Сомнамбулический поиск неведомого Кадата 13 страница

Я заметил, что солнце уже довольно низко на западе – багрово-золотой диск парил в ало-оранжевом озере над подернутыми туманом деревьями вдали. Мне определенно следовало поторапливаться, чтобы успеть ещё до наступления темноты устроиться на ночлег на сухом твердом грунте. Я уже приметил для ночевки мшистый краешек плато возле гребня хребта, откуда впервые увидел сияющий кристалл, и вновь решил понадеяться на удачу, которая до сих пор уберегала меня от нападения людей-ящериц. Я всегда доказывал, что передвигаться по этой планете нам следует небольшими группами по двое или по трое, так чтобы кто-то спал, а кто-то всегда оставался на вахте. Но Компания всегда пренебрегала этим, поскольку местные обитатели, как правило, осуществляли свои ночные десанты малочисленными группами. Эти твари, похоже, плохо видят в ночное время, даже со своими диковинными факелами.

Вернувшись в знакомый коридор, я направился к выходу. Более тщательное обследование лабиринта могло подождать и до завтра. Нащупывая путь по спиралевидному проходу, – а проводниками мне служили лишь интуиция, память, и неясно очерченные кустики травы, – я вскоре оказался довольно близко от трупа. Теперь над его накрытым шлемом лицом уже кружилось пара-тройка мух фарнот, и я понял, что начался процесс разложения. Охваченный инстинктивным чувством брезгливости, я поднял руку, чтобы отогнать летучих некрофилов – и тут случилось невероятное. Незримая стена, на которую наткнулась моя рука, свидетельствовала, что сколько я ни старался идти назад строго по своему маршруту, я не вернулся в тот коридор, где лежал мертвец. Напротив, я очутился в параллельном коридоре, наверняка спутав поворот и заблудившись в незримых ходах этого лабиринта.

В надежде найти выход, я продолжал двигаться вперед, но вскоре уткнулся в глухую стену. Поэтому мне пришлось вновь вернуться в центральное помещение и искать свой маршрут. Мне было непонятно, где я сбился с курса. Я поглядел себе под ноги, надеясь, что каким-то чудом остались отпечатки моих ног, но сразу понял, что грязная жижа хранит следы лишь несколько секунд, после чего вновь её поверхность становится вновь гладкой как стекло. Но я без труда нашел дорогу к центру и там обдумал путь наружу. В первый раз я слишком круто взял вправо. На этот раз мне надо было найти проход чуть левее – но где именно, предстояло определить по ходу дела.

Предпринимая вторую попытку выбраться из лабиринта, я был вполне уверен в верности избранного маршрута, и на распутье, где, как мне казалось, я уже был раньше, свернул налево. Идя по спирали, я старался не шагнуть случайно в какой-нибудь промежуточный проход. Однако очень скоро я с раздражением заметил, что оказался на довольно значительном расстоянии от трупа. Этот коридор явно выходил к внешней стене лабиринта совсем не там, где я входил, – много дальше от входа. Надеясь обнаружить другой проем в той части стены, которую я не успел обследовать, я сделал ещё несколько шагов вперед, и в конце концов снова уперся в неодолимую преграду. Видимо, планировка здания была куда более запутанной, чем я себе представлял.

Я стал размышлять, что делать – то ли опять возвращаться к центральному помещению, то ли попытаться найти другие коридоры, ведущие к трупу. Во втором случае я рисковал полностью потерять ориентацию, так что мне пришлось збыть об этом, по крайней мере, до той поры, пока я не сумею оставлять какие-то вешки на пути своего следования. Но я ума не мог приложить, каким образом это можно было сделать, и лихорадочно искал решение. У меня с собой не было ничего – ни мелких, ни крупных предметов, чтобы ими помечать свой маршрут.

Авторучка не оставляла следов на незримой стене, а метить путь драгоценными пищевыми таблетками я тоже не мог. Даже если бы я решился ими пожертвовать – их было недостаточно, к тому же крошечные пилюльки тотчас же утонули бы в грязной жиже. Я стал рыться по карманам в поисках старенького блокнота, которым частенько, но тайком пользовался на Венере, несмотря на то, что в здешней атмосфере земная бумага быстро разлагалась – я мог бы вырывать листки из блокнота и разбрасывать их по грязи. Но блокнота у меня не оказалось. А разорвать на клочки тонкую нержавеющую фольгу рулона-журнала или вырвать кусок моего кожаного комбинезона не представлялось возможным. Кроме того, я не мог без риска для жизни снять комбинезон в ядовитой атмосфере Венеры, а нижнее белье давно уже никто не носил из-за здешнего климата.

Тогда я попытался вымазать незримые гладкие стены комьями грязи, предварительно отжав из них влагу, но обнаружил, что эти комья исчезают из вида столь же быстро, как и те, с помощью которых я ранее хотел определить высоту постройки. Наконец я вытащил нож и стал царапать гладкую призрачную поверхность – царапину я мог бы нащупать пальцами, хотя бы она и оставалась невидимой. Но и это намерение оказалось тщетным, ибо лезвие не оставило решительно никакого следа на неизвестном мне диковинном материале.

Потерпев полное фиаско в попытках восстановить свой маршрут, я решил мысленно найти круглую центральную комнату. Мне казалось, что проще вернуться туда, нежели искать путь из нее, Так оно и было. На этот раз я стал помечать в своем журнале каждый поворот – и даже нарисовал простенькую гипотетическую схему движения со всеми боковыми коридорами. Разумеется, эта работа отняла уйму времени, ведь каждый метку следовало проверять на ощупь, а меня постоянно подстерегала возможность совершить роковую ошибку. И я все же верил, что мои усилия не пропадут даром.

Когда я достиг центрального помещения, уже сгустились долгие венерианские сумерки, но все равно я не терял надежды выбраться из лабиринта до наступления темноты. Сравнивая вычерченный в рулоне-журнале план с маршрутом своих блужданий, я, похоже, нашел свою ошибку и в очередной раз, уже вполне уверенно, двинулся по незримым коридорам. Я взял резко влево и стал отмечать все свои повороты в журнале на тот случай, если опять собьюсь с курса. В наступившей полутьме я ещё различал неясные очертания трупа, над которым уже висела плотная пелена мух-фарнотов. Очень скоро, думал я, сюда из долины сползутся обитающие в грязи сификлиги, чтобы закончить мерзкую работу. С некоторой опаской приблизившись к трупу, я уже приготовился пройти мимо, как вдруг натолкнулся на стену и понял, что опять сбился с пути.

Тут только мне стало ясно, что я всерьез заблудился. Этот лабиринт была слишком изощренной конструкции, чтобы разобраться в нем с налета, и мне, видимо, предстояло ещё немало тут поплутать. И все же я сгорал от желания оказаться на твердом грунте до ночи, поэтому я опять вернулся в центральную комнату и возобновил – на сей раз уже совершенно бессистемные поиски выхода, при свете фонарика делая пометки в рулоне-журнале. Включив фонарик, я обратил внимание, что на окружавших меня прозрачных стенах не возникло даже бледного отблеска. Но я, правда, был к этому готов – ведь в невидимом строительном материале даже солнце не отражалось.

Я все ещё бродил по лабиринту, когда наступила тьма. Тяжелый туман скрыл звезды и планеты, но сияющее голубовато-зеленое пятно Земли ясно виднелось на юго-востоке. Она уже прошла точку противостояния и, наверное, в окуляре телескопа являла собой величественное зрелище! В те моменты, когда клубы тумана чуть рассеивались, я даже мог различить возле неё Луну. Теперь я уже и труп – мой единственный ориентир – скрылся из вида, так что после серии бесплодных попыток найти нужный поворот я вернулся в центральное помещение. Что ж, придется расстаться с надеждой поспать на сухом грунте. До рассвета я ничего не мог предпринять и решил устроиться в лабиринте. Лежать в грязной жиже – удовольствие, конечно, не из приятных, но в кожаном комбинезоне это более или менее терпимо. В предыдущих зкспедициях мне приходилось спать и в худших условиях, да и усталость помогает побороть отвращение.

И вот я сижу в грязи на полу центрального помещения и при свете фонарика пишу эти заметки на рулоне. В моем странном беспрецедентном положении есть даже нечто забавное. Заблудиться в здании без окон без дверей – в здании, стены которого я даже не вижу! Я конечно же, выберусь отсюда на рассвете, а к вечеру вернусь на "Терра Нова" с кристаллом. Он прекрасен – и удивительно сияет даже при слабом свете фонаря. Я только что вытаскивал его и осматривал. Невзирая на усталость, я что-то никак не засну, вот и расписался. Но пора заканчивать. Самое неприятное – труп, но к счастью, кислородная маска спасает меня от смрада разложения. Кубики хлората я использую очень экономно. Надо принять пару пищевых таблеток и спать. Продолжу потом.

ПОЗДНЕЕ – ПОСЛЕ ПОЛУДНЯ, VI, 13

Дело серьезнее, чем мне казалось. Я все ещё в лабиринте, и мне надо действовать быстро и осмотрительно, если я хочу сегодня ночью спать на сухом месте. Мне долго не спалось, и я проснулся только к полудню. Я мог бы проспать и дольше, если бы меня не разбудило пробившееся сквозь туман солнце. Труп представлял собой отвратительное зрелище – в нем копошились сификлиги, а сверху роились тучи фарнотских мух. Шлем скатился с лица, и лучше было на него не смотреть. Я вдвойне порадовался, что кислородная маска была на мне.

Наконец я поднялся, счистил с себя грязь, принял пару пищевых таблеток и заложил новый кубик поташ-хлората в электролизатор маски. Я медленно расходую эти кубики, но увы, их запас уже на исходе. После сна я чувствую себя куда лучше и надеюсь скоро выбраться из лабиринта.

Просматривая свои записи и рисунки в рулоне-журнале, я поразился запутанности ходов и коридоров и уже почти не сомневался, что где-то допустил грубейшую ошибку. Из шести коридоров, уходящих из центрального помещения, один я почему-то принял за тот, по которому пришел туда, воспользовавшись визуальным ориентиром. Но ведь когда я стоял снаружи перед входом в лабиринт, труп находился в пятидесяти ярдах от меня на одной линии с отдельно стоящим лепидодендроном в дальнем лесу. И теперь мне пришло в голову, что этот ориентир недостаточно точный – ведь расстояние до трупа в иной перспективе по отношению к горизонту оказывалось сравнительно меньшим, если смотреть на него от коридоров рядом со входом. Кроме того, мое дерево не так уж сильно отличалось от прочих лепидодендронов на горизонте.

И после ряда проверок я, к своему ужасу понял, что не могу с уверенностью сказать, какой же из трех коридоров – нужный. Может быть, при каждой попытке выбраться отсюда я миновал совсем не те просеки? Но на сей раз я уже не совершу подобной ошибки. И тут меня осенило: был один верный способ метить маршрут. Использовать комбинезон я не мог, но – имея густую шевелюру на голове – мог пожертвовать шлемом. Он был достаточно велик и легок, чтобы оставаться видимым над грязной жижей. Я снял полусферический головной убор и положил его у входа в один из коридоров – крайнего справа.

Я решил пойти по этому коридору, исходя из предположения, что это верный выбор. Я буду делать правильные повороты, постоянно сверяясь со своими заметками. Если же мне не удастся выйти отсюда, я последовательно испробую все другие варианты, а если и эти попытки ни к чему не приведут, то продолжу таким же образом обследовать все последующие коридоры, а в случае необходимости – все три. Рано или поздно я найду выход, но мне придется набраться терпения. Даже в худшем случае я наверняка буду на воле к ночи.

Первые итоги оказались обескураживающими, хотя они и помогли мне менее чем за час прийти к выводу о никчемности правого коридора. От него, похоже, ответвлялись только тупиковые проулочки, уводившие меня далеко от трупа. И я скоро заметил, что они не фигурируют в моих записях о вчерашних блужданиях. Но как и раньше, я без особого труда возвращался в центральное помещение.

Около часа пополудни я перенес свой шлем-ориентир к следующему коридору и начал обследовать идущие от него проходы. Сначала эти повороты показались мне знакомыми, но потом я осознал свою ошибку. Теперь я никак не мог приблизиться к трупу и вдобавок, похоже, оказался отрезанным от центрального помещения, хотя как будто очень аккуратно отмечал каждый свой шаг. Выяснилось, что тут коридор делает головокружительные изгибы и слишком изощренные петли, чтобы я обратил на них внимание и зафиксировал на своем примитивном плане. Во мне стали нарастать злость и уныние. Хотя в конце концов мое терпение вознаградилось бы сторицей, я понял, что поиски обещают быть утомительными и долгими.

В два часа я все ещё бесплодно шагал по запутанным коридорам – ни на секунду не отрывая рук от невидимых стен, сверяясь со своим шлемом и трупом и делая пометки в рулоне-журнале, но уже не так уверенно, как раньше. Я проклинал свое дурацкое любопытство, которое завлекло меня в лабиринт невидимых стен – отдавая себе отчет, что если бы я, найдя кристалл, поспешил с ним назад, а не полез сюда, то уже давно бы добрался до "Терра Нова".

Вдруг мне пришло в голову, что с помощью своего ножа я смогу прорыть туннель под невидимыми стенами и таким образом выберусь наружу – или попаду в один из ведущих наружу коридор. Но я понятия не имел, на какую глубину уходит фундамент лабиринта, хотя необозримая грязь свидетельствовала о том, что под моими ногами больше ничего нет. Глядя на далекий и приобретающий все более жуткий вид труп, я стал лихорадочно вгрызаться широким острым лезвием в грунт.

Слой вязкой грязи был толщиной около шести дюймов, а под ней начиналась почва другого цвета – сероватая глина, похожая на ту, что у северного полюса Венеры. Продолжая копать все глубже в непосредственной близости от невидимой преграды, я почувствовал, что почва становится тверже. Как ни старался я побыстрее выгребать из ямы комья глины, жидкая грязь тут же заполняла её. Но я не обращал на это внимания и продолжал копать. Если бы мне удалось прорыть лаз под стеной, я был готов нырнуть в этот лаз, невзирая на мерзкую грязь.

На глубине трех футов, однако, почва стал настолько твердой, что дальше копать я уже не мог. Такой плотной глины я ещё не встречал на этой планете и это можно было объяснить лишь её аномальной тяжестью. Моему ножу приходилось раскалывать плотно уложенные слои глины, а её фрагменты, извлекаемые мной на поверхность, больше напоминали твердые камни или куски минералов. Наконец стало ясно, что и эти попытки не дадут результатов, и я бросил работу, так и не добравшись до нижней кромки стены.

Час времени был потрачен впустую, к тому же я израсходовал много сил и энергии, так что я был вынужден принять дополнительную пищевую таблетку и заложить новый хлоратный кубик в маску. Да и вдобавок пришлось отказаться от новых блужданий по лабиринту, так как я настолько измучился, что с трудом держался на ногах. Соскоблив с рук комья засохшей грязи, я сел спиной к трупу и, прислонившись к невидимой стене, стал продолжать свои записи.

Теперь мертвец представлял собой сплошную колыхающуюся гору червей – а вонь уже привлекла ползучих аркманов из дальних джунглей. Я заметил, что от кустиков осоки эфджи на равнине уже протянулись некрофагические щупальцы к мертвецу, но едва ли они могут вытянуться на достаточно длину, чтобы добраться до трупа. Эх, вот бы появились какие-нибудь плотоядные твари вроде скора – ведь тогда они почуют меня и пророют в лабиринте лаз. Эти существа обладают удивительной способностью ориентироваться в пространстве. Я мог бы наблюдать их движение и нарисовать приблизительный маршрут, если они почему-либо не выстроятся гуськом. Они бы мне здорово помогли. А когда они до меня доберутся, мой пистолет с ними живо разберется.

Но вряд ли я могу рассчитывать на такую великую удачу. Сейчас я немного отдохну, а затем снова возобновлю свои блуждания в этих стенах. Как только я опять попаду в центральное помещение – это-то я сделаю с легкостью – надо будет попытаться пройти по крайнему левому коридору. Наверное, к вечеру я все же сумею выбраться.

НОЧЬ – VI, 13

Новая беда. Мое спасение будет очень и очень непростым, ибо обнаружились вещи, о которых я и не подозревал. Предстоит ещё одна ночь в этой грязи, и новое сражение со стеной завтра. Я сократил время отдыха до минимума и снова взялся за работу в четыре часа. Минут через пятнадцать я добрался до центральной комнаты и сдвинул свой шлем к последнему из трех возможных коридоров. Пойдя по нему, я подумал, что этот путь мне хорошо знаком, но менее чем через пять минут был поражен зрелищем, которое не в силах описать.

Я увидел группу из четырех или пяти омерзительных ящеролюдей, которые вышли из леса на дальнем краю равнины. С такого расстояния я не мог их как следует рассмотреть, но по-моему, они вдруг повернулись в сторону леса и стали оживленно жестикулировать, после чего к ним присоединилась по меньшей мере ещё дюжина существ. Отряд стал быстро продвигаться прямо к незримому зданию и пока они шли, я имел возможность внимательно их разглядеть. До сих пор мне доводилось видеть эти существа только в туманных сумерках джунглей.

Их сродство с рептилиями было несомненным, хотя я понимал, что это лишь поверхностное впечатление, ибо они никоим образом не подобны земным тварям. Когда же они подошли ближе, мне показалось, что у них не так-то много общего с рептилиями – разве что плоская головка да зеленая скользкая, точно у лягушек, кожа – этим сходство и ограничивалось. Они ходили выпрямившись на толстых ногах-обрубках, и их присоски-диски издавали в грязи странные звуки. Эти особи были среднего размера, футов семь в высоту, с четырьмя длинными и похожими на канаты щупальцами. Движения этих щупальцев – если гипотезы Фогга, Экберга и Джанаты верны, в чем раньше я сомневался, но теперь склонен согласиться с ними, – указывали на то, что существа оживленно общаются друг с другом.

Я вытащил свой пистолет-огнемет и приготовился к жестокому бою. Шансов у меня было мало, но оружие давало мне некоторое преимущество. Если существа знали план лабиринта, они вполне могли пробраться по коридорам ко мне – а в этом случае я получал путь к спасению столь же гарантированный, как и в случае появления плотоядных скора. В том, что они нападут на меня, я не сомневался, так как хотя рептилии и не видели кристалл, спрятанный у меня в кармане, они могли учуять его своими особыми органами чувств.

Но странное дело, нападать на меня они не стали. Напротив, они рассыпались цепью и образовали вокруг меня огромный круг – на некотором расстоянии – из чего я заключил, что они подошли вплотную к невидимой стене. Существа молча и вопросительно глядели на меня, качая щупальцами, иногда кивая головами и жестикулируя верхними конечностями. Через некоторое время я увидел, как из леса вышли другие существа. Они присоединились к молчаливой группе. Те, что стояли ближе к трупу, бросали на него взгляды, но не делали ни малейшей попытки потревожить его. Зрелище было жуткое, но ящеролюди, казалось, оставались невозмутимы. Время от времени они отмахивались щупальцами от надоедливых мух-фарнотов или растаптывали присосками-дисками ног-обрубков извивающихся под ними сификлигов и акманов.

Глядя на этих гротескно-чудовищных непрошеных гостей и с тревогой размышляя, отчего они не нападают на меня, я вдруг ощутил упадок воли и нжелание продолжать поиски выхода из лабиринта. Я бессильно привалился к невидимой стене коридора, в котором они меня застигли, и в голове у меня замелькали предположения одно фантастичнее другого. Сотни тайн, изумлявших меня раньше, теперь, казалось, обрели новую и куда более важную значимость, и я задрожал от пронзившего меня острого страха, никогда ранее не испытанного мною.

Я, кажется, понял, почему эти твари собрались вокруг лабиринта и выжидательно смотрели на меня. Похоже, я наконец раскрыл тайну этих прозрачных стен. И манящий кристалл, который я подобрал, и труп человека, который завладел этим кристаллом раньше меня, – все это начало обретать мрачный и грозный смысл.

Вовсе не вследствие случайных неудач я заблудился в этом клубке коридоров. Отнюдь нет! Вне всякого сомнения, это была коварная ловушка лабиринт, намеренно выстроенный дьявольскими тварями, чью сноровку и интеллект я так фатально недооценил. Как же мог я мог не подумать об этом, зная об их непревзойденном архитектурном мастерстве? Их цель была совершенно ясна. Эта ловушка для людей, а приманкой служил сферический кристалл. Здешние рептилии, после долгой войны с похитителями кристаллов, выработали новую стратегию и обратили против нас нашу собственную алчность.

Дуайт – если этот разлагающийся труп и в самом деле он – стал первой жертвой. Наверное, он давно попал в лабиринт и не смог найти выход. Он, конечно же, сошел с ума от сильнейшей жажды, а может быть, у него кончились хлоратные кубики. И наверное, его маска соскользнула с лица вовсе не случайно. Скорее всего, он сознательно выбрал смерть. Чем мучтельно ждать её приближения, он разом разрешил все проблемы, сорвав с себя кислородную маску и дав смертоносной атмосфере Венеры довести дело до мрачного финала. Ужасная ирония его печального удела заключалась в том, что он лежал в нескольких шагах от спасительного выхода, который он так и не сумел отыскать. Еще минута-другая поисков, и, кто знает, возможно, он бы сумел спастись.

И вот я, подобно ему, тоже оказался в ловушке. А вставшие в круг любопытные соглядатаи беззвучно глумились над моим безвыходным положением. Одна эта мысль сводила меня с ума, и когда я это осознал, меня вдруг охватил панический ужас, под воздействием которого я стал, на разбирая пути, метаться по невидимым коридорам. В течение нескольких секунд я вел себя как форменный маньяк – я бежал, спотыкаясь и ударяясь о невидимые стены, и наконец, выбившись из сил, рухнул в грязь – комок окровавленной неразумной плоти.

Падение привело меня в чувство, и медленно поднявшись на ноги, я кое-что заметил и стал лихорадочно размышлять. Мои зрители теперь производили щупальцами странно-угловатые движения, точно издавали злорадный сатанинский смех, и встав, я свирепо погрозил им кулаком. Но это, похоже, лишь усилил их жуткое веселье – и кое-кто из них передразнил меня, неловко повторив мой жест своими зеленоватыми верхними конечностями. Устыдившись, я собрался с мыслями и постарался спокойно оценить сложившуюся ситуацию.

В конце концов, я же был не в столь отчаянном положении, как Дуайт. В отличие от него, я понимал, что со мной произошло, а знание, как известно, – сила. У меня были основания считать, что выход отсюда есть, и я не собирался повторять его трагический поступок, продиктованный нетерпеливым отчаянием. Тело – или вернее, уже скелет – постоянно маячил у меня перед глазами как ориентир искомого выхода, так что мое железное терпение, конечно же, приведет меня к выходу, надо только не терять присутствия духа, рассудительности и упорства.

Впрочем, было одно серьезное препятствие – дьявольские рептилии. Но теперь, поняв назначение этой ловушки, невидимый материал которой свидетельствовал об уровне развития их науки и техники, далеко превосходящем земной, – я уже не мог сбрасывать со счетов интеллект и способности моих врагов. Даже вооруженный пистолетом-огнеметом, так просто я отсюда не вырвусь, хотя быстрота и отчаянная отвага безусловно, сослужат мне в конечном счете отличную службу…

Но вначале мне надо найти выход – если конечно, раньше я не смогу подманить или спровоцировать кого-то из этих тварей забраться ко мне сюда. Приготовив пистолет к бою и подсчитав свой значительный боезапас, я решил испробовать его убойную силу на стене. Может быть, я пропустил имеющийся путь к спасению? Химический состав материала мне был, конечно, неизвестен, но ведь могло вполне оказаться, что язык огня разрежет стену точно кусок масла? Выбрав участок напротив трупа, я разрядил пистолет в стену почти в упор, а потом тронул острием ножа то место, куда я выстрелил. Но ничего ровным счетом не изменилось. Я видел, как огонь, ударившись в стену, разбежался в разные стороны, и только теперь понял, что и эта моя надежда оказалась тщетной. Лишь долгий упорный поиск выведет меня наружу.

Итак, проглотив ещё одну пищевую таблетку и уложив ещё один кубик в электролизатор маски, я возобновил свои поиски, пройдя назад к центральному помещению и двинувшись заново по коридорам. Я постоянно сверялся со своими записями и схемами, и делал новые – но всякий раз после очередного поворота в боковой коридор я оказывался в тупике. Так я в отчаянии бродил по лабиринту до начала сумерек. Продолжая свой угрюмый поиск, я время от времени косился на потешающихся надо мной зрителей, и заметил некоторое движение в их ряду. Время от времени некоторые из них возвращались в лес, а другие приходили оттуда и занимали их места. Чем больше я размышлял об их тактике, тем меньше она мне нравилась, ибо она ясно говорила об их мотивах. Ведь эти дьявольские отродья могли в любой момент напасть на меня, но они предпочитали наблюдать за моими попытками спастись. Я не сомневался, что им ужасно нравится этот спектакль, и содрогался от перспективы попасть в их липкие объятья.

С наступлением темноты я прекратил поиски и сел в грязь отдохнуть. Эти строки я пишу при свете фонарика, а потом попытаюсь заснуть. Надеюсь, завтра меня ждет удача, ибо моя фляга пустеет, а лаколовые таблетки неважный заменитель воды. Я едва ли отважусь выдавливать влагу из слякоти под ногами, ибо воду, содержащуюся в этой грязи, можно пить только в дистиллированном виде. Вот почему мы протянули такие длинные водопроводы к районам залегания желтых глин – или пользуемся дождевой водой в тех случаях, когда эти сатанинские твари находят наши трубы и перерезают их. Немного осталось у меня и хлоратных кубиков, так что потребление кислорода придется сократить насколько это возможно. Моя утренняя попытка прорыть туннель, как и паническое метание по лабиринту, обошлись мне слишком дорого. А завтра я сведу физические усилия до предельного минимума, пока конечно, не наступит минута, когда мне придется встретиться с рептилиями лицом к лицу и вступить с ними в бой. Мне нужно сохранить достаточный запас кубиков для возвращения на "Терра Нова". Мои враги все ещё рядом, я вижу перед собой колышащийся круг их слабых факелов. В зыбком мерцании есть что-то ужасное, и это не даст мне сомкнуть глаза.

НОЧЬ – VI, 14

Еще один день настойчивых поисков – опять выход не найден! Меня начинает беспокоить отсутствие воды: к полудню фляга опустела. Днем пошел было дождь и я вернулся в центральную комнату за шлемом, оставленным мной в качестве ориентира. Используя его как чашу, я набрал две пригоршни воды. Почти всю её выпил, а остаток слил во флягу. Лаколовые таблетки мало способствуют утолению жажды, но надеюсь, ночью будет ещё дождь. Кладу шлем, чтобы набрать хоть немного воды. Пищевых таблеток мало, но пока ещё они не на исходе. Теперь надо будет вдвое уменьшить рацион. Главное мое беспокойство – хлоратные таблетки, ибо даже без особых физических усилий бесконечные блуждания по лабиринту отнимают много сил, и мне пришлось использовать очень большое количество. Я ощущаю слабость от вынужденной экономии кислорода и от усиливающейся жажды. Когда же придется сократить пищевой рацион, я ослабею ещё больше.

В этом лабиринте есть что-то ужасное, непостижимое, окаянное. Я мог бы поклясться, что уже побывал во многих коридорах, отмеченных в моем плане, но каждая новая попытка опровергает мои наблюдения и выводы, которые я считал неопровержимыми. Никогда раньше я не испытывал такой беспомощности. Наверное, слепому было бы легче, но для большинства нас зрение – первое из всех чувств. В результате этих бесплодных блужданий у меня в душе возникает лишь одно глубочайшее уныние. Я понимаю, что должен был ощущать бедняга Дуайт. Его труп уже превратился в голый скелет, и сожравшие над ним сификлиги, акманы и фарнотские мухи исчезли. Осока эфджи раздирает в клочья его кожаный комбинезон, так как стебли удлиняются быстрее, чем я думал раньше. Новые когорты зеленых зрителей выстраиваются вдоль стены, и таращат на меня свои буркала, и насмехаются надо мной, и радуются моему отчаянию. Еще день – и я потеряю рассудок, если до того не упаду замертво от истощения.

Мне ничего не остается, как только держаться. Дуайт смог бы выбраться, продержись он минутой дольше. Не исключено, что скоро кто-нибудь с "Терра Нова" придет сюда за мной, хотя я отсутствую всего лишь третий день. Мои мышцы ужасно болят, и даже лежа в отвратительной слякоти, я совсем не отдыхаю. Прошлой ночью, несмотря на ужасающую усталость, я спал урывками, и сегодня, боюсь, лучше не станет. Я живу в нескончаемом кошмаре, находясь на зыбкой грани между сном и явью, но при этом ни сплю, ни бодрствую вполне. Рука дрожит, не могу больше писать. Этот круг трепещущих факелов ужасен!

ВЕЧЕР – VI, 15

Существенный прогресс! Хорошие перспективы. Очень слаб, и до рассвета почти не спал. Потом задремал до полудня, хотя практически не отдохнул. Дождя нет, а жажда меня просто убивает. Съел дополнительную пищевую таблетку для поднятия сил, но без воды она почти и не подействовала. Я решился попробовать воды из грязи, но меня буквально вывернуло наизнанку и я стал испытывать жажду ещё более острую, чем прежде. Надо экономить хлоратные кубики, так как я уже начал задыхаться из-за недостатка кислорода. Долго ходить не могу, пытаюсь ползать по грязи. Около двух часов пополудни, кажется, узнал знакомые коридоры и по ним подполз к трупу вернее, скелету – так близко, как никогда ещё с самого первого дня. Раз я попал в тупик, но вновь вернулся на главный маршрут с помощью своей карты и заметок. Беда с этими заметками – уж слишком их много. На них ушло фута три рулона, и мне приходится надолго останавливаться, чтобы размотать фольгу и прочитать записи. От жажды я чувствую легкое головокружение, я задыхаюсь, очень устал и не всегда могу разобрать то, что я там нацарапал. Эти проклятые зеленые твари все ещё пялятся на меня и хохочут своими щупальцами, а иногда жестикулируют так, что мне кажется, будто они отпускают в мой адрес шуточки, недоступные моему разумению.