Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 18 страница

Примерно с минуту я прыгаю на нем, потом он начинает трясти головой и скидывает меня.

— Извини, дорогая, но мне так совсем не нравится, — говорит он, возвращается в свою любимую миссионерскую позицию и начинает дергаться.

Я смотрю в потолок и представляю свое свадебное платье.

— Потрясающе, — говорит он, когда все кончается.

— Ммм... хорошо, — бормочу я; в своих мечтах я уже прошла полпути к алтарю.

— Либби! Тебе... ммм... было хорошо?

— Да, Эд. Просто замечательно, — вру я, поворачиваюсь и целую его.

Он с благодарностью улыбается, встает и идет в ванную, а когда возвращается, я сообщаю ему, что решила устроить ужин в честь помолвки, чтобы познакомить его со своими друзьями. Говорю, что это была моя идея, потому что не знаю, как он отреагирует, узнав, что здесь приложилась Джулс.

— Отличная идея, — говорит он. — Я всех угощаю.

— Не говори глупости, — возражаю я. — Каждый заплатит сам за себя.

Он в ужасе смотрит на меня.

— Либби, нельзя приглашать гостей на ужин и ожидать, что они сами заплатят. Это очень дурной тон.

— Ты уверен?

— Я не позволю, чтобы кто-то платил отдельно.

— Хорошо, — говорю я, пожимая плечами. — Как хочешь. — Я перечисляю гостей, и он со всем соглашается. Он даже не спрашивает, кто такой Ник.

 

Глава 26

 

Мне не хочется в этом признаваться, но иногда моя мать бывает права. Я действительно в последнее время хожу надутая. Проблема в том, что настроение у меня почему-то портится, только когда Эд рядом.

Я не могу понять, почему вдруг он ни с того ни с сего начинает меня раздражать. Меня уже беспокоит, что все происходит как бы по расписанию. Он постоянно окружает меня заботой, обожанием и любовью, и чем больше внимания ко мне проявляет, тем сильнее хочется спрятаться. В конце концов я огрызаюсь, и у него на лице появляется это щенячье выражение. Тут мне становится легче, но потом накатывает ужасное чувство вины, я прошу извинения — и все начинается снова.

Наверное, учитывая мою склонность к самоанализу, давно уже нужно было прочитать какую-нибудь книгу, посвященную этому синдрому. Но найти что-либо касательно моей проблемы так и не удалось — хотя я перерыла ворох книг по психологии.

А может быть, никакой проблемы нет, а просто в глубине души я не верю, что заслуживаю счастья. И потому, встретив хорошего человека, который замечательно со мной обращается, инстинктивно пытаюсь саботировать его действия. Или он раздражает меня своим занудством.

Но я не хочу рассматривать этот вариант, потому что тогда все получается слишком элементарно. Если признать это, то не стоит выходить за него замуж, а я уже настроилась.

Раньше никто так ко мне не относился, никто не боготворил меня, как Эд. Он готов на все ради моего счастья, а я даже не знаю, как себя вести. Иногда возникает такое чувство, будто я ставлю над ним эксперимент. Чем больше любви и тепла он отдает мне, тем больше меня это раздражает. Иногда кажется, что я всего лишь испытываю, как далеко могу зайти, потому что, когда он наконец меня бросит, — а это точно случится, если я продолжу и дальше унижать его, — смогу повернуться и сказать: «Вот видишь? Я так и знала». Потому что раньше меня всегда бросали, и подсознательно я уверена, что и сейчас случится то же самое. В итоге сама невольно пытаюсь спровоцировать эту ситуацию.

Знаю, что это очень запутанное объяснение, но в нем есть смысл. Вчера я изложила свою теорию Джулс, и она поддакивала там, где нужно, но ничего не говорила.

— Ты уверена, что хочешь за него замуж? — спросила она.

— Да, — сказала я и стала объяснять, что единственный выход из сложившейся ситуации — дойти до самого конца, во всем разобраться. Нет смысла разрывать помолвку — не хочу снова быть одна и мучаться из-за этого. Я должна выйти замуж, пережить это именно сейчас, чтобы научиться любить по-настоящему.

Хотя подозреваю, что мне не надо учиться любить. Я всегда чувствовала, что могу подарить человеку море любви, и до знакомства с Эдом из кожи вон лезла, чтобы стать для своих мужчин незаменимой. Судя по всему, именно это их отталкивало. Прямо как в поговорке Граучо Маркса — я не хочу быть членом клуба, который согласен меня принять.

Наверное, самое главное для меня сейчас — научиться быть любимой. Все мужчины, с которыми я встречалась до Эда, отвратительно ко мне относились — и чем больше они меня унижали, тем сильнее мне хотелось, чтобы они изменились: я дарила любовь, заботу и внимание. То же самое Эд сейчас делает для меня.

Боже. Похоже, я наконец-то сделала шаг вперед. Да, именно это и произошло. Мы поменялись ролями — я отношусь к Эду именно так, как мужчины всегда относились ко мне. Помню, как Джон стал все сильнее отдаляться, как в конце вечера он отворачивался и говорил: «Извини, ты не против, если я поеду домой, мне хочется побыть одному». Помню, как я осыпала его поцелуями, а он был как чужой.

Слава богу, что я поняла это сейчас. Пока не стало слишком поздно. Потому что нужно разобраться со всем этим и все-таки выйти замуж — во что бы то ни стало.

 

— Ну давай, сестренка. Расскажи мне все о нем.

— Олли, ты познакомишься с ним через шесть часов. Сам увидишь.

— Мама от него совершенно без ума, но я не знаю, хорошо это или плохо.

— Ну-ка, расскажи. Папа тебе что-нибудь говорил?

У меня разыгралось воображение или Олли на самом деле будто о чем-то умалчивает?

— Не-а, — отвечает он. — Ты же знаешь папу. Он не очень-то любит болтать.

Я смеюсь.

— Вот подожди, пока они познакомятся с Кэролин, — говорю я. — Тогда ты поймешь, через что я прошла.

— Знаю, — вздыхает он. — Мне это еще предстоит. Я рассказал им о ней, и мать словно с цепи сорвалась.

— Ха-ха! Отлично. Черт, меня зовут. Слушай, мне пора, ты не опоздаешь?

— Нет. Увидимся вечером.

— Хорошо, дорогой. Пока. — Я кладу трубку и поворачиваюсь к Джо, которая корчила мне обеспокоенные рожицы все время, пока я болтала с Олли. — В чем дело, Джо?

— Ты меня убьешь, — говорит она. — Извини, извини, извини.

— Только не говори, что не придешь, — медленно выговариваю я.

— Прости, — говорит она, хлопая глазами. — Моя подруга Джилл позвонила и напомнила про свой день рождения, а у меня совершенно из головы вылетело. Она была в ярости, когда я сказала, что не приду. Извини.

— Ничего страшного, — вздыхаю я.

Конечно, это меня расстроило, но что поделать, на ее месте я бы сделала то же самое. Так поступают все одинокие женщины — обещают прийти, а потом, когда на горизонте возникает что-то более заманчивое — вечеринка, на которой более вероятно встретить подходящего мужчину, — тут же забывают о всех обещаниях, даже не задумываясь о том, что кого-то расстраивают.

Но я не расстроена, хотя теперь у меня нечетное число гостей — у Ника нет пары. К счастью, звонит телефон и у Джо появляется возможность улизнуть обратно в приемную. Я беру трубку.

— Дорогая! Это я.

«Я» — это может быть кто угодно, но голос Аманды Бейкер невозможно спутать ни с каким другим. Вдруг у меня возникает отличная мысль.

— Аманда! Я как раз собиралась тебе позвонить! Извини, что заранее не предупредила, но дело в том, что, хмм... — надо врать правдоподобно, — Эд и я решили собраться с друзьями, и я бы очень хотела, чтобы ты пришла.

— Как мило! — восклицает она, и я жду, затаив дыхание. — У меня на сегодня нет планов. Я собиралась принять ванну и сделать кучу всяких масок для лица, но с удовольствием отменю все ради ужина с Эдом Макмэхоном. И с тобой, конечно.

— Замечательно! — восклицаю я, откуда-то у меня вдруг взялся энтузиазм. — Здорово!

— Только скажи, — прерывает меня Аманда, — там будут одни пары?

Я смеюсь.

— Вообще-то, да. Но есть один свободный мужчина, хотя не думаю, что он тебе понравится.

— Ничего. Главное, чтобы я не была одна, без пары.

— Не будешь, не волнуйся.

Я говорю ей, где и когда состоится вечеринка, и вздыхаю с облегчением — уже мне-то никогда больше не придется волноваться из-за таких пустяков! Теперь у меня есть пара и мне уже не нужно больше волноваться.

Раньше мои друзья говорили, что неправильно чувствовать себя неполноценной только потому, что у тебя никого нет, — и я им верила. Но вот сейчас, стоило мне повесить трубку, я поняла, — может быть, это и не очень хорошо, — что чувствую свое превосходство над Амандой, потому что у меня есть жених. Меня теперь можно совершенно официально считать взрослой.

Джулс говорит, что есть три показателя того, что человек взрослеет: он ставит экраны на батареи; в его доме всегда есть джин, водка и виски, и каждое утро он убирает постель. Но я с ней не согласна. По-моему, человек становится взрослым, когда у него появляется вторая половина. Когда живешь и не боишься ходить на вечеринки, где одни семейные пары. Когда больше не чувствуешь свою неполноценность.

 

Мы с Эдом приезжаем пораньше, садимся и заказываем шампанское. Он целует меня и говорит, какая я красивая. Только приносят заказ, как приходит Джулс, и вскоре за ней — Олли и Кэролин.

Эд целует Джулс и пожимает руки моему брату и Кэролин. Он говорит Олли, что наслышан о нем и ему очень приятно наконец познакомиться.

— Мы все так рады, что Либби решила-таки остепениться, — говорит Олли, подмигивая мне. — Просто странно, что все случилось так быстро.

— Ха-ха! — смеется Эд. — Я и сам удивлен, но чувствую, что мы поступаем правильно.

— А где Джейми? — спрашивает Олли, вопросительно глядя на Джулс. — Опять работает над крупным делом?

Джулс удается беззаботно пожать плечами, и никто ни о чем не догадывается.

— Сам знаешь, — говорит она с грустной улыбкой. У адвокатов никогда нет времени.

— Могла бы и пригласить его, — шепотом говорю я, подвигаясь к ней и толкая ее в бок.

— Знаю, — отвечает она. — Кстати, он сегодня звонил и я чуть было не сделала это, но потом решила, что он еще мало помучился. Еще рано.

— И что ты сказала?

— Ну, сказала, что у тебя сегодня вечеринка по случаю помолвки. Он, наверное, подумал, что собираюсь позвать его, но тут я сменила тему.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно одиноко.

Я кладу руку ей на плечо и обнимаю ее. И тут слышу возглас:

— Либби!

Это Сэл с шумом пробирается через зал.

— Я так рада за тебя! — говорит она и крепко меня обнимает. — Пол и Ник ставят машину. Они сейчас подойдут. — Она оглядывает остальных гостей, которые стоят у столика и болтают, и вздрагивает от неожиданности, остановившись взглядом на Эде. — Это он? — спрашивает она с изумлением в голосе.

— Да, а что? Ты, кажется, удивлена.

Она качает головой.

— Извини. Боже, правда, извини, Либби. Понимаешь, я и не предполагала, что тебе нравятся такие мужчины.

— Ты хочешь сказать, что он непривлекателен?

Она наклоняется и шепотом произносит:

— Я думала, ты ненавидишь мужчин с усами.

— Так и есть, — тоже шепотом отвечаю я. — Но я заставлю его от них избавиться.

— Не обижайся только. Он очень симпатичный. Просто он так не похож на... — Она осекается, смотрит на меня и беззвучно добавляет, чтобы никто не услышал: — На Ника.

— И?..

— Я, наверное, решила, что это и есть твой тип мужчины.

— Сэл, мне не нравится какой-то определенный тип мужчин. И никогда не нравился. А Эд очень милый. Ты сама увидишь.

— Конечно! — говорит она и сжимает мою руку. — Если ты выходишь за него замуж, значит, он — самый лучший!

— Эд! — зову я. — Подойди сюда. Познакомься с Сэл.

Эд с улыбкой подходит к нам и протягивает руку. Он немного смущается, когда Сэл обнимает его.

— Очень приятно, — говорит она. — Мы так много о вас слышали, но вам, наверное, уже надоело, что все это говорят?

Эд покашливает.

— Нет, вовсе нет. Вы подруга Либби?

Сэл начинает объяснять, откуда мы знаем друг друга, и тут я вижу, что в ресторан заходит Пол, а за ним — Ник. На мгновение мое сердце останавливается. На нем его старые хлопковые брюки, ботинки «Доктор Мартенс» и потрепанный, старый плащ. Но, несмотря на это, Ник кажется таким родным, таким красивым, что я готова расплакаться.

— Либби, ты прекрасно выглядишь, — приветствует меня Ник и спокойно целует в щеку. — Поздравляю.

— Очень рада, что ты пришел, — говорю я. И это правда. — Я волновалась, думала, что ты... ну, ты понимаешь.

— Не говори глупости. Мы же друзья. Я бы ни за что не пропустил такой случай. Не терпится наконец-то познакомиться со знаменитым Эдом. — Ник поворачивается и видит Эда, который беседует с Сэл.

— Это же не он? Пожалуйста, скажи, что это не он.

— Ник! Ты что? Почему бы и нет?

— Либби, да он тебе в деды годится.

— Бред! — со смехом отвечаю я, внезапно вспоминая, что Ник любит пошутить, — Он меня всего лишь на десять лет старше.

— Классные усы, — говорит Ник. — Хмм, я всегда мечтал такие отрастить.

— О, заткнись! — Я шлепаю его. — Надеюсь, он скоро от них избавится.

— На твоем месте я бы сбрил их, пока он спит. Самый безболезненный вариант.

— Наверное, я так и сделаю, — смеюсь я. — Пойдем, я вас познакомлю.

 

— Ммм, рядом со мной свободное место, — Ник наклоняется ко мне через стол. — Неужели от меня так плохо пахнет?

Я смеюсь.

— Нет. Еще должна прийти Аманда Бейкер. Она опаздывает, но будет с минуты на минуту.

— Аманда Бейкер? — Ник делает большие глаза. — Здесь? Сегодня вечером? И она будет сидеть рядом со мной? Вот это да!

— Неужели ты знаешь, кто она такая? — смеюсь я. — Ах да, я же рассказывала тебе ту историю с фотографом.

— Как подумаю об Аманде, у меня прямо слюнки текут, — говорит он. — Так это она — моя девушка на сегодняшний вечер?

— Нет! — сурово отвечаю я.

Внезапно мне становится нехорошо: а что, если они поладят? Что, если Аманде понравится Ник? Не уверена, что вынесу, если у них завяжется роман. О черт, что я натворила?

— Вспомнишь ее, она и появится, — шепчет Ник.

К столику подплывает Аманда.

— Либби! — Она целует меня, потом Эда и садится рядом с Ником. — Извини за опоздание, — говорит она. — Еще одно проклятое интервью. — Она ждет, что кто-нибудь скажет, что ему так приятно находиться в компании знаменитости, но все молчат.

Наконец Ник решает заполнить паузу.

— Я все время смотрю ваше шоу, — говорит он. — Какая приятная неожиданность, что вы с Либби дружите.

— Да. Вам нравится шоу? — Она вся светится от счастья: ведь у нее появилась возможность поговорить о себе, любимой.

Джулс закатывает глаза, а я пытаюсь подавить смешок, но при этом очень внимательно наблюдаю за Амандой. Хотя она явно безумно рада, что встретила своего поклонника, в ее голосе нет и намека на кокетство, какой-то интерес. Поднимаю глаза и вижу — Джулс заметила, что я наблюдаю за Амандой. Она вопросительно поднимает бровь. Я пожимаю плечами и поворачиваюсь к Эду, который положил мне руку на колено.

— Тебе нравится? — спрашивает он меня, подставляя губы для поцелуя.

Я целую его и киваю.

— А тебе?

Он улыбается.

— Конечно. — Он оглядывает стол. — Кому еще шампанского?

— Мне, пожалуйста, — Сэл протягивает бокал, — никогда не откажусь от шипучки.

Эд наполняет ее бокал и спрашивает:

— Вы знакомы с Амандой?

— Нет, — говорит Сэл.

Аманда вздрагивает, услышав свое имя.

— Я Салли Кросс.

— Очень приятно, — говорит Аманда с равнодушным видом. — Салли Кросс... знакомое имя. Мы встречались?

— Нет, не думаю, — отвечает Сэл.

— Чем вы занимаетесь? Работаете на телевидении?

Сэл объясняет, где она работает, и голос Аманды тут же теплеет. Это же журналистка! Еще одна потенциальная возможность увидеть свое имя в газетах! Они начинают говорить о работе. Через несколько минут Аманда замолкает и похлопывает Ника по плечу.

— Извините! Не могли бы вы поменяться со мной местами? Неудобно разговаривать через вас.

Ник пожимает плечами и встает, а Аманда передвигается на его место, продолжая говорить о своей карьере телеведущей.

— Как твоя книга? — кричит Олли Нику через стол.

Ник загадочно постукивает по носу.

— Много всяких новостей, но я не могу сказать. Пока не могу, — добавляет он.

Олли смеется.

— Значит, у нас скоро появится возможность прочитать ее?

— Поживем — увидим, — отвечает Ник тем же загадочным голосом.

— Вы писатель? — Впервые за сегодняшний вечер Эд проявил к Нику интерес.

— Начинающий писатель, — с улыбкой отвечает Ник.

— Значит, вы еще не публиковались?

— Пока нет. Но надеюсь, скоро все получится.

— И о чем ваша книга?

— О, это смесь триллера и детектива.

— Если ваша книга еще не опубликована, то где вы сейчас работаете?

— Нигде. Я получаю пособие.

— О, ха-ха! Очень смешно! — Эд хохочет.

Ник с любопытством смотрит на него.

— Замечательно, что вы находите это забавным. К сожалению, я ничего смешного не вижу.

— О господи! — Эд становится пунцово-красного цвета. — Извините, ради бога. Я думал, вы пошутили.

— Мне кажется, это не совсем удачная шутка.

— Я раньше никогда не встречал людей, которые живут на пособие, — говорит Эд.

Сам себе могилу роет. Мы с Ником обмениваемся взглядами, и я невольно поднимаю глаза к потолку.

— Очень жаль, нас таких много, — говорит Ник.

Я решаю вмешаться и сменить тему разговора:

— Ник, расскажи нам, о чем твоя книга.

— Это совсем неинтересно, — отвечает он.

— Нет, расскажи!

Джулс тоже начинает упрашивать его, и он соглашается.

Следующие десять минут Ник находится в центре внимания. Он в подробностях описывает сюжет, и оказывается, что это так интересно! Ник использовал для книги одну из самых оригинальных идей, какую только можно придумать. Как жаль, что я раньше его не слушала. Не могу поверить, что никто не захотел опубликовать эту потрясающую книгу.

— Невероятно! — говорит Олли, который тоже внимательно слушает. — Издатели должны в очередь выстроиться.

— Согласен, — говорит Пол. — Я покупаю твою книгу.

— Ловлю тебя на слове, — смеется Ник; он светится от гордости за то, что всем так понравилась его история. — С каждого из вас полагаются проценты.

Аманда заканчивает обсуждать дела с Сэл и похлопывает Эда по плечу.

— Бинки Доннелл передает привет, — с улыбкой говорит она, — и поздравления.

— Бинки Доннелл! — радостно восклицает Эд, его лицо сияет. — Давно о нем ничего не слышно. Как поживает старый шельмец?

Ник толкает меня локтем и изумленно шепчет:

— Он сказал «шельмец?».

Я пинаю его под столом, но вижу, что даже Джулс презрительно скривилась, услышав это слово.

— У него все отлично, — отвечает Аманда. — Мы на прошлой неделе вместе ужинали — я, Бинки и Банни.

Ник снова толкает меня, и на этот раз я не могу удержаться и начинаю хихикать. Честно, не могу поверить, что выхожу замуж за человека, друзей которого зовут Бинки и Банни!

— Не могу поверить, что ты выходишь замуж за человека, друзей которого зовут Бинки и Банни, — бормочет Ник, наконец прекратив смеяться.

— Ах так, — отвечаю я, — а имя Лось тебе больше нравится?

— Лось — это круто, — с притворным возмущением говорит Ник. — А вот Бинки и Банни — как-то совсем не солидно.

— Откуда ты знаешь? Может, у Бинки — антикварный «харлей», а Банни — сексуальная цыпочка с пышными светлыми волосами.

— И с длинными висящими ушами?

— Возможно, — фыркаю я.

Мы снова начинаем смеяться. Но Эд с Амандой нас совершенно не замечают — они в восторге, что у них так много общих знакомых. Ну и пусть общаются, решаю я.

Джулс бросает на меня удивленный взгляд, но я лишь пожимаю плечами — здорово, что Эд наконец-то нашел общий язык хоть с кем-то из моих друзей, — даже если учесть, что Аманда не совсем друг.

Олли и Кэролин болтают с Сэл и Полом, и мне кажется, что вечер удался. Главное — все познакомились с Эдом. Конечно, не у всех была возможность узнать его поближе, но так всегда бывает в больших компаниях.

Например, Олли и парой слов с ним не обменялся, но по крайней мере они увидели друг друга, и это уже хорошее начало. С другой стороны, может, им стоило побольше поговорить?

Когда официант приносит кофе, я встаю и подхожу к Олли.

— Может, поговоришь с Эдом? Узнаешь его получше?

Олли вздыхает.

— Либби, я не знаю, о чем с ним говорить.

— Олли! Это же невежливо. Я за этого человека замуж выхожу! Ты мог бы сделать это ради меня. Откуда ты знаешь, что вам не о чем разговаривать?

— Ладно, ты права. Но я слышал, что он говорил, и... — Он замолкает.

— И что?

— Ничего. — Он вздыхает. — К тому же он поглощен разговором с твоей подругой Амандой. Не хочу им мешать.

— Хорошо, — осторожно говорю я. — Может, нам поужинать вчетвером: я, Эд, ты и Кэролин?

— Может быть, — неохотно отвечает он. — Слушай, давай завтра поговорим.

— Господи, Олл, да ты будто возненавидел его.

— Либби, мы обо всем поговорим завтра.

 

Глава 27

 

— Ну, что ты думаешь?

Мы едем домой, и, честно говоря, меня куда больше волнует, что подумали об Эде мои друзья. Но я все равно не смогу узнать об этом раньше завтрашнего утра, поэтому пока можно спросить, понравились ли они Эду, одобряет ли он моих знакомых, сможем ли мы с ними и дальше дружить.

— Вечеринка прошла успешно. — Он снисходительно улыбается.

— Нет. Я спрашиваю, что ты думаешь о моих друзьях?

И внезапно я понимаю, что это очень важный разговор. Что раньше я бы не задумываясь пожертвовала своими друзьями ради мужчины, но сейчас даже и не подумаю этого сделать. И мнение Эда очень важно. Не потому, что мне хочется, чтобы они ему понравились, а потому, что ответ будет отражением его личности. Если ему не понравились мои друзья, если он не одобряет их, — смогу ли я и дальше смотреть на него теми же глазами?

— О, у тебя замечательные друзья, — наконец отвечает он. — Особенно Аманда. У нее прекрасные манеры.

— Я не спрашиваю, какие у них манеры, Эд, — медленно выговариваю я. — Я спрашиваю, нравятся ли тебе мои самые близкие люди, которых я люблю. К тому же Аманда мне вообще не подруга, а просто коллега и она понравилась тебе только потому, что у вас есть общие знакомые. А ее прекрасные манеры оттого, что она старается наладить нужные связи.

— Либби! Нехорошо так говорить.

— Извини, — бормочу я, — но это правда. Ну скажи, как тебе Олли?

— Нам с ним не удалось пообщаться, — отвечает Эд, и это действительно так, — думаю, стоит пригласить его на ужин. В ближайшее время.

— Хорошо. Но он тебе понравился, да? Ты так его себе представлял?

— Я никак его не представлял. Но он мне очень понравился.

— А Сэл и Пол? Что ты думаешь?

— Ну, — он делает паузу, — мне совсем не нравится, что ты дружишь с журналистами из желтой газетенки.

— Что? Ты что, серьезно?

— Ммм, да. Я бы ничего не имел против, если бы они работали на центральном телевидении, но их газета — это же такая грязь. Мне кажется, что они, ммм, не нашего круга.

Кажется, назревает скандал.

— Что значит «не нашего круга»?

— Дорогая, я просто не доверяю им, вот и все.

— Но ты ни черта о них не знаешь.

— Не ругайся, Либби.

— Извини. Но это двое самых замечательных людей, которых я знаю. Я не могу поверить, что мои друзья не понравились тебе только потому, что они работают в газете! И это вовсе не желтая газетенка, — они делают новости, а не подстерегают людей на пороге дома.

— Все равно, — говорит он, бросая на меня быстрый взгляд. — Хотя, может, ты и права, я не имею права осуждать их. Но что меня поразило, так это то, что ты вообще знакома с этим оборванцем Ником. Откуда ты его знаешь?

— С Ником... «с этим оборванцем Ником»... — В моем голосе появляются металлические нотки. — Он — знакомый Сэл. А что?

— А, — кивает он, — ну, тогда все ясно.

Как он смеет... Как он смеет...

— Что... тебе... ясно? — Я произношу каждое слово очень медленно, по отдельности, а это тревожный знак, — если Эд, конечно, заметил.

— Он ужасно одет — такой неряшливый. Я и не предполагал, что ты способна общаться с таким человеком.

— Но ты с ним даже парой слов не обмолвился.

— Ради бога, Либби. Да ты только посмотри, на кого он похож! Потрепанная одежда, живет на пособие... Я думаю, лучше тебе с ним больше не видеться.

— Не могу поверить, что я выслушиваю все это. Не могу поверить, что ты сидишь здесь, — я чуть не шиплю от ярости, — и смешиваешь моих друзей с грязью! И самое главное, я не могу поверить, насколько мелочны твои суждения. Ты оценил всех моих друзей, основываясь на внешности или роде занятий, — я-то думала, ты успел поумнеть, в твоем-то возрасте. Очевидно, в отличие от тебя, — я цежу сквозь зубы, — я выбираю друзей, потому что они нравятся мне как люди, а не потому, что у них куча денег или они окончили какую-нибудь распрестижную частную школу.

Тут мой запал кончается. Я сижу и трясусь от злости. Всю оставшуюся дорогу мы не произносим ни слова.

Бывали такие случаи, когда я знакомила приятеля со своими друзьями и он им не нравился. Я злилась на своих друзей, потому что не понимала, как это они не могут разглядеть в нем все то хорошее, что вижу я. Злилась, что у них хватило наглости сказать мне правду. Даже с некоторыми из-за этого разругалась. Но на этот раз не вижу ни капли правды в том, что говорит Эд. Я не могу признать, что мои друзья — плохая компания, потому что у них недостаточно денег, они не одеты в безупречные дизайнерские костюмы и не общаются с Бинки и Банни Доннелл.

Когда мы выходим из машины у дома Эда, я думаю, не слишком ли упряма. Может, Ник — действительно оборванец, а Пол и Сэл — не нашего круга? Будет ли мне так трудно прекратить с ними всякое общение? Честно говоря, я не знаю, смогу ли и здесь пойти на уступку — забыть о них, смириться с тем, что они — неподходящий круг общения для жены Эда Макмэхона.

Мы раздеваемся в гробовой тишине. Я забираюсь в постель и поворачиваюсь к Эду спиной. И тут он начинает извиняться. Я его игнорирую. Он прикасается к моему плечу, но я отбрасываю его руку, а он снова извиняется.

— Я не хотел тебя обидеть, — говорит он. — Ты права, я ошибся. Я слишком поспешно сужу о людях. Либби, дорогая моя, прости меня, пожалуйста.

Я поворачиваюсь и вижу, что у него в глазах слезы. Похоже, на самом деле говорит искренне. Когда он начинает гладить мое бедро, принимаю извинения. Но ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Потом он решает, что достаточно предварительных ласк, и входит в меня, и я опять ничего не чувствую. Пока он дергается внутри меня, я даже не пытаюсь представить себе, как иду к алтарю, а просто лежу под ним и ощущаю странную, тупую боль в груди. Комок подступает к горлу. И вдруг я начинаю плакать.

Я рыдаю, всхлипывая, не сдерживая себя. Как ребенок. Отталкиваю Эда и бегу в ванную, запираю дверь и очень долго смотрю на себя в зеркало.

Никогда в жизни мне не было так одиноко.

 

Но представьте себе, только я прихожу в офис на следующее утро, как снимаю трубку и звоню Сэл.

— Ну? Как он тебе?

— Он очень милый! — восклицает Сэл.

Мне становится легче.

— Правда? Он тебе понравился?

— Он очень обаятельный. Очень. Вы отлично смотритесь вместе.

— Боже мой, Сэл, мне так приятно это слышать.

— Почему? Ты думала, он мне не понравится?

— Нет. Но мне очень важно, что думают мои друзья.

— А мы ему понравились?

— Да! Он сказал, что у меня замечательные друзья!

Я чувствую в своем голосе неискренность. И понимаю, что в голосе Сэл слышу то же самое. Мы прощаемся; тут же раздается телефонный звонок — это Ник.

 

— Звоню, чтобы поблагодарить тебя за вчерашний вечер.

Почему мне вдруг опять кажется, что Ник играет такую большую роль в моей жизни? Ведь между нами все кончено. Ничего больше нет. Я выхожу замуж за другого и вдруг начинаю разговаривать с Ником и видеться с ним еще чаще, чем раньше.

— Тебе понравилось?

— Было приятно тебя увидеть, — тепло отвечает он. — Особенно приятно, что ты прямо-таки светишься от счастья.

— Правда? — Я удивлена: вот уж не думала, что Эд оказывает на меня такое действие.

— Да, — он смеется. — Ты и вправду собираешься замуж?

Это еще что?

— Мы пока не назначили дату, — отвечаю я. — Я вообще не могу в это поверить.

— Ты, наверное, ждешь, когда же он подарит тебе кольцо — огромный бриллиант, чтобы осознать полностью, — произносит он странным тоном, который может означать только одно — ревность.

Но потом до меня доходит смысл слова «кольцо».

О боже, кольцо. Бриллиант, который превратит сон в реальность. Внезапно я вспоминаю слова Джулс: замуж выходят не потому, что ты влюблена или любишь. Не потому, что ты хочешь замуж, чтобы избавиться от одиночества. Не потому, что ты хочешь идти к алтарю или поселиться на Гановер Террас. Замуж выходят, чтобы провести с этим человеком всю свою жизнь. А когда я думаю о том, что проведу всю жизнь с Эдом, и вспоминаю вчерашнюю ночь, — чувствую, что мое сердце коченеет.

Нет, я не буду думать об этом. Я оборачиваю свое заледеневшее сердце в белые кружева, окружаю его мечтами о роскошном гардеробе, костюмах от знаменитых дизайнеров... И мне становится немного лучше.