В основе солидарность или борьба? 7 страница

пособие. М., 1992. Прохоров Е.П. Методология — предмет новой «парадигмы» социологического знания //

Социологические исследования. 1994. № 3. Уоманенко AM. О методике исследования российского общества // Социологические

исследования. 1995. № 1. С. 127—131. (Чиркова Н. Социально-культурное многообразие в зеркале методологии // Общественные

науки и современность. 1993. № 1. f 'пбрадо Чавсс М., Куллсль X. Социальная наука и социальная технология // Общественные

науки и современность. 1992. № 6.

i 'оциалъная теория: к новой парадигме // Политические исследования. 1993. № 4. ('тацсвич Т.А. Особенности работы интервьюеров при телефонных опросах // Социологи­ческие исследования. 1993. № 7. ('тспнова А.А. Изучение экономического сознания методом семантического дифференциала

// Социологические исследования. 1992. № 8.

{'ычева B.C. Метод вторичного анализа // Социологические исследования. 1995. № 11. 1ерегценко O.B. Социолог и ЭВМ. Минск, 1990. Уихомиров Б.И. Техника социального анализа. СПб., 1992.

\оАспюва Ю.Н. Логика математического анализа социологических данных. М., 1991. Федотова В. Классическое и неклассическое в социальном познании // Общественные

науки и современность. 1992. № 4. Хачатурова ТВ. Надежность статистической модели при проверке большого числа гипотез

// Социологические исследования. 1992. № 2.

Шамен Д Критическая теория и прагматический вызов // РЖ «Социология». 1994. № 1. Шюц А. Формирование понятия и теории в общественных науках // Американская

социологическая мысль. М., 1994. Ядов В.А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. Самара: Изд-во

«Самарский университет», 1995. 328 с. Яновский Р.Г. Проблемы макросоциологии // Социологические исследования. 1996. № 4.

С. 136-140.

Приложение. ПЛАН ДИСКУССИИ «ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ»

1. Что такое социальное познание? Каково в нем место соци­
ологического познания?

2. Каковы сильные и слабые стороны сциентизма (принципов
классической науки)? Каковы особенности рационального и объ­
ективистского подхода к анализу социальной реальности?

 

Тема 2 ПРАВИЛА СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ПОЗНАНИЯ

3. В чем заключался кризис классической социологии? Чем он
реально был обусловлен? Какие продуктивные решения приняли
социологи эпохи «модернизма»? В чем они не сумели преодолеть
противоречия научного социального познания?

4. Каковы причины «революции постмодерна» в современной
социологии? Что дала альтернативная социология в копилку науч­
ного знания? Каковы методы постнеклассической социологии?
Есть ли у них научное будущее или они отражают лишь переходное
кризисное состояние общества и социального познания?

5. Имеет ли значение современное социологическое познание
для развития управленческих и коммуникативных технологий?
Какое методологическое направление играет в этом процессе более
значительную роль?

6. Насколько вообще нужна социологическая «теория» и каково
ее реальное отношение к обобщению эмпирии, социологической
практики?

ТЕМА 3

Человек в общественном контексте

Рассуждая о парадоксах социального познания, мы отмечаем, что наука об обществе возникла чуть ли не позже всех других наук, хотя, казалось (ты, постичь природу социального устройства для людей не менее важно, чем познать законы трансформации энергии или передачи информации. К тому же оказывается, что сама технология производства социологичес­кого знания делает исследователей «близорукими» микроаналитиками или «дальнозоркими» специалистами по макропроцессам (со всеми иытекающими отсюда ограничениями), не говоря о том, что мы осознан­но игнорируем некоторые виды научной «слепоты» в вопросах, которые, казалось бы, представляют для социологии первостепенную важность. Что такое жизнь? Что такое человек? Что такое общество? Ответы на них с научной точки зрения весьма и весьма туманны.

Объясняя характер реальности, в которой мы живем, обществоведы пользуются достаточно определенными понятиями: «система», «органи-1ация», «структура», «элемент», «функция», «процесс», «масса» и т.п., добавляя каждый раз специальное определение «социальная» (или «об­щественный»). Но эта спецификация только вносит путаницу. Либо мы рассматриваем систему как систему, и тогда ее «социальное» качество

¹ См, например: Титов С.А. Проблема контекста в живых системах // Обществен­
ные науки и современность. 1996. № 3. С. 134—144.

Такое качество, как «раздражимость, т.е способность реагировать на изменения пнешней и внутренней среды», по мнению автора, отражает «самое существо жизни и может лечь п основу необходимого и достаточного ее определения: живая система — н'о такая система, которая для своего существования использует знаки, депотируемые посредством своей внутренней семантики» (с. 139).

² См., например. Волков Ю.Г Личность и гуманизм (Социологический аспект).
Челябинск, 1995.

³ См., например: Мостовая И.В. Что такое общество? Ростов н/Д, 1995.

Т е м л 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

становится незначительным нюансом, вызывающим некоторые отклоне­ния; либо «социальному» придается первостепенное значение и тогда система не рассматривается и не ведет себя как система. Поэтому развитие «социальной физики» оказывается не менее драматичным, чем «просто» фундаментальной физики.

Многие выдающиеся теоретики естествознания верили в Бога и, скорее, не по банальным причинам, описанным атеистами-религиоведа­ми. Во-первых, известный нам мир достаточно хорошо организован. Во-вторых, его подлинная глубинная природа неясна. В-третьих, довольно складная естественная эволюция полна необъяснимых «перерывов посте­пенности», которые привели к появлению космоса, жизни, человека

Но и для обществоведов природа оставила немало загадок. Хуже всего люди знают себя. По сей день спорными остаются все гипотезы о происхождении человека. В образе нашей жизни — масса тайн. Хотя отдельный индивид (не только взрослый, но и ребенок) способен выжить в дикой природе, человек предпочитает совместный образ жизни. Сис­тема его естественных потребностей включает такие «неестественные» элементы, как принятие другими людьми, самореализация, познание, I творчество. Люди руководствуются своими культурными стандартами не в меньшей степени, чем законами биологического выживания. Собран­ные волей случая, они тут же начинают строить ассоциацию, устанавливая j правила общения, обмена и подчинения. Притягивая друг друга, как | капельки ртути (и находя в реакции других подтверждение своего; собственного существования), люди стремятся проявить свою личность как индивидуальность, неослабно требуя от других поддержания соци­ального стандарта (в этом смысле социализацию можно метафорически рассматривать как «отесывание Буратин», чтобы их уникальная форма стала вписываться в установленные обществом рамки).

Большинство человеческих особей обладает определенным потенциа­лом «социальности», который может быть раскрыт только в особой культурной среде общности Неуловимая ткань межчеловеческого про­странства, людских взаимодействий, отношений, общения — становится тем элементом, который делает необходимыми условия возникновения общества.

В этом смысле общество является не произведением человека, а произведением его производства, т.е. культуры. Как всякий артефакт, \

ВОЗМОЖНОСТИ «СТАТЬ 4EAOBFKOM»

общество представляет собой довольно хрупкое создание, поскольку его существование и успешное развитие связано с безостановочным культи-иированием (специальной искусственной поддержкой). Совсем недавняя i ютория показывает, что достаточно разрушить города, сжечь библиотеки или запретить выполнение обычаев и использование национального и 1ыка, чтобы привести общество в состояние упадка, деградации или же качественной трансформации его основных признаков. И наоборот: развивать образование, науку и культурное творчество — значит на практике достигать большего социального совершенства и экономичес­кого процветания общества.

Ценности, которые имеют существенное значение для множества людей, могут быть уничтожены или возрождены, поддержаны или проигнорированы другими. Люди боятся и обожествляют все высокозна­чимое и в то же время непонятное, а просто непонятного (и следова-юльно, непредсказуемого) стремятся избежать или уничтожить его как потенциальную опасность Поэтому смешение и диалог культур в совре­менном обществе, характерная для постмодернистского этапа социаль­ного развития билингвальность (владение разными языками) способст-иуют снижению коллективной агрессии и выводят борьбу за выживание человеческих «видов» на новый этап.

возможности «стать человеком»

Отделяя общество от стада (стаи, улья или муравейника), произ-шдство — от природы, а человека — от животного, ученые и неученые («стихийные») социологи улавливают наличие некото­рого потенциала, позволяющего человечеству развиваться в направ­лении существенной дифференциации (отделения) от естествен­ного мира. Что же это за особенности?

1. Человек — существо общественное. Он должен и стремится объединяться с себе подобными, чтобы жить, реализуя свои потребности. Этому можно найти естественные причины (дете­ныши людей из-за большой массы головы рождаются фактически недоношенными, не могут самостоятельно передвигаться; да и (доровая взрослая человеческая особь физически неконкурентоспо-i. обна со многими видами хищников, травоядных и рептилий, что

Jk

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

заставляет людей объединять усилия), а также социокультурные причины, связанные с тем, что социализация человека носит исключительно искусственный характер и его личность (социаль­ное лицо) формируется только в среде других людей — он не преодолевает животного естества вне облагораживающей челове­ческой среды. Качество общественного окружения закладывает основу для собственно человеческой самореализации индивида в процессе его жизни (как целесообразной деятельности) и расши­ряет границы реализации его социальных выборов.

2. Человек — существо мыслящее. Имея возможность запоми­
нать факты, замечать последовательности и проводить аналогии;
обладая фантазией и абстрактным, отвлеченно-генерализующим
восприятием, люди с помощью «представлений», «понятий» и
«логических процедур» сохраняют, трансформируют, передают и
совершенствуют опыт друг друга. В этом им помогает постоянно
развивающееся умение кодировать (обозначать, в том числе в
записи) элементы своего опыта и моделировать возможные ситуа- |
ции при помощи образных средств и языка.

3. Человек — существо духовное. Он живет в мире своих ■
представлений, воображения, правил, конвенций, значений и цен- |
ностей. Его действия ограничены осознанными или неосознанны­
ми стереотипами относительно «возможного» и «должного». По­
жалуй, только человек преодолевает свои витальные инстинкты во I
имя реализации неких идей, имеющих социальное значение для

него самого или для его сообщества. Так, многочисленные в

I

истории священные воины, революции, восстания и вендетты

заставляли многих людей осознанно рисковать жизнью и умер­щвлять себе подобных во имя эфемерных, но таких значимых для участников событий духовных ценностей. Американский социолог У.А. Томас в знаменитой теореме своего имени сформулировал эту проблему достаточно широко: если люди определяют некую си­туацию как реальную, она действительно становится реальной по своим последствиям (поскольку человек всегда действует в соот­ветствии со своими представлениями и оценками).

4. Человек — существо творческое. Люди создают разнообраз­
ные искусственные продукты из вещества и энергий естественной
природы для удовлетворения потребностей, присущих их челове-

ВОЗМОЖНОСТИ «СТАТЬ ЧЕЛОВЕКОМ»

ческой природе. Среди этих произведений, «артефактов» не только нища, одежда, жилища, предметы искусства и средства культурной iрансляции (книги, компьютеры и т.п.), но и само общество, и i.iM человек, являющийся тоже продуктом социального производ-i гва. Будучи творцом, он зачастую переосмысливает социальные ценности и создает новые формы ассоциации, чтобы полнее ниразить свой потенциал.

Вот эти четыре особенности, или способности, по крайней мере две из которых не чужды и животному миру, судя по данным криобиологии, делают человека тем общественным животным, которое сознательно и даже изощренно извлекает зачастую совсем неэгоистическую пользу из необходимости сосуществования с другими людьми.

Ассоциированность, когнитивность, духовность и креативность человека делают его существом культурным, которое устанавлива-гг, поддерживает и изменяет правила сосуществования. Экспан-11 шность и эгоцентризм порождают стремление людей распростра-нить свои правила (суть поддержанные многими представления о должном) на такие объекты, которые, если можно так выразиться, не являлись субъектами той или иной конвенции (соглашения). Люди вовлекают в процессы своей активности животных, землю, i (елые природные комплексы, других людей (ибо старшие диктуют обязанность соблюдать нормы младшим, а старожилы — вновь прибывшим и т.п.), заставляют жить по новым правилам целые.ксоциации (в случае установления над ними господства путем ивоевания, передачи власти сверху или демократических выбо­ров).

Если прибавить к описанию человеческой природы эгоизм, приобретающий нередко крайние формы социального выражения п удивительные для «родового существа» проявления: геноцида, перитуального людоедства, убийств, пыток, насилия, издевательст-и.1 над личностью (человеческим достоинством другого человека), идндализма и варварства — нечеловеческого поведения внешне инолне «социализированных» индивидов, то станет понятно, поче­му сущность «социального» мы будем искать не столько в «струк­туре», сколько в «культуре» людских сообществ (ассоциаций).

/ 1689

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

Среда обитания — социальные общности

Как это сложилось еще на заре человечества, люди продолжают жить группами. Отдельные высоколобые индивиды, преимущест­венно блуждающие в виртуальных мирах компьютерной реаль­ности, постепенно отвыкают от суетливой общительности много­численных живых серверов, работодателей и родственников, погружаясь в более контролируемую среду электронных комму­никаций. Но они заказывают книги и пиццу, знакомятся, делают друг другу подарки, переглядываются и переговариваются, сплет­ничают, кокетничают и ругаются через Internet. Лишенные живого, непосредственного или опосредованного (техносом) общения люди постепенно теряют суть своего человеческого естества, уходя в мир животных страстей или внеэмоционального сверхсознания.

Сравнительно недавно возникшая проблема деления человече­ства на «виртуалов» и «реалов» (решаемая пока как логическая) требует от социологов уточнения представлений о сущности «со­циального» и о границах конкретных (а не гипотетических или статистических) сообществ, в которых люди ведут себя как части­цы единого целого.

Возможно, соотнесение небольшого числа пользователей миро­вой компьютерной сети со всем населением нашей планеты (примерно 1/1000) само по себе не позволяет корректировать цели социологов, но такие новые социальные движения, как объединения «зеленых», женщин, рокеров во всем мире, также вызывают особый интерес к проблеме социальной субъектности этих свободных, необычно структурированных организаций. Явля­ются ли они реальными сообществами? По-видимому, да. Они обрастают новыми членами, проводят акции, завоевывают места в парламентах и заставляют общество считаться со своей солидар­ностью. Похожи ли они на известные нам типы сообществ? По-видимому, нет. Зачастую они обладают модульной (сотовой) структурой, они функционируют как «сборные команды» под решение определенной задачи, их операциональность основана на нетрадиционном распределении (диффузии) власти, ротации чле­нов и доверительном (трастовом) типе сотрудничества.

СРЕДА ОБИТАНИЯ — СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ

Однако не только эти новые сообщества заставляют социологов серьезно задуматься. «Визуальная цивилизация» XX в. привязывает к определенным каналам массовых коммуникаций десятки мил­лионов людей, заставляя их собираться в определенный час у телевизоров (радиоприемников или газетных киосков). Не будучи связаны одним местом проживания, социальным статусом, воз­растом, национальностью или профессией, они проявляют свое странное единство сходным поведением, символами солидарности (в одежде, лексике и т.п.) и общностью разделяемых ценностей. Такие массовидные объединения до сих пор остаются малоизу­ченными (за исключением, пожалуй, коммерческой стороны проблемы).

Именно поэтому в центр внимания современной социологии перемещается общность (ассоциация) и основная форма ее соци­ального проявления — массовое (групповое, коллективное) пове­дение.

Многие исследователи (К. Маркс, Г. Зиммель, М. Вебер и др.) отмечали различия между архаическим и современным обществом. Научная типологизация исторически существовавших общностей была проведена в 1887 г. Ф. Теннисом, который выделил две спе­цифические формы социальной организации: общину (Gemein-schaft) — традиционное сообщество, и общество (Gesellschaft) — современное сложноструктурированное сообщество.

Относительно связи между общиной и обществом (гемайн-шафт и гезелыпафт, community и society) был выдвинут ряд теорий. В их основе лежат три гипотезы:

■ эволюционного перерастания,

■ интеграционного слияния и

■ параллельного сосуществования.

Большинство социологов считает, что община, усложняясь, развивается в общество, т.е. примитивная социальная организация становится более совершенной, а гомогенное строение сменяется иерархическим и комплементарным (говоря простым языком, разветвляется система управления и растет число взаимодополня­ющих специализированных в своей деятельности общественных ipynn). Усложнение социальной системы для «эволюционистов» является единственным неоспоримым критерием прогресса.

Л

Темя 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

Поскольку в современном мире сосуществуют и нередко при­ходят в тесное (не всегда обоюдожелательное) соприкосновение общества с разными типами организации, часть исследователей уделяет наибольшее внимание происходящим процессам «пере­плавки», вынужденного приспособления (аккомодации) архаичес­ких оргструктур, подчинительного сближения механизмов управ­ления этими сообществами. Теоретики ассимиляции считают, что взаимодействие двух «разноуровневых» систем приводит к облаго­раживающей перестройке архаичной социальной организации по образу и подобию современной, более «продвинутой».

Третья группа социологов отмечает, что в современном мета-сообществе активно протекают процессы, противодействующие тенденциям глобализации мира: регионализация, зачастую на эт­нической или религиозной почве, порождающей сепаратизм, и возрождение первичных (кровнородственных или духовнородст-венных: семейных, патриархально-содельческих, дружеских) чело­веческих солидарностей.

В обоих случаях имеют место архаическая структура и соответ­ствующий тип организации общностей. В них доминирующее значение приобретают связи «общинного», а не «современного», т.е. опосредованного, ролевого и отчужденного, социального ха­рактера. Поэтому социологи-регионалисты (изучающие локальные территориальные сообщества людей — социумы) и примордиа-листы (исследующие первичные, «родовые» микрообщности) де­лают вывод о том, что архаические структуры социальной органи­зации любого развитого общества органично включают в свой состав разнообразные «общины»: поселенческие, религиозные, этнические, клановые, корпоративные. Они не интегрируются, а вкрапливаются в структуру современного общества, сохраняя от­носительную замкнутость и свой особый характер воспроизводства

Заметим, что именно последнее обстоятельство позволяет этим общностям политически эмансипироваться, проявляя волю к со-1 циальному (в первую очередь национальному, религиозному, го-| сударственному) суверенитету.

Община и общество. Чем же различаются традиционные современные общности (ассоциации)? Упрощенно, схематично! их особенности можно представить следующим образом.

СРЕДА ОБИТАНИЯ - СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ

Традиционное общество (Gemeinschaft) характеризуется:

1) естественным разделением и специализацией труда (пре­
имущественно по половозрастному признаку),

2) персонализацией межличностного общения (непосредствен­
но индивидов, а не должностных или статусных лиц),

3) неформальным регулированием взаимодействий (нормами
неписаных законов религии и нравственности),

 

4) связанностью членов отношениями родства («семейным»
типом организации общности),

5) примитивной системой управления общностью (наследст-
иенной властью, правлением старейшин).

Современное общество (Gesellschaft) отличается иным:

1) ролевым характером взаимодействия (ожидания и поведе­
ние людей определяются общественным статусом и социальными
функциями индивидов),

2) развивающимся глубоким разделением труда (на професси­
онально-квалификационной основе, связанной с образованием и
опытом работы),

3) формальной системой регулирования отношений (на основе
писаного права: законов, положений, договоров и т.п.),

 

4) сложной системой социального управления (выделением
института управления, специальных органов управления: полити­
ческого, хозяйственного, территориального и самоуправления),

5) секуляризацией религии (отделением ее от системы управ­
ления),

6) выделением множества социальных институтов (самовос­
производящихся систем особых отношений, позволяющих обеспе­
чивать общественный контроль, неравенство, защиту своих членов,
распределение благ, производство, общение).

В современном обществе усложнение системы социальных связей приводит к формализации межчеловеческих отношений, которые в большинстве случаев оказываются деперсонифицирова-ны. Люди общаются через свои ролевые и статусные «маски»: Президент и Гражданин, Преподаватель и Студент, Водитель и 11ассажир, Директор и Работник, Муж и Жена вступают в «социально регламентированные» взаимодействия. При этом по­ведение каждой из сторон должно оказаться «ожиданным» (пред-

Тема 5 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

сказуемым, банальным), т.е. ролевые и статусные отношения в принципе развиваются как игра по обоюдно известным правилам. И если для российской культуры межличностного взаимодействия j весьма показательно стремление неделикатно «переходить на лич-| ности» («а ты кто такой?!», что, собственно, не удивительно,»! поскольку отчужденная городская цивилизация сформировалась у* нас на протяжении жизни всего одного поколения, а «культурные консервы», по выражению Я. Морено, перевариваются с непри­вычки так же трудно, как и пищевые), то в более развитых обществах даже эмпатические, «теплые» символы общения (улыбн! ки, объятия, вопросы «как дела?») являются отвлеченными отЦ конкретных «персон» демонстрациями вежливости и опосредо-1| ванного межролевого взаимодействия.

Российское общество, несмотря на характерное для нас «оче­ловечивание» (архаизацию) статусных, структурных и ролевых, межличностных, отношений давно нельзя назвать общиной. Оно чрезвычайно сложно структурировано: полиэтнично, функцио­нально дифференцировано, имеет разветвленную систему социаль­ного управления, множество развитых общественных институтов. Однако наша милая и очень ценная для западного наблюдателя «национальная особенность» — проникновенная, эмоциональная, непосредственная, интимная ориентация в отношении человека к человеку — социологически может быть истолкована как «недо­развитость» общественной организации, основанной на патерна­лизме и патриархальном восприятии государственной власти, ин­фантильности правосознания граждан, повышенной роли межлич­ностных связей в решении административных, профессиональных и иных «внеличностных» вопросов.

В определенном смысле промежуточный, переходный характер социальной организации российского общества ставит ряд вопро­сов: философских — о духовной цене протекающей модернизации (нарушения стабильности и ценностных устоев) и социологичес­ких — о критериях явления, которое мы именуем «общность» (объединяющих чертах общины, стабильного и видоизменяюще­гося общества).

Критерии выделения общности. Если систематизировать взгляды современных социологов по этому вопросу, то следует

СРЕДА ОБИТАНИЯ - СОЦИАЛЬНЫЕ ОБЩНОСТИ

отметить ряд потенциальных и реальных, необходимых и доста­точных оснований выделения общности:

1) сходство, близость условий жизнедеятельности людей (как
потенциальная предпосылка возникновения ассоциации);

2) общность потребностей людей, субъективное осознание ими
сходства своих интересов (реальная предпосылка возникновения
iолидарности);

3) наличие взаимодействия, совместной деятельности, взаимо­
связанного обмена деятельностью (непосредственного в общине,
опосредованного в современном обществе);

4) формирование своей собственной культуры: системы внут­
ренних норм взаимоотношений, представлений о целях общности,
нравственности и др.;

5) укрепление организации сообщества, создание системы
управления и самоуправления;

6) социальная идентификация членов общности, их самопри­
числение к этой общности (как достаточное условие и главная
характеристика зрелости ассоциации, превращение общности, по
словам Гегеля, из «вещи в себе» в «вещь для себя»).

Социологи подразделяют общности на два больших класса, которые в российском обществознании всесторонне обосновал Б.А. Грушин:

■ номинальные, классификационные группы, искусственно вы­
деленные исследователем, и

■ реальные социальные группы, или собственно общности.
Анализируя эти реальные ассоциации, исследователи отмечают

существенные различия между общностями:

1) фиксированными в социальной структуре общества (статус­
ными группами — элитами, безработными и т.п., функциональ­
ными группами — шахтерами, учителями, военными, директора­
ми и т.п., территориальными группами, социумами — конкрет­
ными городскими и сельскими сообществами) и

2) нефиксированными в социальной структуре массовидными
образованиями (толпами, аудиториями средств массовой комму­
никации, зарождающимися коллективными «движениями»).

Всякая зрелая общность выступает в качестве социального субъекта — активной динамизирующей силы общества. Иными

Тема 3 ЧЕЛОВЕК В ОБЩЕСТВЕННОМ КОНТЕКСТЕ

словами, зрелость ассоциации определяется не только субъектив­ным критерием идентификации (самопричисления) ее членов, но и объективным показателем организованного целенаправленного поведения (социальной активности общности).

Поскольку зрелые общности проявляют себя тем, что оказыва-j ют разнообразные формы влияния на другие ассоциации и общее ство в целом, было бы логично предположить, что в конце концом они добьются незыблемой монополии — такого положения it социальной структуре, которое позволяет членам общности реали­зовать наиболее ценные для них интересы и потребности. Возмож­но, так и произошло становление каст — статусных ассоциаций, воспроизводство которых в веках и даже тысячелетиях было неизменным. Но вот в классовом обществе нет-нет, да и случались бунты, перевороты и революции, которые постепенно (или, на­оборот, не очень) меняли весь облик социальной организации и принципы строения общества. (Здесь мы должны иметь в виду, что социальная революция вообще отличается от политической, в частности, тем, что в ней происходит изменение положения основных слоев общества, связано ли это со сменой властвующих персон и идеологий или нет.)