Объяснительная записка Дмитрия Глуховского 4 страница

— Дурацкая у тебя история, — мгновенно взвилась Света. — А если бы из похода мужик вернулся и своих порезал? Мужиков бы от сталкерства отстранили? Глупости! Может, женщина эта несчастная такого там навидалась, что малохольные мужчинки сразу бы коньки двинули, не сходя с места.

— Вот я и говорю, — кивнул Константин, — что лучше бы всем сталкерам там и остаться было, чем вот так… всю семью под нож…

Девушка осеклась, а Иван поддержал старшего товарища:

— Да вернись мужик, он бы неделю по кабакам да бабам шлялся, через это дело весь ужас из себя повывел и был бы как новенький.

— Много ты понимаешь, «по кабакам и бабам», — зло цыкнула Света, и разговор затих.

К месту выхода на поверхность подошли через десять минут. Незаметная ниша в стене и утопленная в нее железная вертикальная лестница, исчезающая в темноте, — вот и все таинственное «окно Федотова в большой мир», про которое Живчик прожужжал Ивану все уши. «Окно», мягко говоря, не впечатляло. Но Костик, заметив разочарование на лицах спутников, нисколько не обиделся, лишь подмигнул:

— Мои юные путешественники, величие этого места вам откроется немного позже, имейте терпение. Пока же надеваем противогазы и наслаждаемся замкнутым резиновым пространством. Нужно привыкать — на первых порах жутко неудобно, ни фига не видно и не слышно, да еще и невозможно дышать, но с практикой придет и умение. — С видом завзятого профессионала Живчик проверял амуницию у друзей, что-то поправлял, дергал, закреплял.

— На сладкое — раздача оружия. Тебе, Константин Павлович, автомат Калашникова модернизированный, — Федотов вручил сам себе АКМ. — Иван Александрович, тебе пистолет Макарова, а Светлане…

— Геннадьевне, — просипел совершенно неузнаваемый голос из-под противогаза.

— А Светлане Геннадьевне, в свете вышерассказанной были, оружия не положено.

Что закричала Света в ответ, Иван не услышал: резиновый «намордник», плотно облегающий голову, надежно отсекал все звуки из «внешнего мира». А через моментально запотевшие окуляры было плохо видно, как «гном» в не по размеру огромном «защитнике» гоняется за высоким и отчаянно веселящимся Живчиком. Кончилось немая (для Вани) сцена все же примирением — зажатый в угол Костя при помощи пантомимы выкинул невидимый, но, по всей вероятности, все же белый флаг и сдался на милость победительницы. Потом долго ей что-то втолковывал, крича в скрытое маской ухо, разводил руками и имел при этом весьма извиняющийся вид. Похоже, что никакого дополнительного оружия в его секретных арсеналах попросту не было. Правда, настырная Светка все же смогла выторговать у прижимистого сына начальника станции небольшой нож, который тот с большой неохотой снял с пояса и с еще большей неохотой протянул даме.

Можно было выступать, однако неугомонный Федотов вдруг схватился за голову, уже затянутую в противогаз, и извлек из вещмешка три стакана, два из которых раздал напряженно ожидающим «компаньонам».

«Шут гороховый! — выругался про себя Иван. — Давай сейчас через резину эту проклятую напьемся».

Однако свой стакан Живчик, к всеобщему удивлению, приложил горлышком к месту предполагаемого нахождения уха Светланы и что-то сказал. Та понимающе закивала.

Теперь пришло время Мальгина — он с интересом ждал, пока товарищ приложит стакан к его уху. И услышал — причем довольно отчетливо:

— Наверху придется общаться именно таким образом. Рации у меня нет, уж извини. И последнее, по первости там жуть берет — страшно и открытое пространство на мозг давит. Станет невмоготу — пой.

— Что петь? — переспросил Иван и тут же, поняв собственную оплошность, повторил свой вопрос через стакан.

— Что хочешь, то и пой, главное, чтобы песня хорошая была, душевная, — знаешь такую? — И, не дожидаясь ответа, Костик стремительно полез по лестнице, ведущей в небо.

Мальгину выпало замыкать карабкающуюся процессию, и когда его со всех сторон окружил бетон близких, давящих стен да непроглядная, коварная темнота, он что есть мочи заорал любимое дедовское:

 

Пусть ярость благородная вскипает, как волна!

Идет война народная, священная война.

 

 

* * *

 

Поднимались долго, а может, только казалось, что этот узенький лаз никогда не кончится, и люди навеки останутся его пленниками. Внезапно Иван налетел головой на сапог Светы, а та, то ли от испуга, то ли просто от раздражения, дернула ногой и случайно заехала ему каблуком по лбу. Будь наверху кто-то другой, Мальгин обязательно бы отомстил, например дернув конечность провинившегося.

Дозорный не знал, почему восхождение прекратилось, но терпеливо ждал, благо выбора особого не было. Зато Света вся извелась, переминаясь с ноги на ногу и без устали отбивая о перекладину лесенки неведомый, вернее неслышимый ритм.

«Не того человека прозвали Живчиком», — улыбнулся Ваня.

Наконец сверху послышался вполне различимый скрежет металла о металл, царапающий уши даже сквозь осточертевший противогаз, в котором Мальгин начинал постепенно ощущать себя слепо-глухо-немым. Не будь доносящийся сверху звук таким противным, дозорный явно бы ему порадовался.

Помимо слуховых ощущений, появилась пища и для глаз — у лестничного туннеля обнаружился конец, а там и свет! Вернее, слабенький отсвет чего-то тусклого, но после кромешной тьмы последних минут радоваться приходилась и этому.

Ноги Светы перестали отбивать нервную чечетку и быстро исчезли в темноте, а через несколько секунд ее силуэт мелькнул в круге света на самом верху и вновь пропал.

«Ребята уже с той стороны», — понял замыкающий группу Иван и почувствовал неприятное покалывание в сердце. «Что ждет нас там … в чужом мире, бывшем когда-то родным домом?»

Все страхи, искусно загоняемые парнем внутрь, вихрем вырвались наружу и забили тревогу: «Не ходи, беги, немедленно беги назад, на понятную и безопасную Ботанику, скорее, скорее!»

Как же хотелось последовать голосу разума, быстро съехать по лестнице и со всех ног, не разбирая дороги, нестись к по-настоящему родной станции… «Зачем мне мир-фантом, приют чужих воспоминаний?» Но веление сердца в очередной раз побило все доводы разума: сверху ждала Света, и пути назад не существовало. Преодолев последние метры, дозорный вылез через отверстие канализационного люка и, зажмурившись от бьющего по глазам света, тяжело плюхнулся на спину.

«Сейчас я открою веки и увижу небо, по которому постоянно бредят все старики на станции. Говорят, оно сейчас совершенно иное, чем было До, и все равно красивое, бездонное, глубокое… — Мысли Мальгина текли вяло и умиротворенно. Появившаяся было паника растворилась сама собой. — Интересно, как то, что находится высоко, может быть глубоким. Похоже на глупость. Но здесь хорошо — спокойно и безмятежно. Дед бы сказал, „как в раю“. Хотя вот Живчик утверждает, что нет больше никакого рая…»

Приоткрыв глаза и усиленно проморгавшись, Мальгин разглядел два расплывчатых силуэта, склонившихся над ним. Они прижались друг к другу, практически слившись в единое целое, и неестественно колыхались. Укол ревности заставил дозорного подняться на локте и пристальней всмотреться в творящееся непотребство. Когда зрение окончательно вернулось, оказалось, что Живчик что-то нашептывал Свете через стакан, и оба они кивали в сторону замечтавшегося «путешественника-лежебоки», корчась от хохота.

Обиженный Ваня вскочил и пригрозил пересмешникам кулаком. Те снова согнулись в безмолвном смехе. Парень вознамерился было перейти от «слов» к делу — по крайней мере, Федотову стоило отвесить дружеский пинок под мягкое место. И тут он осознал, что никакого неба над головой нет, зато присутствует очень высокий потолок и стены, одна из которых прозрачная. Именно сквозь нее в помещение заглядывал светящийся желтым, неправильный — усеченный с одного края — круг.

«Неужели это и есть хваленое Солнце? Не впечатляет… Блеклый, рассеянный свет… Но ведь на наше светило нельзя смотреть, об этом все знают — ослепнешь мгновенно. А вот для Луны в самый раз… Правда, жалкая она какая-то, любой фонарь на Ботанической ярче светит». — Задумавшись Мальгин не заметил, как к нему подошел Живчик, и потому испуганно вздрогнул, когда услышал глухой голос:

— Ромео, ты опять замечтался? На отражение Луны засмотрелся? Пойдем уже, вживую она гораздо интереснее.

— Погоди, — схватил Иван товарища за рукав и, перехватив стакан, спросил: — Где мы?

— О-о-о! — протянул Федотов и поднял указательный палец. — Святая святых нашей маленькой «ботанической» цивилизации!

И по своей дурной манере замолчал на полуслове. Ване пришлось воспользоваться языком жестов — больно ткнуть любителя театральных пауз в бок. Это помогло, и Живчик громко выдохнул, то ли от боли, то ли от неожиданности: «Дирижабль».

«Дирижабль»… нечто большее, чем даже библейский Ноев ковчег. Источник жизни и благосостояния Ботаники, надежда на будущее и защита от всевозможных тягот жизни После. Жители станции боготворили его. Именно гигантский супермаркет, соседствующий с подземкой, спас «ботаников» в первые, самые тяжелые и беспощадные годы, от голода и жажды — бича Большого Метро. Благодаря «Дирижаблю» удалось остановить эпидемии, избежать нехватки медикаментов, теплой одежды, средств гигиены. Когда другие станции боролись за выживание, неся страшные людские потери, а иногда вымирая полностью, Ботаническая отстраивала свою систему энергоснабжения, запитанную на «автономку» все того же спасительного торгового центра. Когда население Большого Метро только-только стало приходить в себя от затяжного лихолетья и научилось обеспечивать себя минимально необходимым для самого жалкого подобия жизни, на конечной станции первой ветки Свердловского метрополитена давно работали детский сад, школа, больница, библиотека, клуб, а на соседней Чкаловской, фактически признавшей свой вассалитет, спецы-«ботаники» обустраивали свиноферму и «теплицы» для овощей! Единственными, кто так и не познал вкуса крысятины, а потому счастливо избежал чумы и мора, были опять-таки жители самой южной из построенных станций.

Костя рассмеялся, прочитав мысли друга:

— Больше можешь не благоговеть перед «Дирижаблем». Открою тебе великую тайну — он выскоблен полностью, до самой последней крошки и винтика. Наши вытащили все, что смогли унести. Причем уж много лет как.

— Что?! — закричал Иван, совершенно забыв про стакан.

Но Живчик услышал его и так:

— Сталкеры «отовариваются» теперь в «Екатерининском». Он, конечно, гораздо дальше, сильно скудней и тварей опасных там, да и по пути в разы больше, зато запасов еще на пару-тройку лет должно хватить.

Шокированный дозорный застыл. В голове вертелся страшный вопрос: «А что будет дальше?»

— Не боись, прорвемся как-нибудь.

Правда, особой уверенности в голосе старшего товарища он не услышал.

 

* * *

 

Даже выпотрошенный и ободранный до нитки, исполинский, почти безразмерный «Дирижабль» впечатлял. Сюда легко могла поместиться родная станция Ивана, да и часть Чкаловской в придачу. Ему не приходилось бывать у соседей, «Но что бы там ни говорил Живчик, Чкала не может быть ни больше Ботаники, ни красивей. Кто-то рассказывал, что там стоит вечная вонь от свиней, и повсюду в грязи валяются пьянчуги».

Впрочем, сейчас мальчишке было не до «прелестей» сомнительного обиталища чкаловских приживал — зрелище открытого, почти ничем не ограниченного пространства (разве можно назвать еле заметную в вышине крышу — ограничителем?) завораживало.

Живчик, стоя чуть в стороне от расхаживающих в полуобморочном состоянии друзей, только посмеивался. Рожденным под землей всегда трудно на поверхности, их стихия уже иная… Позволив «детям подземелья» насладиться свободой еще несколько минут, он махнул им рукой, привлекая внимание, а когда все собрались, одновременно в два стакана объявил «настоящее всплытие на поверхность».

— Повторяю, это не прогулка. Мы, конечно, пойдем по зачищенному району, обозначенному на всех картах «синей зоной» с минимальным уровнем опасности. Однако никто не отменял мелких гадов — кошек, ильтышей, сомнамбул, голубялок и прочую погань. Самые гниды, по крайней мере в нашем районе, живут наверху. Но вы особо на небо не заглядывайтесь, вашему вестибулярному аппарату и так приключения нешуточные предстоят. Смотрите под ноги, по сторонам, назад. Все ясно?

Новоприбывшие из «нижнего мира» дружно кивнули и смело двинулись к ближайшему выходу из торгового центра. Федотову пришлось ловить обоих за шкирку и разворачивать в противоположную сторону: «Нам туда».

 

Обещанные Живчиком приключения начались для новоявленных сталкеров сразу по выходе из «Дирижабля». Не успели сделать и десяти шагов, как Свету повернуло вокруг своей оси, и девушка безвольным кулем рухнула на землю. Ивана же согнуло пополам, из-за чего он начал тяжело заваливаться вбок.

«Тьфу ты, малохольные!» — мысленно сплюнул Костя и подхватил друга. Однако тот замахал руками, мол, сам справлюсь, и жестом указал на лежащую девушку. Стоило отпустить дозорного, как тот мгновенно осел на голую землю и замер в неудобной позе. Федотов укоризненно покачал головой и тут же склонился над Светланой — та не подавала никаких признаков жизни. Лишь пара хлестких пощечин по лицу, скрытому противогазом, наконец привели ее в сознание. Она встряхнула головой, приподнялась на одной руке и с некоторым трудом огляделась по сторонам. Когда ее взгляд устремился вверх, Живчик резко прикрыл ладонью окуляры девичьего противогаза и, бесцеремонно схватив второй рукой за подбородок, отвернул прочь от опасного для новичков неба.

Иван сам догадался, что смотреть туда больше не стоит. «Слишком страшно, когда нет верха… старики были правы на счет „бездонности“ и „глубины“… Луна-то какая… пугающая… — Мысли путались, а тело до сих пор колотило. Почва же под ногами ходила ходуном, не давая успокоиться еле сдерживаемому рвотному рефлексу. — Для полноты ощущений остается только наблевать в этот несчастный кожаный намордник, и, считай, прогулка удалась на славу».

Приходили в себя долго. Живчик то и дело нервно посматривал на часы, иногда, на зависть пострадавшим, долго вглядывался в ночное небо.

— Ванька! Еще полчаса вашей релаксации, и придется разворачиваться домой… Давно таких впечатлительных не встречал. Сталкеры, блин.

Возвращаться с позором никто не захотел. Вернее, не захотела Света, а Ивану, которого во всех смыслах уже мутило от внешнего мира, пришлось поддакнуть своей несостоявшейся невесте. Траурная процессия, состоящая из двух подземных «калек», еле передвигающих ноги, и одного привычного к тяготам наземной жизни человека, медленно брела по улице, когда-то носившей название «Тбилисский бульвар». Костя объяснил друзьям, что улица и бульвар — это одно и то же, а что такое «Тбилис», он не знал.

Мальгин старался не смотреть по сторонам: его до сих пор штормило, а потому мрачные красоты мертвого города интересовали мало. Да и убогие окуляры обеспечивали видимость, близкую к нулевой. Света же, напротив, активно крутила головой, взмахивала от удивления руками и постоянно бегала к Живчику с какими-то вопросами. Тот с удовольствием отвечал.

Когда группа свернула с бульвара, дозорному стало легче — дома здесь стояли значительно плотней и ближе друг к другу, да и по высоте превышали своих собратьев с «Тбилиса». Создавалась иллюзия сплошных стен, окруживших друзей со всех сторон. «Прямо как в благословенном Метро, — со вздохом подумал юноша. — Если не смотреть вверх, то можно забыть, где находишься, и перевести, наконец, дух».

Немного отдышавшись, Мальгин с некоторым подобием интереса принялся осматривать «достопримечательности» пресловутого покинутого рая. Строй уродливых многоэтажек, пялящихся на него сотнями пустых глазниц-окон, вгонял в тоску. Безрадостное зрелище напоминало мазню сумасшедшего чкаловского художника под названием «Слепой калека, напрасно всматривающийся в никуда в ожидании ничего». Кроме обреченности и вечного укора выжившим, в руинах не ощущалось ничего. Пустота… выжженная, абсолютная пустота.

«Надо же, какой унылый мир, как они жили здесь? Ютились друг над другом в клетушках, ходили по головам, попирались чужими ногами… справа, слева, сверху, снизу, сбоку — в бесконечном нагромождении других жизней… Неудивительно, что они сошли с ума и уничтожили себя… Я бы здесь точно долго не протянул».

 

Первый привал сделали через час на заброшенной заправочной станции. При ней оказался небольшой магазинчик, где троица и устроилась. Прежде чем раздать сухой паек, Живчик тщательно исследовал все закутки приютившего их помещения, в том числе и с помощью дозиметра.

— Ну, путешественники, налетайте на сталкерский хлебушек, — весело заявил Федотов, видимо вполне удовлетворенный результатами замеров. — Особо отличившимся героям разрешаю снять противогазы.

Под крышей Ивану сразу стало легче, и «хлебушек» пошел с большой охоткой. Света от собрата-новичка нисколько не отставала, уплетая лепешку за обе щеки.

— Первое крещение небом, считай, худо-бедно прошли, — начал довольно улыбающийся Федотов, и тут снаружи раздался жутковатый, протяжный вой, после которого улыбка мгновенно сползла с его посеревшего лица. — А теперь предстоит боевое…

 

Магазинчик со всех сторон окружили волколаки. Иван слышал про них раньше — помесь собаки и еще какой-то фигни, чье название упорно не хотело всплывать в памяти. Сами по себе не особо опасны, но вот в стае… в стае — караул.

— А я надеялся, показалось, — сокрушенно покачал головой Костя. — Значит, вели нас с самого «Дирижабля»… Терпеливые, суки…

Он не выглядел особенно испуганным, и в друзей это вселяло некоторый оптимизм.

— Дела наши хреновые, — сказал Костя, убивая на корню все ожидания. — Одно хорошо: с вами, друзьям мои, Живчик, который в воде не тонет и в огне не горит, а еще он очень любит много читать и изучает мир, в котором живет. — При этих словах Федотов подмигнул напряженно вцепившемуся в пистолет Ивану.

— Если все пойдет по плану, оружие нам не понадобится. Зато понадобится огонь, в котором, как я сказал выше, не горит доблестный Живчик… Действуем так. Света! Забери у Ивана пистолет, а то, чувствую, он сейчас с перепугу дел натворит! Да, и плотно оберни ствол вот этими тряпками. Это называется «сталкерский» глушитель — лишний шум нам сейчас ни к чему. После чего иди к тем стеклянным дверям, будешь наблюдать за тварями. Только приблизятся — стреляй, только, пожалуйста, не в воздух, патронов лишних не бывает. Ты, Ванька, поможешь мне сломать прилавок: нам понадобятся дрова для небольшого костерка. Все поняли? По местам! И не забудьте надеть противогазы, в случае чего, драпать будем быстрее паровоза.

— А зачем нам костер? — спросил Иван, когда прилавок их совместными с Костей усилиями был наконец разворочен.

— Как зачем? Будем из волчар шашлыки делать. Знаешь, какое у них мясо питательное, — хмыкнул Федотов. — Вообще ситуация у нас интересная, даже многовариантная. Можно подстрелить пару шавок, тогда их «друганы» про нас мигом забудут и немедленно бросятся освежевывать раненых и убитых. Это плюсы. Теперь минусы: на звуки стрельбы сюда сбежится весь микрорайон, и волки в сравнении с некоторыми новоприбывшими покажутся сущими кутятами.

Другой вариант — вся эта мутагенная псарня жутко боится огня. Нам надо просто пошугать немного свору. Есть шансы вообще спугнуть, в худшем случае — будут держаться на почтительном расстоянии. Это плюсы. А с другой стороны, я сегодня видел в небе шнягу под названием «дятел». Знаешь такого?

Ваня нахмурился, перебирая в уме известных ему «пернатых» представителей местной фауны, однако бестиарий поверхности, в отличие от подземного, был ему знаком слабо. Пришлось признать свое невежество.

— А ведь легендарное создание! В школе проходится былина о сталкере Игнате и Востроносой птице-людоеде…

— Ах, эту! Конечно знаю! — обрадовался Ванька.

Впрочем, радость была недолгой — вспомнились не самые приятные детали былины, описывающие силу и жестокость летающего монстра, и Мальгин побледнел.

— Вижу, что знаешь, — ухмыльнулся старший товарищ. — Так эта дрянь наше огненное представление «с орбиты» легко заметит и обязательно помчится выяснять, что за дурни ей семафорят, на ужин просятся. Такой у нас расклад. Со всех сторон, так сказать, большие и толстые ягодицы, и отступать некуда.

— А в-в л-легенде, — пролепетал мальчишка, тщетно борясь с предательским заиканием, — чем дело кончилось? Я не дочитал… Вот все дочитал, а эту — н-нет…

— Несколькими выстрелами из подствольника и получасовым спринтом по пересеченной местности с препятствиями. Когтистыми и клыкастыми. Без шансов на выживание…

— Живчик! — Иван перебил его, не выдержав, — вытаскивай нас отсюда!

— Да не ори ты! — разозлился Федотов. — Без тебя тошно. Гляди сюда.

С этими словами он извлек откуда-то из глубин защитного костюма небольшую карту:

— Мы здесь, у объездной автострады. Рядом с ней зона отчуждения — нет ни домов, ни других построек.

— А это что, совсем рядом? — Иван ткнул пальцем в комплекс зданий, расположенных вдоль дороги.

— Ты руины по пути не видел, что ли? Можно, конечно, и там спрятаться, только я туда не ходок, пусть лучше «дятел» мне мозг выклюет. Видишь, вся территория красным для тупых выделена и кучей восклицательных знаков для полных даунов обозначена… Короче, не перебивай. Мы идем сюда, — Костя указал на лесной массив. — Напрямки ходу километра полтора, но, как обычно, самый короткий путь пролегает через очаги радиации, скопления мутов и прочие гадости. Планирую пройти по автостраде — здесь намечается крючок в пятьсот метров, но это не смертельно — через эту эстакаду. Минуем здоровый перекресток и углубляемся в лес. Дальше по обстоятельствам…

— А почему лес белым обозначен?

— Ну даешь! Терра инкогнита потому что, белое пятно на карте. Не был тут никто и никогда. Речь, естественно, о После.

— Вообще никто?

Живчик замялся:

— Ну, из живых — точно никто.

— Я туда не пойду!

— Ты мужик или как? — зло зашипел взбешенный Федотов, — увидел пару собачек, птичку в небе, лесок темный и уже полные штаны навалил?! Это тебе не в дозоре стоять, от теней шарахаться! Здесь бегать надо и даже стрелять иногда!

Еще одного оскорбления при даме своего сердца — и такого! — и без того закипавший уже Мальгин стерпеть не мог.

Не стерпел и с кулаками бросился на «так называемого друга». Что произошло в следующий момент, он даже не успел понять — вспыхнувшая острая боль в левой ноге затмила сознание, а через мгновение, ощутив радость свободного падения, Иван рухнул спиной на пол, и лишь голова его зависла в нескольких сантиметрах от твердой и негостеприимной земли.

— Ты еще ручонками помаши, горячий подземный парень, — уже беззлобно хохотнул Костик, осторожно извлекая ладонь из-под затылка поверженного товарища. — Нашел время! Сейчас бы звезданулся дурным котелком, и в бессознанку, а мне — тащи бездыханное тело… И вообще, Иван, — уже серьезно продолжил Федотов. — Запомни: ни одна туннельная крыса с «поверхностной» не сравнится. Пока поверь на слово, а поймешь как-нибудь потом.

 

* * *

 

— План такой. Света, Ванька, берите деревянные палки. Это — факелы. Хотя правильнее назвать их просто дровами, но не суть. Костер, как видите, я уже развел. Светлана Геннадьевна, не нужно «факел» поджигать заранее, ему гореть и так недолго суждено… Сейчас мне предстоит непростая задача: запалить магазин. — Не обращая внимания на девичьи вздохи и Ванькино нецензурное удивление, Живчик, как ни в чем не бывало, продолжил: — Поджигаем это уютное гнездышко, даем немножко разгореться, и вот тогда с горящими дровами-факелами несемся, что есть мочи, на улицу. Огнем разгоняем всю хвостатую гопоту и чешем строго на запад. Впереди бежит славный дозорный Иван Мальгин. Направление не перепутаешь? Нужно держаться дублера вдоль автострады, этот путь приведет нас под мост эстакады — на данном этапе это наша цель. Мадемуазель следует строго за подземным героем и не оглядывается. Кто замыкает нашу феерическую кавалькаду, надеюсь, и так понятно. Мне немного придется погонять шелудивых песиков, могу приотстать, ждать меня не надо. Главное, добежать до моста и сидеть там, как мыши… это были такие безобидные крысы, только помельче и подобрее, потому и вымерли. Впрочем, не суть. Огнестрельное оружие старайтесь не использовать, если какая гнида встретится на пути — шугайте огнем. Почти все местные хищники ночные, и огня либо боятся, либо по глазам он им здорово бьет — ослепляет всерьез и надолго. Теперь оружие. Света, пистолет давай мне, «глушитель» можешь выкинуть — все равно я стрелять не собираюсь, а Ваньке отдаю автомат, на всякий случай. Еще раз повторяю: «огнестрелом» шуметь только в крайнем, самом крайнем случае! Вопросы?

— А как же дятел? — нахмурившись, спросил Мальгин.

— Дятел отвлечется на горящий магазин. Пока этот тупень сообразит, что к чему, мы «грозу» спокойно пересидим под мостом, там он нас ни за что не найдет. Умишка куцый, с этим летуну явно не повезло.

Магазин не хотел гореть долго. Однажды Света даже подняла тревогу: «Муты идут!», однако обошлось: вознамерившиеся было напасть зверюги быстро успокоились, когда в дверях показался Живчик с ярко горящим «факелом». Распугав самых отчаянных, либо голодных тварей, молодой человек вернулся к пироманскому занятию, и через несколько минут его усилия были вознаграждены — долго упорствовавший магазин наконец сдался и заполыхал яркой свечой в ночи.

— За мной! — задорно выкрикнул Костик, лихо натянул на лицо противогаз и призывным жестом повел друзей в атаку.

Трое факелоносцев выскочили из горящего здания, как черти из табакерки, и с отчаянием безумцев бросились на опешивших охотников. Те испуганно завизжали на собачий манер и трусливо отхлынули назад. Иван, окрыленный первым успехом, с горящим поленом наперевес бросился было вслед дрогнувшему врагу, но кто-то крепко схватил его за рукав и с силой развернул. Инстинктивно замахнувшись импровизированным оружием, дозорный едва не зашиб яростно жестикулировавшего Живчика. Тот требовал немедленно убираться в сторону моста, «а с этими он и сам справится».

Устыдившись, Мальгин быстро схватил застывшую на месте Свету и потащил за собой. Девушка с негодованием вырвалась, но, чуть помедлив, все же потрусила вслед.

«Ну и характер!» — вздохнул дозорный и прибавил ходу. Бежать в тяжелом мешковатом «защитнике» было занятием не из легких, а плотно прилегающий противогаз мешал не только видеть и слышать, но и дышать. Однако обстановка совершенно не располагала к жалобам и стонам, а ожидать комфорта на проклятой поверхности — удел слабоумных. Иван разогнался до собственной «крейсерской» и ракетой понесся вперед. Раздражение и даже злость, испытываемые к Живчику за то, что тот вытащил неповинных людей из уютного подземелья, постепенно сходили на нет. «Ведь на заправке он остался нас прикрывать — это же сколько мужества надо иметь, чтобы одному против целой своры…»

Додумать юноша не успел: сверху раздался утробный клекот, вполне различимый даже сквозь толстую резину «намордника». Убегающие разом подняли головы к небу. Худшие опасения сбывались — в воздухе барражировал дятел. Его массивное, черное тело с раскинутыми в стороны крыльями закрывало всю Луну и, казалось, могло скрыть весь горизонт.

От испуга и неожиданности Иван заорал. Света с силой вырвала из его судорожно сжатой руки догорающий «факел» и затоптала хиленький огонек сапогами. А в следующую секунду парочка уже на всех парах неслась к мосту.

Мальгин умудрился пару раз упасть, пытаясь одновременно смотреть за дятлом и бежать к цели. Вестибулярный аппарат урожденного жителя Метро к таким испытаниям готов не был. У юноши немедленно начинала кружиться голова, а непослушные ноги заплетались. На их счастье, гигантская птица что-то выжидала, кружась на месте и не снижаясь. До спасительного моста оставалось всего метров пятьдесят, когда со стороны заправки раздался сухой треск пистолетных выстрелов. В застывшей тишине безмолвной ночи они показались раскатами далекого грома.

 

Глава 5