Анализ взглядов современников и потомков на политику Екатерины

Многие современники Екатерины отмечают положительные черты ее характера, свойственные просвещённому монарху. О мудрости Екатерины говорили даже ее недоброжелатели. Российский историк Василий Осипович Ключевский писал об уме Императрицы: "Это не была самая яркая черта характера Екатерины: она не поражала ни глубиной, ни блеском своего ума <...> У нее был ум не особенно тонкий и глубокий, зато гибкий и осторожный, сообразительный, умный ум, который знал свое место и время и не колол глаз другим, Екатерина умела быть умна кстати и в меру". Изучая биографию Екатерины, дореволюционный историк Александр Густавович Брикнер признавал, что "познания и стремления Екатерины отличались не столько глубиной и основательностью, сколько широтою и разнообразием", и отмечал, что она "Была как бы создана для престола: в истории мы не встречаем другой женщины, столь способной к управлению делами".

Французский писатель-просветитель Дидро, во время своего пятимесячного пребывания в России (в конце 1773 - начале 1774 года), имел возможность наблюдать за бытом Императрицы. Екатерина II подолгу беседовала с ним, была ласкова с философом, однако встретила со скептицизмом предложение Дидро об уничтожении роскоши при дворе и обращении освободившихся средств на нужды народа. Также его идея о введении всеобщего бесплатного обучения не нашла взаимности со стороны Екатерины. Дидро отмечал "непостижимую твердость в мыслях", "легкость в выражениях", "знание быта и дел государства своего" Императрицы, также он писал о том, что "ни один предмет не чужд ей". Но не стоит из данных описаний Императрицы делать окончательных вывод о ее персоне, поскольку известен факт, что Дидро писал не только хвалебные, но и критические заметки о Екатерине, однако клал их «под сукно», — просветитель был обязан императрице.

Однажды Екатерина узнала, что философ нуждается в деньгах. Чтобы помочь ему, Императрица выкупила библиотеку за пятнадцать тысяч франков, однако оставила собрание книг у Дидро. Она поручила выплачивать философу жалование, а сама библиотека была передана Дидро на содержание: он был назначен ее хранителем.

Стоит отметить, что Императрица одаривала такой щедростью по большей мере иностранных писателей, художников и учёных. Представители великих русских умов были забыты. Историк Николай Павленко утверждает, что первый российский поэт, сенатор и действительный тайный советник Гаврила Романович Державин «за всю жизнь службы при дворе получил лишь 300 душ крестьян, две золотые табакерки и 500 руб.» Еще больше были обделены щедростью Екатерины русский просветитель Николай Новиков и писатель Александр Радищев. Несколько журналов Новикова Екатерина приказала закрыть, посчитав их статьи слишком резкими, а в 1792 году и вовсе подписала указ о заключении Новикова в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. Просветитель был обвинён в «гнусном расколе» и масонской деятельности. В произведении Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву» Екатерина больше всего была недовольна не критикой крепостного права, а тем, что писатель осмелился утверждать, что под властью Императрицы народ не благоденствует. Писатель был приговорен к смертной казни четвертованием, однако его помиловали и отправили на десять лет в Тобольск.

А вот какую оценку давала Екатерина самой себе: "По природе снисходительная, я без труда привлекала к себе доверие всех, имевших со мною дело, потому что всякий чувствовал, что побуждениями, которым я охотнее всего следовала, были самая строгая честность и добрая воля. Я осмелюсь утверждать относительно себя, если только мне будет позволено употребить это выражение, что я была честным и благородным рыцарем, с умом несравненно более мужским, нежели женским <...> в соединении с мужским умом и характером во мне находили все приятные качества женщины, достойной любви".

Были и ярые противники Екатерины. Знаменитый историк, князь Михаил Михайлович Щербатов, придерживался консервативных идей и искал образец нравственного идеала в допетровской Руси, поэтому сравнение этого "образца" с политикой Екатерины вызывало у него негодование. Он обвинял ее в погоне за роскошью и, как следствие, в падении нравов. Он считал, что мораль императрицы опирается не на законы Божии, а строится на утверждениях новых философов. Говорил, что в связи с этим ее моральная позиция подвержена колебаниям. Он заявлял, что суть пороков Екатерины состоит в любострастии, в желании угодить своим фаворитам. Щербатов также обвинял Екатерину в любви к пышности во всех вещах, в "самолюбии до бесконечности" и в неумении принудить себя к таким делам, которые могут вызвать скуку.

После смерти Екатерины прошло немного времени, и в период правления Павла I, жизнь и судьба человека вновь стали зависеть от смены настроения государя, недовольство народа политикой Екатерины: ее бездействием и неоднозначностью, вскоре забылось, и довольно быстро эпоха данной Императрицы стала называться «золотым веком». Взойдя на престол в 1801 году, любимец Екатерины, Александр I поклялся править «по закону и по сердцу бабки нашей». Но, по-видимому, значение данной клятвы Александр 1 представлял смутно, так как вскоре столкнулся с теми же препятствиями, с которыми сталкивалась его предшественница. При нем стало еще больше недовольных медлительностью и умеренностью реформ. Одним из таких людей был юный Пушкин. С юношеским максимализмом он готов был перечеркнуть все наследие предшествующих десятилетий. За переписку с французскими энциклопедистами Екатерина Алексеевна заслужила от Пушкина эпитет: «Тартюф в юбке и в короне». Действительно, в письмах к Вольтеру она была более чем лукава: «Бывало прежде, проезжая по деревне, видишь маленьких ребятишек в одной рубашке, бегающих босыми ногами по снегу; теперь же нет ни одного, у которого не было бы верхнего платья, тулупа и сапог. Дома хотя по-прежнему деревянные, но расширились и большая часть их уже в два этажа». «Вы — самая блестящая звезда Севера, и никогда не было светила столь благодетельного!» — восхищался императрицей и расточал ей комплименты обманутый Вольтер.[2]

«Царствование Екатерины II, – полагал Пушкин, – имело новое и сильное влияние на политическое и нравственное состояние России. Возведенная на престол заговором нескольких мятежников, она обогатила их за счет народа и унизила беспокойное наше дворянство. Если царствовать – значит знать слабость души человеческой и ею пользоваться, то в сем отношении Екатерина заслуживает удивления потомства. Ее великолепие ослепляло, приветливость привлекала, щедроты привязывали. Самое сластолюбие сей хитрой женщины утверждало ее владычество. Производя слабый ропот в народе, привыкшем уважать пороки своих властителей, оно возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях, ибо не нужно было ни ума, ни заслуг, ни талантов для достижения второго места в государстве… Униженная Швеция и уничтоженная Польша – вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия – и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России».[3]

Однако спустя несколько лет, поэт поменяет свою точку зрения на правление Екатерины. Увлекшийся изучением истории XVIII столетия Пушкин ужаснулся "бунту бессмысленному и беспощадному". В своём произведении "Капитанская дочка" писатель представил Императрицу уже в более ярком свете. Он наделил свою героиню мудростью, умом и снисходительностью. Представил Екатерину как справедливого монарха.

Таким образом, взгляды современников и потомков на правление Екатерины рознятся. Некоторые видят в ней мудрого и просвещенного монарха, готового пойти на все ради блага своей страны. Другие же обвиняют правительницу в излишней любви к роскоши и в желании казаться, а не быть просвещённой Императрицей в глазах запада.
Глава 4