Истоки современного российского

КРИЗИСА

Конфликты и конфликтные ситуации - непосредственная ре-

альность наших дней. За последние годы отброшены идеологичес-

кие шоры, с помощью которых общество воспринималось в каче-

стве рационально организованного целого: оно обладало <сознани-

ем>, знало о самом себе, каково оно и куда оно должно идти.

Оказалось, что официальная идеология выдавала желаемое за

действительное. Сам понятийный аппарат, с помощью которого

формулировались важнейшие характеристики общественных от-

ношений, был важным средством социального контроля и инстру-

ментом стабилизации установившегося режима политической влас-

ти. Действительность была гораздо сложнее. Она не исчерпывает-

ся ни фразами о реальном и развитом социализме, ни штампами

тоталитарного режима. За фасадом целостности, который рисо-

вался разными красками - в одном случае розовой, в другом -

черной, были скрыты сложнейшие противоречия и конфликты.

Груз милитаризации советской экономики - мощное разви-

тие военно-промышленного комплекса (ВПК) - оказался непо-

сильным для СССР. Он непосилен и для всего мира, включая

США. Политика поддержания военно-стратегического паритета

все в большей мере проявляла себя в качестве тупиковой. Наибо-

лее дальновидные политики в разных странах ощущали беспер-

спективность дальнейшего движения в этом направлении. Дело

не только в беспрецедентном расходовании ресурсов, не дающим

никакой отдачи с точки зрения интересов благосостояния наро-

дов. С каждым годом увеличивалась вероятность всеобщей гибе-

ли от ядерной войны. Необходимо было найти новые формы со-

вместной жизни прежде всего тем странам, которые сами были

инициаторами и участниками гонки вооружений. Результатом

этого поворота в политике стало падение Берлинской стены, крах

<системы социализма> и распад СССР. Не видеть связи между

процессами демилитаризации - а в этом состоит потребность

выживания человечества как рода и как земной цивилизации, -

демократизацией и переходом от социализма к рыночной эконо-

мике в бывшем СССР и Восточной Европе невозможно.

Вместе с тем большинство тех, кто пишет о процессах демо-

кратизации в Советском Союзе, а теперь и о реформах в России,

совершенно упускают из виду эту связь. Дело представляется та-

ким образом, будто произошедшие изменения - либо результат

заговора внешних сил, либо результат кризиса административно-

командной системы. При этом замалчивается или забывается тот

простой факт, что сама эта система была своего рода надстрой-

кой над интересами военно-промышленного комплекса, что этот

комплекс не мог создаваться и развиваться на основе методов

демократии и рыночных отношений. Даже более богатые страны,

чем Россия, создавали свои ВПК при мощной поддержке госу-

дарственных капиталовложений и под государственным контро-

лем, который диктовался существовавшими в годы холодной вой-

ны представлениями о государственных и национальных интере-

сах и о государственной безопасности (13).

Действительная роль ВПК заключалась не только в обеспече-

нии оборонных нужд государства, как они понимались в то вре-

мя, но и в цементировании целостности всей политической сис-

темы. Он представлял собой ведущее звено, стержень того, что

называлось единым народно-хозяйственным комплексом Совет-

ского Союза. Этим во многом объясняется то обстоятельство, что,

как только ослабла политическая роль ВПК, СССР потерял эко-

номическое основание своего собственного существования и рас-

пался, оставив тяжелое наследие всем странам и государствам, в

него входившим.

Другой внутренний конфликт, заложенный в системе, состоял

в том, что ее декларативно-идеологическое обрамление не соот-

ветствовало реальным экономическим интересам и потребнос-

тям, сложившимся в обществе. Уже в 70-е годы многие стали

отмечать роль <теневой экономики>, которая базировалась на

отношениях, не фиксируемых ни статистикой, ни официальным

общественным сознанием. Ее как бы не существовало, но вмес-

те с тем она все в большей мере пронизывала сложившиеся об-

щественно-политические и властные структуры. Так называемое

Узбекское дело приоткрыло часть могущественных сил, действо-

вавших на основе теневой экономики. Дело, конечно, состояло

не в приписках о сдаче миллионов тонн хлопка, а в способах

реализации продукта, ускользавших от контроля вездесущих го-

сударственных органов. По сути дела, все распределительные и

перераспределительные механизмы действовали на основе сло-

жившихся неформальных связей. Работники торговли имели иной

статус в системе общественных связей, нежели все иные группы,

не имевшие прямого доступа к распределению произведенного

продукта, и были заинтересованы в создании дефицита даже там,

где с точки зрения произведенного объема продовольствия или

иной продукций дефицит был невозможен. А дефицит означал

доступ к контролю за распределением благ и возможности лич-

ного обогащения и обеспечения привилегий. Контроль за рас-

пределением означал и возможность создания отношений между

определенной частью торгового сословия и партийно-государст-

венным аппаратом. Материальные ценности обменивались на

полномочия принятия решений. Во многих регионах страны эта

система накладывалась и на клановые отношения, далеко еще

не размытые процессами индустриализации. Власть и система

принятия решений разрывались под воздействием противоречи-

вых и в какой-то мере взаимоисключающих сил. С одной сторо-

ны, необходимо было решать собственные материальные про-

блемы, а с другой - сохранять определенный идеологический

камуфляж. Тайная власть, которой был прекрасно известен ме-

ханизм этого обмена, следила лишь за тем, чтобы баланс обмена

не выходил за определенные рамки, которые признавались как

допустимые. Вышестоящие звенья бюрократической иерархии по-

крывали отклонения и коррупцию нижестоящих ее звеньев, так

как они дорожили рекомендованным и утвержденным кадровым

составом: между верхами и низами складывались отношения вза-

имозависимости, взаимного обмана и принятия этого обмана в

рамках установившихся правил идеологического камуфляжа.

Эта система взаимозависимости складывалась достаточно долго.

Она создала собственные механизмы воспроизводства, основан-

ные на распределении кадровых ресурсов. При этом особую роль в

этой системе играла подготовка кадров специалистов с высшим

образованием. В ряде регионов страны в специализированных ву-

зах готовились не специалисты-профессионалы, а лица, предна-

значенные для того, чтобы занимать руководящие позиции в реги-

онах. Властные и контрольные должности продавались по установ-

ленной таксе, равно как и места в высших учебных заведениях.

Реальные отношения, следовательно, весьма существенно рас-

ходились с декларируемыми. Разумеется, между теми и другими

видами отношений существовала напряженность, в результате чего

шла постоянная внутренняя борьба, подрывавшая официально

декларируемые ценности. Результат этой борьбы заключался в

разрушении стимулов трудовой деятельности. Наличие постоян-

ных двойственных оценок приводило к потере ориентации, к тому,

что складывалась психология угодничества, подхалимажа тем, кто

контролировал реальную власть в соответствующем регионе или

сфере деятельности.

Кризис 70-х годов, обозначенных как годы застоя, был прежде

всего кризисом трудовой мотивации, следствием конфликта меж-

ду явной и теневой системой оценок. На словах провозглашался,

например, принцип материальной заинтересованности, а на деле

лучше в материальном и социальном смысле жил тот, кто имел

больший доступ к распределению благ. Этот слой был носителем

реальной власти в обществе, и он включал в себя не только пред-

ставителей официальных властных структур, но и хозяйственные

кадры. Снабженцы, работники складов, те, кто занимался транс-

портировкой продукции, жили не хуже, чем средний слой бюро-

кратии, не говоря уже о непосредственных создателях материаль-

ных и духовных ценностей, которые постоянно находились в по-

ложении зависимости от начальства в решении всех своих быто-

вых и производственных вопросов. Те, кто ориентировался на

профессиональный труд и творчество, были, по сути дела, объек-

тами эксплуатации со стороны <социалистической мафии>, кото-

рая для поддержки своего статуса и уничтожения конкурентов об-

ращалась к официальной идеологии.

Соединение обозначенных выше двух факторов и стало глав-

ной причиной кризиса той системы, которая называлась на офи-

циальном языке и была признана международным сообществом в

качестве социалистической. Она не могла обеспечить поддержа-

ния на должном уровне творческой и профессиональной мотива-

ции в самых разных сферах трудовой деятельности, с одной сторо-

ны, а с другой, - не могла выдержать огромную нагрузку, связан-

ную с затратами на военно-промышленное производство.

Оба эти конфликта обнаружились со всей остротой в середи-

не 70-х годов. Более того, они еще более обострились в связи с

тем, что сложившийся в стране аппарат управления оказался не-

способным к усвоению новых идей даже под угрозой собствен-

ной гибели. Умирающая партийно-политическая власть не хоте-

ла видеть ни кризиса, ни его причин. И даже когда этот кризис

был признан - а это произошло лишь в 1989 г. на Первом съезде

народных депутатов СССР, - она трактовала его причины как

угодно, но только не в соответствии с реальным положением дел.

Перестройка обнаружила и выявила конфликт между военно-

промышленным комплексом, милитаризацией экономики и по-

литики, с одной стороны, и потребностями сохранения челове-

ческого рода - с другой. Однако она не смогла разрешить этого

конфликта отчасти потому, что он не был осознан в полной мере,

отчасти в силу сложности переориентации экономики на удовле-

творение потребностей населения.

Для России она открыла новые перспективы экономического

и политического развития, которые после длительной борьбы оп-

ределились как перспективы развития демократии и рыночной

экономики именно в российском варианте. Переход от одной груп-

пы иелеполагающих критериев (защита социализма, поддержание

военно-стратегического паритета) к другим системным парамет-

рам (свобода предпринимательства, основанная на частной собст-

венности, рыночная экономика, восстановление российской госу-

дарственности, вхождение России в мировое цивилизационное и

экономическое пространство) не могло пройти без глубоких по-

трясений, которые и проявились в новой фазе кризиса, охваты-

вающего буквально все сферы общественной жизни и вовлекаю-

щего в свой водоворот все население страны.

Нынешняя ситуация характеризуется конфронтацией не только

по поводу перспектив развития общества и способов соединения

рыночных механизмов с государственными способами защиты

населения, но и по поводу конкретных программ выхода из кри-

зиса, разрешения тех проблем, которые возникли на путях ста-

новления рынка и демократии в стране, долгое время не знавшей

этих институтов. Важным обстоятельством, проясняющим ситуа-

цию, является тот факт, что именно в ходе реформ обнаружилось

с такой ясностью и определенностью: в центре конфронтации и

дискуссии, полемики и политической борьбы оказывается вопрос

о власти: в чьих руках будет находиться власть, тот и будет в

настоящее время определять, в чем же состоят интересы России

и российской государственности. Именно в этом и заключается

главная причина, стимулирующая конфликты разного рода в пре-

делах бывшего советского политического и географического про-

странства. Подавляющее большинство конфликтов стимулирует-

ся борьбой за власть, за переделы сфер влияния, за допуск к при-

нятию политических решений новых элит, сформировавшихся в

прежних общественно-политических условиях. Ряд исследовате-

лей, в том числе Д. Лейн и К. Росс (Великобритания), считают,

что в советском обществе сформировались не просто группы ин-

теллигенции, претендовавшие на участие во власти, но новый

<приобретательский класс>, который был заинтересован в аде-

кватной оценке своей профессиональной деятельности и квали-

фицированного труда. Этот класс и стал главным фактором дви-

жения общества в целом в сторону рыночных отношений, кото-

рые стали формироваться стихийно и подспудно в доперсстроеч-

ный период. Этим и объясняется ожесточенность конфликтов и

их широкая распространенность.

Теперь открытые конфликты пронизывают все структуры об-

щественной жизни, более того, они оказываются ее основной

тканью. Своеобразие ситуации заключается в том, что ни один

общественно-значимый факт, ни одно событие прошлой истории

не рассматриваются с какой-то единой или общепризнанной, об-

щеприемлемой точки зрения. По каждому вопросу имеются по край-

ней мере две точки зрения и, как правило, они несовместимы, так

как базируются на разных способах мышления или, как говорят в

научной литературе, на разных, а порою и противоположных мето-

дологических предпосылках. Расхождения можно обнаружить как

в политическом лексиконе общего порядка, так и в использовании

данных, характеризующих конкретные события. Например, коли-

чество жертв в российском Белом Доме 4 октября 1993 г., масшта-

бы и эффект ваучеризации, количество капитала, вывезенного за

границу, показатели имущественного обогащения новых русских

и т.д. Отсутствие точных сведений по наиболее важным вопро-

сам создает ситуацию неопределенности и для научного анализа

проблем, претендующего на объективность. Единственный спо-

соб остаться в рамках научного рассмотрения проблем состоит в

том, чтобы принимать во внимание наиболее важные точки зре-

ния представителей различных социальных групп, партий при

оценке ситуации, рассматривая эти оценки в качестве части са-

мой ситуации. Может быть, это предложение покажется слиш-

ком сложным и трудно реализуемым на практике. Но если его не

принять, то односторонность оценок и выводов неизбежна.

Социология конфликта исходит из постулата: есть и другая

точка зрения или <выслушай и другую сторону>. И тогда вполне

возможно если и не примирение сторон, то обогащение своей

собственной точки зрения.

Приведем здесь одну из весьма характерных позиций, иллюстри-

рующих алармистский вариант оценки положения дел в России:

<Бывший Союз и Россия попали в полосу распада, глубочай-

шего экономического и политического кризиса, всеохватывающей

депрессии...

За какие грехи страдает Россия? 10-15 млн. не живут, а суще-

ствуют за биологической (физиологической) чертой. Недоедание,

голод, дикие жилищные условия.

И опять парадоксы, идиотизм - в России больше всего празд-

ников, академий, бирж, посреднических кооперативов, псевдоком-

ЗГ

мерсантов, спекулянтов, проституток, <плохих дорог и дураков>,

политиков. 34 тыс. преступных групп, 1,5 млн. единиц оружия на

руках у населения, в 1992-1993 гг. невероятный разгул преступ-

ности. Пока в России меньше всего порядка, умных руководите-

лей, заработок (в среднем за 1 час труда - 10-15 центов, а это в 5-

10 раз меньше, чем в Польше, в 150-200 раз, чем в Японии).

В 1992 г. родилось на 30% меньше детей, чем в 1987 г. Зареги-

стрировано 332 тыс. беженцев, из них 55 тыс. детей. До 1/5 детей

младшего возраста больны хроническими заболеваниями. Практи-

чески здоровыми в школу приходят лишь 10-14% ребят. Более 3 млн.

неполных семей, ежегодно без одного из родителей остается 500 тыс.

детей, около 100 тыс. воспитываются в детских домах и домах ре-

бенка. Преступность среди несовершеннолетних увеличилась за

последние 2-3 года в полтора-два раза. В специальных школах-

интернатах учится 259 тыс. детей с различными отклонениями...

На милицейском учете состоят 32-35 тыс. девочек-школьниц

и учащихся ПТУ. Малолетняя проституция стала прибыльным и

потому широко распространенным делом. В 1992 г. до 7-10 тыс. -

почти в два раза больше, чем в 1985 г. - возросло число детей-

наркоманов. Детское пьянство, алкоголизм, венерические заболе-

вания приобрели характер эпидемии...

Россия на втором месте в мире (после Индии) по количеству

нищих, бомжей, отверженных обществом. Почти половина насе-

ления живет за официально установленной чертой бедности или

близко к ней...

В то же время почти 5% населения - сверхбогатые и богатые,

сделавшие в основном крупные капиталы спекулятивным и кри-

минальным путем, имеют все или почти все, даже по меркам раз-

витых стран. Поляризация доходов и условий жизни, какую дру-

гие страны проходили за 10-15 лет, в России произошла за 1992-

1993 гг.> (14).

Другой подход строится на опросах, регулярно проводимых

среди населения Санкт-Петербурга. Данные одной из групп пе-

тербургских социологов дают следующую картину отношения к

происходящим реформам: <25% населения - это люди, которые

после начала реформ (после декабря 1991 г.) сумели не только

сохранить, но и улучшить свое материальное положение. То есть

реформы уже дали им какой-то позитивный результат. Они явля-

ются естественными сторонниками преобразований. Вернуть их

в прошлое можно только насилием. Эти люди всеми способами

будут реформы поддерживать. И они уже не беспомощны. У них

есть какие-то связи, какие-то деньги для того, чтобы выстоять в

довольно активной борьбе, которая с ними ведется.

Эти люди поняли, что надо самим позаботиться о себе и на-

чали заботиться кто как может. Кто работает на трех работах, кто

на своей, старой службе начал делать то, что ему нравится делать.

А если нравится, то хорошо получается. А раз хорошо получается,

глядишь - к нему очередь с денежкой...

Еще примерно четверть жителей Петербурга сумели сохра-

нить уровень своего дореформенного благосостояния... Таким

образом, если сложить эти <четверти>, окажется примерно поло-

вина и даже чуть больше петербуржцев от преобразований в стране

что-то получили и их не надо агитировать за экономические ре-

формы. <Идеологическое> обеспечение реформы - это просто

прилавки магазинов, а не измышления журналистов, абсолютно

неадекватно пишущих о ситуации в стране.

Но есть другая половина. Примерно 20% - ощутившие пос-

ле начала реформ некоторое понижение уровня своего благопо-

лучия и около 30% - люди, которым реформа принесла сплош-

ные огорчения. Прежде всего это одинокие пенсионеры. Безот-

ветные старики и старушки с минимальной пенсией, которой с

трудом хватает на хлеб. А дают им столь жалкие гроши потому,

что сплошь и рядом гораздо лучше защищенные пенсионеры -

ветераны войны, в частности - получают по сто тысяч...

Таким образом, мы имеем треть горожан, материальное поло-

жение которых с началом реформ резко ухудшилось, людей в ос-

новном пожилых, а следовательно, воспитанных на коммунисти-

ческих идеалах и хранящих верность им. Разумеется, эти люди

реформами недовольны>.

Автор этой публикации признает, что <в январе 1992 г. после

освобождения цен 90% населения Петербурга испытало не просто

резкое ухудшение своего материального положения, а ухудшение

качества питания. То есть первый этап реформ был настоящим

шоком - речь шла об элементарном физическом выживании. Стра-

на ощутила угрозу повторения тридцать первого года. Призрак го-

лода надвигался на Ленинград. Это был настоящий ужас.

Сегодня от этих 90% осталась треть и даже чуть меньше, ибо

голод не грозит даже одиноким старушкам> (15).

<Ход реформ зависит от отношения людей к миру и самим

себе, - заключает автор. - Надо перестать надеяться на кого-то, в

том числе и на реформаторов. Начать рассчитывать только на себя.

Надо научиться делать то, что тебе нравится. И делать так, чтобы

это было нужно другим> (15).

Мы привели эти две оценки в качестве иллюстрации идеоло-

гического конфликта, который пронизывает общественную жизнь

в целом. Дело не в том, чтобы разобраться, какая из оценок наи-

более правильна. Это покажет ближайшее будущее. Вопрос заклю-

чается в том, что стояние на перепутье, на развилке дорог заклю-

чает в себе на самом деле и катастрофическую возможность, и

возможность постепенного выхода из кризиса.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Аристотель. Соч.: В 4 т. Т. 4. М., 1984. С. 378-379.

2. Там же, с. 379.

3. Гоббс Т Избр. соч. Т 2. М., 1991. С. 93.

4. Там же, с. 94.

5. Там же.

6. См.: Аристотель. Указ. соч. С. 421.

7. Там же, с. 530.

8. Там же, с. 250.

9. Там же, с. 254.

10. Там же, с. 428.

11. ОЬегкслаП А. 5ос!а1 СоШПс! апс1 5ос1а1 Моуетеп15. М.У.: РгепПсе-

На11, 1973. Р. 35-36.

12. Более подробный анализ отношения конфликта в развитых стра-

нах см.: Хондрих К.-О., Каплоу Т. Тенденции возникновения и урегулиро-

вания конфликтов: сравнительный анализ ситуации в США, Франции и

Германии//Проблема конфликта в западной социологии. Профессиональ-

ная социологическая ассоциация и Волго-Вятский кадровый цснтр/Отв.

ред. А.Г. Здравомыслов. Нижний Новгород, 1994.

13. Приведем здесь некоторые экспертные оценки относительно роли

ВПК в экономике Советского Союз>. <На военные нужды в 1970-1989 гг.

в СССР было израсходовано 700 млрд. руб. сверх того, что было необходи-

мо для обеспечения военно-стратегического паритета между СССР и США

и другими странами Запада. В 1990 г. - в завершающем году перестрой-

ки - СССР произвел больше, чем США, обычных вооружений (танков,

бронемашин, орудий) в шесть раз, ракетно-ядерных - в два раза. Вопреки

расхожему мнению, на это и пошли российские нефтедоллары. Их вовсе

не проели, к сожалению. В результате гонки вооружений уже с 70-х годов

в стране стало невозможно даже простое воспроизводство. Не возмещался

износ оборудования, жилого фонда, инфраструктуры, был почти полнос-

тью израсходован золотой запас страны. Даже и сейчас - в 1994 г., утверж-

дает эксперт, пятая часть всех работающих прямо или косвенно занята в

оборонной сфере. 6% мужского населения находятся в армии и других

силовых структурах. Затраты на военные нужды, по данным Центра изуче-

ния безопасности ИМЭМО, составляют порядка 20% валового внутренне-

го продукта (в США он не превышает 6%). А это вдвое превышает бюджет-

ный дефицит>. - Белкин В.Д. Выживание и переход к устойчивому разви-

тию - долговременная стратегия Россни//Куда идет Россия? Альтернативы

общественного развития. Международный симпозиум 15-18 декабря 1994 г./

Общ. ред. Т.И. Заславской. М., 1995. С. 10-11.

14. Орлов А. Пора одуматься//Независимая газета. 1993. 14 дек.

15. Кесельман Л. Страна брошена? Да. В нормальную жизнь//Извес-

тая. 1993. II дек.

ВОПРОСЫ ДЛЯ ПОВТОРЕНИЯ

1. Что такое сотрудничество и что такое конфликт? Дайте опре-

деления.

2. В чем состоит основное различие в понимании проблемы

взаимоотношения общества и человека между Аристотелем

и Гоббсом? Приведите соответствующие высказывания из

их произведений.

3. Как эти мыслители понимали роль государства?

4. Сформулируйте исходные положения социологии Маркса по

поводу социального конфликта. В каких работах и когда были

изложены эти взгляды?

5. Чем отличается Европа XIX в. от Европы второй половины

XX в. с точки зрения социологии конфликта?

6. Что дает опыт США для понимания характера социальных

конфликтов и методов их разрешения?

7. Кто такой Элтон Мэйо? В чем заключаются основные поло-

жения теории <человеческих отношений>? Какова практичес-

кая сторона применения этой теории?

8. Охарактеризуйте наиболее типичные конфликты российской

истории. Какие конфликты доминировали в России на про-

тяжении XIX столетия? Какое отношение эти конфликты имели

к революции 1917 г.?

9. Охарактеризуйте основные варианты российского мировоз-

зрения в начале XX в.

10. Каковы основные положения толстовства и российского

марксизма. В чем их расхождения и есть ли между ними что-

либо общее?

11. В чем заключался политический смысл понятия <классового

врага> и теории обострения классовой борьбы после рево-

люции?

12. Охарактеризуйте три главных компонента кризиса советского

общества в 70-80-е годы.

13. Сформулируйте основной постулат социологии конфликта.

Приведите примеры, иллюстрирующие этот постулат.

Глава 2

ПРОБЛЕМА КОНФЛИКТА

В СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

В современной литературе по истории социологии сложив-

шиеся социологические направления подразделяются на две боль-

шие группы в зависимости от того, какое место в теоретических

построениях занимает проблема социального конфликта. Такое

разделение мы находим прежде всего у весьма авторитетного ис-

торика социологии Джеффри Александера. Теории Маркса, Ве-

бера, Парето, а из ныне живущих - Дарендорфа с этой точки

зрения рассматриваются как те, в которых проблематика кон-

фликта занимает доминирующее место при объяснении социаль-

ных процессов и изменений. Дюркгейм, Парсонс, Смелсер пре-

имущественное внимание в своих теоретических построениях

уделяют проблеме стабильности и устойчивости. Их теории ори-

ентированы не столько на изучение конфликта, сколько на обо-

снование консенсуса.

Это деление направлений социологических теорий можно при-

знать верным лишь с определенной долей условности. Главным

образом оно основывается на противопоставлении функциона-

лизма и социологии конфликта, сформулированном Ральфом Да-

рендорфом.

Дарендорф формулирует две системы постулатов и сопостав-

ляет их между собой.

Тал/со/и/и Парсонс

1. Каждое общество - относительно устойчивая и стабильная

структура.

2. Каждое общество - хорошо интегрированная структура.

3. Каждый элемент общества имеет определенную функцию, т. е.

вкладывает нечто в поддержание устойчивости системы.

4. Функционирование социальной структуры основывается на

ценностном консенсусе членов общества, обеспечивающем ста-

бильность и интеграцию.

Ральф Дарендорф

1. Каждое общество изменяется в каждой своей точке, соци-

альные изменения - вездесущи.

2. Каждое общество в каждой своей точке пронизано рассо-

гласованием и конфликтом, социальный конфликт - вездесущ.

3. Каждый элемент в обществе вносит свой вклад в его дезин-

теграцию и изменение.

4. Каждое общество основано на том, что одни члены обще-

ства принуждают к подчинению других.

Справедливости ради следует отметить, что Дарендорф не ут-

верждает, что одна из обозначенных им позиций является более

верной или истинной в сравнении с другой. Строго говоря, -

считает он, - обе предложенные модели <валидны>, полезны и

необходимы для социологического анализа. Они различаются тем,

что первая делает акцент на сотрудничестве, а вторая - на

конфликте и изменении. Но оба компонента взаимодействия -

сотрудничество и конфликт - постоянно присутствуют в обще-

ственной жизни в тех или иных сочетаниях (1).

Более внимательный подход к теоретическим работам веду-

щих социологов позволяет, однако, утверждать, что представите-

ли социологии конфликта анализировали вопросы консенсуса и

стабильности, равно как и теоретики <консенсуального> направ-

ления отнюдь не игнорировали проблематики, связанной с соци-

альной напряженностью, конфликтами, причинами социальных

взрывов и возмущений. Более того, взгляды ведущих представи-

телей социологии не оставались неизменными. В разные перио-

ды своего творчества они уделяли разное внимание соответству-

ющим аспектам социологической проблематики. Во всяком слу-

чае можно сказать, что сама по себе дихотомия: <конфликт -

консенсус> или <напряженность - стабильность> сохраняется как

важнейшая проблема всех более или менее значительных теоре-

тических построений социологии Х1Х-ХХ вв. Без уяснения взгля-

дов соответствующего теоретика по этому вопросу вряд ли мож-

но себе представить его взгляды с достаточной полнотой. Тем

более, что то или иное решение этой проблемы тесно связано с

пониманием причин и форм социальных изменений.

В данной главе мы проанализируем взгляды по этому вопросу

М. Вебера, Э. Дюркгейма, Т. Парсонса, Н. Смелсера, Р. Дарендор-

фа. Мы отобрали их потому, что эти авторы внесли наиболее су-

щественный вклад в развитие социологической теории вообще и

социологии конфликта или социальной напряженности в частности.

1. ПРОБЛЕМАТИКА КОНФЛИКТА

В СОЦИОЛОГИИ МАКСА ВЕБЕРА

Проблема конфликта пронизывает все три главные направле-

ния творчества выдающегося немецкого социолога: социологию

политики, социологию религии и социологию экономической

жизни. Наиболее очевидна проблематика конфликта, разумеется,

в социологии политики, прежде всего в связи с анализом трех иде-

ально-типических форм господства - подчинения или форм осу-

ществления власти: традиционной, харизматической и рациональ-

ной. При анализе властных отношений для Вебера преимущест-

венное значение имеют не столько акции насилия, сколько меха-

низмы согласия с властными полномочиями. А это значит, что

страх за жизнь и имущество не являются, по его мнению, единст-

венным основанием принятия власти: в разных реальных поли-

тических структурах и разных исторических преобразованиях про-

являются различные констелляции материальных и идейных ин-

тересов, побуждающих индивидов к согласию с властями или,

наоборот, к протесту против них. Ход цивилизации вырабатывает

все более сложные формы политической мотивации, хотя он и не

делает людей более свободными от давления общественных струк-

тур и политических институтов.

Для современного общества, по Веберу, наиболее адекватны

рациональная система права, согласие с властью, основанное на

законе, наличие конституционных основ правопорядка и развито-

го гражданского самосознания, что не исключает глубокого поли-

тического конфликта между классами и статусными группами,

составляющими данное общество.

Особую роль в современном политическом конфликте играет

бюрократия, превращающаяся в слой с особыми интересами и

имеющая возможность проводить свою волю через систему госу-

дарственных учреждений. Вебер не высказывал морального него-

дования по поводу бюрократического произвола. В полемике со

сторонниками социалистических преобразований и революцион-

ного обновления мира он лишь утверждал, что <диктатура проле-

тариата несомненно переродится в диктатуру бюрократии>. Фор-

мулируя идеально-типические черты бюрократии: законопослуш-

ность, беспристрастное отношение к тем, кто обращается в учреж-

дение, рационализм и т.д., Вебер прекрасно понимал, что эти ка-

чества чиновника могут формулироваться в качестве общих прин-

ципов и требований, но они не являются реальными свойствами

лиц, занимающих соответствующие должности. Конфликт между

нормативными предписаниями и реальной психологией был для

него частью социальной реальности, степень и формы этого кон-

фликта подлежали эмпирическому исследованию.

Не меньшую роль проблематика конфликта играла и в вебе-

ровской социологии религии. Здесь конфликт касался не вопро-

сов распределения и перераспределения властных полномочий, а

прежде всего мировоззренческо-ценностных установок, закрепляв-

шихся в соответствующих типах религиозного мировоззрения. В ис-

следованиях религиозных систем древних Китая, Индии, Израиля

Вебер преимущественное внимание обращает на проблему соот-

ношения религиозных верований и статусных и властных приви-

легий (положительного и отрицательного характера) групп, состав-

ляющих общество. Кроме того, он анализировал деятельность ли-

деров соответствующих религиозных движений, которые сфор-

мулировали идейное ядро соответствующих мировых религий. Вли-

яние этого ядра - степень его приятия и поддержки - не может

быть выведено из условий способа производства. Это влияние

можно объяснить взаимодействием двух обстоятельств: во-пер-

вых, оно есть результат реакции на материальные и идеальные

интересы вполне определенных социальных групп, а во-вторых,

это результат творческого воздействия религиозного вдохнове-

ния и харизматической личности, которые действуют как <неза-

висимые переменные>.

С точки зрения Вебера, мировоззренческие установки миро-

вых религий созданы вполне определенными социальными груп-

пами, занимавшими четко обозначенное социальное положение и

обладавшие соответствующим статусом в обществе. Это - конфу-

цианские ученые, индусские брахманы, еврейские левиты и про-

роки, христианские святые. Каждая из этих групп имела свой <стиль

жизни> и утверждала определенную совокупность религиозных

убеждений. Особое внимание Вебера привлекал вопрос о том, ка-

ким образом взгляды нескольких человек, одаренных харизмати-

ческим вдохновением, превращались вначале в <стиль жизни> не-

которой статусной группы, а затем, в конце концов, в доминирую-

щую ориентацию всей цивилизации. Именно отсюда и проистека-

ли основные вопросы, которые он изучал при сравнении соответ-

ствующих цивилизаций в тот момент их становления, когда воз-

никали соответствующие религиозные убеждения.

Теоретические позиции Вебера при этом имеют явно выра-

женную конфликтную направленность. Выдающийся исследова-

тель творчества Вебера Р. Бендикс утверждает, что исходная пози-

ция Вебера состоит в том, что всякое общество можно понять как

состоящее из позитивно и негативно привилегированных статус-

ных групп, которые озабочены прежде всего тем, чтобы сохранить

в неизменности или упрочить влияние ныне сложившегося <стиля

жизни> путем установления социальной дистанции и исключи-

тельности, с одной стороны, и монополизации экономических

возможностей - с другой. Чтобы разобраться в стабильности и

динамике какого-либо общества, мы должны попытаться понять

усилия этих групп в их соотношении с идеями и ценностями, рас-

пространенными в обществе. Мы можем выбрать и другой путь

исследования: найти для каждой данной идеи или ценности те

статусные группы, материальный и идеальный образ жизни кото-

рых упрочивается благодаря этим ценностям и идеям.

Таким образом, Вебер подходит к изучению религиозных идей

с точки зрения их отношения к коллективным действиям и прежде

всего с точки зрения изучения тех социальных процессов, благо-

даря которым прозрение и вдохновение нескольких становится

убеждением множества людей. Он полагает, что каждая социаль-

ная группа характеризуется склонностью к идеям определенного

направления, соответствующим их образу жизни: крестьяне склон-

ны к поклонению природе и магии, христианское благочестие

представляет собою типичный феномен городской буржуазной

культуры, военная аристократия, как и другие политически доми-

нирующие группы, обладает специфическим чувством чести, ко-

торое несовместимо с идеализацией смирения и т.д.

Обе линии исследовательской деятельности имеют в своем ос-

новании общее допущение, состоящее в том, что общество являет-

ся совокупностью статусных групп, идеи и интересы которых в

как, й-то части расходятся, а в какой-то части совпадают. При этом

расхождение идей и интересов является реакцией на расхождение

статусных ситуаций, а перекрещивание или совпадение их идей и

интересов может быть объяснено при изучении прошлых конфлик-

тов и способов их разрешения, которые воплотились в сложив-

шихся формах господства и согласия.

Понимание общества как некоторого баланса противостоящих

сил дает ключ к пониманию того, почему Вебер отказывается от

попыток рассматривать социальные структуры в качестве чего-то

целого. Социология, с его точки зрения, это изучение сознатель-

ного (ипаегйапааЫе) поведения индивидов в обществе, а такие

коллективные образования, как государство, нация, семья, не

<действуют>, не <поддерживают себя> и не <функционируют>.

Между индивидами существует важная связь, которая может спо-

собствовать стабилизации общества. Действие каждого человека

ориентировано на действия других, и люди придают специфичес-

кую ценность тем коллективным образованиям, в которых они

участвуют. Но это не значит, что эти коллективности существуют

в виде некоторых целостностей высшего порядка.

С точки зрения Вебера, общество - это арена действия борю-

щихся между собою статусных групп, каждая из которых имеет

свои собственные экономические интересы, амбиции, понимание

мира и других людей. Он использует этот подход при анализе зе-

мельной аристократии, поднимающейся буржуазии, бюрократии и

рабочего класса в имперской Германии. Тот же подход использует-

ся и в сравнительных исследованиях религии. Успех каждой из

мировых религий явился результатом длительной борьбы. Каждая

из лидирующих статусных групп встречала сопротивление одной

или нескольких групп, которые преследовали свои материальные и

идеальные интересы во имя сохранения и утверждения исключи-

тельности и привилегированности их собственного <стиля жизни>.

Конфуцианские ученые должны были бороться с магией, мисти-

кой таоизма и с буддистскими монахами; брахманы-хиндуисты с

притязаниями кшатриев, с буддизмом и джайнизмом, равно как

4-690

и с различными неортодоксальными направлениями внутри брах-

манизма; иудейские пророки вели борьбу с огромным числом

царских пророков, оракулов и с различными группами левитов.

Внимание к постоянной борьбе между различными социальны-

ми группами было сердцевиной веберовского мировоззрения. Он

полностью отдавал себе отчет в том, что определенные конфликты,

в основе которых лежит противостояние конечных ценностей, не

могут быть устранены никакой аргументацией или разъяснением

позиций. Его исследования в области социологии религии эмпири-

чески подтверждают эту точку зрения. Конфуцианство, брахманизм

и иудейская религия - совершенно несовместимы друг с другом в

мировоззренческом смысле. Человек не может последовательно

отстаивать сразу две из этих систем верования и действия.

Но, с другой стороны, это отнюдь не означает, что общество

характеризуется постоянной нестабильностью. В своих исследова-

ниях Китая и Индии Вебер показал, что статусные группы в лице

конфуцианских ученых или брахманов становятся <носителями

культуры>. Это означает, что их образ жизни содействует стабиль-

ности общества. Как бы ни были условны соответствующие взгля-

ды, но если они получают поддержку со стороны господствующей

в обществе группы, то они принимаются как само собою разумею-

щаяся позиция, которая санкционирует одобрение и неодобрение

тех или иных действий и высказываний. В исследовании древнего

иудаизма Вебер раскрывает роль религиозного инноваторства.

Именно здесь он выясняет, каким образом вдохновение отдель-

ных людей становится доминирующей ориентацией раввинов после

исхода, еврейского народа в целом и при некотором изменении

формы основанием Западной цивилизации.

2. КОНФЛИКТ И ДЕВИАНГНОЕ ПОВЕДЕНИЕ:

ЭМИЛЬ ДЮРКГЕЙМ

Если для Вебера в центре внимания находится конфликт мате-

риальных и идеальных интересов различных статусных групп, ха-

рактеризующихся собственными экономическими интересами,

амбициями и определенной системой жизненных ориентации, то

для Дюркгейма в большей мере свойствен иной подход, связан-

ный с проблемой взаимоотношений общества и личности. Для

Вебера проблема существования общества в качестве субъекта дей-

ствия остается открытой. Действует на самом деле индивид, по-

ложение которого связано с определенным социальным стату-

сом. Связь между индивидами опосредована системой значений,

на основании которой каждое действующее лицо оценивает воз-

можную реакцию на свои действия со стороны других.

Дюрктейм исходит из прямо противоположной посылки. Для

него общество есть <реальность аш епеп5>. Оно, несомненно, сто-

ит над человеком, каждый индивид, появляющийся на свет, заста-

ет общество и его институты в готовом виде. Более того, поколения

людей сменяют друг друга, а система общественных институтов -

родственные связи, семья, культы и обряды, государство с его уста-

новлениями, нравственные требования -остается неизменной. Вся

совокупность общественных связей и институтов, считает Дюрк-

гсйм, скрепляется коллективным сознанием, которое и есть лишь

другое название для общества. Коллективное сознание существует

независимо от индивидуального, более того, оно не может быть

сведено и к сумме индивидуальных сознаний и представлений.

Общество, по Дюркгейму, имеет более фундаментальную основу

своего существования, нежели индивид. Индивид черпает свои

представления об окружающем мире благодаря тому, что общество

создает средства восприятия этого мира: основные понятия, фор-

мирующие сознание человека, закреплены в речи, в языке и сами

они представляют собою определенную проекцию общественных

отношений в индивидуальном сознании.

В сознании каждого индивида существует как бы два созна-

ния: <одно, общее нам со всей нашей группой, которое представ-

ляет собой не нас самих, а общество, живущее и действующее в

нас; другое, наоборот, представляет собой то, что в нас есть лич-

ного и отличного, что делает из нас индивида> (2). В этой двойст-

венности индивидуального сознания заключаются решающие

предпосылки личностного конфликта, который постоянно нахо-

дится в поле зрения Дюркгейма.

Важнейшей категорией социологии Дюркгейма является по-

нятие солидарности. Это то, что соединяет индивидов, превращает

их в некоторую целостность. Дюркгейм выделяет два вида солидар-

ности - механическую и органическую. Первая имеет в своей ос-

нове одинаковость отношения индивидов к обществу. Здесь отно-

шения между коллективным и индивидуальным сознанием подоб-

ны отношению человека к вещи, которой он обладает. <Индивиду-

альное сознание, рассматриваемое с этой точки зрения, полностью

подчинено коллективному типу... В обществе, где эта солидарность

очень развита, индивид не принадлежит себе; это буквально вещь,

которой распоряжается общество. Поэтому в таких социальных

типах личные права еще не отличимы от вещных> (3).

Органическая солидарность, напротив, основана на глубоко

эшелонированном разделении труда. Она предполагает не оди-

наковость индивидов, а их различия. Единство организма тем боль-

ше, чем отчетливее дифференциация частей.

Особое место в социологии Дюркгейма занимает проблема нрав-

ственности, которую он в определенной мере противопоставляет

отношениям, основанным на интересе. Если интерес и сближает

людей, то лишь на несколько мгновений, - считает Дюркгейм.

Интерес создает между людьми лишь внешнюю связь. При обмене

различные стороны остаются вне друг друга и, совершив сделку,

каждый оказывается снова один. Сознания индивидов в этом слу-

чае приходят только в поверхностное соприкосновение. <Если по-

смотреть глубже, - пишет Дюркгейм, - то окажется, что во вся-

кой гармонии интересов таится скрытый и только отложенный на

время конфликт. Ибо там, где господствует только интерес, ничто

не сдерживает сталкивающиеся эгоизмы, каждое <я> находится от-

носительно другого <я> на военном положении, и всякое переми-

рие в этом вечном антагонизме не может быть долговечным> (4).

Действительная природа органической солидарности, по мне-

нию Дюркгейма, связана, с одной стороны, с развитой системой

права, а с другой, с нравственным самосознанием. При этом нрав-

ственность рассматривается Дюркгеймом в качестве конкретной

совокупности норм, воздействующих на реальное поведение ин-

дивидов через понимание ими своих прав и обязанностей. <Каж-

дый народ вырабатывает свою систему нравственности, опреде-

ляемую условиями, в которых он живет. Поэтому невозможно

навязывать ему другую нравственность, - как бы высока она ни

была, - не дезорганизуя его; а такие потрясения не могут не

ощущаться болезненным образом отдельными людьми>. В то же

время в нравственных требованиях, как и во всякого рода иной

деятельности, важно соблюдать меру. <Нравственность, - под-

черкивает Дюркгейм, - не может повелевать сверх меры про-

мышленными, торговыми и тому подобными функциями, не па-

рализуя их, а они, между тем, имеют жизненное значение. Так,

считать богатство безнравственным - не менее гибельная ошиб-

ка, чем видеть в нем благо по преимуществу> (5).

Фундаментальные понятия социологии Дюркгейма - нормаль-

ное и патологическое состояние общественных отношений. Они

не отождествляются с нравственными оценками: нормальное не

есть хорошее, а патологическое не совпадает с плохим. Для каж-

дого типа социальных отношений имеется своя социально допус-

тимая норма патологии или отклонения. Так, преступления, само-

убийства, психические заболевания или несчастные случаи - по-

жары, дорожные происшествия - все это явления нежелательные.

Но общество пока еще не нашло средств от них избавиться. Они

повторяются с определенной частотой и периодичностью. Если

собрать статистические данные, касающиеся этих фактов, то ока-

жется, что они обладают определенной устойчивостью. Для каж-

дого общества существуют свои нормы социальной патологии -

преступлений, самоубийств, которые фиксируются социальной

статистикой. Метод Дюркгейма состоит в том, чтобы накапливать

социальные факты и анализировать их в качестве своего рода есте-

ственнонаучных данных.

Особое внимание Дюркгейма привлекает феномен самоубий-

ства. В рамках его теории статистика самоубийств должна выявить

степень нравственной солидарности членов общества. В своей

книге, посвященной этой проблеме, он впервые проводит срав-

нительное исследование статистики самоубийств на протяжении

XIX в. в европейских странах. Дюркгейм подразделяет самоубий-

ства на три группы: эгоистические, альтруистические и основан-

ные на аномии, т.е. на потере главных ценностных ориентиров в

жизни, разрушении смысла существования в результате личност-

ного кризиса. Как правило, констатирует Дюркгейм, анемические

самоубийства совершаются в условиях нравственного кризиса,

разрушающего коллективное сознание в обществе. Далеко не все

социальные потрясения, как показывает Дюркгейм, порождают

нравственный кризис в обществе. Война, например, ведет к усиле-

нию патриотических чувств, к усилению солидарности и внутрен-

ней сплоченности общества. Эти периоды характеризуются резким

уменьшением самоубийств и даже психических заболеваний.

Весьма интересны в этой связи рассуждения Дюркгейма о ха-

рактере кризиса нравов, которое переживало европейское общест-

во в начале XX в. Истоки и природу этого болезненного состояния

Дюркгейм видит в том, что <за небольшой промежуток времени в

структуре наших обществ произошли глубокие изменения; они ос-

вободились от сегментарного типа со скоростью и в масштабах,

подобных которым нельзя найти в истории. Поэтому нравствен-

ность, соответствующая этому типу, испытала регресс, но другая

не развилась достаточно быстро, чтобы заполнить пустоту, остав-

ленную прежней нравственностью в нашем сознании. Наша вера

поколеблена; традиции потеряли власть; индивидуальное суждение

освободилось от коллективного. Но, с другой стороны, у функций,

разъединившихся в ходе переворота, еще не было времени для вза-

имного приспособления, новая жизнь, как бы сразу вырвавшаяся

наружу, еще не смогла полностью организоваться... Если это так,

то лекарство от зла состоит не в том, чтобы стараться во что бы то

ни стало воскресить традиции и обычаи, которые, не отвечая более

теперешним социальным условиям, смогут жить лишь искусствен-

ной и кажущейся жизнью. Что необходимо - так это прекратить

аномию, найти средства заставить гармонически сотрудничать

органы, которые еще сталкиваются в беспорядочных движениях,

внести в их отношения больше справедливости, все более ослабляя

источник зла - разного рода внешнее неравенство.

Первейший долг в настоящее время - создать себе нравст-

венность. Такое дело невозможно осуществить посредством имп-

ровизации в тиши кабинета; оно может возникнуть только само-

произвольно, постепенно, под давлением внутренних причин, бла-

годаря которым оно становится необходимым. Рефлексия же

может и должна послужить тому, чтобы наметить цель, которой

надо достигнуть> (6).

Существенный компонент новой нравственности - как ее по-

нимает Дюркгейм, - заключается в регулировании конфликтов.

Народы, пишет он за полтора десятилетия до начала первой миро-

вой войны, взывают к состоянию, когда отношения между обще-

ствами будут регулироваться мирно. Но эти естественные челове-

ческие устремления могут быть удовлетворены лишь тогда, когда все

люди образуют единое общество, подчиненное одним законам. <Точно

так, как частные конфликты могут сдерживаться только регулирую-

щим действием общества, заключающего в себе индивидов, так и

интерсоциальные конфликты могут сдерживаться только регулиру-

ющим действием одного общества, заключающего в себе все дру-

гие. Единственная сила, способная умерять индивидуальный эго-

изм, - это сила группы; единственная сила, способная умерять

эгоизм групп, - это сила другой, охватывающей их группы> (7).

Можно сказать, что социологическая теория Дюркгейма созда-

ла рационалистическую теорию разрешения макроконфликтов.

Поколениям политиков, жившим после него, нужно было сделать

немногое: усвоить его теорию и следовать ей на практике. Но ир-

рациональные стремления оказались сильнее и через некоторое

время слова его стали гласом вопиющего в пустыне...

3. СОЦИАЛЬНАЯ НАПРЯЖЕННОСТЬ В ТЕОРИИ