Управление риском это не избегающий риск, но делает более устойчивым общество.

Роль риск-менеджмента все больше и больше для повышения осведомленности об опасностях, но не для того чтобы сделать людей более склонных к риску, и мешать людям делать дело. В финансовых организациях, ее роль становится, чтобы помочь оптимизировать риск/доходность портфеля. Другими словами, для получения максимальной прибыли за риск фирма принимает или, для данного ожидаемая прибыль, чтобы минимизировать риск. Такой подход к риску лежит в основе эффективной финансовой системы и должны в ближайшие годы одолеют старые идеи управления рисками как защититься от опасности, или бредовая идея о принятии особого риска сделать очень краткосрочную выгоду без измерения ее воздействия. В промышленности, роль директора по управлению рисками для компании, чтобы исследовать новые возможности для развития при сохранении бизнеса в рамках безопасных границ и создания новых продуктов в соответствии со стандартами безопасности. Следовательно, существует острая потребность в создании адекватных и соответствующих инструментов для моделирования рисков, с которыми мы сталкиваемся. Новые тенденции в банковской деятельности и правил страхования требовать, что компании имеют хорошее количественное восприятие рисков, которые они принимают либо через свои собственные внутренние модели или с помощью модели, представленной регуляторов.

Среди финансовых институтов, страхования, на самом раннем этапе, был одним из средств социализации рисков. Через страхование, людей, пострадавших от плохого исхода компенсируются за счет тех, кто мог бы избежать его. Страхования наряду с правительственными действиями являются главными действующими лицами в этой важной сфере для общества. Поэтому целесообразно попросить их оценить риски, которые они имеют в своем портфолио, чтобы убедиться в целесообразности их защиты. Новое положение является мощным стимулом для компаний, чтобы управлять своим бизнесом на основе риска, который они принимают, вместо того, чтобы управлять им через денежные потоки и учет, как это было в прошлом. Управление рисками становится центральным в бизнесе и толкает компании, чтобы придумать инновационные решения для покрытия рисков своих клиентов. Перестраховщики особенно играют эту роль, так как они традиционно были те, кто советовал прямым страховщикам на свои риски. Последние в большей степени сосредоточены в распределении их продукции и управлении претензиями.

Много плохого было сказано о производных продуктах в финансовой системе, однако они играют важную роль в управлении рисками для инвестиционного портфеля. Аналогичным образом, страховые продукты могут рассматриваться как способы хеджирования рисков. К счастью, и вопреки производные продукты, до сих пор они не использовались в качестве инструмента для спекуляций. Хотя развитие облигации, связанные с катастрофическими событиями, может, в долгосрочной перспективе, также становятся мишенью для аферистов. В любом случае, расширение рынка в сочетании с введением риск-ориентированного регулирования представляет собой новый вызов для страховки, чтобы справиться с все более сильные социальные потребности в безопасности и освещения.

Аналогичным образом, мы не можем избежать стихийных бедствий, и мы уже упоминали, что их последствия должны быть более серьезными в связи с развитием наших обществ. Роль риск-менеджмента является тем, чтобы свести к минимуму последствия таких неприятных результатов, указав место, мер по предупреждению как антисейсмические сооружения, крупные плотины, системы раннего предупреждения и т. д. В качестве примера можно привести набор спутников, которые запускаются для мониторинга океанов, для раннего оповещения в случае цунами. Все это означает технологическое развитие и организационные изменения, чтобы справиться со стоящими перед ним задачами. В отличие от некоторых, мы считаем, что управление рисками является содействие развитию новых технологий и инновационных решений, чтобы решить проблемы. Новые технологии должны быть проанализировать риск, который они могли создать для того, чтобы минимизировать влияние этих рисков за счет повышения качества и безопасности продуктов. Именно поэтому мы видим растущую важность роли директора по управлению рисками (CRO) в организации не только в финансовом, но и в промышленных компаниях, где это не редкость, чтобы найти сильный риск-менеджмента, где весьма распространено найти сильный отдел управления рисками, хотя, вероятно, все еще менее количественный ориентированный, но там тоже ситуация быстро меняется в сторону более количественная оценка рисков. В каждой компании, хотя, CRO -это здесь не запрещают, использование новых систем, а совсем наоборот, чтобы способствовать эффективному использованию капитала.

Общественная дискуссия вокруг риска только началась и должна углубиться, если риск-менеджмент должен стать драйвером к эффективности, а не способ избежать риска, который в любом случае невозможно. Общество становится более зрелым, если он понимает, что принятие риска является неотъемлемой составляющей прогресса и инноваций. Управление рисками должно помочь нам выбрать между рисками, представляя лучшее соотношение риска/доходности и справиться с неизбежно плохими последствиями.

5. Риск и сложность.
Мы говорили об изменении в восприятии риска. Существуют и другие явления, которые способствуют, чтобы сделать риски более сложными и трудными для обработки. Первый связан с изменением масштаба времени, а вторая к увеличению зависимости. В условиях глобализации и Интернет-коммуникаций, экономического развития стала более глобальной, ведущей к нескольким сетям. Эти сети работают в более быстром темпе, чем тот, что раньше, со ссылками на различные слои. Из-за степени сложности, это может быть трудно воспринимать или понимать априори для человека наиболее важные зависимости. Человеческий мозг мог бы быть наводнен технологическим прорывом, который он создал из-за нового масштаба времени. Взаимодействия, последствия политики в различных странах или различных управлений в компаниях, скорее всего, существовали в прошлом, но в человеческом масштабе, трудно было увидеть или пережить их последствия; могут только историки и ученые исследуют их, опираясь на исторические данные; историки и ученые могут исследовать их, опираясь на исторические данные. В то же время, это ускорение дает нам на многих случаях учиться и учиться, что позволило нам получить огромный опыт в сжатые сроки. С миром непосредственное общение, все сразу узнают о каких-либо катастрофах, природных или техногенных, происходящих где угодно в мире, давая чувство людям, что случаи экстремальных явлений увеличиваются. Мы также узнаем вскоре после возникновения таких катастроф об их (возможно) вредных воздействий в мировом масштабе и масштабе человеческого времени, испытывая ту реализацию плохих результатов поступающих от рисков.

Этот век, скорее всего, следует рассматривать как переходный этап, когда человечество совершило фантастический прыжок вперед, но также часто поражалось его собственными новыми технологическими прогрессами и быстрыми инструментами. С одной стороны, мы не в состоянии следовать за их быстрым темпом, и мы оказываемся больше как служащий тем инструментам вместо того, чтобы нежели принимать помощь. С другой стороны, мы можем расценивать это как вызов, чтобы быть в состоянии освоить технологический прорыв и использовать его в качестве помощи наборов инструментов, чтобы расширить наши достижения, а не страдать от него. Есть два момента, которые могут выйти из этой ситуации. Первый связан с тем, что мы живем многими рисками в нашей жизни. Это может дать нам возможность изучить их лучше, так как мы часто видим их непосредственных последствиях и наблюдаем в естественных условиях их взаимодействия. Опять же, некоторые из этих взаимодействий были получены в нашей новой структуре, но некоторые другие, возможно, уже существовали в прошлом. Тем не менее, люди были менее осведомлены о них, потому что это заняло бы больше времени, чтобы наблюдать за ними, не в рамках одного поколения. Во-вторых, возникновение новых взаимодействий может помочь нам изменить наши взгляды на явления для того, чтобы овладеть их последствиями. Консерватизм пытается читать или приспосабливать явления в пределах данной теоретической рамки, данной экономической теории, они должны быть заменены на более научный подход, извлекая уроки из наблюдений, которые становятся все более и более широко доступны, вместо того, чтобы выбрать их априорно, чтобы соответствовать в пределах теории.

Наличие сложных взаимодействий и явлений не означает, что модели для их обработки должны быть сложны сами по себе. Научный подход состоит в различении основного вклада в явление и в моделировании этих основных взносов. По сути, наука помогает упростить, не уменьшая проблему, поставив его на том основании, что можно рассматривать и экспериментально доказываться. Такой подход будет иметь решающее значение, чтобы справиться с этим сложным миром, с присущей ему (всегда существующий по времени) рисками и новыми, рождающимся от соединения. Изучая зависимость между рисками имеет важное значение для понимания их реальное воздействие и последствия. Эта тема всегда была по теории вероятностей и статистике при взгляде на то, что называется многомерной структурой. Такие понятия, как линейная корреляция или связка, например, были введены для рассмотрения этой проблемы. Первая из них была формализована математиком Карлом Пирсоном в статье 1895 года в контексте биометрического исследования. Вторая была формализована Скляром в 1959 году в контексте теории вероятностей, чтобы решить теоретическую проблему, созданную Фреше, но получилось стать важным инструментом для прикладной теории вероятностей и оценки рисков страхования и перестрахования. Осознание того, что риски становятся более зависимыми в экстремальных ситуациях, привело к разработке понятия системных рисков, риски, которые могут повлиять на всю систему, а также понятие системных рисков, т. е. компоненты, присутствующие во всех других рисках. В ближайшие несколько лет, научные исследования в области статистики и вероятность будут добиться значительного прогресса в этой области, если мы хотим освоить риск на агрегированном уровне. Мы видели, что социальный спрос в этом направлении идет на глобальном уровне.

Во время последнего финансового кризиса, реальность напоминает нам, что новые количественные инструменты должны быть использованы с полным знанием допущений, которые были использованы для их построения. Эти предположения ограничивают определенными способами применения и действия этих инструментов. Таким образом, с особой тщательностью должно осуществляться при использовании их результатов и обобщение их использования. На эту тему, спор разгорелся по использованию моделей в области оценки кредитных рисков, особенно для субстандартных ипотечных долгов. Знаменитая статья Сэлмона (2009) под названием: “рецепт для катастрофы: Формулы, которые убили Уолл-Стрит”, сомневается над способностью квантов правильно оценить риски. Автор указывал на факт, что все те модели чрезвычайно недооценили тенденцию неплатежей, которые будут очень коррелированы в чрезвычайных ситуациях. Люди, как Нассим Талеб объехал весь мир, утверждая, в недифференцированном образе, что люди не поняли хаотичность. С трудностями внедрения новой риск-ориентированной состоятельности, как Базель II и платежеспособности, скептицизм в отношении количественных подходов распространяется. Очевидно, как мы уже писали, нереалистичные ожидания и жадность привела к весьма эффективному использованию финансовых учреждений, которые оставили их крайне неустойчивыми, когда появились первые завихрения. Тем не менее, мы не считаем, что виновниками являются модели. Многие из моделей, используемых банками в то время опирались на предположения Гаусса, что приводило к существенной недооценке вероятности экстремальных событий. Однако, там были уже другие модели, основанные на теории экстремальных значений (EVT) которые припишут разумные вероятности тому, что на самом деле произошло. К сожалению, они плохо воспринимаются управлением, так как их использование будет подразумевать более высокие затраты на капитал и, следовательно, меньше прибыль для компаний и меньше бонусов для них. Как всегда, во время спекулятивных пузырей, виновник-действительно жадность. На этот раз это было вместе с неправильным убеждением, что любые количественные модели предотвратят нереалистичные ожидания. В середине девяностых, Алан Гринспен, глава Федерального резерва, в то время, мог рассказать в своей вступительной речи на международной конференции, состоявшейся в Вашингтоне, что настало время, когда количественные инструменты управления рисками позволит предотвратить спекулятивные пузыри и финансовые кризисы которые сыплются над экономикой. Подобные заявления о низкой вероятности неудач часто делаются инженерами по охране труда атомных электростанций с последствиями, которые мы видели в Fukujima, например. Такое отношение было справедливо поставлены под сомнение во время кризиса или во время японского цунами. Тем не менее, это так же опасно отказаться от всех прогрессов, которые мы испытали в понимании и управлении рисками, потому что определенные отношения привели к второму главному финансовому кризису последней сотни лет или к несчастным случаям типа Fukujima. Тем не менее, спор бушует между теми, кто защищает количественный подход, и те, кто выступает за качественный подход к управлению рисками. Мы увидим в следующем разделе, что оба подхода должны использоваться в целях достижения эффективного управления.