев, имевших глубокие представления о западном обществе. Второй важнейшей темой был призыв оказать всемерную поддержку национальному предпринимательству, без которого решение проблемы восстановления величия Китая невозможно. При этом Сунь Ятсен не упоминал о необходимости каких-либо политических преобразований.

Сунь Ятсен рассчитывал лично вручить меморандум Ли Хунч-жану, отправившись с этой целью в поездку на север Китая. Путешествие обогатило его впечатлениями о жизни собственной страны, убедило в неотложности преобразований. Однако встретиться с Ли Хунчжаном, в связи с событиями японо-китайской войны, ему не удалось.

Горечь, вызванная ощущением ненужности правительству способных и искренних патриотов, была усилена поражениями, которые Китай терпел в ходе разгоревшейся войны. Разочарование в политике императорского правительства, таким образом, переросло в убеждение, что непременным условием восстановления суверенитета Китая и его возрождения является свержение правящей династии. Однако в отличие от тайпинов и членов тайных обществ Сунь Ятсен предполагал прийти не к восстановлению на престоле очередной династии, а к созданию республиканского государства. Это была новая форма проявления китайского национализма, основанная на убеждении, что условием восстановления независимости и успешного продвижения по пути модернизации должны быть глубокие политические преобразования, к которым можно прийти лишь в результате революционного свержения деспотических порядков.

Оставив надежду убедить высших маньчжурских сановников в необходимости продолжения реформ, отказавшись от карьеры врача, которая могла обеспечить спокойную и благополучную жизнь, в конце 1894 г. Сунь Ятсен отправился на Гавайи. Здесь он создал первую в истории Китая революционную организацию — «Союз возрождения Китая» («Синчжунхуэй»). Цели этой организации выражены в клятве, которую произносили вступившие в союз: «...изгнать маньчжуров, восстановить государственный престиж Китая, учредить демократическое правительство».

Первоначально малочисленный «Союз возрождения Китая» объединил патриотически и антиманьчжурски настроенных молодых выходцев из образованной среды, соприкоснувшихся с европейской культурой и западным образом жизни, и получил поддержку китайских предпринимателей из числа эмигрантов. Революционеры рассчитывали добиться поставленных перед собой целей, организовав восстание в одном из регионов Китая. По их мнению, страна уже была подготовлена к участию в антидинастийном восстании. Члены организации рассчитывали использовать многочисленные тайные общества юга Китая, с которыми они установили тесные отношения. Этому способствовало то, что многие из сподвижников Сунь Ятсена поддерживали тесные контакты с руководителями тайных обществ раньше и даже, благодаря образованию и прекрасному владению боевыми искусствами, были признаны вожаками в некоторых из них.

Почти год ушел на подготовку первого восстания под руководством «Союза возрождения Китая». Местом для его начала был избран Гуанчжоу, столица провинции, являвшейся родиной для большинства сподвижников Сунь Ятсена. Город был удален от центра, здесь у революционеров установились прочные связи с тайными обществами, население было проникнуто сильными антиманьчжурскими настроениями. План восстания включал захват городских административных органов в результате действий группы заговорщиков, поддержку начавшегося выступления отрядом из Гонконга, а также вступлением в Гуанчжоу отрядов местных тайных обществ.

Однако казалось бы тщательно разработанный план провалился. Отряды тайных обществ не сумели проникнуть в город, группа, прибывшая на корабле из Гонконга, которая должна была передать революционерам оружие, была арестована на городской пристани. Некоторые из участников неудавшегося выступления были арестованы и казнены, а Сунь Ятсену чудом удалось скрыться, избежав верной смерти.

С этого времени цинские власти смотрели на Сунь Ятсена как на одного из самых своих опасных противников, за его голову было обещано крупное вознаграждение, а китайской заграничной резидентуре было дано задание обнаружить его и захватить. Тем временем основатель «Союза возрождения...» собирал средства на организацию нового выступления среди членов китайских эмигрантских общин в Японии, на Гавайских островах, в США, в Европе. В 1896 г. маньчжурским агентам удалось заманить Сунь Ятсена на территорию китайской миссии в Англии и арестовать. Они рассчитывали секретно, на специально зафрахтованном для этой цели корабле, вывезти Сунь Ятсена на родину, где его ждала неминуемая расправа. Однако мужество и выдержка не изменили революционеру — ему удалось сообщить о происшедшем своим английским друзьям. В результате начавшейся шумной кампании в защиту Сунь Ятсена он был освобожден, а его имя получило широкую известность на Западе как имя вождя революционной партии в Китае.

Растянувшийся на долгие годы период изгнания Сунь Ятсена (ему удалось ступить на родную землю, и то ненадолго, только в 1907 г.) совсем не означал, что планы свержения власти маньчжуров были оставлены. Сунь Ятсен продолжал активно вербовать сторонников революции среди членов китайских эмигрантских общин, численность которых в первое десятилетие XX в. превысила 2 млн человек. Он также не оставлял попыток организовать новые восстания, которые, впрочем, не имели успеха.

суньятсени́зм

название системы взглядов китайского революционера-демократа Сунь Ятсена (1866-1925), основанной на трех принципах:

1) национальная независимость (в его учении обозначалась термином национализм),

2) установление демократической республики (народовластие),

3) осуществление социальных реформ (народное благоденствие). в 1924 г. Сунь Ятсен выдвинул требование борьбы за осуществление трех его принципов на основе трех основных политических установок: союз с СССР, союз с компартией китая, опора на крестьянские и рабочие массы ср. гоминьдан).

31) Вскоре лучшие умы государства снова стали отмечать, что система управления государством должна быть пересмотрена, что необходимо восстановить существовавшее равновесие. Быстрое истощение финансов объяснялось не столько неже­лательными последствиями проводимой политики, сколько захватом государственного имущества частными собственни­ками и несправедливым разделением общественных обязанно­стей. Общее стремление к значительности и возврат к класси­ческим текстам, особенно посвященным воспоминаниям о по­следнем периоде правления династии Тан, когда был изгнан буд­дизм, — все это вынуждало пересмотреть, используя мудрость древних, механизмы государственного управления, созданные несколько поспешно основателем династии: первые пятьдесят лет после основания династии Сун главным вопросом остава­лись реформы.

Начало новаторского движения связывают с Фань Чжу-нянем, которому позднее была приписана заслуга заключения в 1044 г. мира с государством Ся. Он снискал себе имя в исто­рии идей, возродив почтение к изучению классических текстов.

Возвышенный до ранга первого министра в правление импе­ратора Жэнь-цзуна (1022—1063), он определил своей целью реализацию программы из десяти пунктов. Они включали в себя отстранение от власти недальновидных бюрократов; упразднение фаворитизма и непотизма; реформу системы эк­заменов; улучшение управления государственными землями, что позволило бы больше платить чиновникам и этим умень­шить коррупцию; возобновление общественно полезных ра­бот, чтобы усовершенствовать производство и транспортиров­ку зерна; создание местных ополчений (речь идет о воссозда­нии системы, упраздненной в эпоху Тан), для того чтобы обеспечить более дешевый способ защиты государства; сокра­щение объема общественных работ, так как их тяжесть всегда ложилась на плечи самых нищих слоев населения; создание «областей справедливости» (и-чжуан) — неотчуждаемых зе­мель, а значит, постоянного источника доходов для благотво­рительных учреждений, которые должны были заместить буд­дийские монастыри, выполнявшие эти функции до 845 г.

В этом не было ничего нового по сравнению с тем, что критики предлагали уже на протяжении нескольких веков, однако программа Фань Чжуняня хорошо вписывалась в об­щее развитие философской мысли. Несмотря на то что сам но­ватор попал в опалу и был отстранен от власти из-за безжало­стных политических расчетов, реформы не были остановле­ны. Их продолжил непреклонный Ван Аньши, которому они принесли славу. Ему удалось подняться над бурями.

Амбиции Ван Аньши (1021—1086), поэта, философа и политика, были совсем другого масштаба, чем у Фань Чжуня­ня. Если он принимал суровые правила чести, которые тради­ция весьма расплывчато приписывала древним, то восстанов­ление золотого века становилось для него не далеким идеалом, а руководством к действию. Ван Аньши пренебрегал теми древ­ними обычаями, которые, как он считал, со временем выроди­лись, и ратовал за оригинальную чистоту, которую, по его мне­нию, не чтил ни один великий герой прошлого. В первый раз он был принят императором Шэнь-цзуном в 1068 г. На вопрос императора о Ли Шимине Ван Аньши, используя пример, ко­торый был известен уже больше четырех веков, оригинально ответил, что ни один из исторических героев не достоин, что­бы ему уделяли внимание.

Правитель, без сомнения, был очарован пылкой лично­стью этого защитника государства, который, ничего не бо­ясь, нападал на установившиеся понятия и привычки: «Не нужно бояться естественных катастроф. Не стоит утруждать себя примером предков, как образца, и еще меньше стоит принимать во внимание то, что говорят люди».

Шэнь-цзун доверил ему одну из самых трудных задач — реформу и оздоровление финансовой системы государства. С этой целью Ван Аньши задумал полное переустройство го­сударственной системы и реорганизовал ее в соответствии с некоторыми принципами. Если рассмотреть эти принципы по отдельности, то они не представляли собой ничего нового, но благодаря сведению их воедино и строгости претворения в жизнь, они привели к самому радикальному политическому перевороту, который когда-либо знал Китай от правления Цинь Шихуанди до зарождения коммунизма.

Главной проблемой существующей системы сбора нало­гов была ее чрезмерная сложность. Несмотря на официальные распоряжения о «двойном сборе», изданные в эпоху Тан, были широко распространены натуральные сборы, когда изымался рис высшего качества. Двадцать из каждых ста собранных зе­рен ссыпали в амбары провинций или округов, чтобы затем использовать их в качестве жалованья и питания местной ад­министрации. Оставшиеся восемьдесят из каждых ста отправ­ляли в столицу и важнейшие военные гарнизоны: этот налог получил изящное название «подношения».

Ван Аньши изменил само основание этого несправедли­вого налога. Вместо него он постарался восстановить более справедливый, благодаря использованию таблицы расчетов, «налог на квадратные поля» (фан-тянь-цзюнь-шуэй-фа). Эта система заключалась в разделении всей пахотной территории империи на квадратные поля по тысяче му, которые делились на пять категорий в зависимости от плодородия земли. Во­преки жалобам налогоплательщиков, эта реформа была не но­вой системой налогообложения, которая бы заменяла или до­полняла «двойной налог», а лишь новой, более справедливой, чем раньше, системой расчета платежей государству. Она ав­томатически распространялась на недавно распаханную зем­лю. Процесс освоения новых земель был особенно характерен для начала XII в. в северной части нижнего течения Хуанхэ, в регионе, где бурный демографический рост последовал сра­зу же после прекращения голода и войн. Между тем нельзя сказать, что землевладельцы были совсем неправы, когда про­тестовали против жадности государства и его несправедливо­стей. Сборщики налогов старались добавить в эту же систему и уже обрабатываемые земли, не учитывая при этом ни давно определенные категории этих участков, ни их реальную доход­ность. Более того, как и раньше, существовали многочислен­ные фальсификации в списках. Их было так много, что вся тяжесть налогового бремени снова была возложена на самые бедные хозяйства, тогда как недооценка участков и противо­законное освобождение от налогов защищали богачей от всех затруднений.

Чтобы облегчить жизнь народа развитием торговли и стабилизацией цен, Ван Аньши восстановил систему, создан­ную еще императором У из династии Хань, которая заключа­лась в закупке государством продуктов какого-то региона с целью дальнейшей перепродажи: прибыль, которая в нор­мальных условиях должна была обогатить торговцев, попол­няла губернаторскую казну. Для мелких землевладельцев им были созданы государственные ссуды как семенами, так и день­гами, причем проценты, которые платил ссудополучатель, были очень низкими, всего 20 % от суммы. Помогая самым бедным земледельцам, он освободил их от захвата земель могуще­ственными семьями и лишил местных ростовщиков их дохо­дов, которые на этот раз наполнили сундуки государства. Важ­ным и оригинальным фактом было то, что Ван Аньши предо­ставил подобные льготы и мелкому производству, способствуя этим ремесленному расцвету эпохи Сун.

Что же касается общественных повинностей, которые богачи не хотели исполнять, то реформатор позволил заме­нить их налоговыми выплатами, извлекая подобным околь­ным путем деньги из социального слоя, который и так ис­пользовал различные привилегии, чтобы освободиться от го­сударственных работ. Кроме того, он восстановил работы по обустройству ирригационной системы, которые традицион­но оставались основанием для общественной повинности и первостепенным условием улучшения сельскохозяйственно­го производства.

Наконец, с тем же энтузиазмом он приступил к важней­шим вопросам комплектования армии и проведения экзаме­нов. Чтобы избежать огромных расходов, которых требовало содержание профессиональной армии, он восстановил старую систему рекрутского набора, которая была полностью возло­жена на плечи налогоплательщиков. По вооружению она на­поминает европейское Средневековье, когда одного всадника снаряжала группа свободных людей. Кроме того, Ван Аньши вновь создал систему, которая самопроизвольно развивалась в конце X в., когда шла борьба с разбойниками, — это ополче­ния крестьян-лучников. Главы семей, объединенные по десять, должны были набрать, одеть и вооружить некоторое количе­ство солдат. В теории это не должно было вызывать никаких трудностей, однако на практике стоимость армии становилась причиной многочисленных народных восстаний.

Реформа кавалерии, которая была так важна для борьбы с кочевниками, пошла сразу несколькими путями. Ван Аньши за счет государства купил лошадей, которых он передал «на пансион» крестьянским семьям Северного Китая. Один чело­век из каждой семьи во время войны должен был присоеди­ниться вместе со своим верховым животным к императорской

кавалерии. Таким образом, была предпринята еще одна по­пытка создать своего рода военную касту. Ведь только она могла внимательно и компетентно ухаживать за животными и освободить хотя бы частично крестьян Великой Китайской равнины от военной службы, которая на протяжении веков вызывала у них ужас.

Образование, каким оно стало после периода Тан, тоже вызывало критику со стороны Ван Аньши. Ему казалось, что литературным испытаниям придается слишком большое зна­чение, причем происходит это за счет практических и адми­нистративных знаний, которыми, по мнению реформатора, должен был обладать каждый чиновник. Он увеличил число государственных школ, чтобы одолеть гегемонию частных ака­демий (шуюань), которые, по его мнению, больше интересова­лись культурой, чем величием государства, что очень напоми­нает воззрения легистов.

Его деятельность во всех областях жизни общества по­зволила увидеть в нем нового Ван Мана, тем более что оба они ссылались на «Ритуалы Чжоу» («Чжоу-ли»). Однако все уче­ные люди настаивали, что этот текст был не чем иным, как относительно недавней подделкой, неспособной вдохновить политическую мысль, подобно древним наставлениям мудре­цов. Под общий крик негодования видные люди того времени выступили против Ван Аньши.

Блестящий поэт Су Дунпо (1036—1101) в своем тракта­те не согласился с самой сутью доктрины Ван Аньши. Он за­кончил свою обвинительную речь многозначительным пасса­жем об истории идей, который нам, очень внимательно отно­сящимся к влиянию экономики на развитие общества, кажется несколько утрированным:

«Сохранение или гибель государства зависит от того, на­сколько глубоки или поверхностны ее добродетели, а не от того, сильно оно или слабо. Продолжительность срока правления династии зависит от прочности или хрупкости ее обществен­ных обычаев, а не от ее богатства или бедности. Если доброде­тели морали действительно глубоко пронизывают государства, а общественные обычаи прочны, то даже если страна бедна и слаба, бедность и слабость не влияют на продолжительность ее существования. Если добродетель поверхностна, а обычаи все время нарушаются, то даже богатое и сильное государ­ство не спасется от скорой гибели. Когда правительство зна­ет это, оно может отличить то, что важно, от того, что неваж­но. Мудрые правители древних времен не отказывались от добродетелей, потому что страна была слабой, и не позволя­ли нарушать общественные обычаи, потому что страна была бедной».

Великий историк и интеллектуал Сыма Гуан (1019— 1086), в свою очередь, тоже протестовал против проводимых реформ. В 1070 г. он покинул правительство, чтобы обозна­чить свою оппозиционность Ван Аньши. Во время долгих ча­сов вынужденного досуга, занятых составлением «Истории Китая», он обдумывал свое «революционное» произведение и те различные импликации, которые он включал в свой текст. В своем произведении он показал безрассудную гордость ре­форматора, который не сумел предвидеть того, что его новше­ства, вводимые во имя мудрости и социальной справедливос­ти, приведут только к нищете и к еще более жестокой эксплу­атации народа. Впрочем, являясь адвокатом общества богачей, Сыма Гуан приводил весьма серьезные аргументы. Он прекрас­но понимал, что трансформация громоздкого китайского ме­ханизма управления во все времена была очень тонкой зада­чей. Ван Аньши сам разделял этот скептицизм, когда, как Чжао Куанинь, подчеркивал, что в конечном счете все решают толь­ко людские добродетели, какими бы ни были государственные учреждения:

«Самой насущной необходимостью настоящего време­ни является поиск способных людей. Только когда мы смо­жем создать в нашем государстве множество достойных лю­дей, из них будет возможным выбрать достаточное число тех, кто способен служить в правительстве. И только когда у нас в правительстве будут достойные люди, исчезнут трудности с определением того, что необходимо сделать. При этом мы должны обязательно учитывать время, обстоятельства, те людские невзгоды, которые могут последовать за нашими реформами, чтобы поменять негодные государственные за­коны и приблизиться к воплощению идей древних прави­телей».

В 1076 г., после смерти императора Шэнь-цзуна, который оказывал ему свое покровительство, Ван Аньши вынужден был оставить свой пост. Сторонники меньших преобразований, ве­домые мощным голосом Сыма Гуана, начали разрушать так поспешно созданную систему. Понадобилось девять лет, что­бы правительство под руководством императора Чжэ-цзуна (1085—1100) решило упразднить самые важные элементы си­стемы — основания расчета налога, которые было настолько же непопулярны у бедных, как и у богатых. Тем не менее в дол­госрочной перспективе решения Ван Аньши оказались весь­ма прибыльными для государства. Уже в конце периода Се­верная Сун, в правление императора Хуэй-цзуна (1101—1125), первый министр Цай Цзин посчитал необходимым снова прибегнуть к этим идеям, какими бы ни были споры вокруг доктрины Ван Аньши или его личности. После принятия про­тиворечивых мер, после многочисленных колебаний и нере­шительности «налог на квадратные поля» был окончательно упразднен в 1120—1121 гг. Это было время, когда назревали многочисленные народные восстания. Среди них восстание Фан Ла в Чжоцзяни и восстание Сун Цзяна в Хэбэе казались особенно жестокими и опасными.