Функциональный синкретизм в сфере служебных частей речи

Взаимоотношения в системе неполнозначных частей речи существенно отличаются от транспозиционных процессов с участием знаменательных слов. Поскольку служебные слова являются неизменяемыми и не имеют конкретного (сопоставимого с семантикой знаменательных слов) значения, единственно надежным критерием разграничения служебных слов разных разрядов является критерий синтаксический (учет синтаксической функции словоформы в конкретном словоупотреблении). Сопоставляя различные употребления неизменяемых слов со служебной синтаксической функцией, как правило, трудно найти исходное для транспозиционного процесса слово и поэтому более точно говорить не о транспозиции, а о функциональном синкретизме в сфере служебных частей речи. Следует обратить внимание на следующие соответствия.

1. Частица — предлог. Случаи совмещения словом приименной функции предлога и функции частицы очень редки. Ср.: Мне было лет двадцать пять, когда я начинал писать вроде (в значении предлога) воспоминаний. — Ему стало вроде (в значении частицы) полегче (ср. также: Рука болит, вроде (в значении союза) ножом царапают). Редкость совмещения функций частицы и предлога вполне объяснима, так как предлоги противостоят в системе служебных частей речи союзам и частицам.

2. Предлог — союз. Соответствия такого типа также (и в силу тех же причин) единичны. Ср.: Напротив (в значении предлога) гостиницы стояла церковь. — Не стал бы я скрываться, я напротив (в значении союза) / Старался б быть везде замечен Вами. См. также приведенные выше примеры употребления в разных контекстах слова вроде.

3. Частица — союз. Соотношение частиц и союзов имеет в русском языке очень регулярный характер и в системообразующем отношении очень важно. Морфологические типы слов, совмещающих эти две служебные функции, достаточно разнообразны. Это и первообразные слова типа будто, даже, якобы; и слова, встречающиеся в контекстах, характерных для прилагательного, наречия, частицы, союза — просто, ровно, точно; и слова, допускающие транспозицию в наречие, безлично-предикативное слово, реализующие вводную функцию (правда)', и в исходе своем глагольные формы (пускай); слова, встречающиеся в контекстах, свойственных для наречия, частицы, союза (только, чуть, пока).

Подводя итоги рассмотрению транспозиционных процессов в системе частей речи, следует отметить следующие существенные в общетеоретическом плане моменты. Не все части речи обладают одинаковыми транспозиционными возможностями: чем шире и богаче круг значений, форм и функций слова, тем большие возможности оно обнаруживает в качестве исходной единицы при транспозиционном процессе.

Так, существительные, которые практически не имеют ограничений на синтаксическое употребление (могут выступать в качестве любого члена предложения) и выражают очень широкий круг значений¹⁷, активно взаимодействуют с другими частями речи.

В то же время числительные, обнаруживающие большее семантическое единообразие (на базе обязательной связи семантики с понятием числа), являются более замкнутым семантико-грамматическим разрядом. Незнаменательные слова (в частности, служебные, связанные с выражением абстрактных отношений), не могут служить исходным пунктом транспозиции.

В процессе «переходов» частей речи всегда наблюдается упрощение морфологической структуры и семантики исходного слова. Поэтому невозможно представить себе транспозицию какого-либо слова в глагольные формы, обладающие сложной морфологической структурой и разветвленным комплексом грамматических значений. В то же время разнообразные морфологические типы слов активно транспонируются в неизменяемые наречия.

Известная общность в наборе грамматических категорий также упрощает использование слов одного семантико-грамматического разряда в функции другого (см. выше о сохранении потенциальной возможности субстантивации практически для каждого прилагательного).

Рассматривая активные в процессах взаимодействия частей речи существительные, следует обратить внимание, что транспонируются в синтаксические позиции, свойственные другим частям речи, формы существительных с абстрактным значением, обозначающие события, качества, действия и состояния. Существительные с конкретным значением не выступают в качестве исходного момента транспозиционных процессов. Аналогично этому противопоставляются глаголы физического действия, обладающие конкретной семантикой и не транспонирующиеся в нетипичные для них синтаксические позиции, и глаголы нефизического действия (эмоциональной, волевой, интеллектуальной и под. сфер), могущие развивать на своей основе несвойственные им синтаксические функции.

Наконец, следует отметить особое положение в системе частей речи наречия, которое может включать в свой состав совершенно различные морфологические типы слов и допускает транспозицию в синтаксические позиции, свойственные существительному, частице, союзу, предлогу, способно также реализовать безлично-предикативную функцию.

Важным теоретическим вопросом является также проблема лингвистической интерпретации отмеченных выше соответствий (употреблений слов, с одной стороны, в своей первичной синтаксической функции, с другой стороны — в функции, свойственной другой части речи). Два возможных способа решения этой проблемы заключаются: а) в признании параллельных словоупотреблений омонимами (это означает признание появления в языке нового, произведенного в результате транспозиции слова); б) в признании исходного слова многофункциональным, способным реализовывать в разных употреблениях функции разных частей речи и, соответственно, «изменяться по частям речи». Вероятно, очень существенное значение имеет в данном случае семантический аспект: если два соотносимых словоупотребления кардинальным образом расходятся в плане своего значения, то перед нами скорее омонимы; если семантического противопоставления не наблюдается (случаи «выхолащивания», редукции значения требуют особого рассмотрения) — перед нами многофункциональное слово.

Выше уже отмечалось, что транспонированное слово в новой для себя синтаксической позиции претерпевает изменения в аспекте своей морфологической структуры. Так, в результате адвербиализации образуется неизменяемое слово в наречной функции зимой (соответственно исчезает формообразовательная структура, противопоставляющая словоизменительную основу зим- и флексийный форматив –ой); благо (в значении союза) (соответственно исчезает формообразующая структура благо); просто (в значении частицы) (исчезает свойственная наречию словообразовательная структура, противопоставлявшая производящую основу прилагательного прост- и наречный формант -о) и под. В то же время на уровне собственно морфемной формы транспонированные словоформы сохраняют прежнюю морфологическую структуру (точнее, ее морфемную разновидность): зимой, благо, просто и под. Таким образом, в зависимости от разных частеречных функций, реализующихся в разных словоупотреблениях: 1) Мы пойдём своим пу тём (существительное); 2) Путём (в значении предлога) опытов неопровержимо доказано... 3) Он точно (наречие) выстрелил; 4) Резва, беспечна, весела, ну точно (частица) та же, как была, — на базе одной и той же морфемной структуры (формы) реализуются разные формообразовательные и словообразовательные структуры:

1) пут- (словоизменительная основа) -ём (флексийный форматив);

2) формообразующая структура отсутствует; 3) точн- (производящая основа) -о (наречный формант); 4) словообразовательная структура отсутствует.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. М., 1955. С. 143.

²Ср. высказывание С. Д. Кацнельсона: «Для понимания сложного взаимодействия между словообразованием и словоизменением небезынтересно отметить, что синтаксическая позиция и словоизменительные формы могут при известных обстоятельствах выполнять функции, обычно выполняемые словообразованием» (Кацнельсон С.Д. Типология языка и речевое мышление. Л., 1972. С. 154).

³Ср. высказывание об особом характере творительного падежа А. А. Шахматова: «Дополнение в творительном падеже вообще, за немногими исключениями, означает независимое от глагола представление, не объект, испытывающий на себе действие, влияние глагольного признака, а напротив, представление, способствующее развитию этого признака, видоизменяющее или определяющее его проявление; в этом существенное отличие творительного падежа от родительного, винительного и дательного» (Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. 2-е изд. Л., 1941. С. 340).

⁴Таким образом, с формальной (морфологической) точки зрения транспонируется в наречие форма именительного-винительного падежа имени существительного (именно эти словоформы используются в характерной для наречия синтаксической позиции), а с семантической стороны возможность такого перехода обеспечивает многозначность прилагательных типа страшный, жуткий, чертовский.

⁵Ким О.М. Транспозиция на уровне частей речи и явление омонимии в современном русском языке. Ташкент, 1978. С. 48.

⁶Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. 7-е изд. М., 1956. С. 142.

⁷Ср.: «Сохранение грамматических значений глагола делает субстантивированные причастия специфической гибридной глагольно-существительной категорией с прилагательной парадигмой склонения» (Лопатин В. В. Адъективация причастий в ее отношении к словообразованию // Вопросы языкознания. 1966. № 5. С. 228).

⁸ Отмеченная неспособность транспонированного производного выступать в качестве производящего слова имеет почти универсальное значение для разных случаев транспозиции (так, от прилагательного больной мы свободно образуем слова боль, больно, в то время как субстантивированное прилагательное больной не имеет производных).

⁹Отсюда термин — «предикатив».

¹⁰В грамматической традиции представлена точка зрения, согласно которой подобные слова с безлично-предикативной функцией являются результатом транспозиции не наречий, а кратких прилагательных (ср.: Помещение было пусто. — В помещении было пусто). В семантическом отношении это, однако, не слишком существенно, так как качественные наречия сохраняют семантику производящей основы прилагательного (сердитый ответ — сердито отвечать). Поэтому постулирование соответствий между наречиями и словами с безлично-предикативной функцией никак не исключает возможного соотнесения последних с соответствующими краткими прилагательными (подробнее см.: Ким О.М. Указ. соч. С. 54-56).

¹¹См.: Там же. С. 72.

¹²Ср. высказывание В. В. Виноградова: «В русской лексике непрерывно происходит развитие «местоименных» значений у имен. С другой стороны, старые местоимения обрастают именными значениями или производят лексемы и идиоматические выражения, лишенные оттенка местоименности» (Виноградов В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. 2-е изд. М., 1972. С. 261).

¹³Ср.: «В роли предлогов очень часто выступают слова и группы слов, которые обыкновенно не фигурируют ни в грамматиках, ни в словарях в качестве предлогов» (Щерба Л.В. Избранные работы по языкознанию и фоне-тике. Т. I. Л., 1958).

¹⁴ Знай в функции частицы примыкает к частицам с ограничительным значением (только, исключительно).

¹⁵Ср.: «Условием перехода наречия в союз является потеря наречием его реального значения» (Шахматов А. А. Указ. соч. С. 144). Процесс этот в русском языке очень активен. Ср.: «вообще все союзы восходят к наречиям» (Там же. С. 99).

¹⁶Ср.: «Конкретная лексическая природа многих производных русских сою-зов зависит, между прочим, от того, что многие из этих союзов одновременно являются и наречиями (ср. также такие сравнительные союзы, как точно, просторечное ровно; временные: пока, покамест, лишь, только, едва...)» (Виноградов В. В. Русский язык: Грамматическое учение о слове. М., 1976. С. 316).

¹⁷ Разветвленная, зачастую полисемичная семантическая структура многих имен существительных может служить основой развития разнообразных абстрактных значений, проявляемых словом в транспозиционных процессах.