e-mail [email protected]

ЕЛЕНА КУЗНЕЦОВА

 

СВАДЬБА БАБОЧЕК

Мистическая мелодрама в двух актах

Действующие лица:

 

Она

Он

 

Действие происходит прохладным и дождливым летом в конце ХХ века на 12 этаже 22-этажного кооперативного дома в районе новостройки. Сцена разделена пополам: Ее квартира, Его квартира и кабина лифта между ними. Сюжет кочует из квартиры в квартиру, но иногда прихотливо сталкивает героев у лифта (по ходу действия кнопки вызова почернеют, а на дверях лифта будет появляться новое "народное творчество" - желательно, в виде приемлемой лексики и живописи).

Театру остается решить, где расположена лестница, чтобы определить вход-выход окончательно. Новостройка настраивает на определенный лад, - стук молотка, рулады дрелей, громовая музыка и крики счастливых переселенцев.

Ее квартира - уютная комната одинокой, но очень аккуратной женщины, - диван, пианино, телевизор, кресло-качалка, зеркало, цветочные горшки, швейная машинка, стол и телефон (не мебель, но важная часть быта).

Его квартира даже с первого взгляда - мужское пристанище: кушетка, тумба с телевизором, журнальный столик с телефоном, развешанные спортивные плакаты и вымпелы, велосипедный (или иной) тренажер, эспандеры, гантели, дорожки и - непременно - разбросанные вещи.

Акт

Сцена 1

Он стоит у лифта, нервно поглядывает на часы, раздраженно нажимает кнопку вызова и теребит легкую ветровку. Входит Она в объемной кофте с двумя огромными сумками, еле переводя дыхание.

 

ОНА. Подождите меня, пожалуйста.

ОН. Давно уже.

ОНА. Простите, не поняла?

ОН. Давно жду.

ОНА. А, опять...

ОН. Просто издевательство какое-то, вниз едет, а наверх сами тащимся.

ОНА. Ну, уж нет. Я и так еле приползла.

ОН. (оглядывая Ее) Женщина не должна быть похожа на вьючное животное.

ОНА. Это у меня спорт такой - бег с утяжелением.

ОН. Тогда вам надо сменить или дистанцию, или нагрузку.

ОНА. Я подумаю.

ОН. Все, больше не могу. Хотите, подброшу. Вам на какой этаж?

ОНА. Нет, спасибо, в следующий раз. Я вызову лифтера. (иронично) На футбол опаздываете?

ОН. В общем, это одно и тоже. Держитесь.

 

Он уходит к лестнице. Она жмет на кнопку.

ОНА. Интересно, он сам-то понял, что сказал. Странные люди.

 

Отмахивается головой, потом прихолопывает ладонью какую-то мушку то ли в воздухе, то ли на себе.

 

Дрянь еще какая-то летает...

Из динамика противный голос повторяет: "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор".

 

ОНА. (раздраженно) Мы вас уже полгода ждем. Наказание какое-то, утром, когда торопишься на работу, лифты ходят, как часы. Что интересно, и на транспорте в это время перебоев не бывает. (в зал) Наверное, утром нас удобнее возить. Или смысла больше. Налегке да еще сонные мы едем творить национальный продукт. Утром мы нужны стране. Вечером, вдоволь натворившись, загружаемся всякой снедью вместе с прочими товарами и, отягченные, втискиваемся в разные салоны. Но их значительно меньше, чем утром. А это значит, что вечером стране мы уже почти не нужны.

Согласитесь, обидные рассуждения. Мне хотелось бы знать, что государство во мне нуждается независимо от времени суток. А то ведь жизнь в России стала наказанием без преступления...

Все! Достали! Подавитесь своим ответом!

 

Она подхватывает сумки и уходит к лестнице. Пока Она пыталась вызвать оператора, Он уже вошел в свою квартиру, быстро включил телевизор, - слышна трансляция соревнований по фигурному катанию. Не отрываясь от экрана телевизора, Он снимает куртку и переодевается в домашнюю одежду. Сказать, что Он делает это аккуратно, нельзя. Но Он старается. Звонок телефона.

 

ОН. Слушаю. А, привет! Ты как узнал мой номер? Вот это цепочка! Не сердись, старик, - три недели, как поставили. А ты попробуй, поживи полгодика без телефона! Волком завоешь. Подожди, (отвлекается на телевизор), нет, ты видел! Полный вперед! Танцуют под Баха, а поддержка вверх ногами с юбкой на голове! Да, нет, старик! Какие там эмоции, так, по инерции смотрю.

О чем ты? Такие, как Торвилл-Дин, в этом веке уже не появятся. А им без разницы, - все равно ведь кто-то станет чемпионом. И я о том же. Крэнстон! Крэнстон вообще сегодняшним не снился. Они на голой технике выезжают... Не знаю-не знаю.

(иронично) Очень большое искусство - на каждый такт разводить руками. Не скажи, ничего же больше нет, - придется смотреть простую иллюстрацию музыки. (на телевизор) Нет, ну это... Смотри-смотри! Лед для них слишком скользкий... И не говори.

 

Она входит в свою квартиру. Конечно, это больше походит на падение большого мешка, - Она плюхается на стул с сумками. Осоловело смотрит в зал, но постепенно приходит в себя. Включает телевизор - там та же трансляция - и начинает снимать кофту. Медленные усталые движения. Туфли и сумки Она уносит за кулисы. Потом садится в кресло-качалку и, глядя на экран, тихонько подпевает и "танцует" руками.

Приползай, только рад буду. Да ничего не зажал. Просто, много всего навалилось. Какой там лед, поди покатайся - никакого состояния не хватит... Едет, едет она. А я там ничего не забыл. Старый, да и языка не знаю. Ну и потом, старик, не со мной она едет!

Да! Свершилось! Замуж мы вышли. За Германию. Только девчонку жалко! Сначала меня привыкала папой звать, теперь - нового фатера. Видел. Похвалилась. Не хочу об этом. Приходи, покалякаем, гвозди поможешь воткнуть. Боюсь этой дрели. Нет, сверло, наверное правильное, это руки у меня такие.

А то! Обижаешь. Я теперь при коне! Не смеши, - жигуль старый. Полторы отвалил. Куда мне, я же чайник, меня всякий на дороге обижает, - вот в прошлом месяце еще на две тыщи обидели. Может и не виноват, а только сам чужую задницу разворотил. Чуть дуба не дал. Удирал на 150-ти. Потом проверял, - он у меня 130 с трудом выжимает. Вестимо, от страха. И не говори, - сплошное разорение. С другой стороны, в мои годы все равно надо за что-то платить. Все-таки, какие ни какие, а удобства.

А тут ты не прав. Патриотизм не в том, чтобы купить "Москвич", когда есть деньги на "Мерседес". Со мной все просто, ты же знаешь, сортир определяется не по надписи, а по запаху. А мы - одеколончиком! Через два дня. Мне удобно. Ладно, давай, созвонимся. Бывай.

 

Он делает бутерброд, открывает бутылку пива и, задрав ноги на столик, устраивается перед телевизором.

 

Сцена 2

 

В Его комнате приятный полумрак из-за плотных штор. Кстати, окна в комнатах могут выходить на зрительный зал. Ее комната полна солнечного света. Судя по всему, день хороший. Она в халате. Готовит себе завтрак (чашка кофе с бутербродом или что-то в этом роде). Включен телевизор. Звонок телефона.

ОНА. Алло! Привет! Все в порядке. Вчера я отдала 12 костюмов. Да, зеленая серия кончилась. Шляпы? Шляпы тоже забрали. Не должно, подожди, сейчас посмотрю. (выходит, потом возвращается, видит что-то на швейной машинке) Ты права, просто, наверное, забыла. Ну, тогда в следующий раз.

Сейчас пойду, давай посчитаем: 50 - сутаж, 220 - ленты, нет, нитки и пуговицы вчера привезли. Я присмотрела еще бархотку и липучку. Не забудь про шляпную резинку, купи побольше, она редко бывает. Все, кажется. И еще, я давно хотела с тобой поговорить. Знаешь, меня устраивает нынешняя система оплаты. Пойми, зачем отдавать третью часть на налоги? Я все время об этом думаю. У меня ведь лишних денег нет, - только заработанное. Пусть уж банкиры со своих барышей платят. А то у них - доходы, а у нас - налоги.

Какая там справедливость! Мне стиралка нужна. Пожалуйста, устрой так, чтобы я никаких бумажек и ведомостей на подписывала. Я тебе костюмы, ты мне - рублики. У тебя же черным налом расплата. И всем удобно. Я не подведу, ты же знаешь. Все. Надо собираться. Позвони вечером, если что.

 

Она убирает со стола. В Его комнате звонит телефон. Спросонья Он долго шарит рукой.

 

ОН. (хрипло) Слушаю! (бросает трубку) Гады! (опять звонок) Слушаю! Нет, вы ошиблись!

 

Она уже в легком костюме. Достает косметичку и наводит "красоту". Потом расчесывается перед зеркалом, проверяет деньги в кошельке и уходит. В Его комнате снова звонок.

 

ОН. Да! Здесь таких нет! Наберите 100, а потом правильно звоните! (резко опускает трубку). Я спать хочу!

(снова звонок, рычит) У аппарата! Владимира Ильича вам? Звони, козел, в Мавзолей, тебе его еще и вынесут!

(в зал) Вот и спи после этого! (сладко потягивается) Ладно, мужик, кончай бузить. Встанем потихоньку (делает все, о чем говорит), вдохнем полной грудью. У кого есть.

Поглядим, что за погодку Бог нам послал. (заглядывает в окно - зал) Щедро! Сегодня претензий никаких! Самое противное - чистить зубы. А мы пока отвертимся - займемся основным наделом. (похлопывает себя по корпусу, рукам и ногам) Просыпайся, тело, забота дней моих суровых!

Включает ритмичную музыку, садится на велотренажер и монотонно несколько раз повторяет аффермацию от депрессии:

Я выхожу за пределы страхов иограниченности,свойственных другим людям. Я создаю собственную жизнь. Я выхожу за пределы страхов иограниченности,свой с твенных другим людям. Я создаю собственную жизнь. Я выхожу за пределы страхов иограниченности,свойственных другим людям. Я создаю собственную жизнь. Я выхожу за пределы страхов иограниченности,свой с твенных другим людям. Я создаю собственную жизнь...

 

За то время, что Он говорит, в Ее комнате несколько раз звонит телефон. Замолкает. Через некоторое время - опять, чтобы создавалось ощущение жизни и в соседней квартире. Можно постучать молотками и запустить дрель. Только не на этом этаже, а где-нибудь подальше.

 

Так, будем считать, что страхи остались за пределами. Но люди, милые мои люди, как же я ненавижу себя по утрам. Крутил бы эти педали и крутил. Только, никуда с их помощью не уехать, как ни надрывайся. А надрываться не стоит.

Тело у меня - иному двадцатилетнему фору дам (помолчав), если возьмет, конечно. Как вы понимаете, это так - самооборона. Мужику в сорок жизнь лучше не начинать. Все, помнится, мечтал о полном ажуре. Вот он - ажур, - сижу и, как дурак, сам с собой разговариваю. Ни ажур, - один сплошной дурак!

 

Что-то пролетело перед глазами. Он замахал руками, потом соскочил с тренажера и ловит по комнате, наконец, прихлопнул. Брезгливо вытер руки о штаны.

Это мое жилище! Только с санкции прокурарора! Наглость какая!

 

Взгромоздился на тренажер.

 

Годы-годы. А все менопауза проклятая! Дрянь такая, жили без нее, так нет же - изобрел какой-то умник. Говорят, у нашего брата к этому возрасту вырастает эта самая менопауза. В смысле - недовольство жизнью. Можно подумать, что в остальные времена, мы всем довольны были!

Вот я, к примеру: сколько себя помню, - баб на руках таскал. (залу) Если, что дурное в голову пришло, - гоните. Я их не просто таскал, а на коньках. Под красивую музыку. Оно с одной стороны - сдерживаться, конечно, приходилось, - руки, они думать не умеет, им бы все потрогать... С другой стороны, - я рано понял, что женщина придумана из рук вон плохо. Руки, спешу сразу оговориться, - в данном случае не мои. (небесам) Без обид, - только факты.

Физика у нее... Слабая физика, одним словом. Не успеешь стукнуть - водопад из глаз. А уж физиология... Тут одним словом и не обойтись. Над физиологией потрудились изрядно, но очень бестолково. Куда ни глянь, а с такой физиологией в коммунизме делать нечего. Может, у нас его поэтому и отменили?

А уж психика женщины... Психику понять нельзя совсем. Сплошной черный ящик. Мне можно верить. С детства только ихней психикой и занимаюсь. Результат плачевный - всеобщий простатит. Мой. Персонально-собственный.

В общем, с годами стал мудрее, но здоровье подорвал, - один пшик остался. Как это, - шла старушка через лес и пустила H₂S. Кто не знает, - это про меня...

Снова звонит телефон в Ее комнате. На последних сигналах Она успевает вбежать, побросать пакеты и снять трубку. Он в это время поменял велосипед на гантели. И делает гимнастику - наклоны с поклонами.

ОНА. Да-да-да! А, (разочаровано) это ты. Никуда не пряталась. Просто, работы было много. Что теперь? Пойми, если ты еще протянешь, - никто не поможет. У меня тоже нет детей, что же теперь - голову пеплом посыпать?

Он из тебя и так все соки выпил. Какая ко псам ревность! Кольца продала? Продала! Шуба в ломбарде? Как не берут? Она же у тебя совсем новая... Сколько? Двадцать? Не может быть, - давно же я тебя не видела. Подумать только, твоей шубе двадцать лет. Надо же... Вроде бы вчера школу кончили...

Никаких новостей. А! Я ушла из мастерских. Ты была совершенно права: вони много, а деньги у соседа. И это тоже! Знаешь, когда в одном месте собирается много мужиков, то, скорее всего, они начнут пить. Вариант похуже, - заниматься искусством. Но некоторые - совмещают! Причем, мне попадаются только такие. И ты решила не отставать. Так давай вместе, - вон их из жизни! Всех!

Прошлое-прошлое... Ты же помнишь, он всегда пил, - как мужик и специалист, - а потом они вдрабадан ссорились! Знаешь, подруга, не придумывай. Если он от меня к тебе ушел, так ведь это только физическое действие. Привычки при этом не меняются. И тебя он, так же, как и меня в свое время, носит. Как-как! Как шаха - матом!

Ладно, алкоголик не знает, что в луже холодно! Но ты же умная! Не надоело? А чего болтаешь тогда? Не... Дня два не звони, - заказ большой. Очень выгодно обшивать бальников! Знаешь, сколько в бальных танцах конкурсов? Платят хорошо, так что строчу, не переставая. А то присоединяйся. И тебе хватит. Пирог большой - не подеремся. Ну, пока!

 

Она выходит из комнаты. Через некоторое время Она возвращается уже в халате. Разбирает содержимое пакетов, раскладывает цветные ленты. Потом достает ткани, нитки и пуговицы из другого места. Прикладывает, подходит к зеркалу, рассматривает сочетания. Делает несколько кучек по цветам. Потом садится за машинку (можно спиной к зрителям) и начинает шить.

Он тем временем закончил упражняться с гантелями, убрал тренажер, принял душ, перед зеркалом выбирает спортивный костюм для улицы.

 

ОН. Зеленый старый, голубой - красивый... А голубой - есть голубой. Ах, девочки-девочки! Какие же вы вокруг все... Глазки торчком, ручки - сеточками. Так и прощупывают нашего брата. Да, прощупывают... Только не тебя, а твой кошелек! Но зато - как умело да мастеровито! А попробуй сам ладошкой пошевели: "Дедуля, а справочка на СПИД имеется?"

Ни пылкого романтизма в них, ни здорового авантюризма. Ты ей: "Я такое могу, что ты визжать от восторга будешь", - а она - даже интереса ради - не остановится. Куда же мне, бедолаге, податься? Смех смехом, а кол, однако, внутри - не продохнуть. (надевает верх любого костюма и кроссовки) Все! Жалоб не принимаем, будем оздоравливаться бегом. Все равно, больше делать нечего.

(в зал) За инфарктом, друзья! Кому повезет - за инфантой! (надевает повязку на голову и уходит)

Сцена 3

Шум дождя. Она сидит за машинкой и шьет. Напевает вполголоса романс "Только раз бывают в жизни встречи" (День и ночь роняет сердце ласку...) Встает, у зеркала прикидывает, как лучше сделать отделку. Слышны громкие удары молотка.

В Его квартире периодически звонит телефон. По 2-3 гудка.

ОНА. Что-то припозднились сегодня. Когда же этот дом угомонится? Хорошо раньше было. Все скопом заселялись. Жить негде было. А тут, первая въехала и больше всех мучаюсь.

 

Снова что-то строчит на машинке. В Его комнате звонит телефон. Долго, после 7 гудков включается автоответчик: "Здравствуйте, меня нет дома, оставьте свое сообщение после длинного сигнала." Но сообщения нет, только короткие гудки. Она встает из-за машинки и подходит к зеркалу. Очень громко, просто, громоподобно, воет дрель. Она от неожиданности роняет ткань. Кричит.

 

ОНА. Гады! Гады!

 

Стучит тапочком по стене, но дрель... Что дрели тапочки! Тогда Она открывает пианино и остервенело играет все подряд: гаммы, арпеджио. Сначала звук инструмента почти не слышен, но постепенно дрель стихает, потом вяло стучат молотки, в конце концов остается только звук пианино. Она не сразу замечает перемены и молотит по клавишам. Затем останавливается и прислушивается, словно не доверяет своему слуху.

 

ОНА. Глупая баба! Ну вот, все ведь понимаю, - не меня они доводят, просто, строят себе уют. Это мне неважно, лишь бы стены были, а у людей теперь возможности имеются. Только звуки эти... Так и тронуться недолго...

(наигрывает какую-то мелодию) И все-таки, если б вы знали, как жалко... (наигрывает романс С. Донаурова "Он уехал"), не сказать и невыплакать.

(поет романс) Не то, не то все. (в зал) Это вам сейчас не очень нравится. И молчите из деликатности. А раньше, когда голос был, вы бы тут... Дыхание... не поверите, как у ловца жемчуга. И целых три октавы. Честное слово, не вру. В хороший день могла прибавить еще пару нот... Тембр - виолончельный... Полетность была... Никакие микрофоны не нужны, - в любом зале звуком могла задавить...

 

В Его комнате звонок телефона. Включается автоответчик... Требовательный женский голос: "Это я. Будь добр, позвони вечером. У меня возникли проблемы. Пожалуйста, помоги".

 

ОНА. Меня все толкали в сопрано - Татьяны, Людмилы, Лизы, а я потихоньку с нижним регистром работала. Безумно хотела меццовый репертуар петь. Кармен бредила, Далилой себя воображала. Я, как думала? Такой темпераментный, азартный репертуар и меня изменит, - рохлю тихую, - очень роковой женщиной хотелось стать.

Глупо, конечно. А кто в молодости не глуп? Сейчас - уже без дури - я знаю, как надо петь. Особенно романсы. Это ведь не просто песни. Истории. Обязательно драматические, даже трагические. Про неслучившееся. Или несбывшееся. Тут сила и помешать может. Здесь можно без глиссандо обойтись. Немного вибрации и густой, темный, как бешеная страсть, звук... Примерно так...

 

Она перебирает на пианино нотные сборники, ищет подходящий романс.

 

ОНА. Вот! Или... пожалуй... Это ведь можно спеть, как трагедию, а можно, как светлое и печальное воспоминание. Не надо обязательно стараться, чтобы публика рыдала, достаточно легкого намека на драму, и тогда возникнет сочувствие к непролитым слезам. Это большое искусство, - не выворачивать собственную жизнь, не рвать сердце напоказ... А просто рассказывать. Искренно...

Если бы не гланды... Зачем было вырезать взрослому человеку гланды?.. Теперь только для вас, (то ли в зал, то ли в потолок) стены мои терпеливые...

 

Поет романс "Когда предчувствием разлуки..." Муз. Д. Ашкенази, сл. Я. Полонского.

 

Вот теперь бы я могла так петь. Если бы голос был... Обидно, на конкурсе дошла до третьего тура. Погода была, (открывает окно) как сейчас. Прогуляться решила... Обвальный страшный ливень... И все.

Ой, бабочка! Какая ты красивая. Сто лет таких не встречала. Ты кто, - адмирал, махаон? 12-й этаж, фантастика, как тебе удалось?.. Лети, милая, там свет, а здесь только печаль. (перебирает клавиши)

В Его комнате коротко звонит телефон. Потом еще раз.

У меня была необыкновенная бабушка, теперь таких не встретишь. Она муравьев обходила. Идем по дорожке, а она все травки знает. "Смотри, божия коровка. Она устала. Крылышки отдыхают, налетались. Не надо, у тебя ножка маленькая, но ведь она же совсем крошечка. Погляди, жучок в беде. Не рассчитал скорость и перевернулся. Умница, ведь когда ты падаешь, тебе тоже помогают..." Только теперь мне не помогают...

 

В Его комнате звонит телефон. Снова никто не оставляет сообщения на автоответчике.

 

А у нашего дома были заросли каких-то высоких цветов. Сиреневые, немного на гладиолусы похожи. Там бабочек было видимо-невидимо. Только утром, а в полдень они улетали. Мы с бабушкой любили на них смотреть.

А как-то раз бабушка осторожно провела одной бабочке по брюшку. И та не улетела. Мы потом их так щекотали. Им нравилось, они даже длинные животики подставляли, выгибались. Как же хохотали мы тогда, до слез, а они прямо в руки просились. Пузиками своими шевелили.

Бабушка говорила, что это они собираются на свадьбы. Мы вставали пораньше, чтобы не проспать эти свадьбы бабочек... (снимает с пианино рамку с засущенной бабочкой) Таких, как ты, красавица.

 

Любуется, гладит по стеклу рукой, потом вытирает пыль подолом халата и ставит на место.

В Его комнате звонок телефона. Включается автоответчик... Тот же требовательный женский голос: "Это снова я. Будь добр, позвони. Дело просто дрянь. Она хочет остаться с тобой. Ни о какой Германии и слышать не хочет. Объясни ей, что это для ее же блага. Я очень на тебя полагаюсь. Не подведи меня, ты же добрый. Пожалуйста, помоги".

 

Сцена 4

Шум дождя. Он подходит к лифту. На нем куртка, в руке мокрый зонт. Нервничает, смотрит на часы. Лифта нет. Подходит Она в плаще и с сумками.

ОНА. Давно ждете?

ОН. Не очень. Когда уже эти дожди кончатся.

ОНА. И не говорите. Какое там лето - осень настоящая.

ОН. (разглядывает сумки) Вам ишак нужен.

ОНА. Что толку! Они такие же упрямые, как наш лифт. Уж лучше я так, как потаскун. Ну, в смысле, сама потаскаю.

ОН. Неожиданно звучит.

ОНА. Звучит? А, да! Только руки очень устают.

 

Она вызывает диспетчера: "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор".

 

ОН. Очень хочется посмотреть в глаза этому оператору.

ОНА. Это операторша.

ОН. Будете ждать? По такой погоде и собак не выпускают, - никто не придет.

ОНА. Они же деньги получают за свою работу.

ОН. Они деньги получают за количество смен.

ОНА. (возмущенно) Слушайте, это же сплошное безобразие. Работать никто не хочет. За полгода дом в свинарник превратили. Бутылки из окон бросают. На площадке - мусоропровод, а им лень дойти. Надписи по всем этажам. У нас кнопки звонка краской черной замазали и подпалили.

ОН. У нас тоже. А вы на третьем были?

ОНА. Там же...

ОН. Думаете, эту кучу убрали? Поймать бы ту собаку, а лучше ее хозяина, и носом. Иначе их не приучить к порядку.

ОНА. Никак не пойму. Ведь кооперативный дом. Мы же - собственники.

ОН. Это все плебейство, издержки многолетней коммунальной жизни, когда мусор подбрасывали соседу.

 

В Его комнате звонит телефон. Несколько гудков.

 

Пойдемте, я помогу. Вам на какой этаж?

ОНА. (подозрительно) Выше третьего.

ОН. Мне тоже. Да вы не бойтесь. Я не укушу.

ОНА. Я и не боюсь. Чего можно опасаться на лестнице?

ОН. (смеясь) Сейчас уже ничего. Я в том смысле, что годы ушли.

ОНА. Нет, знаете ли, там на третьем этаже куча вонючая. Я лучше дождусь лифтера.

ОН. Как хотите. А у меня лестница вместо тренажера.

 

Он уходит. Она пытается снова вызвать диспетчера: "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор".

ОНА. Транспорт не ходит. В автобус влезть, - как рейхстаг взять! (заглядывает в сумку) Что теперь с этим делать? Яйца - гоголь-моголь! Пуговицы - врозь! Ладно, яйца я подмешаю в цемент и дыры на кухне замажу, а пуговицы... придется новые пришивать.

Сначала кажется, что людей к земле пригибает старость, потом становится понятно, что это быт укорачивает кости...

Ой, (хватается за голову), а где же шляпа? Вот шляпа, так шляпа. Что ты будешь делать? Стоит надеть высокие каблуки и шляпу - так обязательно на базар потянет. Или капусты вилок побольше купить, или яйца вот...

 

В Его комнате коротко трижды звонит телефон. Потом запись оператора у лифта: "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор"...

 

Нет, никуда я не пойду отсюда. Сколько же можно над интеллигентным человеком измываться. До утра просижу, а дождусь этих мерзавцев. Только покажитесь, я вам глаза-то повыцарапываю. Вы у меня научитесь работать. Я вам за все... за все... И за шляпу, и за яйца, и за пуговицы... (плачет)

 

В Его комнате опять звонит телефон. Долго. Включается автоответчик. И все тот же противный женский голос: "Если ты дома, срочно перезвони, не прячься от меня." На последних словах в комнату вбегает Он.

Запыхавшись, бросает зонт и хватает трубку, но слышит гудки отбоя. Он отматывает пленку и прослушивает подряд все три сообщения жены. После этого не раздеваясь, медленно подходит к кушетке, садится в куртке и смотрит в зал.

У лифта по-прежнему звучит: "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор. Говорите! Говорите громче". Она наклоняется к кнопке и кричит:

 

ОНА. Девушка, милая, гадина ты мерзкая, до каких пор этот чертов лифт будет ломаться...

 

"Вас не слышно. Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор."

 

Сцена 5

Шум дождя. Он несколько раз пытается набрать нужный номер по телефону. Наконец, дозвонился.

ОН. (вяло) Привет, это я. Пытаюсь к тебе пробиться. Да нет! Я не могу. Не сердись, старик, я бы и рад. Ничего особенного, обыкновенный голос... Хотя... Все дрянь. Я на край уже наступил. Понимаешь, дочку сегодня должен уговаривать, чтобы она уехала с матерью. Дочка она мне, дочка, столько лет... В школу вместе пошли. Знаешь, она ко мне сразу как-то потянулась. Я для нее - наперсница-подружка... Всю ночь не спал.

 

Где-то начала работать дрель. Он скривился, молча погрозил кулаком.

 

Я бы эту стерву убил. Даже не знает, что девчонка влюбилась. Парень грозится таблеток наглотаться, если уедет. Я тоже только об этом думаю. Только таблетки ничего не решат. Ей жить надо... Она вся в мечтах, как в соплях. Какая там воля. Пока ее жизнь не помордует, воля не вылезет. А ты? Ты как? Никто не хочет ждать! Всем сейчас подавай!.. Иди, я подожду, подожду...

 

Он похаживает вокруг телефона. Она выходит в халате, косыночке и переднике. Набирает номер телефона.

 

ОНА. Анна Павловна! Это соседка ваша... Да из 136-й. У меня к вам просьба, стала готовить, а соль кончилась. Вы меня не выручите по-соседски?.. Я знаю... Да нет, готово уже все, только посолить осталось. Я забегу. Спасибо вам, большое.

 

Она уходит из комнаты.

 

ОН. Да! И тебе? Никуда не деться от этого сплошного вранья. У меня в детстве кошатина была. Пошли покупать, - мне очень хотелось кошечку, чтобы потом много маленьких было, - принесли, и целый месяц я радовался. А потом оказалось, что это - кот. Я рыдал, ко всем на улице приставал со своей бедой, чтобы помогли вернуть кошечку. Купили Нюшу, оказался - Нюшик...

Ладно, я про другое тебе звоню. Ты мне когда-то говорил про врача... Я теперь в любого нечистого готов поверить. Попробуй, договориться. Я могу в любой момент поменяться на фирме. У нас хорошие мужики. Подежурю в другой раз.

Охранником. А спорт, он завсегда помогает. Сказал, что призер, медаль показал, больше не интересовались. Хватает, врача могу себе позволить. Если живой вернусь, позвоню. Бывай! К черту!

 

Он начинает собираться. Завязывает галстук, потом снимает и завязывает другой.

В это время к свою комнату входит Она. Она уже переоделась. Начинает накрывать стол на двоих. Стелет скатерть, достает бокалы, тарелки, уходит и возвращается с полным подносом, расставляет посуду.

Он надевает пиджак. Долго смотрит на себя в зеркало, потом снимает пиджак, галстук и рубашку. Надевает футболку с надписью СССР и легкую куртку. Садится, понятно, что Он творит какой-то ритуал, потом украдкой крестится и не оглядываясь, уходит.

Она закончила со столом, подходит к зеркалу, поправляет прическу. Звонит телефон.

 

ОНА. Слушаю. (торопливо) Только минуточка. Да. Что ты, откуда у меня? Я ведь была оперной артисткой. Конечно, разные. Зачем ему? Красивый... Не помню, чтобы он у тебя увлекался театром. Хочет... Ну и пусть учится на менеджера. (нервно смотрит на часы), ладно, не углубляйся, пусть приходит, выучу с ним песню. Завтра? Нет, давай, послезавтра. Ничего. Пока.

 

Кладет трубку и опять подходит к зеркалу. Принимает разные позы.

 

Не свербит, не болит, ничего про театр не знает. Последний раз был с учительницей на новогоднем утреннике в первом классе, и туда же, - в артисты. Песню он петь будет: два притопа, три прихлопа, один раз вокруг себя... А, может, так и надо. Таким сегодня все легко достается...

Мы с бабушкой однажды в лесу соловья слушали... Если бы не она, я никогда бы не поверила, что серая и невзрачная птаха так может петь... Он на сучке сидел и чуть-чуть покачивался, на цыпочки привставал... Даже не знаю, сколько времени мы стояли с бабушкой, боясь пошевелиться, а потом ему кто-то ответил и он улетел.

Бабушка села на землю и тихонько заплакала. Я перепугалась. А она говорит: "Всю жизнь мечтала спеть, как соловей. Один раз. Мне бы хватило на весь век"...

Пора бы уже.

 

Смотрит на часы. Поправляет складочку на столе. Что-то подвигает и переставляет в комнате. Приносит бутылку вина. Кто-то врубает дрель. Звук громкий и противный, но через некоторое время, дрель захлебнулась. Она погрозила кулаком.

 

Что б вас...

 

Раздаются два звонка одновременно, - телефонный и дверной. Она заметалась. Подняла трубку.

 

Я сейчас, минуточку, там дверь...

 

Убегает из комнаты. Медленно возвращается, берет трубку.

 

Алло! (встревоженно) Что случилось? У меня? У меня ничего. Приходили? А, это дверью ошиблись. Дом же новый. Ты где? Я?.. Да... Нет... Нет... (наиграно) Конечно... Правда-правда... Никто не застрахован. Я все понимаю. Да... И я тоже... Целую...

 

Шум дождя. Она медленно кладет трубку. Садится к столу. Отвинчивает бутылку и наливает себе вино. Отпивает глоток.

 

Все старо, как грех. Могла бы и догадаться... Теперь неделю не готовить. Тоже - артист. Хорошо сыграл... (еще выпила) Одного утащили, этот - сам слинял. Артисты...

Сколько же мне было тогда? Лет пятнадцать... Не помню уже, что за пьесу мы с бабушкой смотрели. Только на сцене бесновался какой-то солидный муж. Сын-подросток забился в угол, жена тоже. Он орал и топал ногами. Домочадцы жались по стеночкам. А он требовал к себе уважения. Повиновения и послушания.

От этого крика, такого привычного в нашем доме, стало противно. Но было понятно, что он сейчас доорется до удара. Или, как у нас бывало, жена ответит такой же канонадой, или мальчонка сделает что-то трогательное и необратимое.

 

Громко и кратко грохочет дрель.

 

Именно! И действительно, хрупкая жена подняла руки, словно защищаясь от удара, да как заголосит: "Замолчи!" Она долго кричала, захлебываясь от собственного голоса и напирая на его огромный живот, что закончила войну капитаном. А потом ее голос, как перед непреодолимым препятствием, сорвался и остался хриплый, свистящий шепот.

 

В Его комнате коротко звонит телефон.

 

Там, на той войне у ящика со снарядами умирал ее младший лейтенант. Мальчишка, смешной, озорной, с двумя макушками и разными глазами - голубым и коричневым. То ли по примете, то ли цыганка нагадала, но только он был уверен, что смерть его обойдет, потому что он умрет, когда глаза станут одинаковыми. Вот ничего и не боялся. Разные глаза были порукой жизни.

На этом шепоте откуда-то возникли очень тихо мужские голоса. Женщина часто останавливалась, а невнятное мужское бормотание превращалось в мелодию. Теноры пытались удержать высокую ноту, но басы сметали их робкие попытки. И суровые низкие ноты опускались все ниже и ниже. Так страх подбирается к душе, - властно и безжалостно.

И, когда стало совсем невыносимо, из самой сердцевины мужского рокота родился высокий женский голос. Такой прозрачный, бестелесный, словно бы звук пробовали на всамделишность.

Голос медленно выходил из пучины и поднимался все выше и выше. Он становился сильным, мощным. От него прибавлялось света. Но еще и страдания. Он жалел и прощал. Примирял... Казалось, он занимает собой не только театр, но и весь этот мир, где властвует горе. Он мудро не обещал счастья, но давал надежду на покой...

Мальчишка глядел на свои оторванные ноги, и глаза его были пустые-пустые и черные-черные. А женщина гладила его по голове и с ужасом смотрела в эти глаза... Я сидела, прибитая, к креслу и не могла вздохнуть, - вокруг стояла такая тишина, что было слышно, как грохочет сердце.

 

Слышен шум дождя. Он медленно входит в комнату. Зонт мокрый, но Он его не раскрывает, а медленно садится и смотрит в зал. Как пришел, - в куртке и с мокрым зонтом в руках.

Она тоже сидит и смотрит в зал. Слышен дождь и далекий гром. А потом резко - дрель. Он соскакивает с места и бросает зонт.

Она тоже разбрасывает по комнате шляпы и газовые шарфики.

Потом Они одновременно замирают, обхватывают головы руками и отчаянно кричат: "А-а-а!" В этот момент за окном раздаются очень громкие крики, ругань. Они одновременно, каждый в своей комнате, подходят к окнам - к авансцене - и выглядывают.

 

ОНА. Новые жильцы лифтера поймали.

ОН. Похоже, теперь не только по вечерам, но и по утрам придется обходиться без лифта.

 

Сцена 6

 

Они стоят у окон. Дождь льет, как из ведра.

 

ОН. Очень хотелось вытащить маленький билетик счастья. Да видно, подошел не к тому попугаю...

 

Потом Он снимает куртку, раскрывает для просушки мокрый зонт.

Она начинает собирать разбросанные вещи и складывать их. Потом медленно убирает бокалы, тарелки, посуду. Ходит туда-сюда.

Он включает музыку, танго. Лучше что-нибудь изощренное, необычное.

Она замечает шляпу и шарф в стороне. Надевает на себя и медленно кружится перед зеркалом.

Он тоже медленно делает какие-то замысловатые движения, все время показывая руками, что поддерживает партнершу.

 

Я выезжал на лед. Мне нравилось держать ее за талию. У нее и сегодня глаза рыси - хищные и опасные. Пальчики с тонкими острыми ноготками... Она их все время ломала, когда шнуровала ботинки. А я ходил весь исцарапанный...

Меня она завлекала, а на свидания бегала к другим. В ней жило несколько сущностей. Одни - хорошие, другие... Я очень ее любил... Я, наверно, так и буду ее любить...

ОНА. Первое время я жила совершенно одна в этом доме. Еще никто не переезжал. Охранники за восемь подъездов и я. Когда у меня падала кастрюля, они прибегали через 10 минут узнать, что случилось. Я их пускала, и мы вместе таскали вещи или сверлили дырки.

Они меня спрашивали, не боюсь ли я. А я говорила, что муж знает, и милиция в курсе о моем здешнем пребывании. И потом, они на работе, - зачем кому-то неприятности.

Нальешь? - Тогда спрашивали они. - Налью! - Говорила я. И заваривала густой чай без сахара. Они ведь не уточняли, что я должна была налить. Теперь встречают меня и смеются... Приходи, говорят, потанцуем. Я бы пришла, да только они так... смеются... А я люблю танцевать... Так и порхала бы - как мотылек - от цветка к цветку... Ни забот тебе, ни хлопот...

ОН. Когда мы выходили на лед, я переставал замечать бортик. Пространство расширялось. Никаких стен. (он словно раздвигает руками стены и выходит на авансцену) Только мы и лед. Я протягивал руки, и она на огромной скорости летела ко мне.

 

Он протягивает руки. Шум дождя переходит в танго.

Она выходит из своей комнаты и движется к нему.

Они смотрят друг на друга и танцует страстное танго. Танец не отпускает их друг от друга. Они - единое целое. И в тот момент, когда Они начинают целоваться, раздается удар грома. Танго обрывается и слышится только шум дождя. Они быстро отстраняются друг от друга, становятся к окнам и смотрят на дождь.

Потом Она как бы "возвращается".

 

ОНА. А моего милого тоже, как того лейтенантика... Только в глаза его я не посмотрела... Не закрыла... Остался в пыльной духоте Афганистана. А обещал вернуться. Даже фотографии не успел прислать.

Я иногда думаю, может быть, он вернулся... Как бабочка по весне... К другой... Пусть так. Все равно. Лишь бы жил. Теперь в новостях любят говорить, - убито столько, ранено - столько. Любого исламского террориста назовут по имени и причину трагедии обозначат.

А наших... Как будто имен у них нет. Сколько матерей у экранов в такие моменты замирает от ужаса. Никому дела нет... (смотрит в окно и раскачивается)

ОН. Я долго уговаривал ее выйти замуж. Мне было все равно, от кого ребенок. Она не хотела, а потом мы очень дружно жили, как-то взахлеб. Кончилось это странно. Дочка что-то натворила в школе, но наотрез отказывалась ей говорить, - только папочке.

Оказалось, ерунда, даже не помню. У нас был ритуал перед сном, - чесать друг другу спины... (вспоминая) Хорошо... Приятно, да и заводит перед ночными кувырканиями. Мы и перед любым стартом так отмечались, - примета была на удачу. Забудем, - обязательно или на тодес зайдем неудачно, или поддержку сорвем.

Так вот, уложил я дочку и к ней, спину подставляю. А она: "Захорошеет! Свалишься, я каждый день буду тебя чухать. А сейчас дверь рядом, - сам скребись." И уснула. Я до рассвета ворочался. Спина - подлюка - зудит, сон неизвестно где прохлаждается. И так - целую неделю.

Ее словно подменили. Может, к дочке приревновала, может... Ко всему придираться стала, на дочку орет, вспомнила про мой простатит. Глупец был молодой, сутками со льда не уходил... Грязью каждый вечер вазюкала. В общем, стал сам себе не хозяин.

ОНА. Жертву жертвы понять может только жертва...

ОН. Я тогда, как дурак, даже вены пытался резать. А она смеялась при врачах, дескать, душа у него тонкая, - вот и прогибается.

ОНА. Так-то...

ОН. Да, уж... Постоянное давление на слабое место выдержать может только слабое место... Хотя, танго еще не кончилось. Может, еще подфартит, и не все плясуньи окажутся с кавалерами... Объявляйте белый танец, я готов. Давайте повеселимся еще лет эдак 15!

ОНА. Глупо как! Любимых не ищут, - любимые приходят сами. Где ты? Где ты мой умный, мой добрый, мой сильный... Ау!

 

Грохочет дрель. Шум дождя, потом тихонечно в дождь вплетается танго.

 

Сцена 7

Ночь. Она спит. Изредка просыпается, включает лампу и смотрит на часы.

Он разговаривает по телефону. Сначала кричит, потом говорит все тише и тише.

ОН. Неужели ей мало? Все отняла! Даже наши медали, - вшивую бронзу чемпионата страны столетней давности, - и те забрала. Сам понимаю, глупо жаловаться. Как баба, действительно.

 

Мимо что-то пролектает. Он машет руками. Гневно.

 

Откуда вы только беретесь, подлые, у меня и жрать-то нечего!.. Прости, это не тебе - моль летает проклятущая, спасу нет. Да уж конечно, мне только санэпидемстанции для полного комфорта не хватает. Точно.

Сорвался я сегодня. (раздражаясь) Да не сейчас, конечно, там и сорвался. И зачем я пошел к этой психичке? Причем тут ты, - ты хотел, как лучше. Знаешь, эти психоаналитики - сами ненормальные. Если мне снится кувшин - это, по-ихнему, - вагина, а карандаш, естественно, - он самый... Послать бы их на него! Да подальше!

Прямо, как история с фармакологией: лекарству 100 лет, давно действовать перестало, к тому же есть масса отличных природных способов, так нет, - и его оставят, и новое запустят. А все они - деньги. Болезнь - это сегодня бизнес. Попробуй их прибыли лишить, - горло перегрызут! Всех волнует только польза, рассчитанная на себя.

Так и психи эти, аналитики... Не спорю, кому-то, может, и помогает. Допускаю, что многим, как анальгин, - вредно, а пьем. Но ведь это же наркотик. Псих условий твоих не изменит. В меру своего ума и профессионального уровня загонит в угол. В тупик. Ведь понимает твои проблемы по-своему.

Но внушит, что его выводы, это - твои выводы и твое решение. И ни за что он отвечать не станет, - ни за свои умозаключения, ни за твои последствия. Полегчало тебе, болезному, - его заслуга, стало хуже, - ты неверно понял или неправильно действовал. Тут, как в футболе, - виноват всегда вратарь. Они на этом себе - о-го-го!

В Ее комнате звонит телефон. Долго звонит. Она спросонья шарит по воздуху, потом зажигает лампу и снимает трубку, - ничего. Смотрит на часы, выключает лампу.

А я про что тебе толкую! Вот и идет человек к ним! Он одинок, он косноязычен. Его притесняют. Везде ловкие, хитрые, наглые. На работе его задвигают, дома - помыкают, друзья сами рады найти свободные уши и жаловаться-жаловаться-жаловаться...

Ты для психа - находка, именины сердца. И родиться тебе не дали так, как они - психи - считают правильным, и воспитывали не так, и учили не тому... И ходить теперь к ним ты будешь вечно. Это курево, наркотик.

Ты, по-прежнему, никому и не нужен, только аналитику, его неутоленной жажде власти над личностью и честолюбию, которое переделывает мир по собственному рецепту, согласно выдуманной однажды теории. Да и ее-то изобрел закомплексованный обманутый бабой неудачник. А у его последователей на любое твое несогласие - готовый ответ, - таковы законы природы, будто человеческая душа - это дважды два.

Да, если уж на то пошло, то природа здесь не при чем. Ибо в ней и вовсе нет никакого смысла. И вообще, естество бессмысленно. Как дети малые... В чем смысл нашего существования? А ни в чем. Не в производстве же себе подобных?

Чушь!!!

 

В Ее комнате снова звонит телефон. И снова - гудки.

Уголь тысячелетиями копит тепло и сгорает вмиг в печи. И я мгновенно забываю, что он меня согрел. Смысл мы себе придумываем, чтобы оправдать существование. Мы не можем объяснить свое появление, оттого и нагружаемся всякой значимостью.

Ну, еще одну загадку разгадаем, еще одной тайной станет меньше. Только меньше ли? Свято место... Тысячи новых встанут. Эти догонялки, - как расширяющаяся вселенная. Насколько понял, настолько и догнал. Догнал, а под рукой - мираж.

И опять бежишь к психу. А он за свое: карандаш - значит, есть желание, и его надо утолить, вставить, попросту говоря. Противно на дядю надеяться. Спасаться все равно придется в одиночку.

Страшно только разочароваться в последней надежде. С этим не всякая головка справится. Так поехать может, что кости потом считать замучаешься.

Надо проще быть. Карандаш? Написать что-то нужно, или зачеркнуть. А кувшин, - это кувшин, а не бабье нутро! Не стоит муху выдувать в слона, - и пупок надорвешь, и муху изуродуешь...

У меня все теперь горит. Убью кого - не замечу! Эй, ты меня слышишь? Старик! Ладно, отваливай. Не хрюкал в трубу и то - спасибо. Бывай. (кладет трубку) Однако обидно. Такой удар, через всю жопу - трещина. (хлопает в ладоши) Сгинь, гадина!

 

Звонок в Ее комнате. Она включает лампу, снимает трубку и слушает молчание.

 

ОНА. Все, больше сил нет. Достали! (набирает номер) Милиция?.. (бросает телефон) Да пошли вы со своим оператором... (остервенело набирает номер) Если баба - свистну. Если мужик...

 

Звонок в Его комнате. Он снимает трубку.

 

ОН. Слушаю.

ОНА. Слушаешь? Ишак протухший. Долго я тут торчать буду? А ну, утепляй седалище, и через пять минут - на место. Я тебе подинамлю, стервец, по гроб жизни запомнишь...

ОН. (спокойно) Ты где?

ОНА. (ошарашено) На... на остановке.

ОН. Стой на месте, я сейчас выхожу. (кладет трубку)

ОНА. (бросает телефон) Вот дурак. И уши холодные!

 

Дождь все льет и льет.

Сцена 8

Он и Она у лифта.

У него ссадины и синяк под глазом. Рукав у куртки оторван.

Она бросила сумку и вытирает Его платком.

 

ОНА. Господи, как же вас так угораздило.

ОН. Покурил, так покурил. От души!

ОНА. Вы еще смеетесь. Они же вас убить могли.

ОН. Просто стоял, никого не трогал. Я, вообще, собачников не люблю. Они сами подошли, у меня была зажигалка. Все мирно-спокойно.

ОНА. Ничего не бывает на пустом месте.

ОН. Именно, что на пустом. Осторожнее, - больно.

ОНА. Простите, я не нарочно.

ОН. Я не особо и вслушивался в их разговор, пока девица не спросила какое у него образование. А он ей, - купил экономическое.

ОНА. Как это?

ОН. Вот и я поинтересовался. Все просто. Он отучился один семестр и купил корочку.

ОНА. А?

ОН. Ну, диплом.

ОНА. Но ведь там же много всяких предметов, дисциплин, спецкурсов...

ОН. А вкладыш на что? В нем все перечислено. Тут и самый недогадливый поймет, что преподавалось.

ОНА. Это же преступление.

ОН. Все так делают.

ОНА. Я не верю. А как же - знания?

ОН. Да он любого лоха-профессионала за гроши наймет.

ОНА. Это правда.

ОН. Бог с ними, мне важно, чтобы они права не покупали. Это меня лично касается, - я тоже на колесах.

ОНА. ГАИ такого не допустит.

ОН. Как же, как же! Он и права купил. А что, говорит, главное - практика вождения.

ОНА. Конечно, пять человек задавит, шестого научится объезжать!

ОН. Они стали орать, что все так делают, и надо быть современным.

ОНА. Тогда я очень желаю им, чтобы их жены попадали к хирургам, которые купили себе медицинские дипломы; чтобы их дети ходили в школы к учителям, которые купили себе педагогическое образование; а им самим - летать в самолетах с пилотами, купившими летное разрешение.

ОН. Тогда, может, мы снова станем нужны этой стране.

ОНА. Время разбрасывает людей.

ОН. Спасибо вам, я, пожалуй, пойду. Вы со мной или, как обычно?

ОНА. Я подожду лифтера. А у вас шишка будет. Надо йодом помазать.

ОН. Да, ничего.

ОНА. Будете теперь говорить, - бандитская пуля пролетела.

ОН. Ага, рядом просвистела.

ОНА. Ну, это тут (дотрагивается до скулы), а фингал под глазом?

ОН. Большой?

ОНА. Уже - да. И очень красивый.

ОН. Придется временно поработать фонарем.

ОНА. Это не скоро. Сперва - посинеет, только потом станет желтым...

ОН. Ладно, сиять буду после.

ОНА. У вас и колено разбито.

ОН. Не заметил. Уму непостижимо. Поинтересовался системой образования, - чуть на тот свет не отправили. Надо бы поскорее к врачу, пока еще остались нормальные доктора.

ОНА. Куда же вы в час ночи пойдете?

ОН. А вы мне не помажете?

ОНА. Формулируйте свои мысли прямо, если хотите выразиться иносказательно.

ОН. Когда нечего сказать - говорят афоризмы.

 

Она нажимает кнопку вызова: "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор". "Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор". Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор". Ждите ответа, вам обязательно ответит оператор".

Акт

Сцена 9

Он и Она в ее квартире. Его куртка висит на спинке стула, ее - на сидении. Он без брюк сидит в кресле. звонок телефона. Она вбегает с тазиком. Ей неудобно, по тазик держит на весу.

ОНА. Слушаю. Да, мой номер. (подставляет под тазик колено) А в чем дело? Адрес? Тоже мой. Послушайте, а вы кто? Откуда вы? (сердясь) Я тоже не на Марсе живу - по адресу понятно. Из какой организации? Вы на часы посмотрите! Нет. Нет... Нет... Извините, мне некогда... Да, попозже. До свидания. (к ладет трубку, идет к Нему)

ОН. Что впаривают на этот раз?

ОНА. И ночью от них покоя нет. Не успела поставить аппарат... Просто, какой-то телефонный терроризм. Сил никаких нет. Коммивояжеры доморощенные.

ОН. Бич спальных районов.

ОНА. Кто их телефонами ссужает? Разве мой личный номер - не моя тайна?

ОН (смеется) Сколько вам лет?

ОНА. Не скажу.

ОН. Резонно. А чем на хлеб зарабатываете? Простите, я не вторгаюсь...

ОНА. (просто) Ничего запретного. Все банально: была певицей, потеряла голос, теперь портняжничаю.

ОН. Успешно?

ОНА. Концы с концами свожу. И все-таки, кто им дает наши номера телефонов? (промывает Ему колено, смазывает синяки и ссадины, вообще, ведет себя как заправская медсестра)

ОН. Они сами берут. А нам главное - правильно держать оборону.

ОНА. Как это?

ОН. Стоит слабину дать и вы в плену.

 

Она смеется.

Не смейтесь- не смейтесь. Один раз поддадитесь, сделает заказ и купите, - все, вы - экономический труп.

ОНА. (продолжая смеяться) Интересная разновидность покойника.

ОН. Только на первый взгляд. Для них важно подцепить вас на крючок, - потом не соскочишь. Дорогу уже проторили, слабости ваши изучили. Закончится телефонный терроризм - начнется дверной.

ОНА. Заманчивые перспективы. Но они же и так таскаются по этажам с расческами и кремами.

ОН. А ко мне днями вломились коробейники с люстрами. Штук семь притащили. Выгнать смог только в обмен на сделку: покупаю - они выметаются. Полчаса торговались. Они аж потом изошли. (вскрикнул) Это мое колено!

ОНА. (виновато отдернула руку) Извините, я не нарочно. Чувствую - жить будете!

 

Она выходит из комнаты. В Его комнате звонит телефон. Она возвращается с полотенцем.

 

ОН. (сомневаясь) А разве можно рану водой промывать.

ОНА. (неуверенно) Я же кипяченной. (оправдываясь) Очень грязная рана. (вытирает ногу полотенцем) Попробуйте поработать ногой.

Он задирает ногу вверх, сгибает, разгибает, опускает.

 

Усложним?

 

Он кивает головой, пытается подняться из кресла сам и кряхтит от боли. Она ему помогает. Они медленно передвигается по комнате. Со спины видно, как Он пытается обнять Ее за талию, - рука воровато скользит от Ее плеча вниз, но Он не решается.

 

Достаточно пока. (помогает Ему сесть в кресло) Я сейчас ее перекисью обработаю.

ОН. Йодом мазать не будете?

ОНА. (смеется) Боитесь боли?

ОН. Я же не сумасшедший. Конечно, боюсь.

ОНА. Нет, йодом мы только синяки подкрасим.

ОН. По-моему, я и без этого живописен.

ОНА. Погодите, закончу, - от зеркала не оторветесь.

ОН. Уверен - получится шедевр.

ОНА. Так уж и шедевр.

ОН. (уверенно) Талантливая авангардистская инсталляция.

ОНА. Это - как краска ляжет.

ОН. На меньшее я не согласен. В конце концов, холст может выбирать.

ОНА. (перевязывая его колено, наставительно) Холст может только терпеть. Туго?

ОН. Терпимо.

ОНА. Я про повязку.

ОН. А я про что?

ОНА. Вы?

 

Весело смеются. Он схватился за грудь и натужно закашлял. Она услужливо подложила под спину подушку.

 

Сдается мне, что вам и ребра считали. (пытается задрать ему рубашку и проверить)

 

ОН. (указывая рукой на пианино) Что это?

ОНА. Махаон. Красивая бабочка, правда?

ОН. Уж лучше той погани, которая летает у меня.

ОНА. Это моль.

ОН. Откуда? У меня и шерсти никакой нет.

ОНА. Неважно. Всегда в новых домах много моли почему-то...

ОН. Наверно ей хочется, чтобы ее приручили...

ОНА. (решительно) Не выйдет.

ОН. Отчего же? Стоит попробовать. Станете первой дрессировщицей. Представляете - заграничные турне, метровые афиши, смертельный трюк, мировое достижение - “Полет с молью под куполом цирка!” (великодушно) Дарю идею. Пользуйтесь!

ОНА. Идея на миллион долларов. Я не прочь разбогатеть. Только не выйдет.

ОН. (подначивая) Трудностей испугались?

ОНА. Будем считать, что я оценила. Давайте все-таки к ребрам поближе.

ОН. Такой тодес сорвался. (сопротивляется) Их там не прибавилось.

ОНА. Хотите сказать, что они не перебиты?

ОН. Сказать - хочу, а еще больше надеюсь.

ОНА. Чего вы там прячете? Ну, не хотите, как хотите.

ОН. Вам мало, что я без штанов?

ОНА. (смеется) Я не собираюсь пользоваться моментом, но вы же мужик!

ОН. В данный момент у меня есть все основания в этом сомневаться.

ОНА. Надеюсь, это не связано с ребрами?

ОН. (смущенно) Вашими молитвами...

ОНА. (тоже смутилась, оправдываясь) Во-первых, лучше удостовериться; во-вторых, у меня познавательно-милосердный интерес.

ОН. (не принял тона) Я дома сам посмотрю.

ОНА. (укоризненно) Вы же большой, взрослый дядька!

ОН. (резко) Вы сами сказали, - я боюсь боли.

ОНА. Я только спросила, впрочем, это не важно. (улыбнулась) С болью все в порядке, - вас уже побили. (еще один заход) От смотрин боли не прибавится... (Он молчит) Я сейчас поставлю чайник, вы не против?

 

Она уходит из комнаты. В это время в Его комнате настойчиво звонит телефон, включился автоответчик, противный голос: "Где тебя носит целый день? Я в полной панике. Срочно приезжай. Она совсем с ума сошла". Она возвращается с подносом. На нем чашки, вазочка с печеньем и сахарница.

ОНА. Скоро закипит.

ОН. Вы когда-нибудь падали на лед?

ОНА. (собирает лекарства, накрывает его пледом, Он кивает головой в знак признательности) В детстве.

ОН. Часто?

ОНА. Не помню уже.

ОН. А у меня там мозоль.

ОНА. (не поняла) На льду?

ОН. Чуть выше.

ОНА. (соображает, показывая рукой на место пониже спины) Здесь?

ОН. Здесь - самая большая.

ОНА. (улыбаясь) Вы - ледовый мазохист.

ОН. Я - ледовый маньяк!

ОНА. (хохочет в голос) Ой, не могу, вот напугал. Сидит с фингалом под глазом, без штанов, с сомнительными ребрами, а туда же - маньяк!

ОН. (наиграно обижаясь) То же мне специалист по маньякам.

ОНА. А вот и специалист!

ОН. (язвительно) Когда же сподобились?

ОНА. Зимой!

ОН. Врете!

ОНА. (клятвенно) Что б мне сесть на кучу на третьем этаже!

ОН. Идет (хлопают по рукам). Но вы - живая!

ОНА. Это сейчас (смущенно)... Давайте, все-таки ребра посмотрим...

ОН. В кусты? Не выйдет! Это... Я тут, как... В трусах... А вы?.. Не хорошо... Не гостеприимно.

ОНА. (тихо) Стыдно.

ОН. (решительно) Делаем ченч: вы мне лечите физические травмы, а я врачую ваши душевные раны. Идет?

ОНА. Да вы - вымогатель.

ОН. (патетично) Я - народный целитель! То есть - из народа! (последний аргумент) Мы живем на одной лестничной клетке, а вы мне не верите!

ОНА. У меня есть выбор?

ОН. (категорично) Единственный!

ОНА. (сдается) Ну, ладно, вы сами напросились. Потом попробуйте...

ОН. Угрозы не принимаются.

ОНА. Еще как принимаются.

ОН. (участливо) Ночью?

ОНА. Ночью?

ОН. Напали ночью?

ОНА. Нет... светло еще было. Я на пустыре застряла.

ОН. У котлована? В глине? (Она кивает головой). Там все попадаются.

ОНА. Нога по колено ушла. Вынуть могу, но босоножка внизу остается. И никак!

ОН. Надо было успокоиться и стать поближе другой ногой.

ОНА. Я домой вообще без ног приползла...

 

Лицо Ее нахмурилось, голос задрожал; видно, что воспоминания даются ей нелегко. Он поднялся, постарался сдержать гримасу боли и обнял Ее. Плед упал на пол. Она, не ожидая такого участия, расплакалась у Него на плече. Он, немного ошарашенный, поглаживает Ее по голове и плечам.

ОН. Все-все-все. Все закончилось. Вы дома. На том пустыре теперь арбузы продают...

ОНА. (всхлипывая) Плохие... И пустырь... Плохой... И арбузы...

ОН. А скоро привезут хорошие. Большие, сочные, астраханские. Вы любите астраханские арбузы? (Она кивает) Отрезаешь большую скибку и перемазываешься, как в детстве.

ОНА. Как чушка.

ОН. Как чушка.

ОНА. А я ложкой люблю...

ОН. (отстраняет ее, удивленно) Арбуз - ложкой?

ОНА. (шмыгает носом) Ну, да. Разрезаешь арбуз на две части и выедаешь ложкой.

 

Он берет у Нее из рук полотенце и вытирает лицо. Она стоит, не шелохнувшись. Он осторожно подталкивает Ее к креслу, в котором только что сидел сам, и помогает сесть.

 

ОН. А теперь спокойно и подробно. А после пойдем вместе за арбузом. (Она улыбается) Не верите?

ОНА. Без штанов арбуз не дадут.

ОН. (усмехнулся) За деньги - и до стола донесут. (примирительно) Извольте, не буду смущать население. (с трудом натягивает брюки. (Она пытается встать, но Он удерживает Ее) Честное слово, терпимо. Продолжим. Итак, вы застряли в глине. (медленно расхаживает по комнате)

ОНА. Застряла. Я испугалась. Никого не видно. Сумки в руках тяжелые.

ОН. Похоже, вы других не признаете.

ОНА. (горячась) Я иногда налегке передвигаюсь.

ОН. Потешьте как-нибудь.

ОНА. (успокаиваясь) Да мне давно запретили тяжести таскать.

ОН. Спина? (Она кивнула) Сие несчастие - родное.

ОНА. В нашем возрасти у всех куча болячек и проблем.

ОН. (уверенно) В нашем возрасте и радостей хватает, не только проблем. (строго) Давайте, от этой избавляться. И потом, что еще за возраст такой!

ОНА. (быстро) Я стою сумками болтаю для равновесия. А в спину мне что-то уперлось. Я обрадовалась, думаю - помощь пришла. Оборачиваюсь, да так и обмерла, - на меня пистолет направлен.

Он резко остановился и задел тазик с водой. Тазик перевернулся, и вода разлилась. Они смотрят, как растекается лужа.

ОН .(извиняясь) Я нечаянно.

ОНА. Пустое, я потом уберу.

ОН. Стильное приключение... Воду разлил, раззява.

ОНА. Я тоже.

ОН. (покрутил головой) Вы не прикоснулись к тазику.

ОНА. У меня другой был... Парень с пистолетом... Я потом никак не могла вспомнить, как он выглядел...

ОН. Вы видели только пистолет.

ОНА. Он после пальнул в меня, - оказалось, детская игрушка... Водой брызгается...

ОН. (зло) Отребье!

ОНА. Он мне спокойно приказал отдать деньги: "Поделись, - говорит, - дамочка". - Я ему: "А почему не просишь умом поделиться?" - "А зачем? Ты и так у меня на мушке. Я тебя сейчас шлепну, - и ума не надо! " - "И всего-то?" - Я с ним говорю, а сама отчетливо вижу, как валяюсь в этой жиже пузом вверх...

ОН. (поднял ее из кресла, прижал в себе, тихо) Не надо больше...

ОНА. (отстранилась, отошла в глубину комнаты) Надо. Теперь надо. Мне.

ОН. Вы уверены?

ОНА. (продолжает, оставляя без внимания Его вопрос) Я ему: "Всего-то?" - А он: "А чего еще?" - "Деньги быстро кончатся. Что дальше делать будешь?" - "Еще одного умника прикончу" - "Любопытная математика..." - Он вырвал у меня сумки, пнул ногой в живот и совершенно беззлобно хохотнул: "Скалится еще, а у самой, небось, штаны уже мокрые". - Я опрокинулась, точно как за миг до того увидела, - пузом вверх. А он из пистолета мне водичкой по глазам...

 

Пока Она рассказывает он мечется по комнате. Потом сел на стул, обхватил голову руками, раскачивается из стороны в сторону. В Его комнате несколько раз прозвонил телефон.

 

Я только тогда и закричала... Но этот поганец оказался прав, - штаны у меня были, действительно, мокрые.

 

В Его комнате долго звонит телефон включился автоответчик: "Здравствуйте, меня нет дома, оставьте свое сообщение после длинного сигнала". Мужской голос: "Привет, это я. Прости, я задрых, как последний гад. Как ты сходил к психоаналитику? Стоит таскаться? А то я меня тоже, старик, подпирает."

 

ОН. (сбивчиво) Простите меня... Я думал... Это так... маньяк... шутка...

ОНА. (спокойно) А это и была шутка. Веселый хулиган попался. Их теперь много. Разные такие... Все больше смешные...

ОН. (грустно) Сегодня тоже пошутили.

ОНА. Малость неудачно.

ОН. С какой стороны глядеть.

ОНА. (уличает, улыбаясь) А ребра свои вы все-таки зажали.

ОН. Бог с ними, с ребрами, пересчитаю и вправлю, а вот куртку скорее всего придется похоронить.

ОНА. (приглаживая волосы руками) Погодите гроб заказывать. (осматривает куртку, - один рукав свисает) Действовали