The mullah has left The building

Несколько дней мы потратили на восстановление сил и физической формы. Сон, еда, туалет, личная гигиена – вот и все, что мы делали. Были и физические нагрузки, но я потерял пять килограмм во время операции и был сильно обезвожен, поэтому не сильно напрягался.

Мои ноги до сих пор были поражены грибком, но я знал, что надо много свежего воздуха, регулярно наносить мазь и все будет в порядке.

Весна наступала на авиабазу Кандагара. Солнце ярко светило с неба, выдавая под 40 градусов Цельсия, и мы были даже рады тому, что можем «пересидеть» это время на базе. Передышка между заданиями быстро стала монотонной с постоянным составом – физподготовка, стрельба и учения.

Но с течением времени мы стали все больше общаться с другими спецподразделениями в лагере. Почти каждый день мы приглашали к себе гостей в столовую палатку. Качество пищи значительно улучшилось, мы больше не жили на одних пайках.

В настоящее время наш шеф-повар смог покупать даже стейки, картошку и салат, так что весь лагерь порой выглядел как банальное барбекю в пустыне, между палатками. Датское пиво привносило свою изюминку.

Таким образом, наша столовая палатка «гудела» в такт голосам австралийских, американских и немецких солдат из спецподразделений, которые находили наш небольшой лагерь хорошо организованным и красивым.

Естественно, во время общения мы делились своим опытом. Обстановка в А-стане является экстремальной – с суровым климатом и местностью, совершенно непредсказуемым врагом – все это представляет собой огромную физическую и психологическую задачу для всех.

Разреженный воздух на высоте трех-четырех километров накладывал дополнительные требования на дыхательную систему. Егери теряли в весе порой до 10 кг за операцию. Другие, по возвращении, были настолько истощены, что восстанавливались лежа с капельницей. Плюс постоянное обезвоживание.

Жизнь в группах по пять человек на кусочке скалы в несколько квадратных метров, на высоте 3000-4000 метров, сроком до двух недель – это все было не для слабонервных.

Некоторые патрули в феврале в юго-восточных провинциях поднимались на самый верх заснеженных вершин, имея минимальное зимнее оборудование и снаряжение маскировочного белого цвета. Они пробовали использовать и горное снаряжение, вроде лыж и палок, но не смогли все это унести и пошли без него. Это было ошибкой. Психологическое напряжение во время операции было огромным. В случае ошибки они не просто упали бы и сломали ноги, они летели бы в пропасть с огромной высоты. Один егерь, которого я встретил несколько лет спустя, признался, что он никогда так не боялся смерти, даже в бою, как тогда – с рюкзаком в 60 кг, балансируя на вершине горы где-то в А-стане.

Добавим сюда постоянный стресс, который испытываешь, работая в глубине вражеской территории, в сотне километров от дома. Другой егерь рассказывал мне, как ночью он дежурил со своим напарником. В течение нескольких дней они наблюдали за определенными домами в небольшой деревушке и знали, что там живут члены «Аль-каиды». Ночью они решили подойти ближе и осмотреться. Егери были в нескольких метрах, когда услышали шаги и еле успели спрятаться в куцых кустах. Мимо, буквально в трех метрах, прошла группа «духов».

В другой раз датский спецназ прервал свой обед, получив очень срочную миссию. Американский беспилотный разведчик Predator отправил на АБК шифрограмму – «мулла покинул здание». Это сообщение гласило, что один из авторитетных и влиятельных членов Талибана, мулла, покинул свою крепость в одной из юго-восточных провинций. Мулла был ранее губернатором и министром в правительстве талибов. Сейчас он скрывался и вел подпольную жизнь. Это была его первая «засветка» с момента падения режима талибов.

Его нужно было захватить.

С датчанами немедленно связался командир группы SEAL ВМФ США Robert Howard. В их плане по захвату муллы было место для четырех патрулей JGK. К сожалению, мой патруль не попал в их число, но в течение получаса на операцию были назначены двадцать егерей. Они были подготовлены к десанту с вертолета – оружие, боеприпасы, бронежилеты, дымовые гранаты и взрывчатка – все. Было также подготовлено и закодировано радио, получен GPS-план.

Predator продолжал следить за пикапом, в котором ехал мулла, наводя на него два МН53 Pave Low (транспортные вертолеты) и один АН-64А Apache (ударно-штурмовой вертолет). Последний был бесценным подспорьем, с его ракетами и пушкой.

Все четыре группы были готовы через 25 минут, после запроса из SEAL. А еще через 20 минут, после их высадки из вертолетов состоялся захват.

Вертолет Apache завис перед грузовиком, недвусмысленно диктуя обстановку. Егери молниеносно захватили грузовик и четырех человек в нем. Они были парализованы от страха и не оказали никакого сопротивления. Спустя две минуты весь отряд с грузом унесся с места события на МН-53.

К сожалению, быстро выяснилось, что среди них нет муллы. Как оказалось, на короткий момент времени Predator был отвлечен на другую задачу и когда он вернулся к слежке, настоящий грузовик был потерян. Взяли же обычных крестьян. После краткого разговора их снабдили едой, водой и отвезли обратно.

Спустя несколько недель настоящий мулла был взят американцами в ожесточенной перестрелке.

Не смотря на ошибку Predator’a, егери проделали хорошую и быструю работу. Захват состоялся в течение часа, после получения задания, так что нам было чем гордиться.

Не побоюсь этого утверждения – датский спецназ – один из лучших в мире. На международных соревнованиях спецподразделений мы всегда показываем отличные результаты и имеем высокую репутацию среди других групп.
Мы используем свободное время на АБК для соревнований.

Даже внутри группы Ferret шла конкурентная борьба между егерями и нашими боевыми пловцами. В беговых дисциплинах егери или «лягушки» опережали другие подразделения, занимая призовые места. Тоже самое касалось и стрельб.

Я работал со многими элитными солдатами из других подразделений мира. Но мои датские коллеги всегда производили отдельное впечатление. Они очень умны, имеют независимое мышление и своеобразный творческий подход, плюс сбалансированы по части навыков.

Ирония судьбы, к сожалению, в том, что JKG крайне малочисленная группа, по сравнению со своими коллегами из США, Британии или Германии. Это вынуждает нас к особой организации и более творческим действиям и менее располагает к силовым действиям, по сравнению с коллегами из более крупных единиц.

Не могу не отметить еще раз внутреннее соперничество между егерями и «лягушками». Есть люди - и там, и там, которые презирают, и терпеть не могут друг друга. Хотя, наши курсы отбора и подготовки одинаково трудны и, в общем-то, напоминают нам о том, что мы в чем-то похожи. Например, мне вполне комфортно рядом с «фрогманами». Но морская культура – это нечто совершенно отличное от армии - это совсем другой опыт. Frogman corpus вербует половину своих рекрутов чуть ли не с улицы. В результате большая часть их оперативников не имеет базового военного и практического опыта/воспитания.

Я думаю, что вместо того, чтобы иметь два небольших элитных подразделения, раскидывая скудные человеческие ресурсы, нужно создать единый корпус и действовать как целое. Но на сегодня у нас разная система подготовки, мы тренируемся отдельно и поэтому реально мы не можем действовать друг с другом.

Когда я не участвую в соревнованиях на АБК, то помогаю американским саперам в уничтожение захваченных боеприпасов. Не просто так, конечно. Попутно я провожу курсы по разминированию и уничтожению неразорвавшихся боеприпасов для наших патрулей. В этом мне помогал мой коллега по Эритрее Jorgen Sorensen, прилетевший из Кабула.

Мины и неразорвавшиеся боеприпасы здесь основная угроза – несколько солдат из K-bar были искалечены или убиты при взрывах. Как я уже рассказывал – один член SEAL погиб на ферме Тарнак в апреле 2002 года. Также погиб член австралийского SAS, другой потерял ногу, наступив на противопехотную мину.

Так что это, плюс несчастные случаи, очень мотивировало егерей и «лягушек» к посещению курса.

Долгие жаркие дня мы использовали, чтобы уничтожить свозимые на АБК боеприпасы и оружие талибов, найденное в тайниках и складах. Здесь были даже минометы и безоткатные орудия!
Всем это мы использовали для экспериментов с взрывчаткой и детонаторами. И каждый раз облака грибов от взрывов в пустыне доставляли нам удовлетворение от работы.

Но бывали и плохие моменты.

Рано утром я проснулся из-за серии глухих взрывов за пределами лагеря. Это не было чем-то необычным, каждый день что-то уничтожали. Но это, как правило, происходило между 12 и 17 часами дня. А сейчас было 06:30 утра.
Через несколько часов весь лагерь гудел от печальной новости. Два американских F-16 по ошибке разбомбили роту канадской пехоты, которая выехала попрактиковаться на ферму Тарнак. Погибло четверо, еще восемь были тяжело ранены.

Это называется «дружественный огонь». Одна из невыразимых трагедий войны. Кажется, что это невозможно – быть убитым огнем собственных подразделений, но это случается. Многие, вероятно, вспомнят, что двое датских солдат были убиты в А-стане в сентябре 2007 года, когда их по ошибке отбомбили британцы. В результате были приспущенные флаги и траурное построение вокруг аэродрома Кандагара.

Летом 2002 года я вернулся домой для восстановления.

STANDBY FOR EUROPA

Моя голова наполнена воспоминаниями об Афганистане, об одетых в черное воинах, о безумных песчаных бурях и белых пиках гор. После всего этого Копенгаген выглядит просто и не экзотично.

Менее чем через полгода, после возвращения из Кандагара, я и моя команда делаем последние приготовления к саммиту ЕС в Копенгагене, 12-13 декабря 2002 года. 4000 сотрудников полиции и групп быстрого реагирования, плюс солдаты ВС и оперативники Jager/Frogman-подразделений – все мы несем ответственность за безопасность саммита.

Все прошлые месяцы мы проходили подготовку по подавлению и разгону незаконных и агрессивных демонстраций. Прошлые саммиты пугали своими беспорядками. Они были отмечены ожесточенными столкновениями между полицией и демонстрантами.

В Копенгагене полиция хотела создать балансную схему поведения – диалог с демонстрантами и «твердая рука» за пазухой, чтобы избежать насилия, если понадобится. Но на всякий случай полиция готовилась к массовому приему арестованных, создавая дополнительные помещения.

Количество участников саммита было так велико, что почти все гостиницы и отели Копенгагена работали только на них, отказывая обычным туристам.

Наша задача состояла в том, чтобы в случае угрозы террористов, пожара или других опасных инцидентов обеспечить пути эвакуации глав государств и министров.

Задолго до саммита мы провели много часов, изучая крыши здания и отелей, отрабатывая пути отхода. Тренировки проходили со всей серьезностью. Например, мы готовились отходить вслепую по задымленным коридорам, эвакуируя VIP-ов. Готовили альпинистские связки для эвакуации с крыш вниз на улицу. Была даже подготовлена специальная упряжка, чтобы можно было в считанные секунды с вертолета выдернуть человека на крыше. Отрабатывались варианты минирования крыш и уничтожения труб и антенн, мешающих посадке вертолета.

На случай крайне экстремальной ситуации, угрожающей нашим жизням, у нас был своеобразный джокер в рукаве – планирующие парашюты. Мы собрали эти парашюты таким образом, чтобы они раскрывались максимально быстро. Это то, что сейчас называют «base jump». Чрезвычайно опасный и рискованный способ убраться из опасного места – из-за небольшой высоты отелей и из-за непредсказуемого ветра, зачастую турбулентного.

В ходе саммита все имеющиеся вертолеты были приведены в полную готовность, даже старые, но верные S-61 спасательных служб ВМС были подготовлены. В Lynx-ах сидели группы егерей и антитеррористических групп полиции, готовые к вызову и быстрому десанту с тросов в гущу событий. Все морские пути – доки и каналы контролировали «лягушки» - водолазы и группы на высокоскоростных лодках (RIB).

Саммит «преследовали» примерно 15 тыс. антиглобалистов, но, не смотря на несколько демонстраций и незначительных беспорядков, все прошло гладко.

Так и не возникло не одной ситуации, требовавшей нашего вмешательства, так что мы просто провели три дня сидя на месте.

Саммит состоялся, были приняты определенные политические решения, они были утверждены и имели успех.

Ну а я просто знал о безопасности этого успеха.

LIVVAGT I VERDENS HOTSPOT

Посольство больше напоминает крепость, чем дом. И мы упорно трудились последние шесть недель над тем, чтобы преобразить эти 700 кв. метров. Год назад это был обычный дом богатой иракской семьи в одном из самых престижных районов Багдада. Сейчас это дом датского посольства, который находится в центре зоны боевых действий в одном из самых опасных городов мира.

Мы построили трехметровую стену, окружающую всю территорию, способную выдержать обстрел из крупнокалиберных пулеметов, гранатометов и минометов. К сожалению, стена не может полностью защитить от террориста-смертника, но она должна будет значительно снизить ударный эффект от взрыва.

Единственное, что представляет брешь в стене это тяжелые металлические ворота и дверь. За дверью находится металлическая клеть, куда пропускают людей, решающих вопросы с бумагами или визами, но дальше они не проходят.
Установлено множество камер, так, что мы контролируем все уголки прилегающей территории в любое время суток. Стены и крыша дома оснащены мощными прожекторами для освещения сада и подъездной дороги. В гараже стоит гигантский генератор, поэтому ежедневные отключения электричества в Багдаде нас не беспокоят.

Окна обклеены специальной пленкой, не позволяющей разбиться стеклу на острые осколки, в случае взрыва бомбы.

Под палящим солнцем мы также установили мешки с песком и небольшие бетонные блоки на террасе и крыше, оборудовав огневые точки, оснащенные пулеметами и гранатометами.

Мы – это патруль из восьми егерей, первые, кому поручена новая для JGK задача – быть телохранителями. Впервые датские солдаты решают такую задачу и особенно в таких трудных условиях – в зоне боевых действий.

До начала миссии нас готовили два месяца, пропустив через интенсивную программу обучения стрельбе из пистолета, курсов экстремального вождения и прочего. Не последнюю очередь занимает выработка мышления телохранителя. Как коммандос мы обучены к поиску врага и его уничтожению. Но быть телохранителем значит избегать контакта с противником любой ценой. Победа над врагом в перестрелке не является приоритетом, ровно, как и количество их убитых. Основная задача – защита и спасение VIP-а, плюс эвакуация в безопасное место.

Сегодня наш VIP – это датский посол Torben Gettermann. Мы должны его защищать, пока он работает над восстановлением Ирака. На нем лежат дипломатические и коммерческие связи с иракцами.
Безопасность Torben-а является нашей первоочередной задачей и единственным приоритетом. В случае нападения ближайший из нас должен действовать как человеческий щит, в то время как остальные выводят их из боя до ближайшего транспортного средства, которое может нас увезти из опасного места.

Единственный критерий успеха - это то, что Torben должен остаться в живых. Вне зависимости от типа нападения он должен выжить.

Torben-у Gettermann-у около пятидесяти, он женат, у него трое детей и раньше он работал в Саудовской Аравии, Мексике, Венгрии и Греции. Он симпатичный и общительный джентльмен, так что мы уважаем его. И как человека, и как VIP-а. Бывают эгоцентричные и трудные VIP-ы аля "примадонна", которые или не слушаются свою охрану, либо вмешиваются в ее работу.

Но Torben не таков. Он умен и полностью полагается на нас, прислушивается к нашим рекомендациям и решениям относительно его перемещений по Багдаду.

Моя новая команда очень энергичная, талантливая и мне приятно работать с ними. Все время, каждый день мы вместе, постоянно тренируемся и находимся в очень хорошей физической форме. Вечером мы читаем, треплемся, смотрим телевизор и пьем коктейли в посольстве, наслаждаясь видом на реку Тигр.

После 50-градусной жары днем крыша весьма прохладное место.

Для контроля и проверки в посольстве работает большое количество местных охранников. Многие из них плохо владеют оружием, поэтому мы учим их пользоваться АК. Мы вообще тратим непропорциональную часть времени на этих охранников. Мы почти ничего не знаем об их прошлом, поэтому не можем полностью полагаться и вынуждены почти постоянно проверять как они делают свою работу. Даже ночью часть из нас следит за ними.

Часть времени уход на обзор происходящего в Багдаде. Для этого у нас есть специальная оперативно-аналитическая комната, вся заставленная техникой и увешанная картами. Стекающую сюда информацию мы, в основном, используем как телохранители. Где идут бои между партизанами и солдатами коалиции, где были подрывы, засады, обстрелы - все нас интересует. Ежедневно приходится видеть удручающую статистику убитых и раненых солдат. Все эти факторы влияют на наш выбор маршрутов и пунктов назначений при поездках по Багдаду, в том числе - по Красной зоне. Единственное место, где можно более-менее безопасно перемещаться - это Зеленая зона. Место с десяток квадратных километров, специально огороженное и сильно охраняемое. Здесь живут дипломаты и журналисты иностранных государств.

Даже наши автомобили претерпели процесс трансформации.

Черного цвета с тонированными стеклами бронированные Тойота Лэнд Круйзер и Мерседес 600 с 500-сильным двигателем, оснащенные специальными самозатягивающимися шинами, способные проехать очень далеко даже при простреленных колесах. Машины также напичканы средствами GPS, спутниковой связи, радио и системами электронных помех для защиты от радиоуправляемых бомб.

Также мы отключили все подушки безопасности, чтобы можно было использовать автомобиль как таран. Нам известна тактика противника, при которой они блокируют своим транспортом дорогу с обеих сторон, поэтому мы будем идти на таран, в случае нужды. Понятно, что подушки безопасности здесь просто опасны.

Мы также готовы к любым чрезвычайным ситуация в стране, подготовлены планы эвакуации из Багдада и Ирака. В самом посольстве, на случай осады, подготовлено специальный защищенный номер с запасом воды и пищи. Там можно просидеть безвылазно несколько недель.

Снова и снова мы репетируем различные ситуации и процедуры. Моделируются ситуации атаки конвоя машин с учетом подрыва на бомбе. Мы учимся быстро менять колеса на машинах и узнаем сколько времени точно можем проехать на простреленных колесах. До середины ночи мы обсуждаем и совещаемся с тем, чтобы каждый знал назубок свое место.

Когда посол едет в Красную зону я сижу в заднем отсеке Тойоты и слежу за возможными угрозами сзади. Тут тесно и это слегка смахивает на заточение в гробу. Но я готов к неприятностям - здесь у меня неплохой арсенал - дымовые и обычные гранаты, пулемет и гранатомет.

Меньше года назад Ираком правил железным кулаком Saddam Hussein. Он пытал и убивал своих подданных при малейшем подозрении в измене или боясь мести. У Saddam-а была бурная молодость - постоянно и часто дрался, став одним из самых жестоких хулиганов своего поселения. Говорили, что он с гордостью вспоминал свое первое убийство, совершенное в 14 лет. В молодости он вступил в партию Баас, где проявил себя как очень амбициозный человек. В 1959 году он участвовал в попытке убийства лидера Ирака Abdul Karim Qassim. Это была любительская акция, плохо спланированная и проведенная. Karim был только ранен в руку и плечо, а сам Saddam был вынужден покинуть страну.

После 4-х лет в изгнании в Бейруте, Ливане и Египте он смог вернуться, по видимому при поддержке США, и убить Karim-а. Так он вознесся ко власти. В 1979 году он стал президентом страны и сразу проявил себя как деспотичный правитель. В 1980 году Saddam начал войну с Ираном, послав сотни тысяч молодых иракцев на смерть. Война шла восемь лет и стоила жизни миллиону людей. Saddam-у пришлось отступить, тем не менее, сохранив власть и силу. Не в последнюю очередь благодаря кредитам от Кувейта и поддержке американцев, которые рассматривали его как меньшее зло, по сравнению с теократией Ирана.

Saddam-у было необходимо удерживаться у власти, а после войны с Ираном экономика Ирака была на краю пропасти. Saddam начал новую войну, полагая, что это решит его проблемы.

2 августа 1990 года он вторгся в Кувейт, но совершил ошибку, полагая, что США закроют на это глаза. Американцы создали крупную международную коалицию и пришли на защиту Кувейта. Так началась первая война в Персидском заливе. Армия Saddam-а была разбита и в течении шести недель откатилась аж до Багдада.

Но американцы не низложили его, тем самым совершив стратегическую ошибку, как сегодня считают многие. Несмотря на десятилетия международных санкций Saddam-у удалось сохранить свою власть. Вместе со своими сыновьями он продолжил править - с пытками, убийствами и запугиванием. В течении 90-х годов они играли в "кошки-мышки" с комиссиями ООН, искавшими в Ираке оружием массового поражения (ОМП).
А оно у него было. Доказанный факт, что Saddam использовал ОМП для геноцида курдов в 1988 году. Тогда было убито около 80 тыс. курдов.

Наконец, американцам это надоело и весной 2003 года началась новая военная операция - "Freedom Iraq". В Ирак вторгся контингент из 250 тыс. американцев, 45 тыс. англичан и солдат других стран. Дания на этом этапе ограничилась отправкой в Персидский залив своей подводной лодки.

Я в это время в течении нескольких месяцев тренировался для участия в операции, но в последнюю минуту все отменилось, к нашему сожалению.

Целью международного контингента было свержение Saddam-а, уничтожение террористических организаций, нашедших убежище в Ираке, уничтожение ОМП и освобождение народа Ирака от диктатуры.
Эта вторая война в Персидском заливе был еще более быстрой, чем первая. Международный контингент превосходил армию Saddam-а технологически и морально. Даже разрекламированная Республиканская гвардия не оказала серьезного сопротивления. Saddam бежал из Багдада.

Дания все же отправила 500 солдат до конца 2003 года для поддержки Коалиции. Их разместили в Басре, где они работают с англичанами.

Спустя 9 месяцев униженный Saddam, грязный и заросший, был извлечен американским спецназом из какой-то ямы и посажен в тюрьму. 30 декабря 2006 года его повесили и мир избавился от одного из тиранов современности.
К сожалению шум от победы Коалиции был недолгим. Через год Ирак стал настоящей пороховой бочкой, практически неуправляемой. Во время вторжения еще можно было разобрать "своих" и "чужих", сейчас же в Ираке началась новая война, партизанская. Здесь враг был невидим, непредсказуем и беспощаден, используя любые средства, чтобы помешать Коалиции восстановить порядок.

Шииты и сунниты быстро разбились на фракции и начали гражданскую войну. Определенную лепту внесли многочисленные группы иностранных боевиков из аль-Каиды.

В течении года с начала вторжения погибло около 900 американских солдат, не считая раненых. За первые восемь недель, как мы приехали, от бомб погибло 200 американцев, половина - в Багдаде. Погибло также 14 тыс. иракцев, из них половина - в Багдаде. И многие из них пали от рук соотечественников и разборок между преступных группировок, которые увидели свой шанс в обстановке беззакония, воцарившей после вторжения.

Последние дни было много работы. У Torben-а было много встреч в Красной зоне.

Сегодня день начал с минометного обстрела в нескольких сотнях метрах от посольства. Этого было достаточно для того, чтобы мы резко подорвались с кроватей и разбежались по постам, попутно сопроводив Torben-а в убежище.
После этого все было спокойно, мы тренировались и отдыхали после в тени сада.

Нам предстоял визит на КПП в трех километрах, чтобы забрать нескольких иракцев, работавших в посольстве и не имевших доступа в Зеленую зону. Чтобы их забрать с КПП требовалось наше присутствие.

Сейчас 9:55 и мы должны быть на КПП уже в 10:00, но наш долбанный передатчик еще не получил код. Каждая машина телохранителей несет такой передатчик с секретной кодировкой, делающей невозможным прослушивание наших радио-передач и мы ни при каких обстоятельствах не можем выехать из посольства без такой кодировки.

Наконец машина получает радиокодировку, я проверяю связь со своими коллегами - Kenneth и Christian, опытные егери, от работы с которыми я получаю массу удовольствия.

Мы выезжаем на Тойоте через тяжелые металлические ворота. Наши местные охранники, как всегда, обеспечивают наш выезд - они выходят на дорогу и останавливают движение, не позволяя никому подходить к воротам.

Так как это просто небольшая поездка по Зеленой зоне, то мы едем втроем в одной машине, во время как в Красной зоне меньше чем двумя машинами по два человека в каждой, мы не выезжаем.

По дороге можно увидеть известный плац с двумя гигантскими саблями. Говорят здесь Saddam, покуривая сигару, наблюдал за тысячами марширующих солдат и проезжающей военной техникой на ежегодных парадах.
Огромные дома и роскошные особняки с пышными садами здесь принадлежали раньше иракской элите, но сейчас заброшены или принадлежат администрации Коалиции.

На КПП как всегда беспокойно. Многие иракцы, работающие на администрацию Коалиции, проходят здесь каждый день, минуя входные ворота и зигзагообразный поворот дороги, окруженный высокими бетонными блоками.

Безопасность здесь носит комплексный характер. Повсюду ходят солдаты с металлоискателями и проверяют документы. Бдительные тяжело экипированные американские солдаты проверяют все транспортные средства, проезжающие здесь, повсюду залезая с маленькими зеркалами, оглядывая салон, багажник и моторный отсек машин. В 50 метрах от КПП стоит 63-тонный "Абрамс", направив оружие прямо на КПП. Его 120-мм пушка меньше за секунду может распылить машину, попытавшуюся прорваться. За бетонными стенами вокруг КПП видно многочисленные огневые точки.

Kenneth припарковался на обочине в 20-30 метрах от КПП, так как ближе опасно. Я выхожу из машины, чтобы поговорить с американцами и забрать рабочих.

Сегодня на мне только бронежилет скрытого ношения и 9 мм пистолет USP.

Только я отошел от машины, как раздался взрыв. Мощная вспышка и оглушительный звук взрыва оттолкнули меня назад, в то время как над КПП поднялся оранжевый гриб. Во все стороны повалил дым.

Судя по всему взорвался заминированный автомобиль.

На короткий миг все вокруг меня замедлилось, как во сне. Было сюрреалистически тихо.

И затем словно ад взорвался. Плакали и кричали женщины, мужчины бегали туда-сюда. Я вижу, как упала пожилая женщина и рядом валяется содержимое ее сумки, в то время как над ней суетятся люди в страхе перед очередным терактом.
Застрочил пулемет, американские солдаты пришли в себя и уже бегали унося раненых и убитых.

Мы находились в чертовски опасном месте. Была известна тактика врага наступать сразу после подрыва, с массированным автоматным огнем и гранатометным обстрелом, используя преимущество хаоса.
И мы находились прямо здесь, в "килл-зоне", как говорят американцы.

Я прыгнул в машину, хлопнув дверью, Kenneth сделал молниеносный резкий разворот на 180 градусов и затем поддал газу.

Мои руки немного дрожат. Я тупо смотрю как с них капает пот и тут меня осеняет как мне повезло. Если бы мы вовремя получили радио-код, то выехали бы раньше и я бы был прямо в самом КПП, когда взорвался начиненный взрывчаткой автомобиль.

Позже мы узнали, что погибло 15 человек, включая троих солдат. Больше 50 были ранены.

Само собой, что своих рабочих мы так и не забрали.

Быть телохранителем может быть довольно неинтересно и монотонно. Некоторые из моих коллег говорят, что это чертовски скучная работа, т.к., может быть, вы никогда не сможете проверить себя в деле. Годом за годом вы тренируетесь, готовясь ко дню, когда террористы, психи или может просто пьяный нападут на вашего ВИПа и вы, подобно грому среди ясного дня, должны будете мобилизовать все свои навыки и рефлексы. Действия, необходимые для сохранения жизни, а не для убийств. Поэтому эта работа требует чрезвычайной самодисциплины и способности никогда не расслабляться.

Здесь в Багдаде я и мой патруль имеют привилегию – никогда не скучать. Угроза реальна и она везде. Будь мы «дома», в Зеленой зоне, или в Багдаде, в Красной зоне. Всегда надо быть начеку и принимать в учет угрозу обстрела, засады на дорогах и шахидов-смертников. Все то, что происходит в Багдаде каждый час.

Завтра мы сопровождаем Торбена на встречу с министром МИДа Ирака. Здесь есть тонкость, связанная с тем, что министр – курд. А в Ираке всегда были проблемы с курдами – крайне натянутые отношения курдского меньшинства с основным населением Ирака. Курды хотели независимости и своего государства. При правительстве Саддама существовали специальные команды, занимавшиеся «окончательным» решением вопроса курдов.

Год назад на министра было покушение, в его офисе была установлена бомба. Министр спасся только тем, что перенес встречу в другое место и никого не было, когда бомба взорвалась. Расследование показало, что бомбу пронес кто-то из охраны министра.

Таким образом, нам предстояла небезопасная поездка.

Сегодня я веду передовую команду для осмотра министерства и проверки маршрута. Последний проведен по местам, где меньше всего угрозы шахидов или засады. Также на пути должно быть как можно меньше КПП, т.к. чем чаще мы останавливаемся, тем больше угроза.

Багдад с населением в 6.5 млн. жителей второй по величине в арабском мире город, после Каира. На протяжении 1970-х город пережил расцвет, связанный с ростом цен на нефть. Было потрачено много денег на создание новой инфраструктуры, систем канализаций, водоснабжения и автомобильных дорог. Но война с Ираном в 80-х гг усложнила обстановку. Садам тратил деньги на армию, а не страну. Кроме того, тысячи жителей города были убиты в результате иранских обстрелов. Первая война в Персидском заливе тоже не добавила порядку. В течение 90-х годов шло восстановление, пока не пришло вторжение 2003 года. Здесь прошли массовые грабежи и акты вандализма.

Теперь городской пейзаж представляет из себя сеть ветхих и перегруженных дорог, устаревших промышленных предприятий, брошенных зданий, грязных улиц и больших трущоб. В наиболее известных из них, таких как Садр-сити, американцы постоянно ведут кровавые бои с иракскими боевиками.

Помимо того, что дороги находятся в плачевном состоянии, они еще и перекрываются и ремонтируются в произвольном порядке. Это делает использование GPS и карт малоэффективным.
Маршрут движения по городу всегда разный, мы имеем и запасные на случай проблем с основным. По всему городу стреляют, в основном в американцев.

Когда мы прибываем в госдепартамент МИДа Ирака, то представляемся, как телохранители датского посла и запрашиваем разрешение на осмотр здания. Из соображений безопасности мы не говорим, когда и в какой день приедет Торбен.
Определяем маршрут от парковки до кабинета министра. Осматриваем помещения, откуда может исходить угроза. На случай пожара, взрыва бомбы или шахида, определяем маршрут быстрого и безопасного выхода.

Отдельный пункт – проверка связи между командой и водителем, т.к. она бывает не всегда возможна из-за толстых стен здания. Это не значит, что, если будет ЧП, мы должны терять связь с водителем. Машина должна сразу же сама двигаться к точке выхода.

На следующее утро в 09:30 мы выезжаем, на двух Тойотах. В эти моменты в машинах все полностью сконцентрированы, почти никто не говорит. Торбен это знает и поэтому не отвлекает нас.

Вчера была кровавый день – было убито 200 иракцев и 25 американцев. Маршрут в министерство ведет нас через некоторые из улиц, где вчера что-то случилось.
Напряжение в автомобилях растет.

Как обычно, я сижу в багажнике и слежу за тылом. В случае возникновения проблем не нужно спрашивать разрешения на открытие огня у командира патруля - Майкла.
Наиболее вероятная угроза сзади – это нагоняющий вас автомобиль смертника. Эти машины забиты взрывчаткой так, что убивают всех в радиусе 50 метров. Даже такого монстра как Тойоту Лэндкруйзер нетрудно уничтожить.
Как правило, машину смертника можно вычислить по просевшим амортизаторам, из-за веса взрывчатки. Кроме того, в салоне всегда сидит один человек.

Мы едем с большой скоростью, постоянно маневрируя зигзагом между другими машинами. Большинство сразу узнает в нас телохранителей и держаться подальше, чтобы не получить очередь, так как многие телохранители здесь сразу начинают стрелять.

Я готов ко всему – одна рука лежит на ручке задней двери, другая на пулемете. Здесь часто достаточно бывает быстро открыть багажник и показать ствол, чтобы все машины сзади начали резко тормозить. Если водитель меня не понимает, я делаю несколько выстрелов в капот двигателя, стараясь его повредить. Ну а если водитель продолжает движение, то я больше не делаю предупреждений.

Внезапно впереди видно облако черного дыма. Здесь нет переулков, поэтому нам приходится продолжить движение.

Мы проезжаем мимо группы американских солдат на HUMVEE, которые регулировали движение рядом с горящим джипом. Похоже, что это был автомобиль телохранителей, вроде нас. Им не повезло - они подорвались на придорожной бомбе.

Наша колонна снова набирает скорость, максимально ускоряясь.

Через 15 минут сумасшедшей езды мы прибываем в МИД.

Как всегда, я выхожу первым и иду ко входу, чтобы удостовериться, что все в порядке. Меня встречает пожилой господин в темном костюме, секретарь министра, я полагаю, и дает мне знать, что министр ждет.
Сообщаю по рации, Майкл открывает дверь Торбену и быстро выводит его в здание.

Подобно вышибале я иду впереди по длинным коридорам министерства и даю всем понять, кто мы такие и что мы не намерены уступать кому-либо дорогу. Группа Торбена идет очень быстро и я должен постоянно следить за поддержанием расстояния между ним и четырьмя егерям. В тоже время я слежу за всем вокруг, ища потенциальную угрозу или признаки оружия. Шахиды выдают себя тем, что нервничают, суетятся или ведут себя неловка из-за жилета "смертника", который они носят под одеждой. Но бывает так, что в качестве смертников используют женщин или детей. Как правило, их подрывают дистанционно.

Мое внимание привлекают двое в пятнадцати метрах, с оружием. При внимательном осмотре я понимаю, что это местная охрана, ведут себя они скучающе и апатично. Я увеличил скорость, осматривая закрытую дверь, ведущую на балкончик над залом первого этажа. Подозрительного ничего нет.

На балкон входит Торбен и быстро, очень быстро мы проходим балкон. Яркий солнечный свет через оконные проемы делает видимость здесь неясной. Я опускаю свои солнцезащитные очки вниз, со лба.

Ко мне приближается молодой человек в мешковатой белой одежде, двигаясь также быстро как и я. Он ведет себя странно. Я кладу палец на спусковой крючок, одновременно показывая оружие. Парень сразу останавливается, когда понимает, что видит телохранителей. Заметно, что он нервничает, хотя и пытается вежливо улыбаться.

Мы достигаем наконец офиса министра. Один из нас, вооруженный пистолетом, входит внутрь и остается рядом с Торбеном. Связь с машинами в норме. Встреча началась.

Стоя на входе в офис, мы не позволяем кому-либо заходить без обыска. Это вызывает громкие протесты и шум, который мы вежливо, но решительно игнорируем. Большинство в итоге соглашается, но был один старый, но сильный, с виду, мужчина с черным портфелем, якобы важный порученец министра. Он отказался от обыска и удалился, осыпая нас ругательствами и проклятьями.

Наконец, встреча закончилась. Я сообщаю водителями и мы быстро движемся к выходу.
5-10 секунд я наблюдаю через стеклянную дверь за двором, ища нечто подозрительное, прежде чем я позволю основной группе выйти. Я, также, сразу открываю дверь для Торбена. Через несколько секунд мы со своим драгоценным грузом уезжаем.

Колонна движется уже пятнадцать минут, когда мы видим сзади колонну "ковбоев", стремительно догоняющих нас.

Помимо террористов и придорожных бомб, "ковбои" - это то чего мы здесь больше всего боимся. Это телохранители, чаще всего американцы, любители, приехавшие сюда за быстрыми деньгами. В лучшем случае это бывшие солдаты и без какой-либо подготовки телохранителей. Перекачанные "мачо", любящие пострелять в то, что движется. Их репутация, другие телохранители, военные, не говоря уж о местных - это их не волнует. Они с радостью возят на своих машинах знак "опасно, не приближаться, стреляем!" и с увлечением стреляют по тем, кто его нарушает. Много обычных иракцев стали жертвой этих "любителей". Но к счастью большинство компаний, занимающихся безопасностью, уже начали отказываться от их услуг.

И вот, нас догоняет огромный американский "внедорожник", за пулеметом уже видно гигантскую гору плоти. Человек носит облегающую футболку и бандану.

Мы могли бы продолжать двигаться дальше, по дороге с нормальном покрытием, но с такими "деревенщинами" позади это рискованно и я говорю Майклу, чтобы свернул на альтернативный маршрут.

Это приводит на мост, контролируемый КПП армии США. Эти ведут себя бдительно и профессионально. Они контролируют нас всегда, пока мы движемся по мосту.

Мы в Зеленой зоне. "Стоп машина!" - вдруг вскрикнул Торбен. Мы резко тормозим. Оказывается Торбен заметил что-то у обочины. В Красной зоне мы бы ни при каких обстоятельствах не вышли из машины, но это Зеленая зона, здесь все более-менее нормально. Мы выходим для проверки. И находим щенка, привязанного к дереву. Видимо его оставили здесь умирать. Торбен принимает решение отвезти щенка в посольство.

Там он моет ее (это сука) и дает кличку Мэгги.

В этот же день у нас было несколько поездок по другим министерствам, включая американское консульство.
День заканчивается на крыше посольства со стаканом холодной воды.
Небо временами устилали трассеры из пулеметов и автоматом. Либо это американцы, которые каждую ночь проводят операции в Багдаде. Или же это какой-нибудь иракский семейный праздник - здесь принято во время торжеств стрелять в воздух.

Однажды утром, Майкл и я сидели на крыше и ждали выезда в Красную зону. Другие чистили оружие, после стрельбы в тире утром. Торбен работал в кабинете.

Я лежал на спине и смотрел в небо, как вдруг увидел две черные точки, пролетевшие параллельно нам на высоте 40-50 метров. Майкл тоже увидел их. Мы оба подпрыгнули, когда до нас дошло, что это был минометный обстрел. Спустя несколько секунд прозвучали два взрыва, слившиеся в единый "бууумм", вызвавший вибрацию стекол в окнах.

Мы запрыгали по лестнице вниз. Для Torben'a есть убежище на первом этаже и его уже почти тащили Ларс и Кристиан, которые находились поблизости.

В течении нескольких минут мы слышали несколько взрывов около посольства США. Оно расположено всего в одном километре от датского.
Следующие несколько часов слились в одну длинную атаку с помощью ракет и мин. Мы просто сидели как подсадные утки и ничего не могли сделать. Каждый раз, когда мы пытались приступить к своим делам начиналась новая атака.
Пока все было за пределами наших стен. Но взорвись ракета рядом с домом здесь резко стало бы небезопасно.
Проходит время и мы привыкаем к обстрелу - сидим на полу и играем в карты с Торбеном. Постепенно карточный азарт пересилил тревогу.

Вся атака была направлена на огромное посольство США, где жило несколько тысяч человек. Боевики проводят обстрел из Красной зоны, подъехав максимально близко к Зеленой, на пикапе или грузовике. В течении минуты-двух они расчехляют кузов, стреляют и исчезают также быстро, как появились. Даже американцы с их высокими технологиями бессильны против этого.
Сегодня погибли двое - британский гурка, фрагмент мины пробил его шлем, и американец, попал под 122 мм неуправляемую ракету.

Миссия в качестве телохранителя в Багдаде идет два-три месяца, потом месячный отдых в Дании.
Я с нетерпением жду свою третью поездку в Багдад. Как ни странно, но я желаю этого - возвращения в одно из самых опасных мест мира. Для меня это важно, ровно, как и единство с моими товарищами по корпусу и патрулю.

И вот я снова в консульстве. Все также как и прежде. Садовые цветы и изгородь кажутся еще более ухоженными. Вижу несколько новых охранников, которых я вежливо приветствую. Мы получили замену старым изношенным Тойотам и нам, также, заменили "Зверя" - так мы называем 600-й Мерседес для Торбена. Из-за низкой подвески и клиренса он часто задевает бордюр при парковке и езде по грунтовке.

И Мэгги выросла. По понятным причинам мы не знаем сколько ей лет, но, скорее всего, ей уже год. Она очень живо и решительно меня обнюхивает и лезет пообщаться. Во время прошлой миссии я много заботился о ней, свободными вечерами дрессируя ее.

Торбен сейчас был в Копенгагене, участвуя в дипломатических встречах. Завтра мы должны были забрать его из международного аэропорта Багдада (МАБ).

У меня есть задача - посетить разведывательный отдел американского посольства, чтобы забрать сводку по партизанским группировкам Багдада и предполагаемым терактам. Эту информацию мы используем для подготовки своих маршрутов. Плюс я готовлю Тойоту для поездок по Красной зоне.

Все основные маршруты для конвоев в Багдаде американцы так или иначе называют. Некоторые из них имеют имена собственные - Brewers, Tampa, Pluto и ежедневно используются для прохода бесконечных колонн с грузами для 100 000-го контингента стран Запада.
Шоссе, которое идет от МАБ-а в Зеленую зону, называют Ирландским. Это как-то связано с американской футбольной командой университета Нотр-Дам - она называется " Fighting Irish". У американской армии это традиция - основные маршруты поставок называть в честь спортивных команд.

Это не очень длинное шоссе, около 7 км или даже меньше. Но в 2003-2006 году это был беспрецедентно опасный участок дороги, едва ли не самый опасный в мире.

Это не преувеличение.

Боевики террористических групп находятся всего в нескольких километрах от автострады и могут в любой момент организовать акцию – с помощью придорожных бомб, водителей-шахидов и засад.
За несколько лет здесь погибли сотни солдат и гражданских, раненые исчислялись тысячами. И в тоже время для кое-кого это был прибыльный бизнес. Для того чтобы проехать здесь всего 10-12 минут нужно было заплатить около 20 000$ - за телохранителей. На вертолетах здесь могут летать только американские генерал и политики сверхвысокого ранга. Остальные вынуждены ездить на машинах.
Некоторые из нас здесь проезжают по несколько раз в день.

Итак, мы выехали в МАБ. Но у нас сразу случилась трехчасовая задержка – американцы перекрыли шоссе – произошел теракт, взорвались три придорожные бомбы и два шахида-водителя. Была остановлена колонна техники, погибли несколько солдат и мирных жителей.

Активность террористов только усилилась в последнее время. Их тактика становилась все изощренней. Например, после подрывов прибывали медицинские вертолеты. В обычной войне конвенции запрещают стрелять по красному кресту. Но это не для повстанцев. Когда вертолет начинает заниматься эвакуацией раненых, боевики открывают по нему огонь.
Другое слово в минной войне – подбросить труп мертвого животного, набитого взрывчаткой, на обочину дороги. Многие из этих бомб управляются по сотовым телефонам и радиостанциям. В какой-то степени мы защищены от этих средств, с помощью «глушилок» на Тойотах. Но проблема в том, что повстанцы не стоят на месте, они ищут и находят новые частоты, вне диапазона «глушилок». И, что еще хуже, используют проводные детонаторы. В этом случае все сложные контрмеры бессильны… Совершенствуется и тактика водителей-шахидов – за руль сажают женщин с детьми….

Мы стоим перед выездом из Зеленой зоны, чтобы поехать в МАБ за Торбеном. Он прилетает на военном самолете из Кувейта. Электроника Тойот проверена, вода, оружие и боеприпасы погружены.

Я делаю глубокий глоток воды и такой же глубокий вздох. Настраиваюсь на несколько очень экстремальных минут Ирландского шоссе. Напоминает игру в русскую рулетку. Гибель двух американских солдат сегодня – не самый добрый знак.
Наконец, мы выезжаем. Я разгоняюсь до 120 км\ч. Это приемлимая скорость, чтобы мы не были легкой мишенью. Но тяжелая броня на джипе не добавляет ему устойчивости, из-за высокого центра тяжести. Поэтому я стараюсь делать все маневры заранее и без резких движений.

Первые 500 метров мы едем по автостраде. Здесь всего три полосы, я предпочитаю ехать посередине, чтобы хоть как-то уменьшить эффект действия придорожной бомбы.

В 200 метрах впереди едет четырехдверный седан, довольно медленно. Я не хочу перестраиваться, поэтому начинаю мигать ему дальним светом. Безответно. В 50 метрах от него я давлю на гудок. Тут до него доходит, и он перестраивается вправо. К сожалению, он знает, что на Ирландском шоссе телохранители не любят шутить.

Появился первый мост. Это критическая точка. Бомбы, которые здесь ставят, способны выкинуть машину в реку. Я вижу двух людей, идущих по мосту и даю сигнал о потенциальной угрозе. Затем перестраиваюсь влево, подальше от них. К счастью все в порядке.

Нет никаких подозрительных объектов, нет трупов животных. При подъезде к другому берегу вижу еще людей, они бегут куда-то к обочине. И тут мы увидели жирный шлейф дыма, подъехав ближе я понял, что на обочине лежит горящая Тойота Лэнкруйзер. Это команда английских телохранителей. Очевидно, они подорвались. Нет никаких признаков жизни. В 50 метрах стоит вторая Тойота. Двое телохранителей в бронежилетах, шлемах и автоматами стоят у горящей машине с огнетушителями, другие двое охраняют их.

На мгновение я взглянул в салон горящей машины. Кабина была полностью черной, как смола, пламя распространилось на несколько метров вокруг. Никто не мог выжить там.
Я задумал о том, кем были эти мужчины, чьи жизни оборвались здесь, на шоссе, в чужой стране, далеко от дома….

Не смотря на кондиционер в машине, я заметил, что руки у меня полностью мокрые от пота.

Осталось 2000 метров до КПП, который ведет в МАБ. Я помню, что по пути в среднем ряду будут воронки от минометных снарядов и сдаю влево.

1500 метров. Я слышу голову Магнуса, в треске радиоканала.

- «Я открываю....»

Сегодня он сидит в багажнике и этот сигнал означает, что он открыл дверцу.
Вижу автомобиль, который едет быстро и резко перестраивается, обгоняя других. Это подозрительно.
Магнус открыл предупредительный огонь. Достаточно было очереди и видимых вспышек огня, чтобы этот автомобиль резко затормозил и начал держать дистанцию.

Это очень большое облегчение, когда мы, наконец, прибываем на КПП, который находится под усиленной охраной американцев. Большой чернокожий солдат осматривает салон, понимает, что угрозы нет, и жизнерадостно улыбается нам:
- «Эй, парни – есть проблемы?»

Каждое утро я бываю в американском посольстве, где забираю разведсводки и прогнозы.

За последние три-четыре года я тесно сработался с американцами. Они производят на меня впечатление. И как люди, и как солдаты. Они дружелюбны, общительны и стараются помогать друг другу, быть полезными. Европейцы почему-то морщат нос, в отношении американских солдат, этого я никогда не понимал. Америка воспитывает лучших в мире солдат. Европейские солдаты здесь постоянно вялые, кислые. Даже когда-то неукротимые британцы весьма угрюмы.

Сегодня самая горячая тема – это угроза в Зеленой зоне. Теперь здесь не так безопасно. Американская разведка на прошлой неделе обнаружила несколько самодельных взрывных устройств, под припаркованными машинами. Есть мнение, что у иракцев есть канал переправки взрывчатки в Зеленые зону. И это вызывает серьезную озабоченность. Всем в Зеленой зоне рекомендуется проявить повышенную бдительность, особенно телохранителям. Это значит, что за пределами посольства, каждый раз, когда мы останавливаемся где-то в Зеленой зоне, мы должны следить за нашими машинами.

Помимо официальных посещений американского консульства, мы любим часто посещать его столовую. Она находится в одном из огромных залов старого дворца.

Внимательные официанты, одетые в белое, полный набор различных блюд из мяса, салаты, картофель, хвосты омара, фрукты, торты и мороженое. Настоящий рай, в который мы стараемся окунаться вечером после напряженного дня. То, что здесь много женщин, работающих в посольстве, только увеличивает наш аппетит.

Однажды вечером мы сидели всей командой, ввосьмером, плюс Торбен, за одним столом с группой молодых американских морских пехотинцев. Краем уха мы услышали, как они обсуждают операции в горах Афганистана в начале 2002 года. Особый восторг у них вызвали «датские Jaeger». Молодые ребята с восхищением рассказывал друг другу об «этих огромных молчаливых викингах - все как на подбор блондины - который скакали как горные козлы вверх-вниз по склонам гор, со 150 кг рюкзаками, и ели аль-каиду на завтрак».

Торбен не выдержал. Он привлек внимание морпехов, обвел нас рукой и сказал – «Господа, могу я представить вам датский Jaegercorps?». Они с недоверием посмотрели на нас, и, кажется, были здорово разочарованы. Впрочем, это не помешало им проставить нам порцию пива и еды.

Это было лето 2004 года, моя третья поездка в Багдад, как я уже говорил. Условия здесь не менялись. Зеленую зону по-прежнему обстреливали, улицы были опасны из-за перестрелок и смертников. Иракское общество переживало не лучшие времена, да и правительство США испытывало давление своего общества из-за больших потерь.

Торбен продолжал работать здесь послом и, даже после года работы здесь, он оставался в неизменном чувстве духа и здравия. Но мы знали, что он с нетерпением ждет замены, для менее опасной работы и чтобы быть ближе к семье.
Я всегда буду помнить Торбена как отличного менеджера, отзывчивого, спокойного и уравновешенного. И я никогда не забуду его мании к чистоте и порядку, когда он собственноручно подметал возле посольства.
Особенно мне запомнилась его реакция на радиорепортаж из Дании не слишком корректно освещавший обстановку в Ираке. Он покраснел от злости и долго ругался на непрофессионализм журналистов.

Попрощавшись с Торбеном, мы закончили свою миссию как телохранители датского посольства. Это был большой опыт и признание. Управление корпуса егерей, на основе нашего опыта, решило в будущем сформировать особые защитные команды, в которые проводится свой отбор и подготовка, и сегодня это именно так.

Прежде чем я поеду домой у меня есть одно дело. Мэгги. Конечно ее можно было оставить в посольстве, с другими телохранителями и послами, но я чувствовал, что она не найдет покоя. Оптимальным вариантом было бы забрать ее в Данию. Так что мы вместе с коллегой из патруля разработали план по ее перевозке. Ей пришлось испытать 24-х часовой перелет на транспортном С-130, через Кувейт и Кипр. В итоге, она приземлилась на авиабазе в Аалборге.
Дома ей пришлось испытать нешуточную борьбу с Сельмой, но она смогла стать счастливым членом моей семьи.

После небольшого отдыха я снова возвращаюсь в Багдад. Ближайшие два месяца мой патруль будет охранять датского майора Рагнара Рокоса. Он глава миссии НАТО по подготовке и обучению иракских офицеров и сержантов. Рагнар быстро внушает нам уважение. Немногословный, основательный, с волевым лицом и хорошей физической формой. Каждый вечер он проводит с нами в тренажерном зале.

Миссия НАТО по обучению имеют штаб-квартиру в небольшом районе в Зеленой зоне, известном как Венеция. Говорят, когда Садам его строил, то вдохновлялся Венецией.

Здесь работает 40-50 офицеров из разных стран, участниц НАТО, в том числе датчан.

Наша команда размещена в посольстве США, в нескольких отличных жилых контейнерах с кабельным ТВ и душевыми установками. Это не похоже на жизнь в датском посольстве, где пять егерей жили в комнате 25 кв.метров и общим душем. Мы также наслаждаемся другими условиями американского посольства - свежие продукты и фрукты, фитнес-зал и бассейн.

И еще одна отличная для меня причина почему здесь хорошо. Пара исключительно красивых и улыбающихся глаз, провожающих меня, когда я иду по коридору посольства. Через неделю я решил взять себя в руки, подойти к ней - красивой девушке в американской форме - и спросить не хочет ли она чашечку кофе?

Нет, она не хочет.

Она не любит кофе, но не против чашки чая.

Джессика очень умная и развитая девушка. В 26 лет она одновременно капитан Морской пехоты США и имеет высшее образование по экономике. Ее родители из Пуэрто-Рико, но выросла она в Америке. По ночам она готовит тексты для брифингов, а днем открывает двери генералам.

Мы нравимся друг другу и ближайшее время стараемся видаться почаще. Джессика делит жилой контейнер с женщиной-полковником, которая работает в те дни, когда Джессика отдыхает.
Также мы треплемся в сети, по чату.

Непосредственным начальником Рагнара является известный в настоящее время генерал США Дэвид Петреус. Во время вторжения в Ирак, в 2003 году, он командовал знаменитой 101 воздушно-десантной дивизией. После он стал командиром многонациональных сил безопасности, стремился восстановить иракскую армию, полицию и другие силы безопасности.

По крайней мере раз в неделю Рокос встречался с ним и другими офицерами, для обсуждения этого проекта. Встречи проходили в довольно скромной штаб-квартире Петреуса, в Зеленой зоне, в километре от посольства США.
Пока мы ждем Рагнара, мы общаемся с командой телохранителей Петреуса. Про себя мы очень удивлены, хотя и не показываем этого, - почему защитная команда американского генерал - британская? Вслух мы не задаем никаких вопросов, так как они бесспорно лучшие и их профессионализм вне сомнений.

К сожалению, наша миссия будет короткой. Рагнар должен как можно скорее отправляться домой, из-за серьезной ситуации в его семье - кто-то тяжело болен и при смерти. Он едет в МАБ и мы его сопровождаем. В нормальных условиях мы бы никогда не поехали по улицам Багдада поздно вечером. И тем более по Ирландскому шоссе... Но сегодня исключительный случай.

Как только мы выезжаем из Зеленой зоны, я давлю на газ и разгоняю Лэндкруйзер до 140 км/час по совершенно темному и пустому шоссе. Другие Лэндкруйзеры держатся на большом расстоянии от меня, чтобы успеть среагировать в экстренном случае. Со мной сидят Ларс и Хенрик, опытные егери, служившие в Афганистане и Ираке. На заднем сидении молча сидит Рагнар. Он прекрасно осознает риск, которому подвергает себя и команду и столь же мало испытывает энтузиазма по этому поводу, как и мы.

Оказалось, что ехать быстро в этом время суток небезопасно. Внезапно я вижу вспышки выстрелов из пулемета в нашу сторону, с расстояния нескольких сотен метров. Трассеры проходят слева и справа от дороги, выбивая большие фонтанчики земли. С замиранием сердца я нажимаю на тормоз.

Включается прожектор, который ослепляет нас. К счастью, похоже, что это американский патруль - сначала предупредительный выстрел, потом осветить. Если это была бы засада, противник без предупреждения обстрелял нас из гранатометов и пулеметов и мы бы уже были убиты или вели бой сейчас. Хенрик быстро вытащил кусок оранжевой ткани, который является общим признаком транспортных средств коалиции, и выпрыгнул из автомобиля. Он поднял кусок ткани в руках перед собой и закричал что есть мочи: "Силы коалиции!!!"

Раздался металлический голос, усиленный мегафоном: "Иди вперед, покажи свои руки".

Хенрик направился к ним. Прожектор погас и я выключил фары.

Через несколько минут он вернулся бегом и сел в машину: "Я сказал им, что у нас чрезвычайная ситуация. Нам разрешили ехать дальше".

Я аккуратно выдавил газ и проехал мимо американцев. Это был бронетранспортер М113, вооруженный 12.7 мм пулеметом. Когда мы проезжали мимо них, солдаты помахали нам рукой.
Если бы они не сделали предупредительный выстрел, а сразу начали бы стрелять в нас, то мы бы уже погибли - наша броня не может противостоять крупнокалиберному пулемету.
Хенрик попросил их уведомить другие патрули на дороге, что мы едем и дальнейший путь прошел гладко.

В начале весны 2005 года я покинул Багдад для прохождения новых курсов тренировок и обучения. Я очень скучал по Джессике и к счастью смог с ней встретиться в Европе, в Берлине и Копенгагене, во время отпуска. Наши отношения развивались очень хорошо, но наша работа означала, что мы будем редко видеться, поэтому мы решили расстаться.

На протяжении почти 20 лет службы в армии и работы у меня не было постоянной девушки. Я несколько раз заводил роман, где был счастлив и все было хорошо. Но отношения не могли развиться дальше, так как меня постоянно посылали на задания. Так что на этом фронте гармония отсутствовала.

Когда я путешествовал по Ираку не было особых изменений в безопасности. Багдад кипел в гражданской войне. Шахиды ежедневно рвались во всех крупных городах, а боевики осуществляли до 1500 атак сил коалиции в неделю. С 2003 по 2005 года американцы потеряли больше 1500 солдат, около 13 000 были ранены. Иракские силы безопасности потеряли около 2500 своих солдат и полицейских. По самым предварительным прикидкам погибло 55 000 мирных жителей.
В 2007 году случилось то, что дало надежду - бывший "босс" Рагнара генерал Петреус взял на себя командование всеми коалиционными силами в Ираке.

"Мы не можем ничего гарантировать людям, если сами не живем рядом с ними" - заявил Петреус и выдвинул около 30 000 солдат с безопасных баз в самое сердце иракских городов. Эта перспективная стратегия поначалу унесла очень много жизней. С апреля по июнь 2007 года было убито больше 300 американских солдат. Это сделало данный период самым кровавым в иракской войне для армии США. Однако в июле 2008 года этот показатель снизился до 13 убитых, что меньше, чем в любом другом периоде до, с момента начала войны в Ираке.

В марте 2007 года было 130 атак шахидов, в июле 2008 - только 40.
Общее падения уровня насилия - на 80%.

Теперь иракские лидеры и силы безопасности готовы к будущему, особенно учитывая, что Барак Обама во время своей инаугурации в качестве президента США провозгласил вывод армии США из Ирака, 31 августа 2010 года. Вывод войск должен завершиться в 2011 году.

Кажется, что еще одна долгая и кровавая глава в истории Ирака завершена....

UNDER COVER

Я не похож на афганца и никогда не буду похож. У меня крупное и сильное тело, широкая челюсть и скандинавские черты лица - все это далеко от типичных афганских лиц - узких с длинным изогнутым носом.

Но сейчас мои волосы, включая брови и густую бороду, окрашены в черный цвет. На руках смазанный коричневый грим. На мне традиционная афганская чалма и одежда - балахоновая рубаха и мешковатые штаны, цвета хаки.

Под всем этим у меня бронежилет, пояс с 9 мм пистолетом USP, два дополнительных магазина к нему, нож Gerber, рация и подключенные к ним наушники, телесного цвета с малозаметным проводом и микрофоном в ухо. Единственное, что меня выдает - ботинки LOWA Desert.

Спустя несколько лет я вернулся в Афганистан. Я и пятеро других егерей выполняем абсолютно анонимную и секретную операцию в одном из крупных городов центральной части страны.

Мы должны тайно работать среди местного населения. Нет формы. Нет видимого оружия. Никаких военных машин.

Среди егерей - мой старый приятель Миккель, участник моей первой операции в горах А-стана.

Разумеется, днем мы будем легко раскрыты, наша маскировка не обманет местных жителей. Но мы "работаем" только ночью, когда город спит.

Наша машина - старая изношенная побитая жизнью Тойота с грязными стеклами. Но под ее внешностью скрывается прекрасное техническое состояние. Двигатель, коробка передач, амортизаторы, тормоза и шины почти новые. В колеса залита специальная самозатягивающаяся жидкость - так можно будет проехать дополнительно до 20 км, если все колеса будут проколоты и прострелены.

Наш тайный статус означает, что мы должны будем вступить в бой только в особо чрезвычайной ситуации. Например, если будем раскрыты. На этот случай мы тоже неплохо подготовились. В салоне машине лежат укороченные карабины С8 - в версии CQB (укороченный ствол). Они укрыты черным шарфом (шемагом), но быстро могут быть использованы. Между сидениями лежат дополнительные пистолеты. В дверях уложены по 6 магазинов к винтовкам. Под сидениями - ручные и дымовые гранаты. Также там лежат приборы ночного видения, спутниковый телефон, вода и сухпаи.

Наша деятельность заключается в сборе информации в городе. Наш контакт - это особо засекреченный агент, зовут его (разумеется псевдоним) Эрик, ему около 30 лет. Он контактирует с местными, собирает от них информацию. Это не так то просто. Эрику необходимо искать и устанавливать доверительные отношения. Это не происходит за один день. Вхождение в доверие - процесс медленный и рискованный. Это работа для одиночки и очень высокого уровня профессионализма, т.к. надо знать местные языки, культурные обычаи, разбираться в местной политике.

Одно дело знать это чисто технические, другое дело - быть способным войти в эту среду, социализироваться, стать "своим". Некоторые из его источников - беспринципные и работают за деньги. Но зачастую самый важные источники информации действуют исходя из идеологии и убеждений. Это требует самого сложного подхода к ним.

Эрик всегда работает один, инкогнито, и он - профессионал. Крайне мало людей знает о его работе, даже его семья не в курсе чем он занимается.

По большому счете, он предпочитает работать без нас. Больше посторонних людей вокруг него - больше вероятность провала. Для него это неприемлемо.

Поэтому наша основная миссия - защита Эрика во время его встреч с источниками. Очень не шаблонная работа.

Обычно у нас есть ряд ресурсов, на которые можно опираться. Но здесь мы сами по себе. Если что-то пойдет не так - никаких сил быстрого реагирования, никакого ганшипа или истребителя. Вся наша связь - небольшие рации для связи между двумя автомобилями.

Даже солдаты НАТО для нас могут быть опасны, если не захотят разбираться кто перед ними.

Дома, в корпусе, мы в течении нескольких месяцев тренировались для этой миссии. Речь в основном идет о работе с машиной. Дополнительные курсы экстремального вождения и трюков - вождение на высокой скорости, 180-градусные развороты, торможение, повороты и дрифт.

Также основы разведывательной работы - слежка и обнаружение слежки. Например, слежку труднее обнаружить, когда она ведется из разных автомобилей попеременно.
Изучается язык пушту, как один из основных языков А-стана.

И, наконец, мы первые датские солдаты, изучающие актерское мастерство, в частности искусство нанесение специальных гримов и тональных кремов, плюс ношение накладных бород.

Я сижу за рулем нашей "старой" Тойоты и мы едем из ангара по узкой грунтовой дороге. Обычно мы используем старые заброшенные ангары, к которым никто не имеет доступа. Там же мы одеваемся и наносим макияж.
Рядом сидит Миккель и "ведет" меня по GPS и карте. Я уверен в нем - он профессионал. Несколько лет назад он был мои напарником во время чрезвычайно изнурительных операций на юге-востоке страны. Мик завоевал мое самое большое уважение, он - уникальный профессионал.

После нескольких поворотов-разворотов мы выехали в центр. В нескольких сотнях ярдах позади нас ехала остальная часть патруля - четыре человека - на другом автомобиле, старом микроавтобусе Тойота Хиас. Помимо интересной внутренней начинки салона и двигателя, он имеет шторки на окнах - это позволяет проводить встречи с агентами в машине по ходу езды.

Эрик сейчас на встрече с агентом и мы должны подобрать его в укромном переулке в центре.

Тихий спокойной вечер, почти нет движения по дороге, кроме нас. Но на самом деле было бы большим преимуществом, если трафик был бы оживленней - легче спрятаться. Сама дорога в ямах, часто без асфальта.

Мы видим как несколько человек идут пешком или едут на велосипеде. Нет женщин или детей. Но много уличных собак, ищущих чего бы съесть или выпить.

Миккель внимательно разглядывает дорогу, я специально еду не быстро, чтобы он успевал сверяться с GPS и картой. Мы знаем, где расположены блокпосты афганских правительственных сил, но они постоянно кочуют, так что карта може