Вы удовлетворены своей жизнью и карьерой?

Мой ответ на этот вопрос будет положительным. В моем положении было бы по меньшей мере странно говорить о неудовлетворенности своей жизнью и карьерой. Хотя, точнее сказать, не в моем положении, а в моем возрасте. В 76 лет брыкаться, кривляться и строить из себя пожилого господина с «вечно юной душой», мечтающего «все начать сначала», – глупо. Я не Фидель Кастро, который и сейчас готов очертя голову броситься в омут и живет с каким-то неестественным юношеским задором. В чем-то я завидую ему.

Не могу сказать, что меня удручают мои отнюдь не малые года. Я всегда был готов к старости. В возрасте десяти лет я имел прозвище «Старикан», потому что хотел казаться намного старше и, по мнению моих ровесников, мыслил и рассуждал как старый человек. Это непреодолимое желание казаться старше своих лет еще долго преследовало меня. Я часто ловил себя на мысли, что разговариваю как дедушка.

Знаковым рубежом моей жизни и писательской карьеры, которого я ждал и боялся почти полвека, было написание мемуаров. Я как мог оттягивал этот момент, поскольку не горел желанием подводить итоги своего существования на Земле, а хотел просто жить. И потом, я всегда рассказывал вымышленные истории, всякие небылицы, а тут надо доверить читателям самую настоящую «голую» правду. Два года назад я перешагнул этот рубеж, опубликовав первый том мемуаров «Жить, чтобы рассказать о жизни». Все 579 страниц этой книги – чистая правда от Габриэля Гарсиа Маркеса. Записывать свои воспоминания я начал еще в 1989 году, но даже к 2002 году они не сложились в нечто, более или менее годившееся для публикации. Но мои издатели были иного мнения. Они подгоняли, торопили меня и буквально вырвали рукопись из моих рук. Мне пришлось вносить поправки – а их было более четырехсот – в уже набранный текст. В самый последний момент я включил эпиграф, отражающий лейтмотив книги: «Жизнь – это не то, что было пережито, а то, что ты об этом помнишь и то, как ты об этом рассказываешь».

Перейдя свой Рубикон, я обнаружил, что человек по имени Габриэль Гарсиа Маркес давно живет несколькими, как минимум двумя, жизнями. Одна из них – моя собственная, которую я знаю, по которой иду и которой дорожу. Другая же существует совершенно независимо, автономно от меня и имеет ко мне опосредованное отношение. В этой другой моей жизни подчас происходит то, что я сам не отваживаюсь делать.

Такое раздвоение произошло после того, как на меня обрушилась известность. В газетах и журналах стали появляться статьи и заметки о моем участии в мероприятиях, о которых я и понятия не имел. Из пе- чати я узнаю о прочитанных мною в разных уголках земного шара лекциях, о своем присутствии на конференциях, презентациях, приемах, обнаруживаю интервью с собой. Самое удивительное то, что хотя я этих интервью не давал, я готов подписаться под каждым словом. В моих интервью, выдуманных до последней точки, как ни странно, лучше, чем в интервью реальных, излагаются мои мысли, взгляды, вкусы.

И это еще что! Сколько раз, бывая в гостях у друзей, я незаметно проникал в библиотеку, отыскивал там свои книги, чтобы поставить автограф, и обнаруживал, что они уже надписаны моим почерком, моими излюбленными черными чернилами и в моем торопливом стиле. Я так ни разу и не решился признаться своим друзьям, обведенным кем-то вокруг пальца, что эти автографы – не мои. Доказать это было бы практически невозможно. К тому же, я не хочу, чтобы меня считали старым маразматиком.

Но и этим деяния моего таинственного двойника не ограничиваются. Путешествуя по миру, я везде встречаю людей, которые виделись со мной там, где меня никогда не было, и хранят о нашей встрече теплые воспоминания. Немало и тех, кто дружит или хорошо знаком с каким-нибудь моим родственником, который, судя по описаниям, оказывается лишь двойником настоящего члена моей семьи, да и то растерявшим почти все черты оригинала. В Мехико долгое время я регулярно встречал человека, рассказывавшего мне во всех живописных подробностях о буйных пьянках, в которых он участвовал вместе с моим братом Умберто из Акапулько. Однажды он сердечно поблагодарил меня за оказанную через брата услугу. Много лет я не мог собраться с духом признаться этому сеньору, что у меня нет никакого брата Умберто из Акапулько.

Подобных случаев в моей жизни было великое множество. Некоторые из них, наиболее примечательные, лет шестнадцать назад я собрал в статью, которую назвал «Мое второе «Я». Я питал надежду, что мой двойник, прочитав эту статью, забеспокоится, что его «подвиги» стали достоянием гласности и прекратит вытворять неизвестно что от моего имени. Но не тут-то было. До сих пор до меня доносится эхо проделок моего второго «Я».

В последние годы конфузы, связанные с моей персоной, приобрели мрачный и даже жутковатый характер. Средства массовой информации с непонятным усердием начали меня хоронить. Много раз, включая телевизор или радио, я слышал загробный голос ведущего, сообщавшего: «Сегодня ушел из жизни Габриэль Гарсиа Маркес». Одно время меня это бесило, но в конце концов я свыкся с известиями о собственной смерти, случающейся не реже, чем раз в два месяца. Недавно в одном ресторане в Мехико журналист сказал мне: «Маэстро, сегодня утром по радио объявили, что Вы скончались». Мне ничего не оставалось, как ответить: «Ну вот Вы и видите меня – совершенно скончавшегося». А пару лет назад какой-то умник разместил в Интернете прощальное письмо человечеству, якобы написанное мной. Я испытываю стыд и горечь, когда искренне любящие меня и искренне любимые мной поклонники принимают такую банальную пошлость за мое сочинение.

Все это, так сказать, издержки излишней известности. И ничего с этим не поделаешь. «Мое второе «Я» разгуливает по белу свету, не имея моего согласия, купается в лучах моей славы, делает все, что душе угодно и, наверное, даже не представляет, насколько мы не похожи. Пока оно, удовлетворенное моей жизнью и карьерой, наслаждается своим воображаемым существованием, я продолжаю стареть за письменным столом, тоскую по былому в гордом одиночестве и кручусь в этой жизни, как могу.