Часть II. Мой первый учитель 2 страница

Читатели иногда не знают мотивов и истинных взглядов автора статьи, не знают всех закулисных интриг и выгод, которые можно извлечь, используя средства массовой информации в корыстных целях.

Дожив до преклонного возраста, я могу утверждать. и любой здравомыслящий человек согласится со мной, что нелепо вырабатывать свою систему ценностей и формировать вкусы, основываясь на той "информации", которую мы получаем из средств массовой информации.

Звезды современной культуры, имея очень низкий уровень морали и интеллекта, подобно детям, играющим с огнем, сами не способны оценить отрицательные последствия влияния средств массовой информации на массовое сознание.

Изучая античную историю, я пришел к выводу, что носители древней культуры никогда не позволяли себе того, что является нормой в настоящее время.

Мои выводы основаны на достоверных источниках, дошедших до нас из тех времен, когда наша страна являлась одной из крупнейших держав мира и Вавилон, принадлежавший нашему народу, был единственным культурным центром той эпохи.

Опираясь на исторические факты, мы можем утверждать, что "пресса" существовала и в те времена, конечно, в гораздо более скромных объемах.

Но в античном мире это ответственное дело доверялось только самым просвещенным и достойным людям, заслужившим эту честь всей своей честной жизнью и благими делами.

Прежде чем быть допущенными на эти должности, люди приносили присягу служить на благо своему народу

Теперь же любой мальчишка может быть журналистом, если у него хорошо подвешен язык и он обладает элементарной грамотностью.

Я познакомился с подобным типом людей довольно близко и еще более утвердился в своем мнении о них, когда в течение трех-четырех месяцев ежедневно посещал собрания молодых бакинских журналистов.

Это произошло при следующих обстоятельствах.

Однажды, в очередной раз посетив Баку с намерением провести там всю зиму у своего племянника, я стал там свидетелем того, как несколько молодых людей пришли к нему, чтобы просить разрешения проводить на первом этаже его дома, где сперва предполагалось устроить ресторан, собрания "Общества литераторов". Мой племянник дал им согласие, и начиная со следующего дня эти молодые люди стали собираться у нас. главным образом по вечерам.

Так как посторонним лицам не запрещалось посещать их собрания, я часто заходил к ним, будучи почти свободным по вечерам. Моя комната располагалась рядом с местом их встреч, и это способствовало завязыванию довольно близких приятельских отношений.

Большинство из них были еще совсем юные создания, слабые и изнеженные на вид. Лица некоторых явно свидетельствовали о том, что их родители злоупотребляли спиртными напитками или обладали другими пагубными привычками.

Хотя Баку был всего лишь небольшим городком в сравнении со многими европейскими городами и хотя люди, собравшиеся в нашем доме, были только мелкими сошками, я все же позволю себе сделать некоторые обобщения, касающиеся их коллег, работающих где бы то ни было. Путешествуя по Европе и тесно общаясь со многими представителями этой профессии, я все более и более утверждался в своем мнении о них. Они походили друг на друга как горошины одного стручка.

Единственное различие между ними состояло в том, насколько высоко они задирали нос, а это зависело исключительно от того, сотрудниками какого издательства они подвизаются, насколько велик тираж газеты или журнала, предоставляющего свои страницы для их беспомощных опусов. Известность и степень материального процветания фирмы, владеющей этим изданием и, следовательно, его сотрудниками, и определяет степень их самомнения.

Многие из них почему-то считаются поэтами. В наши времена, если кто-то напишет несколько строчек революционной чепухи, вроде этой:

Зеленые розы,

Красные мимозы

Дивной красоты,

Как мои мечты

и т. п., он сразу же награждается званием поэта такими же, как он, бумагомарателями, а иные из них даже заказывают визитные карточки, где их обладатель именуется поэтом.

Среди современных литераторов принято превозносить друг друга при каждом удобном случае.

Мне кажется, что это одна из главных причин того, что сфера влияния этих фальшивых авторитетов очень быстро распространяется и толпа раболепно поклоняется и безудержно льстит этим ничтожествам, чем их и считает всякий здравомыслящий человек.

На собраниях литераторов в Баку. о которых я рассказал, один из этих людей встал на возвышение и начал читать стихи, подобные тем, которые я только что процитировал, дальше рассказал о том, что говорил министр на одном из банкетов, будучи навеселе, и все в том же роде. Закончил же выступающий следующими словами: "Я уступаю место на трибуне одному из величайших писателей наших дней, мистеру такому-то, который посетил наш город и был так любезен, что почтил наше скромное собрание своим присутствием. И теперь мы будем иметь счастье услышать его выступление".

Эта знаменитость появилась на импровизированной трибуне с такими словами: "Дорогие леди и джентльмены, мой коллега, мой собрат по перу был столь любезен, назвав меня одним из величайших писателей". Тут я должен заметить, что этот писатель не мог слышать ни одного слова, сказанного его "собратом по перу", так как вошел в эту комнату позже, после окончания его выступления, открыв плотно запертую дверь, а уж хорошая звукоизоляция стен нашего дома мне хорошо известна.

Затем он продолжал: "На самом деле я даже не заслуживаю чести сидеть в его присутствии. Величайшим писателем нашего времени являюсь не я, а он, мой высокоуважаемый коллега, известный не только всей России, но почитаемый всем цивилизованным человечеством. Наши потомки будут с благоговением произносить его имя и никогда не забудут того, что он сделал на благо человечества. Его законное место не среди нас, а в кругу богов Олимпа".

И только после этой преамбулы наше "светило" произнесло никому не нужную чепуху, а потом был сервирован стол, впрочем весьма скромный, с двумя бутылками дешевого вина. Во время трапезы несколько кусочков колбасы и рыбы перекочевали в карманы некоторых из присутствующих. Невольным свидетелям смущенно объяснили: "Это для моей собаки. Этот паршивец завел привычку выпрашивать у меня подачку, когда я возвращаюсь домой".

На следующий день во всех местных газетах появился подробный отчет об этом литературном мероприятии, составленный в весьма выдержанном стиле и содержащий цитаты из выступлений всех присутствовавших, но в котором не упоминалось о скромности ужина и об исчезновении со стола некоторых продуктов.

Таковы эти люди, постоянно учащие нас жить, формирующие наши вкусы и образ мышления, которым может верить только очень наивный читатель, не знающий, что они собой представляют в действительности.

Почти все писатели и журналисты Европы за редким исключением стали тем, что они есть, не благодаря своим достоинствам, а благодаря слабостям.

С моей точки зрения, не может быть сомнения в том, что ущербность современной цивилизации во многом обусловлена тем вредным, деморализующим влиянием, которое периодическая печать оказывает на массовое сознание.

Меня безмерно удивляет тот факт, что ни одно из современных правительств, расходующих более половины того, что называется государственным бюджетом, на полицию, пенитенциарную систему, судопроизводство, церковь, медицину и т.п., и платящих немалое жалование бесчисленному количеству государственных служащих, таких, как врачи, священники, агенты тайной полиции и прокуроры, с единственной целью поддержать моральный уровень населения, не потратит и цента на то, чтобы устранить это зло, являющееся очевидной причиной многих преступлений и несчастий.

Так закончил свою речь этот мудрый благородный перс.

Я привел слова этого человека только потому, что мысль, заключенная в них, очень полезна и поучительна, особенно для тех поклонников современной цивилизации, которые наивно полагают, что она находится на гораздо более высоком уровне развития человеческого разума. Этим я хочу закончить вводную часть книги и приступить к основной ее части.

Начав работать над материалом, предназначенным для публикации, с намерением придать ему как можно более доходчивую форму, я припомнил совет небезызвестного муллы Нассреддина, который звучал так: "Во всяком деле старайся совместить приятное с полезным".

Что касается второй части совета нашего мудрого учителя, мне не придется слишком беспокоиться о ней, так как идеи, которыми изобилует текст, позволят достичь этой цели, а что касается моего собственного удовольствия - то я получу его, придавая тексту форму рассказа, что сделает мою жизнь более терпимой, так как люди будут считать меня писателем,

Чтобы вы могли понять, что я подразумеваю под выражением "терпимая жизнь", должен сказать, что после моих путешествий по странам Азии и Африки, которые по тем или иным причинам привлекли в настоящее время общественное внимание, я долгое время считался магом и экспертом по "потустороннему миру".

Поэтому первый встречный, считая, что он имеет полное право надоедать мне с целью удовлетворения своего праздного любопытства, задавал глупые вопросы о высоких материях, вынуждая посвящать его в те или иные стороны моей личной жизни и рассказывать о всех моих приключениях во время путешествий по дальним странам.

Как бы я ни устал, я обязан был что-нибудь отвечать, иначе возникали обиды и недоброжелательное отношение ко мне. и в дальнейшем эти люди постоянно нелестно отзывались обо мне, не упуская случая устроить мне какую-либо неприятность. Вот почему, просматривая материал, предназначенный для этой книги, я решил оформить его в виде отдельных историй, служащих подтверждением какой-либо идеи и косвенно отвечающих на вопросы, задаваемые мне наиболее часто. И впоследствии, имея дело со всякими бессовестными бездельниками, я смог бы удовлетворять их праздное любопытство, просто отсылая к соответствующей главе книги. Этот стиль повествования, привычный для читателя, одновременно дает мне передышку, спасая от умственного переутомления, неизбежного при добросовестном выполнении многочисленных обязанностей, налагаемых на нас жизнью.

Вопросы, наиболее часто задаваемые людьми различных классов и уровней образования, таковы:

- С какими замечательными людьми я встречался?

- Увидел ли я на Востоке что-либо необычное и удивительное?

- Есть ли у человека душа и бессмертна ли она?

- Обладает ли человек свободой воли?

- Что такое жизнь и почему существуют страдания?

- Верю ли я в оккультные и спиритические науки?

- Что такое гипноз, магнетизм и телепатия?

- Почему я заинтересовался этими проблемами?

- Что привело меня к созданию системы, практикуемой в институте, носящем мое имя?

То, как я построил повествование, разделив текст книги на несколько самостоятельных глав. служит ответом на первый из этих вопросов, а именно: каких замечательных людей я встречал? В каждой из глав книги я расскажу о какой-либо встрече, расположив главы в определенном порядке так, что будет явно просматриваться автобиографическая линия, и одновременно отвечу на все вопросы, задаваемые мне наиболее часто.

Перед тем как идти дальше, я хотел бы пояснить, что я понимаю под выражением "замечательные люди", так как, подобно всем определениям конкретных понятий, оно воспринимается крайне субъективно.

Например, человека, показывающего фокусы, многие относят к "замечательным", но перестают считать его таковым, разгадав секрет фокусов.

Для того, чтобы разъяснить свою точку зрения, я дам как можно более короткое определение этого понятия.

По-моему, замечательным человеком может по праву считаться тот, кто выделяется из окружения благодаря своему уму и таланту, кто никому не навязывает свой образ мышления и в то же время терпим и справедлив к слабостям и недостаткам других.

Так как первым человеком, чье влияние оставило глубокий след в моей жизни, был мой отец, я начну с него.

ЧАСТЬ I. МОЙ ОТЕЦ

В последней четверти прошлого и в начале нынешнего века мой отец был известным ашугом, т.е. поэтом и сказителем по прозвищу Адаш; и хотя он был не профессионалом, а только любителем, но сумел завоевать широкую популярность среди жителей Кавказа и Средней Азии.

Ашугами в Азии и на Балканах называли представителей устного народного творчества, которые сочиняли, декламировали и пели, исполняя перед многочисленными слушателями старинные песни, рассказывали легенды, народные сказки, читали поэмы.

Несмотря на то что в те времена люди, посвятившие себя такому роду деятельности, были, как правило, неграмотны, не имели даже начального образования, они обладали такой памятью и такой богатой фантазией, которые сейчас кажутся невероятными и даже феноменальными.

Ашуги не только запоминали на слух бесчисленные и часто очень длинные сказания и поэмы, но, обладая отличным слухом, путем импровизации создавали прекрасные произведения искусства, подбирая к ним все новые мелодии и ритмы.

Теперь это искусство утеряно, и даже во времена моей молодости молодые люди, обладавшие подобным даром, встречались все реже и реже.

Я имел счастье наблюдать выступления ашугов, которые в те времена были очень известными людьми, и их образы глубоко запечатлелись в моей памяти.

Это произошло потому, что мой отец брал меня, тогда еще совсем ребенка, на их состязания, на которых ашуги, приезжавшие из многих стран, таких, как Персия, Турция, Кавказ и даже из некоторых областей Туркестана, соревновались перед большим количеством зрителей в искусстве пения и импровизации.

Обычно это происходило следующим образом.

Один из участников состязания, выбранный по жребию, начинал петь, сразу подбирая мелодию и задавая своим коллегам канву выступления, которую они и подхватывали, импровизируя каждый на свой лад. Темы имели религиозный и философский характер, или вниманию слушателей предлагались подлинные старинные легенды и предания.

Звучал, как правило, турецкий язык, который был в этих местах общепринятым языком межнационального общения и позволял людям, говорившим на разных диалектах, понимать друг друга.

Такие состязания продолжались неделями и даже месяцами, завершаясь присуждением призов и вручением подарков благодарными зрителями, которые награждали коврами и домашним скотом наиболее отличившихся ашугов.

Я присутствовал на трех таких состязаниях, первое из которых проходило в Турции в городе Ван, второе в азербайджанском городе Карабах и третье - в маленьком городке Субатан под Карсом.

В Александрополе и Карсе, где наша семья жила во времена моего детства, отца часто приглашали на собрания, на которые люди, ценившие его дар, приходили, чтобы послушать песни и сказания в его исполнении.

Там он читал поэму или рассказывал старинную легенду, которую хотели услышать присутствующие.

Часто одного вечера не хватало на то, чтобы завершить повествование, и участники встречи собирались и на следующий день.

По вечерам перед воскресными и праздничными днями, когда нам не нужно было рано вставать, отец рассказывал детям всякие интересные истории про античных героев, читал стихи и неизменно заканчивал одной из сказок "Тысяча и одна ночь", которых он знал так много, что их действительно хватило на тысячу и одну ночь.

Среди самых сильных впечатлений от этих вечерних чтений, оставивших глубокий след в моей жизни, было одно, которое стало духовным откровением, давшим мне возможность постичь непостижимое.

Это впечатление, запавшее мне в душу и выкристаллизовавшееся с течением времени, произвела на меня дискуссия моего отца со своим другом по поводу одной античной легенды.

Это случилось в то время, когда мой отец под давлением жизненных обстоятельств вынужден был стать профессиональным плотником.

Приятель отца часто заходил к нему в мастерскую и просиживал там ночи напролет, обсуждая с отцом значение античных легенд и преданий.

Другом отца был не кто иной, как настоятель Борш, человек, который должен был вскоре стать моим наставником, сформировать мое мировоззрение, сделать из меня то, чем я сейчас являюсь.

Вечером, когда эта дискуссия состоялась, я был в мастерской отца, как и мой дядя, который приехал навестить нас из пригорода, где располагался его загородный дом, окруженный садами и виноградниками.

Мы с дядей сидели в углу на куче стружек и, замерев, слушали пение отца, которое повествовало о вавилонском герое Гильгамеше, и его разъяснения этого произведения.

Спор возник, когда отец закончил 21-й стих этого эпоса, в котором Ут-Напишти рассказывает Гильгамешу историю гибели во время потопа страны Шуруппак.

После этой песни отец остановился, чтобы набить трубку, и сказал, что, по его мнению, легенда о Гильгамеше пришла к нам от шумеров, народа более древнего, чем вавилоняне, и, несомненно, эта легенда в качестве подлинного свидетельства потопа отразилась в иудейской Библии и послужила фундаментом развития христианского мировоззрения с привнесением изменений лишь в отдельные детали.

Отец-настоятель Борш начал возражать, приводя в опровержение этой точки зрения различные аргументы, и вскоре спор стал таким горячим, что они даже забыли отослать меня спать, как это делалось раньше в подобных случаях.

Я с моим дядей были так увлечены этой полемикой, что пролежали, не шелохнувшись, на куче опилок до утра, когда она наконец завершилась и спорщики разошлись.

Эта 21-я песня была повторена в течение ночи столько раз, что запечатлелась в моей памяти на всю жизнь.

То, что закладывалось во мне благодаря сильным впечатлениям, полученным в детстве под влиянием отца, хотя и не было сразу осознано мной, но сказывалось в течение всей моей дальнейшей жизни.

Однажды произошло событие, перевернувшее все в моей душе. Читая журнал, я случайно наткнулся на статью, в которой говорилось о том, что среди руин Вавилона обнаружено несколько табличек с надписями, которым не менее четырех тысяч лет, там же приводился текст надписей с расшифрованным переводом - это был эпос о герое Гильгамеше.

Когда я понял, что это была та самая легенда, которую я в детстве так часто слышал от отца, и особенно когда я прочел 21-й стих этого эпоса, составленный почти в тех же выражениях, которые были уже мне знакомы, я ощутил такое волнение, как будто это событие определяет всю мою будущую жизнь.

Я был потрясен тем, что эта легенда передавалась ашугами из поколения в поколение в течение тысяч лет почти без изменения содержания.

Этот случай раскрыл мне глаза: я понял, какое благотворное влияние оказало на меня общение с моим отцом, и я пожалел, что так поздно осознал великое значение памятников античной литературы.

И была другая легенда, слышанная мной от отца, в ней тоже говорилось о великом потопе в стихотворной форме. Много-много веков тому назад, за целых семьдесят поколений перед последним потопом (здесь нужно иметь в виду, что одним поколением считается период в сто лет), когда на месте суши была вода, существовала великая цивилизация, центром которой был остров Ханаан, он же являлся и центром земли.

Как я узнал из других исторических источников, остров Ханаан располагался там, где находится современная Греция.

Единственными людьми, пережившими первый потоп, были члены существовавшего в те времена братства Имастумов. Имастумами в древней Армении называли выдающихся людей, членов касты, распространенной по всей земле.

Это братство состояло из очень образованных людей, изучавших, кроме всего прочего, астрологию. Как раз перед потопом члены братства расселились во всех уголках земли, чтобы иметь возможность наблюдать за этим феноменом из разных мест. Несмотря на большое расстояние между ними, эти люди поддерживали постоянную связь друг с другом и отправляли всю важную информацию в центр посредством телепатии.

Для этого они использовали специальных медиумов, которые были как бы принимающими аппаратами. Находясь в трансе, эти люди бессознательно принимали и регистрировали информацию, передаваемую им из разных мест земли.

Это, так сказать, точное описание средств связи, существующих в наши дни.

Воспользуюсь представившейся мне возможностью, рассказывая о моем отце, упомянуть о его друге и моем первом наставнике - настоятеле Борше. Я считаю совершенно необходимым описать обычай, установившийся между этими людьми, которые взяли на себя обязательство воспитывать меня, тогда еще совсем ребенка, готовя к сознательной жизни.

Этот обычай, как я понял значительно позже, сыграл огромную роль в моей жизни, в формировании моего образа мышления, моей души.

Они сами называли это кастусилией (kastousilia), словом, пришедшим к нам, видимо, из древней Ассирии, которое мой отец взял из какой-нибудь легенды.

Обыкновенно это происходило так: один из них неожиданно задавал другому вопрос, и тот должен был ответить, сохраняя полное хладнокровие, убедительно и логично.

Например, однажды вечером мой будущий учитель, неожиданно войдя в мастерскую, с порога спросил отца: "А где сейчас находится Всевышний?"

И мой отец ответил невозмутимо: "Он сейчас как раз в Сарыкамыше".

Сарыкамыш - это лесистая местность в районе границы между Россией и Турцией, где растут необычайно высокие сосны, славящиеся по всему Кавказу и Средней Азии.

Получив такой ответ, настоятель осведомился: "А что он там делает?" На это отец ответил, что Всевышний мастерит длинные приставные лестницы и закрепляет счастье на вершинах сосен, так что отдельные люди и целые народы могут подниматься и спускаться по ним.

Эти вопросы и ответы звучали всегда в очень серьезном тоне, даже если один интересовался ценой картофеля, а другой сообщал, что благодаря хорошему урожаю картофель в этом году чрезвычайно дешев.

Только гораздо позже я понял, сколько смысла заключено в этих вопросах и ответах.

Став свидетелем подобных дискуссий, посторонний человек мог подумать, что перед ним два выживших из ума старика, которые находятся вне стен сумасшедшего дома только в результате недоразумения.

Мой отец обладал очень простым и определенным взглядом на то. в чем состоит смысл жизни. Он много раз говорил мне в дни моей юности, что главное для человека - обрести внутреннюю свободу и подготовить себе счастливую спокойную старость.

Он считал совершенно необходимым, чтобы цель, стоящая перед человеком, была проста и понятна и не заключала в себе каких-либо абстрактных умствований. Но достичь этой цели можно, только если в детстве и юности человек усвоит следующие заповеди, которым будет строго следовать в дальнейшей жизни.

Первая - любить своих родителей.

Вторая - оставаться простым человеком.

Третья - быть вежливым со всеми вне зависимости от того, бедны они или богаты, хозяева или слуги. И какую бы религию они ни исповедовали.

Четвертая - любить свою работу ради нее самой, а не за прибыль, которую она приносит.

Мой отец, любивший меня, как своего первенца, больше всех, оказал на мою жизнь особое влияние. Я относился к отцу скорее как к старшему брату, и он, постоянно общаясь со мной, рассказывая различные увлекательные истории, помог развиться моему поэтическому воображению и высоким идеалам.

Мой отец воспитывался в семье греков, чьи предки иммигрировали из Византии, покинув свою родину, чтобы спастись от преследований турков, завоевавших Константинополь.

Сперва они осели в центре Турции, но позже, по нескольким причинам, одной из которых был поиск лучших климатических условий и лучших пастбищ для многочисленных стад домашнего скота, составлявших основу богатства моих предков, они переселились на восточное побережье Черного моря в окрестности города Гюмюшхане, а незадолго до последней русско-турецкой войны, из-за новых преследований их турками, перебрались в Грузию.

В Грузии мой отец отделился от своих братьев, отправившись в Армению, и поселился в городе Александрополе, который прежде, при турках, назывался Гюмри.

При разделе имущества семьи на долю моего отца пришлось несколько стад домашнего скота, что в те времена составляло огромное богатство.

Через один-два года все, что унаследовал мой отец, было потеряно по обстоятельствам, не зависящим от воли человека.

Поселившись в Армении со своей семьей, пастухами и стадами, мой отец стал самым богатым человеком в этой местности, и более бедные семьи передали ему имевшееся у них небольшое количество скота, за что он, по существовавшему здесь обычаю, должен был отдавать им определенное количество масла и сыра.

Таким образом его стадо увеличилось на несколько тысяч голов, но в результате мора, который пришел из Азии и распространился в Закавказье, почти все поголовье пало в течение нескольких месяцев. Немногочисленные оставшиеся животные представляли собой кожу и кости.

Мой отец, беря на свое попечение чужой скот, одновременно взял на себя по местным обычаям всю ответственность за падеж и другие беды, которые могли приключиться, например, при нападении на стадо стаи волков, что случалось здесь довольно часто. Поэтому он был вынужден отдать оставшихся животных в виде компенсации другим людям.

Таким образом, мой отец из богатого человека внезапно превратился в нищего.

В те времена наша семья состояла из шести человек: моего отца, матери, бабушки, которая пожелала доживать свои дни рядом со своим младшим сыном, и троих детей - меня самого, моих младших брата и сестры.

После случившегося несчастья отец был вынужден завести собственное дело, так как содержать семью, привыкшую жить в полном довольстве, было нелегкой задачей. Собрав остатки имущества. в основном домашнюю обстановку, он организовал ломбард и одновременно, согласно местным обычаям, мастерскую по изготовлению всевозможных изделий из дерева.

Но так как мой отец никогда прежде не занимался коммерческой деятельностью и, следовательно, не имел в этой области никакого опыта, его ломбард приносил одни убытки. В конце концов его пришлось закрыть и оставить только мастерскую, специализировавшуюся на производстве небольших деревянных поделок.

Во второй раз неудача постигла отца через четыре года после первого несчастья. Наша семья жила в городе Александрополе в то время, которое совпало с периодом активного восстановления русскими пограничного города Карса, который они захватили.

Решив, что в Карсе можно будет хорошо зарабатывать, и поддавшись уговорам моего дяди, который уже имел в этом городе свой бизнес, отец перевел мастерскую в Карс. Сперва он поехал туда один, потом вернулся за нами.

К этому времени наша семья увеличилась на три "космических аппарата для перерабатывания пищи" в виде трех моих очаровательных сестренок.

Обосновавшись в Карсе, отец сперва отдал меня в греческую школу затем перевел в русскую.

Так как я обладал хорошими способностями и быстро запоминал, мне не приходилось тратить много времени на приготовление уроков, и все оставшееся время я помогал отцу в его мастерской.

Вскоре я даже завел своих собственных клиентов из числа друзей, для которых я делал игрушки и некоторые школьные принадлежности, например, пеналы. Мало-помалу мне стали доверять и более серьезную работу по мелкому ремонту домов.

Несмотря на то что в те времена я был совсем ребенком, я помню все, что тогда происходило, в мельчайших деталях. До сих пор меня восхищает мужество, с которым мой отец встречал все несчастья, которые сыпались на него, как из рога изобилия, и сохранял жизнерадостность и самообладание, оставаясь в душе настоящим поэтом.

Что бы ни случилось, в какие бы трудные обстоятельства мы ни попали, в нашей семье всегда господствовали согласие, любовь и желание помочь друг другу.

Благодаря врожденной способности моего отца черпать вдохновение и радость в самой обыденной жизни он был для нас примером и заряжал нас своим оптимизмом.

Говоря об отце, я не должен обойти молчанием и моего взгляда на то, что называют сверхъестественным. По этому вопросу он имел свое особое мнение.

Однажды, навещая отца, я задал ему один из стереотипных вопросов, которые во время моих многочисленных странствий я часто задавал людям, с которыми меня сводила судьба.

Я попросил его сказать мне без общих фраз и пространного философствования, как лично он считает - бессмертна ли душа?

"Ты хочешь узнать мое мнение? -- спросил он. - Что ж, в такое бессмертие, при котором, как принято считать, душа, отделяясь от тела после смерти человека, существует независимо от него, я не верю.

Я пришел к убеждению, что человек от рождения обладает определенным свойством, благодаря которому в процессе жизни в нем образуется некая субстанция, почти независимая от его физического тела.

Когда человек умирает, эта субстанция продолжает существовать еще некоторое время после отделения от физического тела.

Хотя это "нечто" формируется из того же материала, что и физическое тело человека, оно гораздо более чувствительно к различным видам воздействий. Это доказывает и тот эксперимент, который ты проводил много лет тому назад".

Он имел в виду один из моих опытов, при котором однажды присутствовал, когда я приводил в состояние гипноза различных людей с целью прояснить для себя один интересный феномен.

Я поступал следующим образом: делал из глины и воска фигурку человека, изображавшую моего подопытного, которого я приводил в гипнотическое состояние. Дальше я натирал какую-либо часть тела загипнотизированного человека смесью оливкового и бамбукового масла, затем, удалив часть масла, натирал им соответствующее место глиняной фигурки.