Александра Смилянская: Анжелика

(внимание: сохранён авторский текст с ошибками и без; присутствуют нецензурные выражения)

Анжелика. Краткое содержание романа.

Анжелика. Путь в Версаль.

Анжелика родилась в бедной дворянской семье, зато у нее были огромные зеленые глаза, золотые локоны до колен, осиная талия и большие крепкие груди. Очень большие, очень крепкие упругие груди с нежными розовыми сосками. Очень нежными сосками, это важно. А еще ей было шестнадцать лет, то есть – самый подходящий в то время возраст для ебли. В принципе, это и в наше время самый подходящий возраст для ебли, но тогда за это в тюрьму не сажали.

И вот однажды посватался к Анжелике один очень богатый старик и колдун Жоффрей де Пейрак. Но он хоть и старый совсем был (лет тридцать семь, по-моему), зато косой и кривой. Вернее – хромал и без глаза. И затворник еще. Прекрасная партия, короче.

Ну, Анжелика сперва наглоталась фенозепама, вскрыла вены и утопилась в графском парке, но потом смирилась, потому что главной героине произведения, в котором четыреста страниц, нельзя умирать на пятнадцатой.

И вот, значит, привозят Анжелику во дворец любителя юных тел, а там все красиво так, и фрукты-вино на столе. Анжелика, ясное дело, фрукты не жрет, вино не пьет, шашлык – пиши два – выкинула в пропасть, и все оглядывается в поисках водородной бомбы, чтобы продать свою девственность подороже.

Час проходит, другой, а старый козел все не идет.

А Анжелика проголодалась.

Еще час – виноградинку отщипнула.

Еще полчаса – глоток вина маленький.

В полночь, нажравшись фуа-гры до икоты, прекрасная, юная, но сообразительная Анжелика придвинула, чтобы никто не прорвался, к двери пуфик и легла на пуховую перину, уютно закутавшись в одеяло гусиного пуха.

А утром, прекрасно отоспавшись, направилась гулять воздушной походкой. И никого не встретила, кроме немого слуги, который позвал обедать.

Вечером муж тоже не изволил явиться.

И на следующий вечер тоже.

Итак, Анжелика кушала виноградик и фуа-гру, берегла девственность посредством пуфика, днем гуляла по прекрасному саду, а старый колдун и не думал показываться ей на глаза. Месяца через полтора Анжелика занервничала. Стала с сомнением поглядывать в зеркало, причесываться тщательнее, а фуа-гру безжалостно выбросила из рациона по причине высокой калорийности.

Ну, я долго могу рассказывать про следующий месяц, когда ей каждое утро новые брильянты с изумрудами приносили, но не буду, потому что сисадмины вас и без того уже взяли на карандаш.

Короче говоря, когда дедушка Жоффрей все-таки появился, Анжелика и сама уже сильно состарилась.

- Здрасьте, жена, - сказал Жоффрей и галантно поклонился.

- Чтоб твоя смерть к тебе так спешила, как ты ко мне спешил, - заметила Анжелика, наморщив прекрасный лобик и нежные розовые соски.

- Я, - говорит Жоффрей, - не хотел брать тебя силой. Я хотел дождаться, чтобы ты сильно полюбила меня тоже.

«Хуяссе, какой он благородный», - подумала Анжелика и сильно полюбила Жоффрея тоже.

Ночью она одернула пуфик, который привычно пополз к двери, и сняла трусики-танга.

- Не боишься? – спросил Жоффрей, прижимая ее трепетное тело к своей крепкой мужественной груди.

- Немного боюсь, - прошептала Анжелика, - я слышала, что будет больно.

- Не надо бояться, - тихо засмеялся Жоффрей, - я же тебе не какой-нибудь прыщавый малолетний мудак – твой одноклассник, я старый человек, мне тридцать семь лет, я мастер спорта международного класса по безболезненной дефлорации, так что улыбнись мне нежно, дорогая, расслабь чресла и корсет.

Затем Жоффрей медленно склонился над Анжеликой и начал неспешно (на двадцати двух страницах) ласкать ее нежные розовые соски. На двадцать третьей странице он проник в нее, она почувствовала внезапную боль и тут же рухнула в пучину наслаждения.

А потом на секунду выныривала – и снова в пучину. Выныривала и снова. Как буёк.

 

И жить бы Анжелике с мужем вот так конструктивно, да радоваться, если бы король Людовик Непомнюпорядковыйномер не вздумал давать бал.

А Жоффрей де Пейрак, надо сказать, был очень богатый, богаче самого короля. Потому что он был алхимик и умел получать золото даже из туалетной бумаги. И, кстати, туалетную бумагу – из золота, что в то время ценилось не меньше.

Короче говоря, Жоффрея с женой на бал позвали, а они поехали, лаская друг другу по дороге соски, и не знали, какие страшные испытания готовит им злая судьба.

 

Приехали они, значит, поздоровались, а король глянул на Анжеликины золотые кудри и упругие груди и полюбил ее очень сильно.

А потом, улучив момент, отвел в сторону и молвит – такие дела, душа моя, хочу поместить свой нефритовый стержень в твой потаенный грот и так каждую пятницу.

- Ты с дуба упал? – уточнила Анжелика. – Я мужа люблю.

- Да ну, - хихикнул король, - муж у тебя кривой да хромой.

- Да, - сказала Анжелика, - он кривой да хромой, но я его люблю. Доминанта его личности – прекрасная душа, а что до внешности, так ты, король Людовик Непомнюпорядковыйномер, вообще тупой длинноносый недомерок и страшный, как прошлое одной девочки Саши из будущего. Так что соси в углу молча.

Людовик натурально обиделся, закричал, что Жоффрей – колдун, еретик, и его непременно нужно люто пытать, а потом сжечь на Гревской площади.

Ну, дурное дело – нехитрое. Пытали люто да сожгли.

И дворец отобрали, чтобы Анжелике некуда было податься, окромя спальни Людовика.

Но Анжелика была очень гордая. Она сбежала и шлялась по Парижу, пока не свалилась с ног на каком-то сеновале…

 

Проснулась она от того, что кто-то уже пятнадцать страниц ласкает ее нежные розовые соски.

- Ты кто? – спросила Анжелика.

- Я поэт-песенник, - ответил поэт-песенник, - и еще сатирик. Я пишу по лесное солнышко, а также мерзкие злобные пасквили на действующую власть, переписываю их тысячу раз и приклеиваю к заборам.

- А зачем ты ласкаешь мои нежные розовые соски? – спросила Анжелика.

- Потому что я увидел тебя, такую прекрасную спящую красавицу, и очень сильно полюбил.

- Поэт, значит, - задумчиво протянула Анжелика, еще пару страниц понаблюдала за тем, правильно ли он ласкает ее нежные розовые соски, и потом тоже очень сильно полюбила его.

Но их счастье продлилось совсем недолго, потому что поэта арестовали за злобные мерзкие пасквили на действующую власть и без разговоров отправили на гильотину. Нечестно поступили с поэтом. Подумаешь – пасквили. Вот если бы его за солнышко лесное на гильотину – это я бы еще поняла, но за пасквили… ужасный век.

 

Тут Анжелика заплакала, снова отправилась слоняться по улицам, обезумев от горя, и забрела в какой-то совсем уже премерзкий парижский район, навроде Троещины или южного Бруклина. Там обитали всякие однорукие бандиты, безногие проститутки и очень, очень страшные уроды для цирка. Кунсткамера, короче, только все живые.

Впрочем, живые – это только пока. До зимы там почти никто не дожил, но это я вперед забежала.

Итак, представьте себе, забредает шестнадцатилетняя блондинка с упругой грудью в такой район. Что будет? Правильно – все хотят ласкать ее нежные розовые соски. Можно за деньги, но желательно без.

И кончила бы наша Анжелика плохо, если бы ее не приметил самый главный бандит. Самый главный бандит был очень умный, очень красивый, очень опасный и очень-очень благородный. Такой Саша Белый, только Николя.

- Помнишь меня? – спросил он Анжелику.

- Бабушка, ты? – неуверенно прошептала она.

- Нет, - говорит самый главный бандит, - я не бабушка, я Николя, мы с тобой в детстве в доктора играли, помнишь?

- Ой, - сказала Анжелика и очень обрадовалась, - конечно помню, ты еще доставал мне фенозепам.

- Правильно, - улыбнулся самый главный бандит, посмотрел прямо в зеленые глаза Анжелики и очень сильно ее полюбил. – А ты сможешь полюбить меня тоже? – спросил он секунду спустя.

Анжелика ничего не ответила, но выразительно посмотрела на свои нежные розовые соски. Самый главный бандит понял ее правильно, и через двадцать страниц она полюбила его тоже.

Таким образом Анжелика стала самой главной у бандитов и все ее уважали. Пока в одной из стычек милиционеры не убили ее любимого Николя прямо насмерть.

На этом месте издатели сказали авторам: «Жесть, давайте печатать. Ну а то, что у Анжелики не осталось теперь другого выбора, кроме страшного – вернуться снова в Версаль, наши читатели узнают из следующей вашей книжки на пятьсот тысяч знаков».

 

Часть вторая.

 

Бабье слово – кремень.

Сказала – сделала.

 

Анжелика и король.

Своего мужа – маркиза дю Плесси-Бельера – Анжелика ненавидела лютой ненавистью. Потому что он был очень красивый, очень богатый, очень маршал Франции и очень ее любил. Какие ж нервы такое выдержат? Мои бы – вот точно не. И все бы ничего, но мужа своего Анжелика не только яро ненавидела, но и страстно любила.

Это потому, что если в нормальной женщине обязательно есть одна загадка, то у нашей героини их было целых три – две нежно-розовые и одна на всю голову.

Казалось бы, делу осложняться некуда, но оно осложнялось. Тем, что Анжелика заставила маркиза на ней жениться, а он очень не хотел, ну, вы знаете, как это бывает. Но она заставила, потому что хотела попасть в Версаль и отомстить королю – явспомнилаегопорядковыйномер – Людовику Четырнадцатому за графа Жоффрея де Пейрака, которого, как все мы помним, пытали люто, а потом сожгли на Гревской площади.

А единственный по тем временам способ попасть в Версаль состоял в том, чтобы женить на себе кого-то, кто страшно этого не хочет. Второй вариант – пройти третий «Myst» без солюшна – Анжелике не подошел, потому что у нее был маленький винт, несмотря на огромные зеленые глаза и нежные розовые соски.

 

- Я на тебе никогда не женюсь, - весело пропел маркиз на мотив «Марсельезы».

- В нашем лучшем из миров нет ничего страшнее, чем месть отвергнутой женщины, - отчеканила Анжелика в ритме «Simon says».

Ну, тут Филипп дю Плесси задрожал, скрипя зубами женился и поклялся превратить жизнь молодой супруги в настоящий ад. А клятва маршала Франции священна, как рейтинг Яндекса, посему бил он прекрасную Анжелику смертным боем, запирал в монастыре, трахал в извращенной форме (ибо в монастыре не положено), не дал денег на Хануку и – что уже вообще ни в тын, ни в ворота – ни разу не приласкал ее нежные розовые соски. Собака на сене.

Кроме того, маркиз дю Плесси не пускал жену в Версаль, а на вопросы недоумевающего короля отделывался байками о сезонной депрессии и затяжном ПМС.

Но Анжелика была очень находчивая, поэтому она мужа перехитрила, явилась на королевскую охоту в рубище и при всем честном народе заявила – мол, здрасьте, Ваше Величество, мой муж меня отчаянно ревнует и поэтому не пускал на встречу с вами, представляете, какая он трогательная пуся?

Все весело засмеялись, а король потрепал маркиза по холке и поинтересовался: «Шура Филя, где вы у нас числитесь? В бухгалтерии? В вооруженных силах? Так вот было бы неплохо, если бы вы, кроме общественной деятельности, иногда занимались своими прямыми обязанностями».

- Так войны ж нет, - удивился маркиз.

- Ну, это только пока, - мягко улыбнулся Король-Солнце и сделал так, чтобы была война.

 

Филипп дю Плесси-Бельер оседлал свой верный серый в яблоках танк и помчался надирать задницу Вильгельму Третьему Оранскому.

А Людовик вздохнул страстно, немного поласкал Анжеликины нежные розовые соски на семидесяти страницах, но тут пришла страшная весть о том, что маркиза немножко ранило пушечным ядром в шею, и он от этого умер, потому что голову так и не нашли.

Анжелика горько заплакала слезами, холодное небо над Францией заплакало дождем, и я заплакала тоже прямо в соплях. А кто сейчас не заплакал вместе со мной, Анжеликой и небом, тот суть тварь бездушная, иди и читай свой «Майн Кампф» дальше.

Итак, наша божественная героиня отчаянно рыдала долгие месяцы, но потом случайно взглянула в зеркало и осознала, что изящный нежно-розовый от слез носик прекрасно гармонирует с ее… ну, вы понимаете. Тогда она обрадовалась, сняла траур и немедленно стала консулом Франции на Кипре.

Это потому, что у нее кроме нежных розовых сосков был еще прекрасный мощный головной мозг, хотя, казалось бы, к чему эти излишества?

 

***

Однажды король Людовик давал в Версале дипломатический обед – шведский стол, соки и кола инклудид. К нему приходили разные послы, и каждый приносил какой-то оригинальный подарок, например, книгу.

Прием послов шел своим протокольным чередом, но когда украинский гетман Дорошенко подарил королю Франции шкуру белого медведя и живого сибирского тигра, я всерьез испугалась, что сейчас прилетят инопланетяне.

Но инопланетяне не прилетели, равно как и посол Персии, которого все очень ждали, потому что хотели подписать договор о поставках шелка для трусов. С какого такого перепугу французский король покупал шелк у персидского шаха Анна и Серж Голон умалчивают, но мы читаем самую красивую историю любви за всю человеческую историю и не будем доебываться до таких мелочей.

Король воскликнул: «Господи!».

Король сказал: «Обожемой!».

Король схватился за голову: «Опять придворные дамы напялят эти гадские ситцевые панталоны от пупка до середины бедра»…

- Нивапрос, - загадочно подмигнула левым нежным розовым соском прекрасная Анжелика и велела седлать коня.

 

***

Персидский посол Бактериари Бей обнаружился на окраине Парижа, где внимательно наблюдал за колесованием еретика, делая пометки в своем карманном блокнотике «Пытки народов мира».

- Здравствуйте, товарищ персидский посол уважаемый, - по-восточному поздоровалась прекрасная Анжелика, - мне нужно с вами поговорить.

- Я занят, - буркнул он, не отрываясь от еретика.

- Можно у вас дома, - равнодушно добавила прекрасная Анжелика.

Посол повернул голову, и через пятнадцать минут они уже возлежали на мягких подушках в роскошном отеле.

Анжелика видела в глазах уважаемого персидского посла готовность ласкать ее нежные розовые соски целую вечность, но интуитивно не дала. И, надо сказать, совершенно правильно сделала, ибо лично я как-то дала одному человеку по фамилии Бей, так потом девять лет жизни псу под хвост.

Так вот, как только Анжелика персидскому послу не дала, он немедленно начал видеть в ней личность. И согласился поторговаться за шелк.

Спустя несколько часов отчаянной торговли, Анжелика эмпирическим путем пришла к выводу, что арабы и евреи – это таки один народ. Но осиная талия, золотые локоны и огромные зеленые глаза взяли свое, посол договор подписал, а благодарный король низвергнул всех своих фавориток прямо в тартарары, и вы, я так полагаю, строго судить его не станете.

Фаворитки дружно осерчали зело крепко и принялись отсылать прекрасной Анжелике пироженки с ядом до востребования, но все время получалось так, что вороватые слуги и собачки пироженки тырили, чтобы есть. И помирали в муках, и это справедливо, ибо восьмая заповедь.

А король, тем временем, пригласил божественную Анжелику на необитаемый остров, где им никто не помешает, потому что нету роуминга.

«Его глаза пожирали ее фарфорово- белую кожу, щеки, похожие на спелые персики, чувственные губы. Небрежным движением она поправила выбившийся на виске локон, и король почувствовал зов плоти. Казалось, каждой порой тела она излучала теплоту жизни. Он инстинктивно протянул руки и привлек ее к себе…»

И тут она как ахнет: «Ваше Величество, как вам не стыдно, вы же женаты!».

Людовик капельку удивился и говорит: «Вы чо – с дуба рухнули, душа моя?».

А божественная Анжелика тут ему всё и вываливает – мол, вы убили моего мужа, я вас ненавижу, теперь вы меня любите, жить без меня не можете, но никогда-никогда не получите, ибо не***.

- Ненене, - говорит король, - я его потом помиловал, вы чо? А на Гревской площади сожгли чучелко Нострадамуса. Или даже самого Нострадамуса, а то надоел. Так что жив твой Жоффрей, милая Анжелика, а теперь закрой глаза и открой рот.

 

Анжелика упала в обморок от счастья и молвит:

- Теперь точно не дам, я, между прочим, мужу верна, а все эти отвратительные слухи распускают подлые завистники нашей чистой любви.

Вот так сказала прекрасная Анжелика и ушла в ночь.

 

***

«Придет день, когда она отыщет его и с плачем припадет к его груди. Она не могла уже вспомнить ни его лица, ни голоса, но протягивала к нему руки сквозь пропасть долгих и мрачных лет. Ее глаза устремились в глубину небес, где верхушки деревьев под легким ветром раскачивались, словно водоросли в морской пучине.

И вне себя от радости и вспыхнувшей надежды она крикнула в эту темноту:

— ОН НЕ УМЕР! ОН НЕ УМЕР!»

 

А в следующем выпуске, дорогие малыши, мы поговорим о гареме, халифате и новых Анжеликиных пер аспера ад астра, что в переводе означает, разумеется: «нежные розовые соски».

 

Часть третья.

Неукротимая Анжелика.

Итак, как все мы помним, прекрасная Анжелика королю Франции Людовику Четырнадцатому не дала. Потому что решила дать своему мужу Жоффрею де Пейраку. Ну так, чисто для разнообразия. Дело, правда, осложнялось тем, что Жоффрей вроде бы уже лет десять как умер, но когда душа настоятельно требует дать мужу, то всё это мелочи, вы уж мне поверьте.

 

- Я перекрыл все выходы из Парижа, и вы никуда не поедете, - обижено заявил король. - Потому что Средиземное море опасное, вы обязательно попадете в плен к туркам, берберийцам и пиратам, а эти грубые мужланы совершенно не умеют ласкать нежные розовые соски, и ваша трепетная цитадель через неделю лопнет от амортизации.

- Боюсь аж писаюсь, - ослепительно улыбнулась прекрасная Анжелика и сбежала из города тайными тропами парижского Сопротивления.

Ибо ничто не может остановить женщину, которая решила дать своему мужу.

***

Королевская эскадра под предводительством маршала де Вивонна готовилась выйти в поход из Марселя.

Маршал де Вивонн был толстый, добродушный и голубоглазый, а его крупный нос, длинные пальцы и прочие косвенные признаки недвусмысленно намекали нашей героине, что она с ним договорится.

 

- Возьмите меня покататься на кораблике, - взмахнула ресницами прекрасная Анжелика, - а я вам дам две тысячи ливров и покажу один розовый сосок.

 

Де Вивонн икнул и предложил свой вариант – одну тысячу ливров и два розовых соска. А потом они сторговались на вообще без денег, два соска и потаенный грот опционально, так что Анжелика даже немного сэкономила.

 

- Баба-яга против, - неожиданно заупрямились матроссы, - самочка на корабле – к несчастью.

- Я буду загорать на палубе топлесс, - пообещала Анжелика, и баба-яга немедленно стала «за».

 

Однако матросы были правы – по дороге на них напали пираты, всех наших убили, а Анжелику похитили. Потом на пиратов напали другие наши, и Анжелику освободили. Потом новые пираты напали на других наших, Анжелика снова оказалась в плену, и так раз пятнадцать с пятьдесят девятой страницы по сто восьмую.

- Надоело, - заявила прекрасная Анжелика очередному пирату на сто девятой странице, – у меня глубины моего естества уже побаливают.

- Не решайте проблемы своего естества за мой счет, - фыркнул очередной пират. - Я – маркиз д'Эскренвиль, Гроза Средиземноморья.

И в каюту ее потащил.

Ну, Анжелика, понятно, закричала: «Нет, нет, вы не посмеете!». Ну так, чисто для затравки. А флибустьер зарычал, как Каштанка, и на пол ее повалил.

- Подумаешь, Гроза Средиземноморья, - думала Анжелика, ритмично постукиваясь головой о переборку, - сантиметров четырнадцать.

***

Анжелика, как все, конечно, помнят, была консулом Франции в Кандии. Я во второй части писала, что Анжелика была консулом на Кипре, но вы это в голову не берите. Я перепутала, что неудивительно, поскольку в книжках про любовь очень много про географию. На самом деле Кандия – это Крит, и вы теперь не перепутаете, ибо у меня есть Гугль, а у вас есть я.

- Куда мы плывем? – спросила Анжелика пирата, вырывая у него из рук свои нежные розовые соски поочередно.

- В Кандию, - говорит пират.

- Хихих, - обрадовалась Анжелика, - а я там консулом.

- Зашибись! - пират обрадовано взмахнул нефритовым стержнем, - значит, на рынке за тебя раза в три больше дадут.

- Вы что, - Анжелика с перепугу втянула свои нежные розовые соски в плечи, - продать меня кому-нибудь собираетесь?

- А ты думала, я тебя собираюсь кому-нибудь подарить? – фыркнул маркиз д'Эскренвиль и принял позу «дикий вепрь переплывает Брахмапутру верхом на горной лани».

***

В темнице, куда попала Анжелика перед торгами, ее соседками оказались две рабыни с опытом – из Украины и из Армении.

- Не вздумай брыкаться, - предупредили они, - а то тебя поцарапают кошкой.

- Чем? – не поняла наша героиня.

- Ну, тут есть такие специально обученные кошки. Они расцарапывают твои нежные розовые соски и высасывают мозг, как Ктулху.

- Куда смотрит Интерпол? - возмутилась прекрасная Анжелика и, не брыкаясь, отправилась на прилавок.

 

- Анжелика! - заорал распорядитель, сбрасывая с нашей героини покрывало за покрывалом, - прекрасная свежая Анжелика с нежными розовыми сосками! Танец, орал, игрушки, классика…

В зале зашумели.

- И анал еще, - поколебавшись, добавил распорядитель.

- Ты ****л? – поинтересовалась Анжелика.

Но тут кто-то предложил за нее сумму, равную двум боевым галерам, и распорядитель умер от счастья.

Этим кто-то оказался знаменитый средиземноморский пират Рескатор в плаще и в маске. Он покормил Анжелику едой и подарил бусики. Она прониклась, достала было свои нежные розовые соски, но потом передумала, сожгла кыбеням кандийский порт и сбежала.

По дороге ее снова похитили и отвезли в гарем марокканского султана Мулея Исмаила.

 

 

***

- Душа моя, - сказал Анжелике верховный евнух Осман Фераджи, - ты должна влюбить в себя султана, и тогда мы вместе спасем нашу Галактику.

- Не могу, - вздохнула прекрасная Анжелика, - я холодна, как ядро мелкого астероида, и у нас ничего не выйдет.

- Ты не любишь, когда тебя пронзает горячее копье могучего воина? - отчаянно воскликнул евнух.

- Понимаешь, - доверительно сказала прекрасная Анжелика, - у женщин нет фазы рефрактерности, им не знакомо ощущение полной физиологической разрядки, а женское удовлетворение от полового акта лежит целиком в области психологии.

- Хуйня какая-то, - заявил верховный евнух и подсунул Анжелике молодого горячего симпатичного араба.

Тут уж наша героиня, разумеется, не устояла, а кто бы на ее месте – да?

Молодого горячего симпатичного араба немедленно казнили головой в костре, а находящейся в фазе рефрактерности Анжелике не было отныне никакого доверия.

***

В гареме Осман Фераджи сообщил Анжелике, что если та не перестанет караулить султана с кинжалом в руке, то ее будут пытать страшными пытками, и наглядно продемонстрировал – какими.

А там всех действительно пытали страшными пытками. Очень страшными, мне даже кошмары снились. Правда, потом я подставила на место мучеников содержимое своего бан-листа, и поняла, что нету у берберийцев нифига фантазии.

 

Но, в целом, обстановка в гареме к неге не располагала, поэтому неукротимая Анжелика сговорилась с предводителем рабов Коленом Патюрелем и сбежала в еврейский квартал прятаться.

Потом их кто-то выдал, они сбежали и оттуда, а еврейские погромы продолжаются до сих пор.

***

Долгие недели Анжелика и Колен Патюрель пробирались через пустыню к морю. Они страшно страдали без воды и еды, а Анжелику потом еще и змея укусила. Прекрасная Анжелика очень расстроилась, перетянула ногу пояском чуть выше укуса и пошла к спутнику жаловаться.

- Это всего лишь египетская кобра, - молвил Колен Патюрель, - ну та, которая укусила Клеопатру, помнишь? Так что не волнуйся, дорогая, нам идти-то осталось месяца полтора всего.

Потом он раскалил на огне нож и отрезал Анжелике полноги. А она (Анжелика, не нога) его (Колена, не нож) немедленно полюбила.

(примечание: если вас укусит египетская кобра, никогда не делайте так, как наши герои, – нужно без всяких жгутов обеспечить месту укуса максимальную неподвижность, прихватить с собой змею для опознания и быстренько дуть в ближайший госпиталь).

Итак, Анжелика Колена немедленно полюбила. А потом она полюбила его еще раз. И еще раз. Потом они пару километров прошли и снова. Пока на двести шестьдесят восьмой странице они, наконец, не докатились до побережья и осадного испанского гарнизона.

- Любимый, - закричала прекрасная Анжелика, - мы свободны!

- Никакой я тебе не любимый, - проворчал предводитель рабов. – Ты знатная дама, а я – моряк из Нормандии. Фу, какой мезальянс.

И ушел, не попрощавшись.

Анжелика немного поплакала, спрятала свои нежные розовые соски и пошла к консулу.

- Здрасьте, - заявила она с порога, - я – главное потаенное желание нашего короля, дай Бог ему крепкого здоровья и мертвых англичан, так что немедленно доставьте меня в Версаль.

- Топай отсюда, грязное хромое чучело, - вежливо ответил консул, - придумают тоже…

- Ах так, - возмутилась прекрасная Анжелика, обнажила свои нежные розовые соски и сделала консулу глубокий, ну например, реверанс.

- Маркиза дю Плесси-Бельер, - прошептал потрясенный консул.

- То-то же, - удовлетворенно сказала прекрасная Анжелика, поднимаясь.

- Сударыня, - консул поправил гульфик и откашлялся, - вы арестованы…