Перспективы урегулирования конфликта в Сомали

Вопрос № 15

Анализ усилий мирового сообщества по урегулированию затяжного сомалийского кризиса показывает их безуспешность. Неудача гуманитарной интервенции ООН и США в Сомали в 1992-1995 гг. стала следствием неадекватного подхода чиновников ООН к пониманию местной культуры и традиционных социальных структур и институтов родоплеменного обществ а. Формальное следование резолюциям Совета безопасности ООН, без гибкой адаптации к местным реалиям лишь приводило к насилию. Американские действия в Сомали были слишком прямолинейными и привели к тому, что войска ООН и США рассматриваются как оккупанты.В последующие годы Сомали оставалось на периферии приоритетов ООН, и только действия сомалийских пиратов заставили международное сообщество

вернуться к проблеме Сомали. Активно действовавшие ИГАД и ОАЕ (ныне Африканский союз) не имели успеха в виду невозможности найти базовые условия, удовлетворившие все враждующие группировки Сомали.

Важнейшим и наиболее активным внешним актором на протяжении всего конфликта остается Эфиопия, исходя из своих интересов регионального лидера Африканского Рога, согласно которым модель долгосрочного кризиса в Сомали остается наиболее предпочтительной, поскольку в эфиопском руководстве существует опасение, что любое сомалийское правительство, получившее реальный контроль над страной, неизбежно вернется в своей политике к «огаденскому вопросу». Еще одни конфликтным фактором остается противостояние Эфиопии и Эритреи, которые используют сомалийские группировки для продолжения войны чужими руками и на территории Сомали. Лояльность лидеров сомалийских клановых группировок Эфиопии или Эритрее определялась лишь размерами военной и финансовой помощи, а не политическими соображениями.

Позиция ООН состоит в том, что Сомали является единым государством. Многие западные эксперты также видят выход том, что единственный путь прекращения насилия в этой стране — построение конфедеративного государства, признание за де-факто существующими клановыми анклавами государственного статуса. Но модели построения государственности западного образца здесь оказалась абсолютно неприменимыми. Сомалийское общество – одно из самых, атомизированных в Африке, в стране отсутствуют фундаментальные условия для общественной интеграции и консолидации. В то же время, новая гуманитарная интервенция ООН вызвала бы примерно ту же реакцию, что и предыдущая — в стране развернулась бы партизанская война против «оккупантов». И сложившаяся в Сомали ситуация сохранится на многие годы, пока в самом сомалийском обществе не возобладают тенденции модернизации, соответствующие характеру нынешнего мирового развития. И ускорить этот процесс поможет серьезная активизация переговорного процесса переговорного процесса при деятельном участии ООН, ИГАД и Африканского союза и Международной контактной группы по Сомали.

В то время как в центре и на юге Сомали то и дело продолжали вспыхивать вооруженные конфликты между различными этническими и исламскими группировками, а одно недееспособное временное правительство сменялось другим, в Сомалиленде, а затем и в Пунтленде, начались и получили развитие процессы государственного строительства и общественно-политического реформирования. К настоящему времени там в основном сформированы собственные системы законодательства, государственного управления и финансов, созданы свои силовые структуры, развиваются или внедряются многопартийные системы. По сравнению с центральными и южными провинциями страны ситуация в Сомалиленде и Пунтленде в целом отличается большей степенью стабильности.

Вместе с тем, принципиальным различием в политике Сомалиленда и Пунтленда является отношение их властей к будущему государственному устройству контролируемых ими территорий, а точнее, к давней идее создания «великого Сомали». Если правительство Пунтленда всегда выступало за восстановление единого сомалийского государства в форме федеративной республики, в которой Пунтленд станет полноправным субъектом федерации, то власти Сомалиленда с момента его провозглашения взяли курс на создание отдельного независимого государства. На проведенном в 2001 г. референдуме по конституции Республики Сомалиленд ее государственную независимость поддержали 97% голосовавших. Достижение международного признания Сомалиленда в качестве независимого государства было и остается главной целью внешней политики его правительства и находит свое отражение в программах всех политических партий этой республики. Тем не менее, за прошедшие два с лишним десятилетия властям Сомалиленда так и не удалось сколько-нибудь существенно приблизиться к поставленной цели. Хотя Харгейса и сумела наладить экономические и гуманитарные отношения с различными странами и международными организациями, пока ни одно государство не признало политическую независимость Сомалиленда. Напротив, во всех резолюциях Совета Безопасности ООН, относящихся к вопросам урегулирования сомалийского кризиса, подтверждается уважение мировым сообществом суверенитета, территориальной целостности и единства Сомали. Как неоднократно отмечали официальные представители ООН, Африканского союза, стран-доноров, финансирующих процесс сомалийского национального примирения, вопрос о статусе Сомалиленда должен решаться путем переговоров между федеральными властями Сомали и правительством этого самопровозглашенного государства. Однако пока двусторонний переговорный процесс идет довольно туго.

28 июня 2012, в Дубае при посредничестве правительства ОАЭ состоялась первая встреча президентов Сомали и Сомалиленда. На ней стороны высказали свои диаметрально противоположные взгляды на статус Сомалиленда, однако не смогли найти какого-либо компромисса по этому вопросу. Поддержание двусторонних контактов было поручено совместной комиссии, однако фактически с тех пор переговоры прекратились. Первоначально затянувшаяся пауза в переговорах объяснялась процессом смены политического руководства в Сомали, однако действительной причиной прекращения переговоров стали, скорее всего, непримиримость позиций сторон и взятый новым президентом Сомали жесткий курс на создание централизованной системы государственного управления.

И все же в ближайшей перспективе воссоединение Сомалиленда с Сомали маловероятно. Несмотря на свою политическую изоляцию (что негативно сказывается на состоянии экономики), Сомалиленд заметно опережает остальные регионы Сомали в общественно-политическом и экономическом развитии. Населению Сомалиленда не нужны постоянные распри и конфликты, которыми охвачены центральные и южные регионы Сомали. Кроме, того старшее поколение сомалийцев еще помнит времена, когда северные племена (исак, дир) подвергались притеснениям и дискриминации со стороны властей Могадишо. Новое же поколение жителей Сомалиленда выросло уже после его отделения от Сомали и в своем большинстве считает себя гражданами независимого государства.

Пребывание Пунтленда в составе Сомалийской Федеративной Республики (ФРС) неоднозначно. В принятой 1 августа прошлого года новой временной конституции ФРС остается немало неясностей. В ней, например, четко не прописано распределение полномочий и ресурсов между федеральным центром и субъектами федерации, что в дальнейшем может привести к конфликтной ситуации, особенно если в Пунтленде будут открыты нефтяные месторождения (пока геологоразведочные работы не увенчались успехом). Хотя недавно между федеральным правительством и Пунтлендом было заключено соглашение о всестороннем сотрудничестве, власти этого региона по-прежнему настороженно относятся к внутренней политике нового президента Сомали, в том числе к его деятельности по смене администраций провинций и препятствию к созданию новых федеральных округов. Дальнейшее развитие отношений между Пунтлендом и федеральным центром зависит от того, будет ли заключенное соглашение выполняться на практике или же, как предыдущее, останется только на бумаге. Власти Пунтленда не спешат передавать собственные силы безопасности в подчинение министерства обороны Сомали, пытаются проводить на своей территории независимую монетарную политику, самостоятельно поддерживают внешнеполитические контакты, то есть фактически выполняют функции, относящиеся к прерогативе федерального правительства.

Таким образом, перспективы воссоединения юга и севера Сомали остаются довольно туманными. Во всяком случае, вряд ли приходится рассчитывать на скорое решение этой проблемы. Достижение компромисса между федеральным правительством Сомали и северными регионами может стать более вероятным по мере общей стабилизации обстановки в этой стране. Силовые способы присоединения Сомалиленда к Сомали представляются бесперспективными и не отвечают интересам стабильности в регионе Африканского Рога.