Остров Рен, сентябрь 1992-го 5 страница. Помня уроки Рашкина, она при помощи большого пальца оценила пропорции и на месте сделала первые наброски

Помня уроки Рашкина, она при помощи большого пальца оценила пропорции и на месте сделала первые наброски. Детали портрета она выбрала самостоятельно, и молодой человек, глядящий с холста, теперь не имел с оригиналом ничего общего, кроме позы. Но, как ни странно, персонаж стал для Иззи более реальным, чем если бы юноша из парка позировал для создания картины. Иззи не смогла бы объяснить, почему так произошло, не прибегая к теориям Рашкина. Но она была уверена, что между изображением на холсте и таинственной областью, которая находилась то ли внутри ее собственной головы и вызывала сновидения, то ли скрывалась где-то в невидимой дали, образовалась прочная связь. Как и Рашкин, она не могла объяснить этот факт, но связь возникла, и благодаря своему творчеству Иззи прикоснулась к тайне.

Остаток утра она провела за работой, а потом приготовила обед для Рашкина и покинула мастерскую. В этом полугодии она записалась на сокращенный курс и теперь торопилась, чтобы не опоздать к двум часам на лекцию Дейпла по истории искусства.

При всем уважении к университетским профессорам в те периоды, когда занятия у Рашкина шли хорошо, Иззи задумывалась о целесообразности дальнейшего обучения. Зачем лезть из кожи вон и тратить время, если все необходимые навыки она получает в мастерской Рашкина?

— Подумай, — говорила в таких случаях Кэти. — Ты прошла две трети пути к получению степени бакалавра. Неужели ты намерена зачеркнуть все свои старания последних двух лет?

— Нет, — отвечала Иззи. — Я этого определенно не хочу.

Но времени настолько не хватало, что она спрашивала себя, не напрасно ли проводит долгие часы в аудиториях вместо того, чтобы потратить их на занятия в студии. Зачем ей диплом бакалавра? Повесить на стену? Лучше украсить ее своей картиной. Но всё же она упорно продолжала посещать лекции. Может быть, чтобы доказать Кэти, своим родителям, даже самой себе, что она не легкомысленная лентяйка.

После окончания лекции Дейпла Иззи поторопилась к выходу и первой покинула аудиторию, боясь опоздать на встречу с Кэти. Чтобы добраться до больницы, где лежала Рашель, им пришлось втиснуться в переполненный автобус, но Иззи не придавала этому никакого значения. Она даже не слышала жалоб подруги на тесноту. Все мысли Иззи были заняты оставленной в мастерской картиной, всю дорогу до больницы она обдумывала необходимые детали заднего плана. Но жестокая реальность несчастья, произошедшего с Рашель, прервала ее грезы наяву.

Той миловидной девушки, которая согласилась позировать для Иззи несколько дней назад, больше не существовало. Вместо нее с больничной койки в палате смотрела незнакомка. Всё лицо покрывали ужасные кровоподтеки. У девушки была сломана рука и несколько ребер, раздроблены кости таза. Но самым страшным был ее взгляд, полный боли и растерянности. Иззи вспомнила радостную доверчивость, еще недавно светившуюся во взгляде Рашель, и поняла, что это выражение утрачено безвозвратно.

Она отдала Рашель открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления и тихонько уселась на краешек кровати. Кэти и Джилли пытались развлечь Рашель разговорами, но Иззи могла только сидеть и смотреть на повязки, скрывающие большую часть тела подруги, и трубку искусственного питания, висящую у изголовья. В эти минуты решимость Иззи продолжать занятия в студии Рашкина сильно укрепилась. Если его секреты помогут противостоять несправедливости, от которой пострадала Рашель, Иззи сделает всё, что в ее силах, ради приобретения этих знаний. Она еще не до конца поняла рассуждения Рашкина о том, как может искусство помочь людям. Иззи даже пока не совсем верила в его теорию об ангелах и чудовищах. Но он обещал учить ее и сдержал свое слово, так что Иззи рассчитывала, что со временем она постигнет все секреты загадочного мастерства своего учителя.

Глядя на Рашель, она отчаянно надеялась, что так и будет. Иззи страстно хотела научиться вызывать ангелов. Светлых, оберегающих, противостоящих злу. Жаль, что пока еще ей не по силам предотвратить несчастья, подобные тому, что произошло с Рашель. Так же как и Кэти, которая стремилась помочь обездоленным детям, Иззи не собиралась всю жизнь ограничиваться жалобами на несправедливость. Ни она, ни Кэти не могли уничтожить источник зла, наводняющий мир чудовищами. Но они обязаны были обрести собственные силы, вроде магического секрета Рашкина, чтобы противостоять тьме, таящейся в душе каждого человека, даже если при свете дня он не признает ее присутствия. Не имеет значения, откуда исходит зло — из собственной души или от космических злодеев. Важно то, что оно существует, и борьба против него представляет собой нечто большее, чем сражение с ветряной мельницей.

 

X

 

На следующий день Иззи закончила картину «Сильный духом», но даже не успела как следует полюбоваться портретом бравого индейца на фоне города, так как сразу же пришлось мчаться в университет на послеполуденные занятия, а остаток дня она провела в библиотеке за докладом, который требовалось представить в следующий понедельник. Выйдя наконец из здания университета, Иззи удивленно оглянулась вокруг. Она совершенно потеряла счет времени; оказалось, что пока она просматривала книги по истории искусства в поисках необходимых данных, на город спустилась ночь.

Живот свело от голода, и девушка вспомнила, что пропустила не только ужин, но и обед. Она чувствовала себя такой измученной, что готова была улечься спать прямо на каменных ступенях. Однако в ее утомленном сознании осталось достаточно здравого смысла, чтобы сообразить, что сначала необходимо добраться до дома.

— Ты выглядишь совершенно разбитой, — раздался вдруг чей-то голос за спиной. — Чего ты добиваешься? Хочешь поджечь кисть с обоих концов?

— Ты имеешь в виду свечу? — автоматически поправила Иззи и обернулась, чтобы посмотреть, кто с ней говорил.

Слева от входа в библиотеку, в тени виднелась фигура человека, прислонившегося к каменному льву. Иззи смогла рассмотреть только белую футболку, голубые джинсы, длинные темные волосы и смуглый цвет лица. Из-за скудного освещения она не сумела разобрать его черты. На улице было уже достаточно холодно, и девушка невольно удивилась, что незнакомец одет лишь в легкую футболку с короткими рукавами.

— Но ведь ты художница, — сказал он. — Вот я и подумал, что кисть будет более уместной.

— Мы где-нибудь раньше встречались? — спросила Иззи.

В облике парня было что-то знакомое, но она никак не могла определить, что именно.

— Разве это имеет значение?

Иззи чуть было не подошла ближе, чтобы рассмотреть незнакомца, но перед ее глазами пронеслось изуродованное лицо Рашель, и девушка остановилась.

«Вот черт», — подумала она и быстро оглянулась по сторонам, но, кроме них двоих, на ступенях библиотеки никого не было. За стеклянными дверьми виднелись люди, однако они были слишком далеко и не услышали бы крика о помощи. Иззи хотела развернуться и убежать, но впереди было огромное темное пространство, а парень легко мог ее догнать. Вернуться внутрь тоже не было никакой возможности — для этого пришлось бы его обойти. Незнакомцу ничего не стоило затащить ее в кусты, никто бы этого не заметил. Совсем никто.

— Послушай, — заговорила Иззи. — Я не хочу неприятностей.

— Я не причиню тебе никакого вреда, — послышался из темноты его голос.

— Тогда чего ты от меня хочешь?

— Да ничего. Просто поговорить. Если ты против, можешь уйти, я не стану тебя задерживать.

«Да, конечно, — подумала Иззи. — Хочешь, чтобы я сама вышла на пустырь и облегчила тебе задачу». Потом она неожиданно вспомнила его слова.

— Как ты узнал, что я художница? — спросила она.

— У тебя остатки краски под ногтями, а в библиотеке ты штудировала историю изобразительного искусства.

— Так ты наблюдал за мной снаружи?

— Возможно.

Иззи вздрогнула. Что это за ответ? Слишком неопределенно.

— Знаешь, ты понемногу начинаешь меня раздражать.

— Извини. Я просто хотел тебя увидеть, послушать твой голос, вот и всё. Я не собирался тебя расстраивать. Ты можешь вернуться внутрь или уйти куда тебе вздумается, я тебя не трону.

Иззи немного расслабилась. Теперь ей показалось, что она разгадала его намерения. Он видел, как она занималась в читальном зале, а сейчас пытается добиться свидания.

— Как тебя зовут? — спросила она.

— Мизаун.

— Извини? — Она слегка наклонилась вперед. — Как ты сказал?

— Называй меня Джоном.

Иззи нахмурилась. В первый раз он произнес что-то совершенно другое.

— Ну ладно, Джон. Надо отдать тебе должное, ты меня заинтриговал. Но, учитывая несчастье, случившееся пару ночей назад, ты выбрал не самый удачный способ знакомства.

— А что произошло две ночи назад?

— Ты не знаешь? Откуда ты свалился? С Марса? — Несколько секунд он озадаченно молчал.

— Не уверен, что понял твой вопрос.

«Ну и ну. Возможно, я неверно оценила его намерения и он вовсе не собирается назначать свидание», — подумала Иззи.

— Всё это кажется мне слишком странным, — сказала она. — Может, мы просто забудем о...

В этот момент двери библиотеки распахнулись, и на лестницу вышли две студентки — брюнетка и блондинка. В руках перед собой они несли по стопке книг и беспрестанно болтали. Иззи шагнула в сторону, чтобы дать им пройти, а вновь повернувшись к своему таинственному незнакомцу, обнаружила, что он исчез. В голове зазвучали тревожные колокольчики.

— Эй, — окликнула она удаляющихся студенток; они остановились и обернулись на ее голос. — Вы случайно не направляетесь в сторону Ли-стрит?

— Только до автобусной остановки, — ответила блондинка.

— Не возражаете, если я пойду с вами?

— Конечно нет.

— Прекрасно. Я побаиваюсь в одиночку пересекать пустырь сегодня вечером.

— Очень хорошо тебя понимаю, — кивнула брюнетка, когда Иззи догнала девушек. — После того, что случилось, каждая из нас испытывает беспокойство.

Иззи оглянулась на ступени библиотеки, но там по-прежнему никого не было. Куда он пропал? Перепрыгнул через перила и скрылся в кустах? Но почему она ничего не услышала?

— Да, вы правы, — задумчиво произнесла она. Из-за нервного напряжения усталость испарилась.

И голод тоже. Это странное происшествие прогнало ее сонливость и лишило аппетита. В этот вечер она с особенной радостью поднялась в квартиру, несмотря на то что Кэти пришла только часом позже.

— Вот как! — воскликнула Кэти, когда Иззи рассказа ей о странной встрече. — Ты заставляешь меня беспокоиться.

— Ты считаешь, что он был опасен? — спросила Иззи.

— Непростой вопрос. Уверяю тебя, я бы поступила точно так же. Не случайно же он слонялся вокруг библиотеки.

— Да, пожалуй, — протянула Иззи.

— Ох, та belle Иззи, — покачала головой Кэти. — Пожалуйста, не воображай себе романтическую историю.

— Я и не думала. Только...

— Только что?

Называй меня Джоном. Он не сказал, что его зовут Джоном.

— Не знаю, — сказала Иззи. — Просто мне кажется, что я его где-то уже видела.

Кэти уселась на подушки у окна и сплела пальцы на затылке.

— Давай разберемся, — предложила она. — Он не показался тебе ни опасным, ни застенчивым, так?

Иззи кивнула.

— Тогда каким он тебе показался? — Иззи ненадолго задумалась.

— Странным, — наконец ответила она. — И немного растерянным. Словно иностранец, не знающий, как себя вести.

Кэти принялась играть на воображаемой скрипке и продолжала до тех пор, пока Иззи не запустила в нее подушкой.

— Побудь хоть немного серьезной, — попросила ее Иззи.

— Я совершенно серьезно радуюсь тому, что ты благополучно добралась до дома, — сказала Кэти. — Но мне страшно слушать, как мечтательно ты рассказываешь о своем приключении. Ты ведь ничего не знаешь об этом парне, кроме того, что он болтается у библиотеки и пристает к поздно возвращающимся девушкам.

— Всё было совсем не так...

— И еще он способен красиво отступить.

Иззи вздохнула:

— Мне всё время кажется, что из-за несчастья с Рашель мы несколько преувеличиваем существующую угрозу. То есть я хочу сказать, что мы все чего-то боимся.

— Это неудивительно.

— А если эта встреча не таила в себе никакой опасности?

— Погоди, — прервала ее Кэти. — Ты ведь даже не знаешь, как он выглядит. Может, он и прятался в тени из-за того, что похож на жабу?

— Тебе же нравятся лягушки.

— Верно. Но только сами по себе, а не в качестве потенциального приятеля.

Иззи покраснела:

— Я не говорила...

— Знаю, знаю. Но сделай мне одолжение. Если ты собираешься встретиться с ним еще раз, постарайся найти более людное место.

— Если у меня будет выбор. — Кэти кивнула:

— Судя по твоим словам, он сильно тобой заинтересовался... Подожди, дай мне закончить. — Кэти махнула рукой на пытающуюся возразить подругу. — Будь уверена, он снова тебя разыщет. И если он сделал хоть какие-то выводы из сегодняшнего разговора, то постарается встретиться с тобой днем и в окружении толпы людей. Если нет, то я советую тебе убежать как можно скорее.

— Твой совет внимательно выслушан и принят, — согласилась Иззи.

— Ну вот и хорошо. А теперь можешь спросить, как я провела вечер.

— И как же ты его провела?

— Ужасно скучно, — ответила Кэти. — Мы с Аланом отправились в кафе «Каменный ангел» послушать стихи, и я всерьез испугалась, что мои мозги превратятся в труху.

— А я считала, что вы оба любите поэзию.

— Да, любим. Но поэзии там не было. Вместо поэзии была... — Кэти неожиданно усмехнулась. — Позерия.

За два года соседства Иззи уже привыкла к тому, что Кэти частенько придумывала новые слова.

— Что это означает? — спросила она.

— Большинство авторов заботились не о содержании своих произведений, а только о том, чтобы выглядеть поэтами. Кроме одной девушки — Венди. Я не расслышала ее фамилии, а она слишком быстро ушла. Вот она была действительно хороша.

Подруги просидели до полуночи за чашкой чая, разговаривая обо всём на свете. Когда Иззи наконец заснула, ей не снились испорченные полотна. Вместо них она видела прячущегося в тени человека, который называл себя Джоном. Утром Иззи гадала, когда увидит его снова, и увидит ли вообще. Она даже не могла определить, хочется ли ей еще раз встретиться с загадочным незнакомцем.

 

XI

 

Иззи не пришлось долго размышлять над своим отношением к этому происшествию. На следующее утро, проходя по переулку, ведущему к студии Рашкина, она снова увидела Джона. Он был одет все в ту же белую футболку и джинсы и стоял не далее чем в сотне ярдов от нее, прислонившись к каменной стене дома Рашкина. После недолгих колебаний Иззи направилась к нему, но неожиданно замерла, когда до него оставалось не более пяти ярдов. Но остановилась она не из-за страха перед незнакомцем, а от внезапного потрясения.

Джон улыбнулся, но несколько неуверенно, словно сомневаясь в ее реакции.

— Вот мы и встретились снова, — произнес он после долгой паузы.

Иззи только ошеломленно смотрела на его лицо. Еще прошлым вечером она заметила что-то знакомое в его фигуре, но теперь поняла, в чем дело. Ей действительно были прекрасно известны это плоское лицо, темные глаза и длинные черные волосы.

— Как странно, — удивилась Иззи. — Ты выглядишь точь-в-точь как тот парень на картине, которую я только вчера закончила.

Сходство было абсолютным, вплоть до маленькой золотой серьги в форме перышка, свисавшей с мочки уха. Иззи даже задрожала от волнения.

— В самом деле? — переспросил Джон. — Хотелось бы на нее посмотреть.

Иззи обернулась на студию, потом снова перевела взгляд на симпатичного индейца.

— Может, как-нибудь в другой раз. Мой учитель не в восторге от посетителей.

Иззи никак не могла прийти в себя и разобраться в своих чувствах.

— Неужели тебе не холодно? — спросила она, немного помолчав.

— Разве что чуть-чуть.

— Почему бы тебе не надеть что-нибудь потеплее?

— Это всё, что у меня есть, — ответил Джон, пожимая плечами.

— Вот как.

Иззи всё еще не могла перестать сравнивать его со своей картиной. Сходство не ограничивалось общими чертами, присущими незнакомцу и тому парню, с которого она делала первые наброски. Нет, Джон выглядел в точности как индеец на холсте.

— Недалеко от пересечения Ли-стрит и Квинлан есть магазин поношенной одежды, — неожиданно для себя заговорила она. — Он называется «Тряпки и кости». Я там была пару дней назад и видела приличные куртки не дороже пяти долларов.

— Денег у меня тоже нет, — улыбнулся Джон. При этих словах Иззи вспомнила статью в «Ньюфорд стар» о нищете в резервации индейцев кикаха. Бог свидетель, у нее тоже проблемы с платой за обучение и квартиру, но есть люди, которым не по карману даже теплая одежда.

— Гм, может, ты... — Иззи откашлялась, потом начала снова: — Может, ты не обидишься, если я предложу тебе деньги, чтобы купить куртку?

— Это зависит от одного обстоятельства, — ответил он.

— От какого?

— Смогу ли я еще раз тебя увидеть?

Джон снова улыбнулся, и девушка поняла, что в своей работе допустила ошибку. Его улыбка была совершенно простодушной, Джон искренне радовался жизни и возможности дышать свежим холодным воздухом, независимо от того, есть на нем куртка или нет.

— Ну как? — спросил он.

«Ох, парень, — подумала Иззи. — И ты еще спрашиваешь!»

Потом она вспомнила вчерашние предостережения Кэти и почувствовала, что краснеет. Она не хотела, чтобы Джон заметил ее смущение, но от этого румянец стал еще ярче. Всё это время парень терпеливо ждал ее ответа.

— Да, конечно, — сказала Иззи. — Может, мы поужинаем сегодня вечером? Ты знаешь ресторанчик «У Перри»? Он тоже находится на Ли-стрит.

— Не знаю, но смогу отыскать.

— Около шести тебя устроит?

— Прекрасно.

Всё еще испытывая неловкость, Иззи достала свой кошелек. Там было всего двадцать долларов, так что она протянула Джону десятку.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Я принесу тебе сдачу.

— Это неважно. Просто купи себе что-нибудь потеплее.

Иззи снова оглянулась на окна мастерской и на этот раз увидела наблюдающего за ними Рашкина.

— Послушай, — заторопилась она. — Сейчас мне надо бежать. Увидимся вечером.

Джон кивнул.

— Меня зовут Иззи, — сказала она на прощание. — На самом деле это звучит как Изабель.

— Я знаю.

Откуда он мог узнать?

Джон в свою очередь тоже посмотрел на мастерскую, потом опустил взгляд на лицо Иззи.

— До вечера, — произнес он. — Будь осторожна, Изабель.

— О чем ты?..

Изабель не успела закончить вопрос, как Джон повернулся и пошел прочь, словно не слышал ее слов. Иззи хотела окликнуть его, но лишь покачала головой. Она задаст этот вопрос вечером. И еще множество других вопросов. Вряд ли она получит вразумительные ответы, но сейчас это ее не тревожило. Ее волновало совсем другое: его сходство с персонажем картины, манера поведения и странная неопределенность, сквозившая в речи. От вчерашнего испуга не осталось и следа. Безусловно, он немного странный. И растерянный. Но не опасный.

Иззи стала подниматься по ступеням, весело мурлыча себе под нос какую-то песенку. Сегодняшний вечер обещал быть занятным.

 

XII

 

— Кто это был? — спросил Рашкин.

— Просто парень, с которым я вчера познакомилась, — ответила Иззи.

Она сняла куртку, повесила ее на гвоздь за дверью и прошла к своему мольберту, на котором была оставлена для просушки картина «Сильный духом». Да. Всё, кроме улыбки, совпадало до мельчайших подробностей.

— Но вот что странно, — продолжила Иззи. — Он выглядит совершенно так же, как и этот индеец на картине.

— Ты больше не должна с ним встречаться.

— Что?

Иззи была настолько поглощена впечатлениями от недавней встречи, а потом так внимательно сравнивала индейца на портрете с Джоном, что с самого прихода не обращала почти никакого внимания на Рашкина. Только теперь она изумленно подняла глаза и встретила его пылающий взгляд. Пропавший после утреннего разговора страх тут же вернулся, но теперь причина была не в Джоне.

— Я... Извините, — произнесла Иззи. — Я не хотела грубить.

Пока она говорила, в ее мыслях звучали слова Джона, сказанные перед расставанием: «Будь осторожна, Изабель». Но как он догадался?

Гневное выражение исчезло с лица Рашкина, но только после видимых усилий с его стороны. Теперь его взгляд был всего лишь строгим, но Иззи не могла успокоиться. Чтобы скрыть дрожь в руках, ей пришлось засунуть их и карманы.

— Помнишь, я говорил тебе об ангелах и чудовищах? — прозвучал вопрос Рашкина.

— Да, — кивнула Иззи. — Но разве это имеет отопление к моей картине?

— Это имеет отношение ко всему на свете, — сказал Рашкин. — Пойдем присядем на диван.

Он увлек девушку к окну, через которое Иззи заметила его с улицы совсем недавно. Напряжение, сковавшее шею и плечи, стало понемногу отпускать. Иззи убедилась, что Рашкин намерен всего лишь поговорить. Перед тем как сесть, она с надеждой посмотрела на тротуар, но Джон давно ушел. Рашкин, даже если и заметил ее взгляд, никак на это не отреагировал.

— Древние эллины, — заговорил он, — кроме всего прочего верили еще и в Сад Муз.

— Кто это? — спросила Иззи.

Несмотря на всё свое нежелание перебивать учителя, она хотела убедиться, что понимает, о чем он говорит. Прежде нередко случалось, что цепь рассуждений Рашкина ускользала от нее, и после разговора в голове была еще большая неразбериха, чем до его начала. Рашкин, казалось, даже не заметил, что его прервали.

— Греки. Сами они никогда не употребляли это слово. Оно пришло вместе с норманнскими завоевателями. Греки считали себя потомками Эллина, сына Девкалиона, греческого Ноя. Он управлял своим ковчегом и высадил пассажиров на горе Парнас. Таким образом они попали в самое сердце Сада Муз — обители Аполлона. Сейчас никто не может оценить правдоподобности этой древней легенды, но эллины верили, что в мире присутствуют божества, каждое из которых происходит из этого священного сада.

— Что-то вроде рая? — предположила Иззи. Рашкин покачал головой:

— Из этого сада никого не изгоняли. Его обитатели были вольны свободно приходить и уходить, общаться с внешним миром. Мы могли бы назвать их духами, и эллины считали, что они некоторым образом управляют всеми многочисленными аспектами нашей жизни. На каждой городской улице, на каждой горе, в реке, в дереве обитает свой дух, с которым мы можем общаться. И каждое человеческое проявление тоже имеет своего покровителя среди духов.

Несмотря на небольшой запас сведений по греческой мифологии, намного уступавший познаниям Рашкина, Иззи понимала его рассуждения. Пока.

— При помощи различных искусств, — продолжал Рашкин, — древние греки могли вызывать духов. Их присутствие считалось величайшим благословением — такой вывод можно сделать из творческого наследия эллинов. Но вместе с тем духи были повинны и в самых кровопролитных войнах между греками и персами, что в итоге привело к упадку культуры. Окончательно этот процесс стал очевиден после войны против лакедемонян, тебе они, вероятно, известны как спартанцы.

Иззи кивнула в знак согласия. Она читала о Спарте, но никогда не могла согласиться с целесообразностью применения в жизни таких суровых законов.

— Падению греков предшествовала эра расцвета культуры, — продолжал Рашкин. — Во всех видах искусств от гениального творчества до торговли предметами роскоши, которая тоже была возведена в ранг искусства, наблюдалось уникальное единство вдохновения и техники. В истории человечества это встречалось не так уж часто.

— И у нас... это то же самое? — спросила Иззи.

Жизнь на Уотерхауз-стрит, где с конца шестидесятых годов процветали различные виды творчества, навела ее на мысль о сходстве с расцветом культуры в Греции. Но Рашкин отрицательно покачал головой.

— Нет. Я сорок лет ждал встречи с человеком, который смог бы овладеть этим даром и пользоваться им. Может пройти еще сорок лет, даже больше, прежде чем найдется еще одна такая личность. Но это будет уже твоя проблема, а не моя.

— Моя проблема?

— Да, наступит время, и тебе придется передавать кому-то полученные от меня знания.

Иззи пока не задумывалась над перспективой учить кого бы то ни было, но тем не менее она несколько нерешительно кивнула в знак согласия. Рашкин ответил ей долгим, изучающим взглядом, а потом продолжил свой рассказ:

— Теперь ты понимаешь, что мы должны соблюдать величайшую осторожность, когда при помощи нашего творчества призываем духов в этот мир.

«Совсем нет», — подумала Иззи, тряхнув головой, словно пытаясь расставить все мысли по местам.

— Простите, — произнесла она вслух. — Но я не поняла. Какое отношение имеют древние греки, или эллины, как вы их называете, и их вера к нашему творчеству?

— Они, так же как и мы, заключили соглашение с духами, — пояснил Рашкин. — Подобно эллинам, мы при помощи творчества связаны с миром духов; если их устраивает наше толкование какого-то образа, они могут пересечь грань, отделяющую их мир от нашей реальности.

— Вы говорите о настоящих... О ком? О привидениях? О духах?

— Да, — терпеливо ответил Рашкин. — Об ангелах и чудовищах. В случае их появления в нашем мире они могут принести с собой как величайшее благо, так и абсолютное зло.

— Пожалуйста, не обижайтесь, — беспокойно произнесла Иззи.

Ее волнение настолько возросло, что во рту пересохло, и ей пришлось пару раз сглотнуть, чтобы снова заговорить.

— Но мне очень трудно поверить во всё это, — решилась признаться она.

— Когда мне в свое время объясняли эти факты, я думал точно так же.

— Прекрасно.

— Но ведь ты и сама уже чувствуешь, как в твоих картинах рождается дух, не так ли? — продолжал Рашкин. — Ты испытываешь ощущение связи с каким-то потусторонним миром, с неведомым пространством. Попробуй для удобства считать его Садом Муз. Я знаю, что ты погружаешься в него, а возвращаясь, обладаешь большей силой в своих руках... Эта сила уже не зависит от тебя или твоей работы за мольбертом.

— Да... я ощущала нечто подобное, — осторожно согласилась Иззи.

— Тогда поверь мне и в следующем вопросе. Как только я заметил это воплощение духа, увидел, что он заговорил с тобой на дорожке под окнами мастерской, я сразу же понял, что он намерен причинить тебе вред. Не могу предсказать, что именно он предпримет. Он может попытаться сделать это сегодня или в следующем году, но наверняка постарается тебе навредить. Это я могу гарантировать.

— И что же мне теперь делать?

— Ты должна избегать его общества.

— Это то, с чего вы начали. — Рашкин кивнул:

— И еще необходимо уничтожить полотно. Он не умрет, по крайней мере сразу после этого. Но именно картина связывает его с нашим миром. Если картина исчезнет, он вернется туда, откуда пришел, и угроза исчезнет вместе с ним.

Раскрыв рот от удивления, Иззи смотрела на своего учителя. В памяти всплыл недавний сон: обожженные и обескровленные останки среди обрывков полотен, и к горлу подступила тошнота.

— Вы... вы не можете требовать этого всерьез.

— Я серьезен как никогда.

— Это исключено, — тряхнула головой Иззи. — Никогда. Я не стану уничтожать картину из-за какой-то безумной истории.

Она была так расстроена, что уже не боялась неконтролируемой ярости со стороны художника. Но Рашкин только понимающе кивнул, словно соглашаясь с ее точкой зрения. Это спокойствие показалось Иззи неестественным.

— Выбор за тобой, — сказал он. — Ни я, никто другой не сможет тебя заставить. Только ты должна принять решение, и только тебе дана возможность отослать духа обратно.

— Что ж, я рада, что в этом мы пришли к согласию, потому что, если вы хоть на мгновение подумали...

— Придет время, и ты вспомнишь этот разговор, — так же как и я после беседы со своим учителем, — тогда ты сделаешь то, что необходимо сделать.

— Да, этот разговор я никогда не забуду, — сказала Иззи.

— Прекрасно. Я считаю, что сегодня утром тебе не стоит браться за кисть. Наверно, для тебя будет полезнее спокойно обдумать нашу беседу где-нибудь в другом месте.

Иззи поднялась с дивана и с тревогой оглянулась на Рашкина:

— Я... я хочу взять с собой эту картину.

— Ты вправе сама принимать решения, — ответил Рашкин, не теряя спокойствия. — Я не буду тебя останавливать. Не забывай, мне уже пришлось через это пройти: радость творчества, встреча с обитателем потустороннего мира, неверие в реальность его существования; а потом осознание опасности со стороны этих духов как для меня самого, так и для мира, так сильно мною любимого. Я должен был уничтожить полотна, чтобы отправить назад вызванных ими чудовищ. Каждый раз мое сердце разрывалось на части. Когда это произошло впервые, я чуть не опоздал и только чудом спасся от смерти и успел уничтожить картину. Мне остается только молиться, чтобы ты избежала подобной ситуации.

— Да, конечно, — произнесла Иззи. — Как вам будет угодно.

— Пойми, пожалуйста, — продолжал Рашкин. — В этом нет твоей вины. Никто не вправе упрекнуть тебя за появление подобных существ. Это может случиться с каждым из нас и в любой момент. Но поскольку только у нас есть такая способность, именно мы несем ответственность за своевременное избавление от чудовищ, появившихся в мире вследствие необдуманных действий.