Макс Вебер о роли протестантской этики в развитии капитализма

Рациональность и рационализация являются общими темами в историческо-социологических исследованиях Вебера. Опираясь на обширные эмпирические исследования, он пытается объяснить развитие на Западе особого вида рациональности. Центральная проблема формулируется им так:

“Современный человек, дитя европейской культуры, неизбежно и с полным основанием рассматривает универсально-историче­ские проблемы с вполне определенной точки зрения. Его интере­сует прежде всего следующий вопрос: какое сцепление обстоя­тельств привело к тому, что именно на Западе, и только здесь, возникли такие явления культуры, которые развивались — по край­ней мере как мы склонны предполагать — в направлении, полу­чившим универсальное значение ”.

Итак, Вебер ищет характерные социальные и культурные осо­бенности Запада по сравнению с другими цивилизациями. Только на Западе, отмечает он, возникла наука, которая оценивается се­годня как общезначимая для всех людей. Эмпирическое знание, философская и теологическая мудрость существовали и в других культурах, особенно в Индии, Китае, Персии и Египте. Но там приобретенное знание было лишено математической основы, ра­циональных “доказательств”, “экспериментов” и научных понятий.

Нечто подобное мы наблюдаем и в искусстве. Музыкальная культура имеется у всех народов, но только на Западе существует рациональная гармоническая музыка (контрапункт и аккордово-гармоническая фактура), оркестры и нотное письмо. В течение ев­ропейского Ренессанса рационализация внутри изящных искусств была связана с введением линейной и воздушной перспектив.

Только на Западе можно найти “государство” как политиче­ский институт, обладающий рационально разработанной и фор­мальной “конституцией”, рациональными и формальными зако­нами. Только в западном культурном круге мы находим система­тически подготовленных (вышколенных) экспертов и высокопо­ставленных специалистов - чиновников.

Это же применимо и к тому, что Вебер называет “самым могу­чим фактором нашей современной жизни”, а именно к капита­лизму. Стремление к экономической выгоде известно всем эпохам и всем нациям мира. Страстью к деньгам одержимы грабители, игроки и нищие. Но ни это стремление, ни эта страсть не тожде­ственны капитализму. Только на Западе возникла рационально-капиталистическая система хозяйствования, основанная на (фор­мально) свободном наемном труде. Современный западный капи­тализм зависит от исчисляемости решающих экономических факто­ров. В конечном счете, он стал возможным благодаря рационально обоснованной науке. Современный капитализм также испытывает потребность в правовой системе и правительственной бюрокра­тии, которые создают предсказуемое поле деятельности, осно­ванное на праве и справедливости. В целом только Запад смог пред­ложить такие условия деловой активности.

Почему такие процессы рационализации не развивались вне За­пада? Или более конкретно: почему современный капитализм за­родился именно в Европе?

Как и Маркс, Вебер утверждал, что капитализм является особым и основополагающим феноменом социальной жизни Запада, но он не разделяет марксово представление о том, что буржуазия проиграет классовую борьбу и что капитализм будет заменен качественно новым способом производства (социализмом). Полушутя, Вебер называет себя “классово сознательным буржуа”. Согласно Веберу, “буржуа” персонифицируют уникальный тип действий, целерациональные действия (тип социального действия, когда предметы внешнего мира и другие люди воспринимаются как условия или средства действия, рационально ориентированного на достижение собственных целей - противоположность: традиционное действие, которое побуждается усвоенной привычкой, традицией), которые в обозримом будущем будут пронизывать все общества. Тогда возникает решающий вопрос. Почему этот тип действия особенно превалирует и западной части мира?

Мы видели, что Вебер указывает на несколько внешних условий возникновения капитализма на Западе (наука, юриспруденция и т.д.). Но он также интересуется и тем, что мы могли бы назвать “внутренними причинами”. Это те причины, которые свя­заны со способностью человека развиваться и его предрасполо­женностью к определенным формам “практически-рационально­го образа жизни”. Вебер подчеркивает, не очень отличаясь в этом отношении от Фрейда, что, когда такому образу жизни противо­действуют психологические запреты, развитие рационально ка­питалистической деловой активности сталкивается с сильной внут­ренней оппозицией. Подобные проблемы сопровождают процес­сы индустриализации во всех странах. В Протестантской этике и духе капитализма (1904) Вебер пытается понять, какие специфические факторы во время и после Реформации разрушили эти запреты и сделали воз­можным возникновение современного общества.

При ответе на вопрос: какие психологические запреты блоки­руют буржуазный образ жизни? — полезны введенные Вебером типы действий. Определенные этико-религиозные ценности, аффек­тивные установки и глубоко укорененные привычки “запрещают” современный, практически-рациональный образ жизни (целевую рациональность). Вебер говорит, что этика каждой эпохи встроена в определенные образцы действия и может функционировать как внутренняя помеха становлению экономически-рационального об­раза жизни.

Радикальная перемена в этических представлениях о долге, как следствие теологических и этических преобразований в течение Реформации, разбивает эти запреты и делает возможной этику, которая легитимирует новый рациональный образ жизни. Соглас­но Веберу, протестантская этика по теологическим соображениям обосновывает ранее неизвестную этику труда и новую рациональ­ную жизненную установку. Более того, такие этика и рациональ­ная установка даже рассматриваются по религиозным причинам в качестве морально обязательных. Именно это и сделало возмож­ным дух капитализма. Согласно Веберу, решающими здесь явля­ются практически-психологические следствия теологических док­трин Реформации. Так как систематическая работа приобрела ре­лигиозное значение для протестантов и кальвинистов, то она стала для них “призванием”. В итоге были разрушены запреты, кото­рые ранее в традиционном обществе сковывали усилия человека по поиску прибыли. Экономический успех индивида стал интер­претироваться как знак его принадлежности к “избранным”. От­рицательное отношение к “плоти” и всем “чувствам” ограничива­ло потребление и вело к накоплению капитала. Таким образом, протестантизм создал то, что Вебер называет “мирской аскезой”. Мирская аскеза порождает новую структуру личности. Мы имеем внутреннюю рационализацию личности, ко­торая ориентирует ее на труд и систематический самоконтроль. На следующем этапе внутренняя рационализация поддерживает­ся внешней рационализацией экономической жизни.

В течение этого процесса действующие агенты не обязательно осознают, что закладывают внутреннюю или интеллектуальную осно­ву буржуазного образа жизни и, следовательно, современного капи­тализма. Вебер не утверждает, что в намерения Лютера и Кальвина входило создание интеллектуальных условий для возникновения капи­тализма. Не развивалась с этой целью и капиталистическая этика. Вебер говорит, что появление на Западе капитализма было непредна­меренным результатом этико-религиозных способов действия, разрабо­танных в протестантских сектах. Буржуазный образ жизни и капи­талистический дух возникают как бы за спиной действующего агента.

Теория Вебера находится в центре интенсивных дискуссий на протяжении всего двадцатого столетия. Многие видели в ней ос­новную альтернативу марксистской концепции связи между бази­сом (экономикой) и надстройкой (идеологией и религией). В этом контексте важно осознавать то, чего Вебер не говорит. Он не ут­верждает, что протестантская этика является необходимым и доста­точным условием зарождения капитализма, но опровергает “моно­каузальные модели объяснения” и подчеркивает, что существова­ло много причин возникновения западного капитализма. Таким образом, “протестантская этика” является необходимым, но не достаточным условием возникновения капитализма.