Книга вторая становление Учителя 9 страница

– Я не знаю, – сказал Томми. – Да мне и наплевать, говоря по правде. Я только знаю, что люблю тебя.

Она поцеловала его и повела в спальню. Она знала, что в такие моменты, когда в его голове все перемешивается, Билли наиболее уязвим и нуждается в ней.

Томми покраснел и закрыл глаза. Следуя за ней, он недоумевал, как это получалось, что он никогда не задерживался на пятне достаточно долго, чтобы потом выйти из спальни.

 

В день Рождества Аллен, не имевший представления о том, что случилось накануне, отказался от попытки объяснить причину беспорядка в гостиной. Он мысленно опросил всех, но никто ему не ответил. Боже, как надоели все эти моменты переключения! Аллен постарался по возможности спасти подарки, вновь завернул разорванные пакеты и погрузил их в машину, захватив и рисунок Томми для Джима.

Когда Аллен приехал на Спринг-стрит, он быстро сообразил, что случилось накануне. Джим был чертовски сердит на него за бросок ножом, а Кэти, Дел и мать накинулись с обвинениями в каких-то ограблениях.

– Это ты совершил те дорожные ограбления, – кричал Дел, – и использовал для этого машину, которая зарегистрирована на имя твоей матери.

– Я не знаю, о чем вы говорите, – кричал в ответ Аллен. Чувствуя отвращение ко всему и всем, он громко протопал наверх.

Пока его не было, Дел проверил карманы его куртки и нашел ключи от машины. Он, Кэти, Джим и Дороти вышли на улицу проверить багажник. Они нашли кредитные карточки, удостоверения водителя и карту дорог. Места отдыха по дороге 33 были помечены крестиками.

Когда они возвращались, Кевин стоял в дверях, наблюдая за ними.

– Ты сделал это, – обвинил его Дел, ткнув ему в лицо улики.

– Не о чем беспокоиться, – ответил Кевин. – Меня не поймают. Это идеальное преступление. Говорю же, отпечатков нет, а гомики будут помалкивать.

– Чертов дурак! – закричал Дел. – Джим позвонил парню, чей кошелек ты украл. Парень видел тебя в городе. Ты втянул всю нашу семью в твое проклятое «идеальное преступление».

Все увидели, как лицо Билли изменилось: холодность уступила место панике.

Они решили помочь Билли, избавившись от улик. Джим возьмет «Гран-при» с собой в Спокан и будет выплачивать за нее кредит. Билли должен выехать из квартиры на Сомерфорд-сквер в меньшую квартиру на Мэйвуд-авеню.

Слушая все это, Денни недоумевал, о чем это они говорят и когда же начнут открывать подарки.

 

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

 

• 1 •

 

В среду 8 января, поджидая Марлен на ленч в торговом центре Мемориал-Плаза, Томми увидел, как к аптечному магазину Грэя подъехал фургон. Они заметили поставщика, вошедшего в магазин с большой коробкой. Томми пробормотал:

– Привезли наркотики. Значит, фармацевт будет сегодня работать допоздна.

Марлен посмотрела на него с любопытством. Он не знал, почему сказал это.

Кевин планировал ограбить магазин. Он встретился с Уэйном Лафтом и с другим приятелем, Роем Бейли, и предложил им свой план. Те совершат ограбление и львиную долю наркотиков и денег возьмут себе. А он за составление плана удовольствуется двадцатью процентами.

В ту ночь, следуя инструкциям Кевина, двое грабителей подождали до половины второго, потом под угрозой оружия заставили фармацевта вернуться в магазин, опустошили сейф и шкаф с наркотиками.

Следуя плану, они выехали в лес, перекрасили свой белый «додж-универсал» в черный цвет и поехали дальше, за Кевином. Дома у Бейли Кевин проверил ассортимент наркотиков: риталин, прелудин, демерол, секонал и еще много других.

Кевин вычислил, что, если продавать наркотики на улицах, можно получить тридцать – тридцать пять тысяч долларов, и увидел, как любопытство на лицах приятелей сменяется жадностью. По мере того как ночь подходила к концу и все уже забалдели, каждый из двух тайно подошел к Кевину с предложением убрать третьего, а добычу поделить между собой. К утру, когда и Бейли, и Лафт «отключились», Кевин упаковал деньги и наркотики в два чемодана и отправился в Коламбус на своих двоих. Он знал, что никто из них не осмелится выступить против него. Его боялись. Они часто повторяли, что Кевин псих, что однажды он кулаком пробил дверь и расстрелял из автомата Томпсона машину знакомого парня.

Полиция будет предупреждена, в этом Кевин не сомневался. Но как только он избавится от наркоты, никто ничего не сможет сделать. Фармацевт видел их лица, а не его. Не было ничего, что могло бы связать его с ограблением.

На следующий день, когда Марлен взяла «Ланкастер игл газетт» и прочитала об ограблении аптечного магазина Грея, она почувствовала внезапную слабость.

Несколько дней спустя Томми пришел, чтобы вместе с ней пообедать. Она с удивлением увидела, что он перекрасил свой старый «додж» в черный цвет, причем неряшливо.

– Ведь это ты сделал, да? – прошептала она.

– Что? Покрасил машину? – с невинным видом спросил Томми.

– Ты ограбил аптечный магазин.

– Ой, зачем так кричать! Теперь ты называешь меня преступником? Марлен, я ничего об этом не знаю. Клянусь тебе!

Марлен смутилась. Что-то говорило ей, что он виноват, но он так искренно огорчился, когда она его обвинила. Если только он не был величайшим актером в мире, его отрицание было правдой.

– Я молю Бога, чтобы ты не был замешан в этом, – сказала она.

После того как они расстались, Аллен расстроился из-за обвинений Марлен. Он чувствовал, что что-то не так. Возвращаясь на работу, он решил, что ему нужна помощь.

– Внимание, ребята, – громко сказал он. – У нас проблемы.

– Все в порядке, Аллен, – сказал Артур. – Смотри на дорогу.

– А ты не хочешь сесть за руль?

– Лучше не надо. Я плохо себя чувствую на американских дорогах. Поезжай, пожалуйста.

– У тебя есть какое-нибудь объяснение того, что происходит? – спросил Аллен.

– Я был так занят научной работой в период последнего «спутанного времени», что толком не знаю, но подозреваю, что кто-то из «нежелательных» крадет время и совершает преступления.

– Я пытался сказать тебе.

– Полагаю, нам нужен Рейджен, – сказал Артур. – Ты можешь его найти?

– Я пытался. Господи, его никогда нет на месте, когда он требуется!

– Хорошо, попробую отыскать его. А ты внимательнее следи за дорогой.

Артур поискал в своем сознании, заглянув в темноту, окружающую пятно. Он увидел образы других. Кое-кто спал в своих кроватях, кое-кто сидел в тени. «Нежелательные» отказались смотреть на него, они больше не признавали его власти над собой. Наконец он нашел Рейджена, занятого игрой с Кристин.

– Ты нужен, Рейджен! Мне кажется, кто-то совершил преступление или несколько преступлений, и теперь всем грозит опасность.

– Это не моя проблема, – сказал Рейджен. – Я не совершал тех преступлений.

– Я верю тебе. Однако позволь напомнить, что, если кто-то из нас попадет в тюрьму, туда пойдут все. Представь Кристин, маленькую симпатичную девчушку, запертую вместе с сексуальными маньяками и извращенцами.

– Черт с тобой! – согласился Рейджен. – Ты знаешь мою слабость.

– Мы должны точно выяснить, что происходит.

Артур приступил к общему допросу. Одного за другим он спрашивал членов семьи, и хотя он был уверен, что некоторые из «нежелательных» лгут, картина стала проясняться. Томми рассказал ему о подозрениях Марлей, что он принимал участие в ограблении аптечного магазина, и сказал также, что накануне он видел, как разгружали наркотики.

Уолтер уверял, что не трогал пистолетов Рейджена с тех пор, как был наказан за застреленную ворону, но вспомнил, что слышал голос с бруклинским акцентом, говорящий об идеальном преступлении на месте придорожного отдыха. Филип в конце концов признался в нападениях на местах отдыха, но отрицал участие в ограблении аптечного магазина.

Кевин признался, что это он спланировал ограбление.

– Но меня там не было. Я только спланировал это, а потом ограбил тех двоих парней. Простое надувательство, и все. Возможно, те парни и предупредили полицию, но я чист. Копы никак не смогут привязать меня к ограблению.

Артур сообщил Аллену и Рейджену:

– А теперь вы оба подумайте: есть ли что-то такое, за что нас могут арестовать?

Похоже, ничего такого не было.

 

Несколько дней спустя Билли Миллигана опознал один скупщик краденого в Коламбусе, который был в долгу у детектива из отдела по борьбе с наркотиками. Скупщик сообщил, что Миллиган продал ему некоторое количество наркотиков, сходных по описанию с веществами, похищенными из аптечного магазина Грея. Сообщение передали в полицию Ланкастера. Был выписан ордер на арест Билли.

 

• 2 •

 

В понедельник, когда Марлен после работы пришла в квартиру, Томми подарил ей обручальное кольцо.

– Я хочу, чтобы оно у тебя было, Марвин, – сказал Томми, называя ее уменьшительно-ласкательным именем. – Если что-нибудь случится, ты знай, я всегда буду любить тебя.

Марлен с недоверием смотрела, как он надевал кольцо ей на палец. О таком моменте она мечтала давно, но сейчас это причиняло лишь боль. Билли купил кольцо, потому что ожидал какой-то беды? На глазах у нее выступили слезы, но Марлен постаралась не показать вида. Неважно, что сделал Билли, неважно, что сделают с ним, – она его не оставит.

В календаре за 20 января 1975 года она записала: «Я обручилась. Он ужасно удивил меня».

На следующий день арестовали Денни.

Его посадили в полицейский фургон и доставили в Окружную тюрьму Фэрфилда. Ему зачитали его права и стали допрашивать. Он не имел понятия, о чем они говорят.

Допрос продолжался несколько часов. Из того, что говорил детектив, Денни понял следующее: Уэйн Лафт вел машину в нетрезвом виде, был задержан и на допросе показал, что это Миллиган и Рой Бейли ограбили аптечный магазин.

Денни в оцепенении смотрел на детективов. Они хотели, чтобы он сделал добровольное признание. Когда ему задавали вопросы, голос Аллена у него в голове подсказывал, как он должен отвечать. Допрос закончился, и Денни попросили подписать показания. Усердно, высунув кончик языка, Денни с сильным нажимом написал: «Уильям Стэнли Миллиган».

– Теперь я могу идти домой? – спросил он.

– Если сможешь заплатить залог десять тысяч долларов.

Денни покачал головой, и его отвели обратно в камеру.

 

В тот же день, позднее, Марлен нашла поручителя и заплатила залог. Томми вернулся к Дороти и Делу, и они связались с Джорджем Келлнером, адвокатом, который представлял Миллигана в деле об изнасиловании в округе Пикэуэй два года назад.

В ожидании суда Артур узнал о других обвинениях, выдвинутых против Миллигана. Его опознали две жертвы дорожного ограбления. 27 января 1975 года дорожный патруль выдвинул дополнительные обвинения в ограблениях с отягчающими обстоятельствами в местах придорожного отдыха в округах Фэрфилд и Хокинг.

Ровно через два года после лагеря Зейнсвилля Миллигана посадили в тюрьму округа Фэрфилд.

 

• 3 •

 

Аллен желал выступить на суде в свою защиту. Артур тоже хотел присутствовать на суде и доказать, что в момент ограбления аптечного магазина его даже поблизости не было.

– А как насчет придорожных ограблений? – спросил Аллен.

– Это сделал Рейджен. Но в целях самообороны.

– Они говорят, что были еще ограбления. Одно за другим.

– Неправда, – настойчиво сказал Рейджен. – Других ограблений я не совершал.

– Тогда кто-то другой совершил, – сказал Аллен.

– А они могут это доказать? – спросил Рейджен.

– Почем я знаю? – возмутился Аллен. – Меня там не было.

– Что нам делать? – спросил Рейджен.

– Неразбериха какая-то, – сказал Артур. – Можно ли доверять этому адвокату? Ему не удалось избавить нас от Зейнсвилля два года тому назад.

– На этот раз он говорит, что можно заключить договор о признании вины, – сказал Аллен. – Насколько я понимаю, если признаться в ограблении аптечного магазина, меня приговорят к шоковому освобождению, и нам, возможно, не надо будет сидеть в тюрьме.

– Что такое «шоковое освобождение»?

– Тебя сажают в тюрьму, не сообщая, сколько ты там проторчишь. А потом неожиданно выпускают условно – и ты им по гроб жизни благодарен, что твои неприятности закончились.

– Если так, – сказал Артур, – последуем совету адвоката. За это мы ему и платим.

– Хорошо, – сказал Аллен. – Так и решим. Признание вины в обмен на условное освобождение.

 

27 марта 1975 года Уильям Стэнли Миллиган признал себя виновным в ограблениях, в том числе с отягчающими обстоятельствами. Через два месяца Аллен узнал, что суд определил ему условное освобождение только за ограбления на придорожных местах отдыха. Но за ограбление аптечного магазина ему грозило от двух до пяти лет тюрьмы. Все были ошеломлены.

9 июня, после сорока пяти дней пребывания в исправительной колонии Мэнсфилда, Аллена посадили в синий автобус исправительной колонии штата Огайо вместе с другими шестьюдесятью девятью заключенными, скованными попарно, и отвезли в Ливанскую исправительную тюрьму.

Аллен старался не смотреть на вооруженную охрану. Как он выживет эти два года? Страх охватил его, когда автобус подъехал к тюрьме и он увидел забор из колючей проволоки и сторожевые вышки вдоль стен. Заключенные вышли из автобуса и прошли в здание через приемник-распределитель.

Первая из двух дистанционно управляемых дверей со свистом открылась, затем закрылась за ним. Это напомнило Аллену свист Челмера – и страх стал невыносимым. Аллен так и не дошел до второй двери…

Рейджен услышал свист, когда открылась вторая дверь. Он кивнул головой и прошаркал в блок с камерами в строю скованных попарно заключенных. Теперь Артур уже не властвовал. Здесь начиналась власть Рейджена. Только он один будет решать, кому вставать на пятно и сходить с него последующие два или пять лет. С громким лязгом тяжелая железная дверь захлопнулась за Рейдженом Вадасковиничем.

 

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

 

• 1 •

 

Рейджен нашел, что Ливанская тюрьма значительно лучше исправительной колонии Мэнсфилда. Она была новее, чище, светлее. В первый же день на вводной беседе новичкам сообщили правила внутреннего распорядка, рассказали, какая их ждет работа и занятия.

Крупный мужчина с тяжелым подбородком и шеей футболиста встал и, скрестив руки, стал покачиваться взад-вперед.

– Так, – сказал он. – Я капитан Лич. Вы, парни, думаете, что очень крутые? Ну, теперь вы мои! Вы безобразничали на улицах, но если и здесь будете безобразить, я разобью вам ваши поганые головы. Права человека, говорите? Права для людей писаны, а не для кусков мяса вроде вас. Только высуньтесь, и я вас в порошок сотру!

Он долбил это минут пятнадцать. Рейджен решил, что человек пытается просто напугать их, что все это только слова.

Но потом Рейджен заметил, что психолог, худенький блондин в очках, проповедует то же самое:

– Вы теперь ничто. Только номера. Вы не имеете лица. Никого не интересует, кто вы и почему вы здесь. Вы только преступники и заключенные.

Слыша такие оскорбления от маленького человечка, некоторые из вновь прибывших стали отвечать ему:

– Кто ты такой, черт побери, чтобы так разговаривать с нами?

– Что это за дерьмо, парень?

– Я не номер!

– Ты долбаный урод!

– Засунь это себе в задницу, псих!

Рейджен молчал, наблюдая реакцию заключенных. Он подозревал, что психолог нарочно провоцирует их.

– Вот видите? – сказал психолог, ткнув в них указательным пальцем. – Посмотрите, что получается. Вы не можете находиться в обществе, потому что, когда вы попадаете в прессовую ситуацию, вы не знаете, как ее контролировать. На слова реагируете с грубой враждебностью и неистовством. Может быть, теперь вы поймете, почему общество стремится изолировать вас, пока вы не научитесь соответствовать ему.

Заключенные, поняв, что это был своего рода урок, сели и начали глуповато переглядываться.

В главном коридоре заключенные-ветераны наблюдали все это и отпускали язвительные замечания, когда новички стали выходить из комнаты ориентировок:

– Новое мясо прибыло!

– Эй, суки, до скорого свиданьица!

– А вон тот милашка. Она моя.

– Черт, я ее первый увидел!

Рейджен знал, что они показывают на него, и ответил ледяным взглядом. Ночью в камере он обсудил положение с Артуром.

– Здесь ты за все отвечаешь, – сказал Артур, – но я хотел бы отметить, что значительная доля тех шуток и поддразниваний – просто способ «выпустить пары», немного посмеяться. Тебе следует различать тюремных комиков и тех, кто действительно опасен.

Рейджен согласно кивнул:

– Я тоже так думаю.

– У меня есть предложение.

Рейджен слушал, чуть улыбаясь. Забавно было слышать, как Артур предлагает, вместо того чтобы приказывать.

– Я заметил, что заключенные, которые носят зеленую больничную форму, единственные – кроме охраны, – кому разрешается ходить в центре коридоров. Когда настанет время определяться на работу, было бы неплохо, чтобы Аллен попросился в тюремный лазарет.

– Зачем нам это надо?

– Работа медбратом может обеспечить некоторую безопасность, особенно для детей. Видишь ли, в тюрьме помощника медика уважают, поскольку каждый заключенный знает, что когда-нибудь ему может понадобиться экстренная медицинская помощь. Через Аллена я буду выполнять работу.

Рейджен согласился, что идея неплохая.

На следующий день, когда охранники стали опрашивать новичков, кто где работал и какая у кого специальность, Аллен сказал, что хотел бы работать в тюремном лазарете.

– У тебя была практика? – спросил капитан Лич. Аллен ответил, как научил его Артур:

– Когда я служил на флоте, там была школа фармацевтов при морской базе в Грейт-Лейкс. Я работал там в госпитале.

Это была не совсем ложь. Артур приобрел эти знания самостоятельно. Он ведь не сказал, что учился на медика.

На следующей неделе из тюремного лазарета позвонили, что доктор Харрис Стейнберг, директор медицинской части, хочет видеть Миллигана. Проходя по широким залам, Аллен заметил, что Ливанская тюрьма построена в форме гигантского девятиногого краба. Вдоль стен центрального коридора были расположены кабинеты. От него с разными интервалами, в разных направлениях отходили коридоры с камерами. В лазарете Аллен ждал в комнате, отделенной непробиваемыми стеклянными перегородками, наблюдая за доктором Стейнбергом, пожилым седовласым человеком с добрым румяным лицом и мягкой улыбкой. Аллен заметил на стенах рисунки.

Наконец доктор Стейнберг жестом пригласил его войти в кабинет.

– Я так понял, что у вас есть опыт лабораторной работы.

– Всю свою жизнь я хотел стать врачом, – сказал Аллен. – И вот подумал: у вас тут столько народу, что не помешает поставить лишнего человека на анализы крови и мочи.

– Вы когда-нибудь занимались этим? Аллен кивнул:

– Конечно, это было давно, и кое-что я подзабыл, но ведь вспомнить недолго. Я быстро все схватываю. Признаюсь вам, док: когда выйду отсюда, хочу работать в этой области. Дома я самостоятельно изучал книги по медицине. Особенно меня интересует гематология. Дайте мне шанс, док – не пожалеете.

Казалось, Стейнберга не убедила его болтовня, поэтому Аллен решил произвести впечатление другим способом.

– Чудесные картины, – сказал он, бросив взгляд на стену. – Я предпочитаю масляные краски акриловым, но у этого мастера хороший глаз на детали.

На лице доктора появился интерес.

– Так вы рисуете?

– Всю свою жизнь. Медицина – мой суровый долг обществу, а живопись – мечта невинной юности. Люди говорят, что у меня природный талант. Вы позволите написать ваш портрет? У вас выразительное лицо.

– Я собираю предметы искусства, – сказал Стейнберг. – И сам немного рисую.

– Я всегда чувствовал, что искусство и медицина сродни друг другу.

– Вы когда-нибудь продавали свои рисунки?

– Так, кое-что: пейзажи, натюрморты, портреты. Я надеюсь, у меня здесь появится возможность рисовать.

Стейнберг повертел в руках карандаш.

– Хорошо, Миллиган. Я позволю вам работать в лаборатории. Начните с того, что вымойте пол, а когда справитесь с этим, приведите в порядок рабочее место. Вы будете работать со Стоми, дежурным медбратом. Он покажет вам, что и как надо делать.

 

• 2 •

 

Артур был в восторге. Он не возражал против того, чтобы вставать раньше других заключенных и делать анализы крови. Недовольный, как производится запись в медицинских картах, Артур завел свои истории болезни на четырнадцать диабетиков, которых он вскоре стал считать своими пациентами. Большую часть дня он проводил в лаборатории, работая с микроскопом и готовя предметные стекла. Уставший и счастливый, возвращаясь в половине четвертого в свою камеру, он почти не обращал внимания на своего нового соседа, худощавого молчаливого человека.

Адалана украсила пустую камеру, расстелив на полу и развесив по стенам узорчатые полотенца. Вскоре Аллен взялся за махинации: менял пестрое полотенце на пачку сигарет, затем раздавал сигареты с процентами – за одну он получал потом две. В конце недели у него уже было две пачки, и бартер все увеличивался. Наряду с передачами, получаемыми от матери и Марлен, Аллен смог покупать себе еду у интенданта и, таким образом, не ходить в столовую по вечерам. Он затыкал раковину резиновой пробкой, принесенной из лаборатории, наливал горячую воду и разогревал консервную банку с курицей и клецками, супом или тушеной говядиной, пока еда не становилась теплой и приятной на вкус.

Аллен с гордостью носил свою зеленую форму, испытывая удовольствие от того, что может ходить или даже бежать по главному коридору, вместо того чтобы, как таракан, ползти вдоль стен. Ему нравилось, когда его называли «док». Он дал Марлен названия некоторых книг по медицине, чтобы она купила их для него. Артур серьезно занимался медициной.

Когда Томми узнал, что другие заключенные внесли в список посетителей своих подружек в качестве гражданских жен, чтобы им разрешали посещать тюрьму, он сказал Рейджену, что хочет записать Марлен как свою жену. Сначала Артур возражал, но Рейджен проявил здесь свою власть. Как жена Миллигана, она могла приносить в тюрьму вещи.

– Напиши ей, – сказал Рейджен, – чтобы принесла апельсинов. Но сначала пусть возьмет шприц для подкожных инъекций и введет в них водку. Хорошая штука получается.

Ли впервые встал на пятно в Ливанской тюрьме. Комик, остряк, любитель розыгрышей, он демонстрировал на практике теорию Артура, что смех – спасительный клапан и высоко ценится большинством заключенных. Поддразнивание другими заключенными, которое сначала так напугало Денни и рассердило Рейджена, теперь стало развлечением для Ли. Рейджен слышал, что отец Билли был комиком и конферансье, который называл себя «наполовину музыкант, наполовину остряк». Рейджен решил, что Ли может сыграть свою роль в тюрьме.

Но Ли не ограничился смешными историями. Он начинил сигареты Аллена: соскреб серу с нескольких спичек, палочку подержал в сладкой воде, потом обвалял ее в сере и спрятал в табаке. Пару таких сигарет он положил в пачку Аллена, и когда кто-нибудь из заключенных просил сигарету, Ли давал ему «начиненную» сигарету. Идя по коридору или выходя из кафетерия, он слышал гневные крики жертвы, когда сигарета разгоралась ярким пламенем. Некоторые из них взрывались прямо в лицо Аллену.

Однажды утром, когда работа с кровью была закончена, Артур, задумавшись о проценте серповидно-клеточной анемии среди чернокожих заключенных, сошел с пятна. Ли, которому в этот момент нечего было делать, решил устроить шутку. Он открыл банку с экстрактом лукового масла, макнул туда тампон и обвел ободок окуляра.

– Эй, Стоми, – сказал он, протягивая медику предметное стекло, – доктор Стейнберг хочет срочно сделать анализ крови на лейкоциты. Посмотри это под микроскопом.

Стоми положил предметное стекло на столик микроскопа и навел фокус. Вдруг он резко откинул голову, глаза его наполнились слезами.

– Что случилось? – невинно спросил Ли. – Это настолько печально?

Не в силах контролировать себя, Стоми зарычал, смеясь сквозь слезы:

– Ах ты, сукин сын! Как только тебя земля носит! Он пошел к раковине и промыл глаза.

Вскоре после этого Ли увидел, как вошел заключенный и дал Стоми пять баксов. Стоми взял с полки колбу 11-С, вынул пробку и передал колбу заключенному, который сделал большой глоток.

– Что это? – спросил Ли, когда заключенный ушел.

– «Белая молния». Сам приготовил. Пять баксов за глоток. Если меня не будет поблизости, когда кто-нибудь из заключенных придет, можешь заменить меня, получишь один бакс из пяти.

Ли ответил, что будет счастлив оказать услугу.

– Послушай, – продолжал Стоми, – доктор Стейнберг хочет привести в порядок аптечку. Ты не сделаешь это? У меня есть другие дела.

Пока Ли приводил в порядок аптечку, Стоми взял колбу 11-С с полки, вылил спирт в мензурку, наполнил колбу водой и обвел края колбы горьковато-сладким концентратом.

– Мне нужно сходить к доктору Стейнбергу, – сказал он Ли. – Не забудь о бизнесе, о'кей?

Через десять минут в лабораторию вошел огромный чернокожий заключенный и сказал:

– Дай мне 11-С, парень. Я заплатил Стоми десять баксов за два глотка. Он сказал, что ты знаешь, где это.

Ли передал ему колбу. Чернокожий быстро приложил колбу ко рту и опрокинул ее вверх. Вдруг глаза его округлились, он плюнул и стал блевать.

– Ты, белый сукин сын! Какого дерьма ты мне подсунул?

Он делал странные движения губами, пытаясь стереть рукавом мерзкий вкус. Потом схватил колбу за горлышко, грохнул ею о стол так, что донышко отлетело и жидкость забрызгала зеленую форму Ли, и стал размахивать рваным краем колбы.

– В клочья порву, сволочь белая! Ли отступил к двери.

– Рейджен, – прошептал он. – Эй, Рейджен! Охваченный ужасом, Ли ждал, что Рейджен придет к нему на помощь. Но никто не пришел. Он рванул в дверь и побежал по коридору, чернокожий бросился за ним.

Рейджен хотел было встать на пятно, но Артур сказал:

– Ли должен получить урок.

– Но я не могу позволить, чтобы его порезали, – сказал Рейджен.

– Если его не остановить, – сказал Артур, – в будущем он может представлять для нас большую опасность.

Рейджен последовал совету и не стал вмешиваться, пока Ли бежал по коридору, в ужасе крича:

– Рейджен, где же ты, черт возьми?

Когда Рейджен почувствовал, что Ли достаточно проучен и ситуация становится слишком опасной, он с силой вытолкнул Ли с пятна, остановился и швырнул больничную койку прямо под ноги преследователю. Великан упал на разбитую колбу и поранил себе руку.

– Хватит! – рявкнул Рейджен.

Чернокожий вскочил, трясясь от гнева. Рейджен схватил его, кинул в рентгеновский кабинет и прижал к стенке.

– Достаточно! – сказал Рейджен. – Нажми на тормоза, иначе я тебя сломаю.

Чернокожий остолбенел от внезапной перемены. Вместо испуганного белого мальчишки его загнал в угол матерый уголовник с русским акцентом и диким взглядом. Рейджен поймал его мощным захватом сзади, рукой стиснув ему шею, и прошептал на ухо:

– Давай остановимся. Нужно привести все в порядок.

– Да, да, все в порядке, все в порядке… Рейджен отпустил чернокожего. Тот попятился:

– Без обид, парень, все нормально… И чуть не бегом бросился прочь.

– Варварский способ справляться с ситуацией, – заметил Артур.

– А ты бы что сделал? – спросил Рейджен. Артур пожал плечами:

– Вероятно, то же самое. Если бы у меня была твоя сила.

Рейджен кивнул.

– А что делать с Ли? – спросил Артур. – Тебе решать.

– Он «нежелательный».

– Правильно. Что хорошего в человеке, вся жизнь которого состоит из розыгрышей? Он – бесполезный андроид.

Ли был лишен права вставать на пятно. Но вместо того чтобы жить в постоянной темноте вокруг пятна, не в состоянии вынести существования без розыгрышей и смеха, он предпочел совсем исчезнуть.

И очень долго никто не смеялся.

 

• 3 •

 

Письма Томми стали отражать непредсказуемые перемены настроения. Он писал Марлен: «У меня распухли костяшки пальцев» – и описывал драку с заключенными, которые крали у него почтовые марки. 6 августа он клялся, что покончит с собой, а через пять дней попросил ее прислать акриловые краски, чтобы он снова мог рисовать.

Артур поймал четырех мышей и стал приручать их. Он изучал их поведение и начал писать длинную статью о возможности пересадки кожи мышей на обожженные места человека. Однажды вечером, когда он сидел в лаборатории и делал некоторые записи, вошли трое заключенных. Один встал на страже, двое других подошли к нему.

– Дай мне пакет, – сказал один из них. – Мы знаем, что у тебя есть. Дай нам.

Артур покачал головой и продолжал писать. Двое обошли вокруг стола и схватили его…

Рейджен стряхнул их с себя, отшвырнув одного, затем другого. Когда стоявший на страже подошел к нему с ножом, Рейджен сломал ему кисть. Все трое убежали, причем один кричал:

– Ты труп, Миллиган! Береги задницу!

Рейджен спросил Артура, знает ли он, что произошло.

– Какой-то пакет, – сказал Артур, – По тому, как они себя вели, думаю, это наркотики.