лияние политики перестройки на состояние исторической науки.

тановление и развитие советской исторической науки в 1920 – начале 1950-х Советская историография: сущность и этапы развития.Первая постановка вопроса о советской историографии как явлении. Оценка сущности советской историографии в документах КПСС, программных выступлениях и статьях руководителей советской исторической науки, историографических работах. Отношение к феномену советской историографии в работах перестроечного и постперестроечного периодов (середина 80-х – 90-е гг.).

Проблема периодизации истории советской исторической науки. Дискуссия конца 50-х – начала 60-х гг. в исторической периодике. Критерии периодизации. Феномен советской исторической науки: реальные критерии периодизации.

Место, роль и функции исторической науки в советском обществе. Политика правящей элиты по отношению к исторической науке (проблематика; тезисы, постановления и указания по вопросам освещения истории; разрешительно-запретительная система в исследованиях и публикациях; историческое образование; кадры историков; научно-исторические учреждения и организации; архивы, музеи иих поддержка; пропаганда исторических знаний). Превращение исторической науки в элемент политико-государственной системы. Общество и историческая наука.

Внутренние черты советской исторической науки. Утрата автономности научного мышления. Примат и исключительность марксистско-ленинской методологии в структуре исторического знания. Структура проблематики, ее происхождение. Ценности и предпочтения, «периферия» проблематики, табуированные зоны; отражение этих явлений в структуре кадров историков. Исторический источник, археографическая и архивная политика. Противоречия в развитии исследования исторических источников. Отношение к историографическому наследию и опыту. Противоречия в развитии методов изучения и интерпретации истории. Концептуальная предрешенность исследования. Возможности развития исторического познания. Складывание типа советского историка и проблема сохранения профессионализма. Проблема изоляционизма советской исторической науки.

Историческая наука в 1917-1920-е гг.

Существование в советской стране двух направлений исторической науки – традиционной российской и марксистской. Две сети научно-исторических учреждений. РАН (с 1925 г. – АН СССР) и ее учреждения, университеты, РАНИОН и ее исследовательские институты. Социалистическая (с 1924 г. – Коммунистическая) академия общественных наук и ее институты, Комиссия по истории Октябрьской революции и РКП(б) (Истпарт), Институт К. Маркса и Ф. Энгельса, Институт В.И. Ленина, Институт красной профессуры, коммунистические университеты. Местные учреждения исторической науки.

Установление контроля за «старой» наукой: преобразование РАН в АН СССР, «пролетаризация» и преобразование университетов и исторического образования, ликвидация РАНИОН. Образование Института Маркса-Энгельса-Ленина при ЦК ВКП(б). Исторические общества: ликвидация старых (Общество истории и древностей российских и др.) и образование новых (Общество историков-марксистов, историко-революционные общества). Краеведческие общества. Реорганизация и централизация архивного дела, создание двух сетей архивов (партийные и государственные). Две сети исторической периодики: существование и постепенная ликвидация «старых» журналов и изданий («Русская старина», «Вестник археологии и истории», «Чтение в Обществе истории и древностей российских», «Голос минувшего», «Русский исторический журнал»), возникновение и судьба новых («Пролетарская революция», «Красный архив», «Историк-марксист», «Борьба классов», «Каторга и ссылка»).

Нарастание негативного отношения власти имарксистской науки к «старым кадрам» историческойнауки в общемконтексте усиления репрессивной политики. Депортация части творческой интеллигенции в начале 20-х гг., эмиграция историков (Г.В. Вернадский, А.А. Кизеветтер, А.В. Флоровский и др.). Развитие русской исторической науки в эмиграции. Евразийство.

Репрессии в отношении историков. Значение «Дела Академии Наук» для полного искоренения немарксистской историографии в СССР. Превращение общественных наук в инструмент партийно-государственного руководства, пропаганды и агитации, формирование партийно-государственного руководства исторической наукой. Постановления, циркуляры и тезисы партийных и государственных органов к историко-революционным и историческим датам (юбилеям революции 1905-1907 гг. и Октябрьской революции, 100-летию со дня рождения Н.Г. Чернышевского, 50-летию «Народной воли» и др.). Партийное подведение итогов научных дискуссий (100-летие движения декабристов, дискуссии о Н.Г. Чернышевском, М.А. Бакунине, дискуссии по отдельным книгам). Критика «чуждой» литературы. Издание работ классиков марксизма-ленинизма и выступлений руководителей большевистской партии, повышение их роли в формировании новой методологии истории.

Изменение системы подготовки кадров. Введение курсов марксизма, истории классовой борьбы и революционного движения в высшей школе. Ликвидация исторического образования в высшей и средней школе и замена его курсом обществоведения. Бригадно-лабораторный метод обучения. Институт красной профессуры.

Издание и исследование исторических источников. Публикаторская деятельность Академии наук и ее Историко-археографического института: документы по истории социально-экономических отношений, боярской вотчины, крепостной мануфактуры, общественной мысли, писем и бумаг Петра Великого. Публикации марксистских научных учреждений: издание тайных договоров царского правительства и документов внешней политики, издание материалов по истории крестьянского и рабочего движения, документов политических процессов XIX в., зарождения социал-демократического движения, дневников и воспоминаний государственных и военных деятелей начала XX в., документов по истории Октябрьской революции 1917 г.

Проблематика «старой» и марксистской исторической науки. Возрастание интереса «старой» науки к проблемам методологии и теории исторической науки, к проблемам экономической и социальной истории средневековья и нового времени, истории крестьянства и народных движений, общественной мысли, истории государственной власти, внутренней и внешней политики. Проблематика марксистской науки: история «общественных форм», пролетариата, классовой борьбы и революционного движения, история социал-демократии и большевизма, Октябрьской революции 1917 г. и Гражданской войны.

Научные дискуссии по проблемам истории во второй половине 20-х гг. Причины и условия проведения научных дискуссий. «Литературная» дискуссия покниге Л.Д. Троцкого «Уроки Октября». Дискуссии об итогах советско-польской войны 1920 г., о социально-экономическом строе Киевской Руси, об историческом значении восстания декабристов, о «Народной воле», о характере российского империализма, об общественно-экономических формациях. Значение дискуссий для развития исторической науки.

Историческая наука СССР в 1930 – начале 1950-х гг.

Историки о влиянии И.В. Сталина на советскую историческую науку. Подготовка условий для пересмотра исторической концепции, сложившейся в 1920-е гг. и начало идеологического оформления культа личности Сталина. Влияние 50-летнего юбилея Сталина на возвышение роли его личности в истории. Значение письма Сталина в редакцию журнала «Пролетарская революция» для изменения условий развития исторической науки. Утверждение принципа партийности и прекращение научных дискуссий. Насаждение догматического понимания марксистско-ленинского теоретического наследия и субъективизма в истолковании истории и оценке роли отдельных личностей.

Возрастание роли идеологического руководства исторической наукой. Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР о перестройке исторического образования, реорганизации исторических учреждений и новых задачах исторических исследований. Этапы создания официальной концепции истории большевистской партии и истории России. «История ВКП(б). Краткий курс» и его значение в пропаганде марксистской концепции отечественной истории. Передача архивного дела в ведение НКВД. Сокращение публикации исторических источников.

Начало подготовки учебников и обобщающих трудов по гражданской истории. Первый том «Истории гражданской войны в СССР». Восстановление преподавания гражданской истории в школах и вузах страны. Организация исторических факультетов университетов, Института истории АН СССР. Центры историко-партийной науки.

Разработка специальных и вспомогательных исторических дисциплин, появление новых методов исторического исследования. Пропаганда «иллюстративного» метода в исторических исследованиях. Советские исторические журналы в 1930-е гг. Прекращение международных контактов советских историков и переход к критике «буржуазных фальсификаторов» отечественной истории.Репрессии в отношении советских историков. Негативная оценка деятельности и исторической концепции М.Н. Покровского. Фабрикация «дела Невского».

Возрастание интереса к политической истории. Труды К.В. Базилевича (1892-1950), С.В. Бахрушина (1882-1950), Б.Д. Грекова (1882-1953), Е.В. Тарле (1874-1955), М.Н. Тихомирова (1893-1965), С.В. Юшкова (1888-1952) и др. по истории Древнерусского государства и права, образования Русского централизованного государства, военной и внешнеполитической истории России. Первые попытки осмысления послереволюционной истории страны в обобщающих трудах по истории партии и революции. Труды по истории фабрик и заводов.

Влияние Великой Отечественной войны на изменение задач советской исторической науки и форм исследовательской работы историков. Изучение военной истории, истории военного искусства, национальной государственности, внешней политики. Труды Е.В. Тарле. «История дипломатии». Второй том «Истории гражданской войны в СССР». Начало изучения истории Великой Отечественной войны. Постановка новых исследовательских проблем. Пропаганда национализма и патриотизма в исторической литературе. Критика ошибочных положений отдельных историков в советской печати. Совещание историков в ЦК ВКП(б) 1944 г. Ослабление идеологического контроля над исторической наукой. Контакты с западными учеными.

Значение эвакуации научных центров на восток страны для развития науки на периферии. Организация и деятельность новых отделов, секторов, комиссий в рамках АН СССР (сектор военной истории Института истории АН СССР). Выезд историков на фронт с публичными лекциями. Советские историки – участники Великой Отечественной войны (Л.Г. Бескровный, Л.Е. Кертман, И.Д. Ковальченко, К.Н. Тарновский, П.Н. Третьяков, М.Н. Черноморский и др.).

Борьба двух тенденций в советской исторической науке в послевоенный период. Реорганизация исторических учреждений. Роль журнала «Вопросы истории» в первое послевоенное десятилетие. Дискуссии по теоретическим проблемам обществоведения и их влияние на историческую науку.

Историческая наука в годы «перестройки»

лияние политики перестройки на состояние исторической науки.

«Внешний» стимулятор «обновления» исторической науки. Публицистика в авангарде открытия «белых пятен» («Огонек». «Аргументы и факты», «Советская Россия»). Взаимоотношения публицистов и историков-профессионалов, влияние публицистики на массовое сознание. Изменения в области архивной политики.

Комиссия Политбюро ЦК по дополнительному изучению материалов, связанных с политическими репрессиями (1987). Начало демифологизации темы революции. «Дегероизация» вождей Октября и революции в работах Дмитрия Антоновича Волкогонова (1928-1995). Тема реабилитации творческой интеллигенции. «Романовская» тема. Открытие исторического журналов «Родина», «Известия ЦК КПСС». Сборники «Историки спорят», «Историки отвечают на вопросы».

Празднование 1000-летия принятия христианства на Руси.

Мартовский пленум ЦК КПСС 1989 г. Пересмотр аграрной политики КПСС. Пересмотр оценок истории коллективизации в исторической науке.

Тема ответственности В.И. Ленина в репрессиях 1918-1920-х гг. и попытки критики теории марксизма.

Литература:

· Историческая наука в условиях перестройки (по материалам обсуждения за «круглым столом» в журнале «Вопросы истории» // Вопросы истории. 1988. № 3.

· Бовыкин В.И. Проблема перестройки исторической науки и вопрос о «новом направлении» в изучении социально-экономических предпосылок Великой октябрьской социалистической революции // История СССР. 1988. № 5. С. 67-100;

Отечественная историческая наука на современном этапе: новые подходы и направления исторических исследований

Краткий и далеко не полный обзор новых направлений современной отечественной историографии следует начать, видимо, с того, что остался в прошлом публицистический этап российской историографии. Вместе с тем поверхностная и ненаучная ликвидация “белых пятен” в прессе и на телевидении продолжается, что свидетельствует о непрекращающихся попытках ревизии прошлого страны. Доживает свой век, по мнению ряда исследователей, и этап «политизированного» изучения и осмысления истории. Вместе с тем появляются и новые мифы, в том числе и попытки героизировать отдельных личностей. Одновременно и, можно сказать, параллельно, в отечественной историографии идет поиск новых исследовательских подходов, в связи с чем ученые все активнее обращаются к методологическим концепциям мировой исторической науки. (1)

В последнее время историков все больше привлекают проблемы социального облика, мировоззрения и самосознания отдельных слоев общества; образа жизни сословий в России; история предпринимательства; роль российских консерваторов и либералов России; история Русской православной церкви и проблемы религиозного сознания народа, в том числе и подлинная история различных российских конфессий; история и исследование исторической науки русского зарубежья; возрождаются иконографические аспекты отечественной историографии; проблемы страноведения, регионоведения и городоведения. В частности, активно развивается историческое сибириеведение.

Сегодня можно говорить о появлении и таких новых направлениях в отечественной историографии как политическая, экономическая, социальная истории, историческая психология, история ментальностей, история повседневности, микроистория и др. Например, в Московском государственном университете развивается новое междисциплинарное направление – историческая имагология – изучение взаимных представлений разлиных народов друг о друге.

Кстати, новые подходы проявились и в традиционной для советской историографии проблематике, в частности, более углубленном и объективном исследовании проблем революционного движения и революций в России, Гражданской и Великой Отечественной войн, интеграции отечественной исторической науки в мировую историческую науку. (2)

Предпринимаются попытки всестороннего и глубокого анализа конкретно-исторических фактов и теоретико-методологических аспектов изучения российской, советской и постсоветской истории в контексте развития мировых тенденций и явлений с учетом внешних и внутренних условий, а также взаимодействия объективных и субъективных факторов. (3) Что изучать в нашей истории и как изучать историю – эти проблемы все активнее обсуждаются в среде профессиональных историков. В связи с данными дискуссиями исследователи, в частности, активно обращаются к творческому наследию М. Блока, Л. Февра, Ф. Броделя, которые считали историю прежде всего наукой о человеке, о людях во времени, полагали необходимым применять конкретно-исторический подход к изучению не просто людей в обществе, а людей, живущих в определенной социальной среде. (4) Задача, по их мнению, состояла в том, чтобы современную историческую науку превратить в науку о человеке.

В условиях, когда человечество пережило две кровопролитные мировые войны, целую серию локальных войн и вооруженных конфликтов, в том числе и на рубеже XX-XXI вв., нет ничего удивительного в том, что отечественная историческая наука обратилась к проблеме человека в контексте военных потрясений. Российскими историками, в первую очередь Е.С. Сенявской (Институт российской истории РАН), был поставлен вопрос о необходимости осмысления «человеческого измерения» войны в рамках новой отрасли исторической науки — военно-исторической антропологии. (5) К настоящему времени увидели свет монографии, проведены конференции, в том числе и в РГГУ, на которых комплексно исследовалась природа войны через призму сознания и поведения воинов, воинских ценностей и традиций, внутриармейских отношений, психологических особенностей военного искусства и боевых действий, сделана попытка определить предмет, задачи, инструментарий новой отрасли, намечена программа исследований о проблемах сознания и поведения воинов в различных исторических условиях, культурно-исторических особенностях военной элиты России, воздействия мировых войн на общественное сознание, гендерного подхода в военной антропологии и др.

Постановка вопроса о военно-исторической антропологии как новой отрасли исторической науки, полагает Е.С. Сенявская, стала возможной в результате бурного накопления знаний как в трудах историков, так и их коллег в других общественных и гуманитарных дисциплинах. Область военно-атропологических исследований, по ее мнению, является междисциплинарной, и освоение ее возможно только совместными усилиями ряда наук, с использованием теоретико-методологических концепций, нормативно-правовых актов, эмпирических данных и научных исследований по проблемам научного познания войны как одной из форм разрешения межгосударственных и иных противоречий, с учетом геополитических представлений военной элиты государства, морально-психологической подготовки войск воюющих государств, военной доблести, психологической подготовки, обучения и воспитания воинов перед лицом смерти. (6)

Новизна данного подхода, на мой взгляд, заключается в акцентировании внимания на типологии войн в «человеческом измерении», обосновании необходимости историко-антропологических исследований войны и армии, как в военное, так и в мирное время, значения войн для государства, специфики больших и малых войн, возможности их предотвращения. Наибольшее внимание уделяется проблемам историко-антропологических аспектов изучения опыта участия России (СССР) в мировых и локальных войнах, сознанию и поведению воинов в различных исторических условиях, проблемам предотвращения войн, механизмам и способам адаптации к послевоенной мирной жизни.

К числу наиболее важных проблем военно-исторической антропологии на данном этапе следует, видимо, отнести следующие:

¾ выявить сущность теоретических и междисциплинарных проблем военно-исторической антропологии как эффективного инструмента исторического познания;

¾ изучить основные этапы подготовки и ведения мировых войн и их воздействие на сознание участников и современников;

¾ рассмотреть основные социально-психологические и ценностные аспекты отношения к войне и ее последствий в восприятии гражданского населения на современном этапе, роли человеческого фактора в вооруженных конфликтах;

¾ определить специфику отражения войны в ощущениях, образах и психических состояниях военно-политического руководства, командования и рядового участника;

¾ проанализировать особенности культурологических и исторических аспектов формирования военной элиты России и взгляды военных теоретиков и практиков о поведении человека на войне.

В числе междисциплинарных проблем военно-исторической антропологии следует назвать проблемы «человека и войны» в зеркале социологии; психологию войны: постановка проблемы с позиций военно-психологической науки; сознание и поведение воинов как предмет изучения военно-исторической антропологии; социальную антропологию войны; системный анализ войн в историко-антропологическом ракурсе.

На кафедре новейшей истории ИАИ РГГУ учебно-научным центром «Новая Россия. История постсоветской России» подготовлен учебно-методический комплекс (УМК) по дисциплине «Антропологические аспекты современной военной истории России», предназначенный для подготовки магистров по направлению 520800 «История» специализированной программы «История коммуникации в России на советском и постсоветском пространстве». Включает программу курса, тематические разделы, развернутый список обязательной и дополнительной литературы, вопросы и задания к аттестации. В основе УМК следующие принципы: взаимодополняемости теоретических и эмпирических знаний с доминированием прикладного аспекта; совершенствование инновационных подходов в образовании, связанных с активизацией мотивационных ресурсов обучающихся; корректировки образовательного процесса в направлении автономного (самостоятельного) получения знаний магистрами; варьирование форм семинарских занятий в зависимости от уровня заинтересованности магистрантов. Главные содержательные проблемы УМК: возникновение и развитие военно-исторической антропологии как новой отрасли исторического познания, ее основных теоретических и междисциплинарных направлений; соотношение историко-культурных особенностей военной элиты России и человеческого фактора в вооруженных конфликтах современности; социально-психологические и ценностные аспекты мировых войн и их воздействие на сознание участников и современников; познание психологических особенностей военно-политического руководства, командного состава и рядовых воинов в боевых условиях. Цель курса – подготовить специалиста, обладающего знанием основных теорий и практик политической истории в СССР и РФ, способного комплексно анализировать природу войны как сложного социального феномена, ориентироваться в современном восприятии военных действий и влиять на их ликвидацию. Курс обеспечивает:

¾ знание эмпирических (факты и опытные данные); теоретических (совокупность идей и теоретических воззрений); операционных (набор методов и способов эмпирического апробирования) составляющих военно-исторической антропологии как эффективного инструмента исторического познания;

¾ умение проводить научную экспертизу отражения войн в ощущениях, образах и психических состояниях военно-политического руководства, командного состава и рядовых участников с точки зрения ожидаемого от них эффекта; моделировать основные этапы подготовки и ведения возможных войн и характера их воздействия на сознание участников и современников;

¾ навыки профессионального воздействия на формирование социально-психологических и ценностных аспектов отношения к войне и ее последствий в восприятии гражданского населения на современном этапе, роли человеческого фактора в вооруженных конфликтах современности.

Курс ориентирован на знание теоретических и прикладных проблем взаимодействия армии и общества на политическом пространстве российской государственности в конце ХХ – начале ХХI вв. При его подготовке используется обширный круг работ отечественных и зарубежных авторов. Основными организационными формами занятий являются лекции. К числу форм текущего и итогового контроля знаний относятся рецензирование научных работ в форме историографического анализа для промежуточной аттестации и подготовка реферативных работ для итоговой аттестации.

Таким образом, это позволит студентам ИАИ РГГУ изучить комплексы источников для исследований по военно-исторической антропологии; выявить типологию войн в «человеческом измерении»; понять природу войн как специфического общественного явления; определить социально-психологический портрет современной военной элиты Российской Федерации на фоне возможных угроз государству; воспроизвести идеальный образ и сформулировать основные качества военного вождя в условиях возможной войны; более обстоятельно изучить духовный облик, долг и честь российского офицера в прошлом и в настоящее время; выявить основные черты высшего командного состава России, в том числе и по материалам современной печати; дополнить картину Великой Отечественной войны ощущениями, образами и психологическими состояниями ее участников; дать объективную оценку мировым войнам в массовом сознании и исторической памяти народа России; освоить источники по изучению менталитета участников Великой Отечественной войны; глубже понять особенности морально-психологической подготовки войск воюющих государств во второй половине XX – начале XXI в.

Примечания:

(1) Время мира. Вып. 3. Война и геополитика. Альманах современных исследований по теоретической истории, макросоциологии, анализу мировых систем и цивилизаций. Новосибирск, 2003; Историческая антропология: место в системе наук, источники и методы интерпретации. Тез. докл. и сообщ. науч. конфер. Москва, 4 февраля 1998 г. М.: РГГУ, 1998; Конец холодной войны: новые факты и аспекты: [сб. науч. тр.] / [Редкол.: В.М. Зубок (отв. ред.) и др.]. Саратов: Научная книга, 2004.

(2) Поляков Ю.А., Жиромская В.Б. Человек в повседневности: прошлое и настоящее. Научный совет РАН // Вестник Российск. ун-та дружбы народов. Серия "История России". 2003; Военная мысль в изгнании: Творчество русской военной эмиграции.- М.: Военный университет, Русский путь, 1999; Душа армии: Русская военная эмиграция о морально-психологических основах российской вооруженной силы.М. Военный университет, Независимый военно-научный центр «Отечество и Воин», Русский путь, 1997; Историки России: Иконография / Сост. и отв. ред. А.А. Чернобаев. – М.: Собрание, 2008.

(3) Очерки российской истории: современный взгляд / Под ред. А.И. Уткина. В 2-х частях. Часть 1. – М.: МАКС Пресс, 2008. - С. 3.

(4) Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М., 1993; Историческая антропология: место в системе наук, источники и методы интерпретации. Тез. докл. и сообщ. науч. конфер. Москва, 4 февраля 1998 г. М.: РГГУ, 1998.

(5) Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2002. Предмет, задачи, перспективы развития. – М.: РОССПЭН, 2002. – С. 3. См. также: Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2003/2004. Новые научные направления. М.: РОССПЭН, 2005; Военно-историческая антропология. Ежегодник, 2005/2006. Актуальные проблемы изучения. М.: РОССПЭН, 2005.

(6) Сенявская Е.С. Человек на войне: историко-теоретические и методологические проблемы // Теоретические проблемы исторических исследований. Информационно-аналитический бюллетень Центра теоретических проблем исторической науки. Вып. 3. Ноябрь 2000 г. (Труды исторического факультета МГУ. Т. 20). М., 2000; Она же. Теоретические проблемы военной антропологии: историко-психологический аспект // «Homo belli — человек войны» в микроистории и истории повседневности: Россия и Европа XVIII — XX веков». Материалы Российской научной конференции. 19-20 апреля 2000 г. Н.Новгород, 2000; Она же. 1941-1945: Фронтовое поколение. Историко-психологическое исследование. М., 1995; Она же. Человек на войне. Историко-психологические очерки. М., 1997; Она же. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М., 1999; Она же. Образ врага в сознании участников Первой мировой войны // Вопросы истории. 1997. № 3; Она же. Финны во Второй мировой войне: взгляд с двух сторон // История. 1997. № 48; Она же. Япония в войнах с Россией (XX век). // История. 1998. № 16; Она же. Образ Германии и немцев в годы Второй мировой войны глазами советских солдат и офицеров // Военно-исторический архив. Вып. 13. М., 2000; Она же. Советские войска на территории противника в 1945 г. // Военно-исторический архив. 2000. № 13; Она же. Финны во второй мировой войне: взгляд с двух сторон // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 1. М., 2000; Она же. «Проблема «свой - чужой» в условиях войны и типология «образа врага» // «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании. Международная научная конференция. 24-25 мая 2001 г. СПб., 2001; Она же. Солдаты Красной Армии на польских землях: психологические аспекты отношений с польским гражданским населением // Военно-исторический архив. 2002. № 2(26); Она же. Япония - противник России в войнах XX века // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 2. М., 2002; Она же. Финляндия как противник СССР во Второй мировой войне: формирование и эволюция «образа врага» в сознании советского общества // Россия и страны Северной Европы: из истории приграничных отношений в XVI-XX вв. Материалы междунар. научно-практич. конфер. 17 августа 2002 г. Петрозаводск, 2003; Она же. «Человек на войне: «свои» и «чужие» // Мировые войны XX века. Кн. 1. Первая мировая война. Исторический очерк. М., 2002; Она же. Финляндия как противник СССР во Второй мировой войне: формирование и эволюция «образа врага» в сознании советского общества в 1939-1940 и 1941-1944 гг. // Многоликая Финляндия. Образ Финляндии и финнов в России. Великий Новгород, 2004; Она же. Влияние войн XX века на формирование образа Финляндии и финнов в России // Межкультурные взаимодействия в полиэтничном пространстве пограничного региона. Сборник материалов международной научной конференции. Петрозаводск, 2005; Она же. «Образ врага» в сознании участников Первой мировой войны // Россия и Европа в XIX-XX веках. Проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. Сб. научн. трудов. М., 1996. С. 75-85; Она же. «Образ врага» в сознании участников мировых
войн // Россия и Запад: формирование внешнеполитических стереотипов в сознании российского общества первой половины XX века. М., 1998. С.235-274; Она же. Исламское общество Афганистана глазами воинов-«афганцев» // Россия и внешний мир: диалог культур. Сб. статей. М., 1997. С.89-100.

М.Н. Покровский и его роль в развитии отечественной исторической науки

Покровский Михаил Николаевич (1868-1932). Родился в Москве в семье статского советника. В 1891 г. закончил историко-филологический факультет Московского университета, после чего был оставлен «для приготовления к профессорскому званию», но диссертацию не защитил. Учился у В.О. Ключевского и П.Г. Виноградова. С 1905 г. - член РСДРП, большевик. Участник Первой русской революции. В 1909 - 1917 гг. жил в эмиграции (Франция). Участник Октябрьской революции. В конце 1917 - начале 1918 г. был председателем Моссовета, участвовал в советской делегации при подписании Брестского мира, председатель Совнаркома Москвы и Московской области. С 1918 г. - заместитель наркома просвещения РСФСР. В 1920-е гг. работал в агитационнопропагандистском отделе ЦК РКП(б), в Наркомпросе, возглавлял Коммунистическую академию, Институт Красной профессуры, Центрархив, Общество исто- риков-марксистов, работал в Истпарте, Институте В.И. Ленина, РАНИОН, был редактором ряда журналов. Один из первых русских профессиональных исто- риков-марксистов. В 1929 г. - академик АН СССР.

Основные труды: Русская история с древнейших времен. - М., 1910-1913. - Т. 1-5; Очерк истории русской культуры. - М., 1915-1918. - Ч. 1-2; Русская история в самом сжатом очерке. - М., 1920-1923. - Ч. 1-3; Очерки по истории революционного движения в России XIX-XX вв. - М., Л., 1924; Историческая наука и борьба классов. - М.; Л., 1933. - Вып. 1-2.

М.Н. Покровский являлся профессиональным историком. Еще в 1910-1913 гг. был издан его пятитомник «Русская история с древнейших времен», в котором он попытался изложить историю России с марксистских позиций. Поэтому нет ничего удивительного в том, что после прихода большевиков к власти М.Н. Покровский был назначен на высокие должности, возглавил всю научную работу в стране, став официальным главой советских историков-марксистов.

С 1917 г. М.Н. Покровский вел активную советскую работу. Он был организатором марксистских научных учреждений в стране, архивного, музейного и библиотечного дела, инициатором создания рабфаков. В 1920-е гг. М.Н. Покровский возглавлял Коммунистическую академию, Институт Красной профессуры, Центрархив, Общество историков-марксистов, работал в Истпарте, Институте В.И. Ленина, РАНИОН. В общей сложности, в 1928 г. он занимал 17 должностей.

Помимо административной и преподавательской, М.Н. Покровский активно занимался и научной работой, опубликовав множество исторических трудов. Так, в 1920 г. вышли две части его учебника «Русская история в самом сжатом очерке» - первого советского марксистского учебника по отечественной истории.

«Русская история в самом сжатом очерке» была прочитана В.И. Лениным, который дал ей высокую оценку. В 1923 г. была издана третья часть учебника, в которой освещался период с 1896 по 1906 г., но по объему она превышала первую и вторую части, вместе взятые. До середины 1930-х гг. это была одна из самых популярных работ по отечественной истории в СССР. Всего вышло в свет 15 основных изданий (из них 10 при жизни автора), 75 стереотипных. «Русская история в самом сжатом очерке» была переведена на иностранные языки и языки народов СССР.

В учебнике М.Н. Покровского была сделана попытка отойти от истории царей (они изображались как развратные пьяницы, ограниченные и жестокие люди). Историк выступал против идеи надклассовости государства. Он показывал, что государство имеет экономическую базу и классовую природу. В учебнике проводилась идея закономерного исторического развития. При освещении истории России разных периодов главный акцент делался на сюжетах о социально-экономическом развитии и классовой борьбе (в том числе революционном движении), так как считалось, что именно развитие хозяйства и борьба между господствующим классом и классом угнетенным определяет развитие человеческого общества. Все, что не имело отношение к классовой борьбе и экономическому развитию, осталось за пределами учебника М.Н. Покровского. Изложение русской истории содержало минимум фактического материала, было написано популярным языком, перекликалось с современной политической борьбой.

Характеризуя первые две части учебника М.Н. Покровского, можно сказать, что история России до второй половины XIX в. рассматривалась довольно поверхностно, так как являлась менее актуальной и не связывалась с политической борьбой пролетариата. Важно было показать, что в русской истории до XX в. не было ничего хорошего, а жизнь простых людей была тяжелой. Это доказывало необходимость и закономерность социалистической революции.

Говоря об образовании русского государства, М.Н. Покровский не отрицал факта призвания варягов. Он писал, что нет ничего обидного для русских, что их первыми государями стали иностранцы. «Гораздо важнее, - отмечал он, - что эти шведы были рабовладельцами и работорговцами...». Преувеличивая значение работорговли в жизни русских княжеств, историк, тем не менее, считал классовые противоречия более значимыми, чем национальные.

В учебнике М.Н. Покровского не упоминается ни о Батыевом нашествии, ни о Куликовской битве, ни о Дмитрии Донском, ни об Александре Невском. Весьма своеобразно были изображены события Смутного времени начала XVII в. (о XVII в. рассказывается в разделе «Крестьянская революция»).

Смутное время - это для М.Н. Покровского, прежде всего, восстание народа против угнетателей. Лжедмитрия I он описал как царя, выступившего против богатых помещиков и капиталистов, а Лжедмитрия II назвал «казацко-крестьянским» царем. Национально- освободительный аспект Смутного времени М.Н. Покровский не выделял. «Но буржуазные историки, которым хотелось скрыть, что называемое ими "смутным" время было восстанием народной массы против ее угнетателей..., стали рассказывать, что будто новый царь Лжедмитрий... выдвигался именно польскими помещиками и католической церковью. Этим они хотели унизить его, уменьшить его значение, как будто это был какой-то иностранец, которого иностранцы привели в Москву. Так угнетатели народа и те, кто старался оправдать их черные дела, поступали всегда и после: и в самое последнее время, когда народ поднялся на последнюю борьбу за свою свободу, в 1917 г., буржуазные газеты тоже рассказывали, что это дело устроили немцы, что это все подкуплено, устроено на иностранные деньги и т. д.», - писал историк.

Недовольство поляками после приглашения на русский престол королевича Владислава со стороны помещиков и купцов («торгового капитала») М.Н. Покровский объяснял экономическими причинами, конкуренцией, борьбой за земли между русскими и польскими эксплуататорами. В лице К.М. Минина и Д.И. Пожарского, по мнению М.Н. Покровского, «одержали победу помещичье землевладение и торговый капитал». Таким образом, освобождение Москвы от поляков силами второго ополчения изображалось М.Н. Покровским не как результат мощного патриотического подъема, сумевшего объединить силы и разгромить иноземные войска. Историк, прежде всего, делал акцент на классовой сущности ополчения, показывая его как «купеческо-помещичье».

Безусловно, большое внимание в учебнике при изложении событий XVII—XVIII вв. уделялось восстаниям под предводительством С. Разина и Е. Пугачева. Так, например, первое из них было показано как «казацко-крестьянская революция», самое большое восстание, с которым пришлось иметь дело первым Романовым. Восстание же Е. Пугачева было изображено как одно из наиболее значительных событий правления Екатерины II. Наряду с ним, говоря о правлении Екатерины II, рассказывалось также об усилении крепостничества во второй половине XVIII в., и о том, что Екатерина «...завоевав северные берега Черного моря, открыла русской пшенице путь в Западную Европу и дала огромный толчок вперед помещичьему хозяйству черноземных губерний». Кроме того, отмечалось, что она объединила в границах одного государства всю Восточно-Европейскую равнину от Балтийского до Черного моря, приняв участие в разделах Польши. При этом ничего не говорилось о военных победах русских войск в русско-турецких войнах. А.В. Суворов же упоминается в учебнике всего один раз - при изложении периода правления 11авла 1 (но при этим не рассказывается о его военных победах). Нет в учебнике М.Н. Покровского и Отечественной войны 1812 г, ни разу не упоминается имя М.И. Кутузова.

Кроме того, в «Русской истории в самом сжатом очерке» М.Н. Покровский поддержал теорию торгового капитала. Эта теория возникла еще в конце XIX - начале XX в. и в 1920-е гг. была очень популярна в Советской России. Под торговым капитализмом понимали эпоху, предшествующую промышленному капитализму, когда в рамках феодальных отношений зарождались отношения капиталистические. Это проявилось прежде всего в развитии торговли, образовании всероссийского рынка. Увлечение теорией торгового капитала в послереволюционный период стало результатом стремления обратить внимание на новые, прогрессивные экономические изменения в Русском государстве в XVI—XVIII вв.

Значительное влияние на взгляды М.Н. Покровского о феодализме на Руси оказали работы дореволюционного историка Н.П. Павлова-Сильванского. М.Н. Покровский считал, что феодальные отношения, сменив первобытнообщинный строй, установились на Руси к XIII в. Экономическим признаком феодального строя являлось, по его мнению, хозяйство, в котором отсутствует обмен. С XVI в. началось постепенное разложение феодальных отношений под влиянием торгового капитала. Крепостничество, по мнению М.Н. Покровского, было порождено торговым капиталом и связано с ним, так как в крепостном праве купец нашел систему скупки хлеба по низкой цене.

Стремясь показать экономическую базу и классовую природу Российского самодержавного государства, М.Н. Покровский указывал, что самодержавие XVI-XX вв. - это диктатура торгового капитала («торговый капитал в шапке Мономаха»), а помещики - его агенты. Преувеличивая экономическую и политическую роль торгового капитала, историк считал его главным защитником крепостничества. С XVIII в., по мнению М.Н. Покровского, начинается и история промышленного капитализма - «врага» самодержавия. Борьба между ними являлась, по-Покровскому, стержнем русской истории XIX в.

Большое внимание в своем учебнике М.Н. Покровский уделил и истории революционного движения в России: А.Н. Радищеву, декабристам, А.И. Герцену, Н.Г. Чернышевскому, народничеству, рабочему движению.

В своих послереволюционных работах значительное внимание М.Н. Покровский уделил критике небольшевистской и, прежде всего, буржуазной историографии. В это время вышли такие его работы, как «Борьба классов и русская историческая литература» (1923), «Марксизм и особенности исторического развития России» (1925), «Как и кем писалась русская история до марксистов» (1931).

М.Н. Покровский исходил из того, что всякое историческое произведение - это, прежде всего, продукт определенной идеологии. Следовательно, буржуазная историческая наука - это «кривое зеркало» исторической действительности, так как она освещает события с позиций буржуазии - класса, враждебного пролетариату. М.Н. Покровский тесно связывал историческую науку с идеологическими, политическими взглядами, считая историю объяснительной главой к политике, «политикой, опрокинутой в прошлое». С марксистско-ленинских позиций он разбирал исторические труды Н.М. Карамзина, Б.Н. Чичерина, А.П. Щапова, В.О. Ключевского, Р.Ю. Виппера, Н.А. Рожкова, П.Н. Милюкова, Г.В. Плеханова, и др.

Отношение в исторической литературе к М.Н. Покровскому неоднозначное. Одни историки относятся к нему положительно, указывая, что это первый крупный историк-марксист в нашей стране, а его работы - результат отношения к исторической науке в послереволюционные 1920-е гг., другие обвиняют в диктаторской власти и считают ответственным за насаждение нетерпимости в исторических исследованиях и преследование буржуазных историков.

Историческая наука Великобритании в ХХ в. Р.Дж. Коллингвуд, А.Дж. Тойнби. Британская школа историков марксистов Э. Хобсбаум

Историческая наука Великобритании в 1918-1945. В 20 – 30-е годы английская историческая мысль развивалась под знаком кризиса позитивистской методологии истории. Самый значительный вклад в развитие методологии исторического познания в английской исторической науке межвоенного периода внесли Арнольд Джозеф Тойнби (1889 – 1975) и Робин Джордж Коллингвуд (1889 – 1943).

Тойнби принадлежит решающая роль в становлении современной цивилизационной теории. С 1934 по 1961 годы Тойнби публикует свой главный труд двенадцатитомное «Постижение истории», в котором он обосновал оригинальную концепцию всемирной истории. Всего в истории он насчитывал 21 цивилизацию. Происхождение и гибель цивилизаций связывал с законом «Вызова-и-Ответа».

Коллингвуд был видным археологом и специалистом по древней английской истории, преподавал в Оксфордском университете. Другим направлением научной деятельности Коллингвуда стал его интерес к проблемам философского осмысления исторической науки. Самая известная работа Коллингвуда по этой проблеме «Идея истории» бала закончена в начале 40-х годов, но опубликована после смерти автора в 1946 году. В центр исторического процесса Коллингвуд ставил развитие исторического сознания, призывал историков вчувствоваться и вживаться в мысли прошлого.

Господствующее положение в английской исторической науке межвоенного периода занимало консервативное направление. Ведущее положение в консервативном направлении принадлежало Герберту Баттерфилду (1900 – 1979) и Льюису Нэмиру (1888 – 1960).

Баттерфилд в 1931 году выпустил свою первую работу «Вигская интерпретация истории», написанную в историографическом и методологическом ключе. Среди других значительных трудов Баттерфилда следует выделить: «Англичанин и его история» (1944), «Христианство и история» (1949), «История и человеческие отношения» (1951) и ряд других. Пик научной деятельности Баттерфилда пришелся на 40 – 50-е годы. В «Вигской интерпретации истории» Баттерфилд подверг критике либеральное направление в английской исторической науке.

Л. Нэмир занимался политической историей Англии XVIII столетия, историей международных отношений, проблемами национальных отношений. Наибольшую известность ему принесли работы по истории английского парламентаризма XVIII столетия: «Политическая структура при восшествии на престол Георга III» (1929) и «Англия в эпоху американской революции» (1930). Нэмир подверг критике одно из важнейших положений вигской концепции английской истории – идею о том, что в XVIII столетии в Англии происходил поступательный процесс укрепления институтов парламентской демократии

Несмотря на значительное усиление после Первой мировой войны в британской исторической науке и исторической мысли консервативных тенденций, либеральное направление продолжало сохранять достаточно прочные позиции. Перу Тревельяна принадлежит множество работ: «Англия при Стюартах» (1905), «Англия в царствование королевы Анны» (3 тома, 1930 – 1934), «Социальная история Англии» (1946), «Иллюстрированная история Англии» (неоднократно переиздавалась). Тревельян получил известность благодаря его дискуссии в 1904 году с Дж. Б. Бери о природе истории.

В межвоенный период в английской исторической науке формируется лейбористское направление. Ведущими представителями лейбористского направления в 20-е – 40-е годы были профессор Лондонского университета Ричард Тоуни (1880 – 1962) и профессор Оксфордского университета и видный деятель левого крыла лейбористской партии Великобритании Джордж Дуглас Говард Коул (1889 – 1959).

Тоуни посвятил свою научную деятельность исследованию социально экономических предпосылок Английской буржуазной революции: «Аграрная проблема в XVI столетии» (1912); «Религия и рост капитализма» (1926) и статью «Подъём джентри, 1558 – 1640» (1941). Тоуни подверг критике тезис М. Вебера о роли и значении протестантизма при формировании капитализма.

Коул считается одним из ведущих английских специалистов по истории рабочего движения. В числе его крупных работ следует назвать: «Краткую историю английского рабочего движения» (1925 – 1927); «Простые люди» (1938); «Портреты чартистов» (1941). Коул разработал первую в английской исторической науке периодизацию истории английского рабочего движения.

Французская историография ХХ в. Школа «Анналов». М.Блок, Л. Февр

Французская историография в 1918-1945. Развитие Франции в межвоенный период отличалось крайне противоречивым характером. С одной стороны, Франция сполна воспользовалась плодами победы в Первой мировой войне. С другой – в стране продолжалась эрозия политических институтов Третьей республики. В среде историков росло стремление к обновлению тематики, познавательных методов и содержания исторической науки. Историки традиционно-позитивистского направления продолжали сохранять большое влияние на французскую историографию. Тем не менее, стали явственно проявляться антипозитивистские тенденции. В 20 – 30-е большую популярность получили идеи философа-интуитивиста А. Бергсона. Французские социологи и философы А. Берр, Ф. Симиан продолжили свою работу над созданием междисциплинарных подходов. В 30-е годы молодой философ и социолог Раймон Арон (1905 – 1983) в своих трудах популяризировал теоретико-методологические идеи немецких философов и историков.

Главную роль в начале антипозитивистского поворота французской историографии сыграли основатели школы «Анналов» Марк Блок (1886 – 1944) и Люсьен Февр (1878 – 1956). Научные интересы Блока и Февра находились в области медиевистики. Основные труды Блока: «Короли-чудотворцы» (1921), «Характерные черты аграрной истории» (1931), «Феодальное общество» (2 т., 1939 – 1940), «Апология истории» (опубликована посмертно Февром в 1949 году). Основные труды Февра: Судьба Мартина Лютера» (1928), «Проблема неверия в XVI веке. Религия Рабле» (1942). Блок и Февр подвергли критике традиционную позитивистскую описательную историографию. С 1929 года Блок и Февр начали издавать журнал «Анналы социальной и экономической истории».

В 30-е годы во французской исторической науке возникло новое направление исследований – социальная и экономическая история. Ведущими представителями этого направления были экономист и социолог Франсуа Симиан (1873 – 1935) и историк Эрнест Лябрусс (1895 – 1988). Лябрусс, как и Симиан, стремился доказать, что экономические циклы определяют развитие общества и также, что движение доходов и цен является ключевым фактором социальных изменений. В центре научных интересов Лябрусса находилась проблема экономических предпосылок Французской революции.

Ведущими представителями левореспубликанской историографии Французской революции были Альбер Матьез (1874 – 1932) и Жорж Лефевр (1874 – 1959). Матьез вошел в число ведущих французских специалистов в области изучения Французской революции ещё до Первой мировой войны. В 1907 году он основал «Общество по изучению робеспьеризма», а в 1908 стал издавать журнал «Анналы Французской революции», который быстро стал авторитетным научным органом по истории революции. Но свои главные работы «Французская революция» (3 тома, 1922 – 1927) и «Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора» (1927) Матьез создал в 20-е годы. Он вслед за Ж. Жоресом продолжил изучение социальных аспектов революции. Научная карьера Лефевра развивалась очень, лишь к пятидесяти годам ему удалось защитить докторскую диссертацию «Крестьяне департамента Нор во время Французской революции» (1924), но эта работа стала важной вехой в развитии французской историографии революции и сделала автора одним из её ведущих представителей. В своих трудах 20-х – начала 30-х годов (наиболее значительный среди них «Аграрный вопрос в эпоху террора» – 1932 год) он доказал, что борьбу крестьянства во время революции против пережитков феодализма во французской деревне нельзя связывать только с борьбой буржуазии.

Другим крупным вкладом Лефевра в изучение истории Французской революции стали его работы в области исследования социально-исторической психологии книга «Великий страх 1789 года» (1932) и статья «Революционная толпа» (1934). Эти работы были первыми серьезными исследованиями революционной психологии и коллективного революционного сознания. Лефевр по праву считается одним из основоположников истории ментальности.

Историческая концепция Ф.Броделя (1902-1985)

Концепция исторического процесса Ф.Броделя

Имя этого выдающегося историка связано со вторым этапом развития фран-цузской исторической школы «Анналов». Правда, Ф.Бродель не занимался изучением средневековой культуры, менталитета и ценностей, как их основатели, и его научные интересы сконцентрировались на исследовании региональной и мировой экономической истории. В первой своей работе Ф.Бродель дал целостную географическую, экономическую и отчасти политическую характеристику Средиземноморского региона, во второй – исследовал развитие материальной цивилизации в масштабе всей планеты в XV – XVIII веках, и, наконец, в третьей работе изучил специфику Франции, ее влияние на историческое развитие этой страны.

Для понимания концепции исторического процесса Ф.Броделя необходимо остановиться на рассмотрении следующих ключевых обстоятельств.

Во-первых, Ф.Бродель трактовал исторический процесс с материалистических позиций, уделяя особое внимание природно-географическому и экономическому факторам исторического развития. Специфика территорий и пространства рассматривалась им как фактор, в значительной степени детерминирующий протекание социальных процессов и, прежде всего, экономических. Однако Ф.Бро-дель не был сторонником географического детерминизма в его механистической форме (Ф.Ратцель, Г.Бокль и другие) и считал, что природногеографические условия детерминируют деятельность больших масс людей не напрямую, а через выработку коллективных традиций приспособления к естественным условиям. Процесс такого приспособления и его конкретные результаты Ф.Бродель обозначил понятием «материальная жизнь» или «повседневность», которое играет одну из ключевых ролей в его концепции исторической динамики.

Во-вторых, историческая реальность рассматривалась Ф.Броделем как имеющая сложный, многоуровневый, иерархический характер. Нижним уровнем является материальная жизнь или повседневность, над ним надстраивается рыночная экономика, а верхний уровень образует капитализм. В связи с этим Ф.Бродель полагал, что историческое время является множественным и распадается на взаимосвязанные ритмы изменчивости различной длительности, которые пронизывают всю «толщу» истории. Нижний временной уровень образует «время длительной протяженности», медленно текущее в течение столетий на уровне материальной жизни, включающей в себя как материальную культуру, так и ментальные структуры, являющиеся «темницами, в которых заточено время большой длительности». Второй временной уровень образуют среднесрочные циклические экономические колебания («циклы Кондратьева»), текущие на уровне рыночной экономики и капитализма. Наконец, «рябью» истории являются политические процессы и события, развертывающиеся в рамках конъюнктурных изменений, но имеющие глубинные основания в «толще» исторической динамики.

В-третьих, протекание всех этих временных ритмов Ф.Бродель исследовал в рамках изучения динамики региональных, относительно автономных,

сложных социально-экономических систем – «миров-экономик», структурными уровнями которых являются ядро, полупериферия и периферия, образованные странами, находящимися на разных уровнях экономического развития; в этих системах существует единый центр, ощущаются единые ритмы времени. Антиподами миров-экономик являются миры-империи, основанные не на приоритете накопления капитала, а на политической власти и особой роли государства в экономике.

Миры-экономики, с одной стороны, обладая рядом формационных характеристик, не являются формациями, с другой стороны, обладая рядом характеристик локальной цивилизации, не являются локальными цивилизациями. Фактически

Ф.Бродель предложил новый вариант единиц исторического процесса.

В-четвертых, им, прежде всего, были исследованы процессы развития европейского капиталистического мира-экономики, сыгравшего особую роль в

мировой истории. Он показал, что вследствие внутренних, структурных процессов, обусловленных спецификой капитализма, эта система осуществила территориальную экспансию в масштабах всей планеты. Озаглавив третий том

своего фундаментального исследования «Материальная цивилизация, экономика и капитализм XVI – XVIII вв.» «Время мира», Ф.Бродель подчеркивает появление общего ритма развития у планетарной экономической системы, нарастание единства и целостности человечества. Анализ мировой экономической истории осуществляется путем исследования взаимодействия миров-экономик в двух системах координат: анализ взаимодействия при их чередовании на протяжении пяти-шести веков с исследованием процессов преемственности и дисконтинуитета, и анализ взаимодействия сосуществующих в определенные отрезки времени миров-экономик. Сочетание диахронического и синхронистического анализа позволяет объяснить природу планетарной экономической системы, которая формируется на определенном этапе развития. Тем самым достигается задача проанализировать историю мира во времени и пространстве, чтобы выявить такие реальности в экономической жизни, которые приобретают мировое звучание, задают ритм всему человечеству, понять, что такое «Время мира», что оно характеризует.

В-пятых, Ф.Бродель стремился раскрыть диалектику локальнорегиональ-ного и мирового, глобального. Мировая экономическая система как результат взаимодействия миров-экономик не сводится им к их простой механической сумме; в то же время развитие регионов, испытывая на себе воздействие мировых процессов, не сводится к этим процессам и не выводится из них.

Более того, Ф.Бродель полагал, что локальные особенности могут если и не прямо, то косвенно оказывать воздействие на процессы мирового уровня. В

частности, причины инерционности китайской экономики он видел в ее структурных особенностях («кантональная модель» локальной замкнутости). Эта особенность обусловила отсутствие высших уровней обмена, необходимых для

развития капитализма, ликвидации замкнутости локальных экономических систем, их интеграции в крупные целостные территориальные комплексы, как это происходило в Европе. Локальные особенности китайской экономики негативно повлияли на формирование национального рынка, а это, в свою очередь, обусловило экономическое отставание Китая от Европы в долгосрочной временной перспективе в рамках развивающегося мирового рынка и международного разделения труда.

Таким образом, ключевыми теоретическим аспектами концепции исторического процесса Ф.Броделя являются следующие идеи: единства исторического пространства-времени, наличия долгосрочных исторических процессов, взаимосвязи прошлого и настоящего в рамках долгосрочных тенденций, многоуровневости исторической реальности и полиритмичности исторического времени, концепция миров-экономик и миров-империй как единиц истории, акцент на наличии органичного единства региональных и глобальных процессов в истории. Наибольшее воздействие концепция исторического процесса Ф.Броделя оказала на становление концепции мир-системного анализа И.Валлерстайна.

Список литературы

Тексты

Бродель Ф. Динамика капитализма. – Смоленск, 1993.

Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая длительность //

Философия и методология истории: Сб. ст. – М., 1977.

Бродель Ф. История моря и суши // Европейский альманах. 1997. История. Традиции

«Третье и четвертое поколения» школы «Анналов».Ж. Ле Гофф, Э. Ле Руа Ладюри, П. Нора

Разочарование в марксизме и неудовлетворенность методами которые предлагал Бродель толкает историков на поиск новых направлений в изучении истории. Так возникает «новая историческая наука». Первое упоминание о ней в сборнике статей «создавать историю» (1974) под редакцией Жака Ле Гоффа и политолога Пьера Нора. Первый том посвящен новым подходам, третий – новым темам. Центральные статьи – «историческая операция», «количественное в истории», «концептуальность в истории». В них рассматривались методологические проблемы. Ученый отбирает факты в соответствии со своими убеждениями и представлениями, которые сформировались под воздействием общества. Важно то, что вопреки Броделю, ученые стремились вернуть «короткое время» в фокус изучения историков. Раздробление истории на несколько сфер. В третьем томе – история климата, молодежи, болезней, праздников… Историки изучают темы, которые ранее казались несущественными, но теперь их роль поменялась.

Применение количественных методов.

Расширение и дробление тематики на ряд направлений. Акцент перемещается с экономического базиса к менталитету.

Растет историческая антропология. Изучение главным образом биологических аспектов жизни человека: рождение, смерть, болезнь, состояние гигиены…

Важный шаг – 5-томный труд под редакцией П. Нора «Места памяти» (1984-1986). Исследование всего, что могло служить сохранению памяти о прошлом – эмблемы, символы, праздники, сооружения, учебники, словари, календари… Стремление создать историю коллективных представлений, находящихся «между памятью и историей», выяснить, как появлялись и закреплялись в памяти поколений такие слова, как «нация» или «республика».

Большой вклад в развитие «новой исторической науки» «третьего поколения» школы «Анналов». Поколение Броделя уходит. Самые видные представители – Эммануэль Ле Руа Лядюри, Жак Ле Гофф и Марк Ферро.

Меняется тематика. Основной акцент на историю менталитета и историческую антропологию. Пишут о семье, урбанизации, профессиях, преступности, питании…

Изучают не только структурную историю, но и краткосрочные события. Политическая история возвращается.

Ле Руа Лядюри – занимается «деревенской цивилизацией» с ее практически неизменным образом жизни.

Ферро занимался кино.

«Третье поколение» значительно удалилось от Броделя.

Появление «четвертого поколения» школы «Анналов» связано с отходом ведущих историков «третьего поколения» от активной деятельности на профессиональном поприще. Видный представитель – Роже Шартье. Занимается историей книги, книгопечатанья и чтения. «Четвертое поколение» характеризует интерес к современной истории, микроистории.

Германская историография в первой половине ХХ в.: направления и школы. О.Шпенглер. Развитие исторической науки в Германии в условиях фашизма. Историческая наука ФРГ (ХХ – начало ХХI)

Немецкая историография в 1918-1945. Германия проиграла Первую мировую войну. Этот факт произвел тяжелое впечатление на немецкую политическую и интеллектуальную элиту. Пришедший на смену Веймарской республики национал-социалистический режим воспринимался немцами как возвращение Германии на истинный путь её исторического развития.

Первым из крупных немецких историков, кто поднял проблему кризиса немецкого историзма стал Э. Трёльч (1865 – 1923). Трёльч вошел в число ведущих немецких историков в начале XX столетия своими работами по истории религии, в которых он развивал идеи М. Вебера. Он также входил в число ведущих представителей либерального направления в немецкой историографии в годы Первой мировой войны. Во второй половине 10-х – начале 20-х годов Трёльч написал ряд статей по проблемам методологии истории. В 1922 году он объединил их в одну книгу, которая вышла под названием «Историзм и его проблемы». Подвергает Трёльч критике и современные ему концепции исторического познания, в частности неокантианство. Трёльч приходит к выводу о том, что человечество не обладает духовным единством в своём развитии. Поэтому для европейского историка необходимо ограничиться изучением феномена так называемого европеизма, а остальные культуры следует воспринимать только в качестве социологического сравнения.

Наиболее зримо кризис немецкого историзма и мировоззренческих основ германской исторической науки продемонстрировал выход книги Освальда. Шпенглера (1880 – 1936) «Закат Европы» (2 тома, 1918 – 1922). В основе философско-исторической концепции «Заката Европы» лежала идея культурно-исторического цикла в сочетании с принципом замкнутости локальных культур.

Центральным сюжетом в немецкой исторической науке в период Веймарской республики стала полемика между либеральным и консервативным направлением. Либеральные историки активно выступали в защиту республиканско-демократических ценностей. Историки-консерваторы, наоборот, критиковали.

В 1920 году лидером либерального направления становится Ф. Мейнеке. В статье «Национальная идея в старой и новой Германии», написанной в конце 1918 года, признавал неизбежность Ноябрьской революции.Крупнейшей работой Мейнеке, стала книга «Идея государственного разума в новой истории» (1924), в которой он по-новому попытался осмыслить роль государства в истории.

Среди историков леволиберального направления следует выделить Георга Хальгартена (1901 – 1975). Работа «Империализм до 1914 года» была впервые опубликована в сокращённом варианте в 1935 году во Франции. В методологическом и политическом отношении книга Хальгартена считается важной вехой в развитии германской историографии. В фокусе исследования Хальгартена находились экономические предпосылки агрессивной внешней политики кайзеровского рейха.

Значительной фигурой консервативного направления стал профессор Фрайбургского университета Герхард Риттер (1888 – 1967). Риттер лояльно относился к Веймарской республике, понимая неизбежность её возникновения. Но он критиковал веймарскую демократию. Его работа 1925 года «Лютер – образ и символ» была посвящена критике западноевропейской идеологии. Крупнейшей работой Г. Риттера стала двухтомная монография руководителя прусских реформ начала XIX века барона Карла фон Штейна – одного из национальных символов Германии

Приход к власти в Германии в 1933 году национал-социалистов. Большую поддержку среди историков получила внешняя политика нацистов. Тем не менее, нацистам не удалось в полной мере подчинить своему контролю историческую науку. Порядка 80 историков были лишены возможности преподавания по расовым и политическим мотивам. Большая часть из них покинула Германию. Среди них были такие историки как А. Розенберг, Л. Бергштрассер, Ф. Валентин, Г. Ротфельс. В числе крупных работ немецких историков, опубликованных в годы нацистской диктатуры необходимо упомянуть книги Ф. Мейнеке «Возникновение историзма» (1936) и Г. Риттера «Государства силы и утопия» (1940). В целом, немецкая историческая мысль и немецкая историческая наука находились в годы национал-социализма в состоянии застоя.

Итальянская историография ХХ в. Влияние фашизма на развитие исторической науки. Б. Кроче. Итальянская м