Тема: Эпическое освещение войны в послевоенной прозе

В тот период, когда появилось литературное обозначения «военной прозы», это была проза о Великой Отечественной войне писателей, через войну прошедших. Большим открытием в литературе данного периода стали произведения непосредственных её участников, бывших фронтовиков, объединённых общим понятием «лейтенантская проза». На фронтах оказались девятнадцатилетними солдатами, юными лейтенантами те, кто позже составит славу военной прозы: Григорий Бакланов и Юрий Бондарев, Виктор Астафьев и Владимир Богомолов. «Нам было пор двадцать лет и по сорок одновременно», - писал Ю. Бондарев (он был курсантов военного училища, командиром противотанкового орудия). От поколения рождения 1923 г., призванных на фронт, в живых осталось всего три процента. Но поколение было, видимо, настолько талантливым, что в литературу они пришли зрелыми, а не только мужественными.

Проза о войне образует мощное тематическое направление в русской литературе советского времени. У истоков литературы о Великой Отечественной войне стал Виктор Платонович Некрасов (1911-1981), в прошлом офицер сапёрного батальона. Его повесть «В списках Сталинграда» была напечатана сразу после победы, в 1946 году. В впоследствии даже утвердилось шутливое выражение: «Все мы вышли из «Окопов Сталинграда», которым некоторые военные прозаики подчёркивали своё родство с повестью В. Некрасова (по аналогии с известными словами Достоевского «Все мы вышли из гоголевской «Шинели»). Чем так поразила современников эта повесть? Главным образом тем, что война открывалась через быт простых солдат. Книга рассказывала об их проблемах, их неброском героизме. Некрасов первым показал, что победу в войне одержали не генералы и маршалы, а народ. И эта тема оказалась центральной в лучшей прозе 1850-60- годов.

В повестях Григория Яковлевича Бакланова ( родился в 1923 г.) «Пядь земли (1959) и «Мёртвые сраму не имут» (1961) и Юрия Васильевича Бондарева (родился в 1924) – «Батальоны просят огня» (1954), «Последние залпы» (1959), а позже и в романе «Горячий снег» (1959) война показана точно без прикрас. Эти произведения нередко сравнивали с подробной картой, на которой видны не общая расстановка войск и стрелы стратегических ударов, но мельчайшие детали местности и расположение отдельных бойцов.

Чрезвычайно важная для Ю.Бондарева тема – тема проверки на человечность, познание истинной цены человека в обстоятельствах необычных, экстремальных. Роман «Берег» вышел в 1975 году. Главный герой произведения – Никитин – участник нынешних событий, в войну он был лейтенантом, сейчас – известный писатель Он защищает то, за что воевал в сорок пятом, но тогда его оружием была пушка, сегодня – слово. По актуальности и политической значимости поднятых автором вопросов центр тяжести лежит в современности, по яркости и силе художественного изображения – в военных годах.

В передаче бременского радио 15 мая 1978 года говорилось: «Роман Юрия Бондарева «Берег» затрагивает щекотливую тему: конфронтацию немцев и русских в конце Второй мировой войны. Местом действия служит провинциальный городок недалеко от Берлина. События последних дней военных действий перед немецкой капитуляцией изображены удивительно непредвзято. Почти не чувствуется антинемецких настроений. Изображение военных действий, которое занимает в романе очень большое место, дано захватывающе. Не военные, а человеческие проблемы выдвинуты на первый план, что свидетельствует о способности автора глубоко проникать в психологию». Каждый думающий человек пытается найти свой «берег», объясняющий и оправдывающий всю его жизнь. Берег – это поиск счастья, познание самого себя, поиск берега в самом себе. Свой берег искал лейтенант Андрей Княжко, который никогда - ни в большом, ни в малом – не отступал от требований чести и долга, недаром остался для Никитина живым воплощением идеала: таких, как Княжко, он больше не встречал в жизни. В романе показаны взаимоотношения лейтенанта Никитина и немецкой девушки Эммы. Эти отношения вызывали различные споры в критике. Могло ли такое быть на войне? По этому поводу интересно мнение кадрового ветерана войны С.К. Тронина, которое было опубликовано в одном из журналов: «Победитель и поверженный враг, любовь советского лейтенанта и немки… Помнится, в 1945 году и в последующие годы, мы, военные, много дискутировали между собой на эти острые темы. И вот их решает писатель в романе. Верно ли? На мой взгляд – да. Главный герой Никитин проходит проверку очень суровую, жестокую в отношениях с врагом, в лагере которого оказалась восемнадцатилетняя девушка, вдруг ставшая любимым существом. Повторяю, у нас в армии немало было разговоров на эту щекотливую тему, правда, они в основном касались примеров случайных связей и отношений, а тут - истинное чувство. В оценке отношений Никитина и Эммы, я целиком на стороне Бондарева». И в сегодняшнюю жизнь (80 годы 20 века) героя входит прошлое. При неожиданной встрече с госпожой Герберт – не забытое, а лишь заваленное ворохом лет и дел светлее, чистое чувство, что когда-то на миг осеняло юного русского лейтенанта, «мальчика- рыцаря» и немецкую девушку. Многое откроется, будет понято в известном писателе Никитине, когда мы видим его в той военной жизни «ни в чём неповторимой по горячей, молодой и бездумной решимости», и было ему «тогда всё чересчур ясно».

Берег – это поиск счастья, познание самого себя, поиск берега в самом себе. И вспоминаются последние строки романа, где Никитин, «уже без боли, прощаясь с самим собой», всё»плыл, приближался и никак не мог приблизиться к тому берегу, зелёному, обетованному, солнечному, который обещал ему всю жизнь впереди».

В «лейтенантской прозе» впервые прозвучала тема судьбы и сознательного выбора. Перед лицом постоянной угрозы смерти человек просто вынужден постоянно делать выбор: струсить, предать – но выжить или решиться на смерть – но остаться верным долгу (не случайно название одного из более поздних романов Ю. Бондарева – Выбор). В таких ситуациях люди раскрываются наиболее полно. От того, каким будет он, этот выбор, зависит судьба человека. Он сделан в сорок третьем друзьями – Лейтенантом Васильевым и Рамзиным: лишь по видимости Рамзин принял решение сам – он сломился под тяжестью страшно сложившихся для него обстоятельств и потому был жестоко наказан. Не смертью, а – что оказалось ещё страшнее – жизнью.

И в романе «Берег» и в романе «Выбор», действие которых происходит в 1975-80 г.г., писателю так важно рассказать о том, какими были его герои много лет назад: юные «боги войны», как называли тогда артиллеристов, горячие, безрассудно смелые. И ещё – беспредельно честные с собою и другими, сумевшие сохранить в себе в огне войны обаяние человека.

В повести Константина Дмитриевича Воробьёва (1919-1953) «Убиты под Москвой (1963) рассказывается о гибели кремлевских курсантов, защищавших столицу в дни немецкого наступления. Для этой особой части подбирались крепкие, красивые и рослые парни. Даже в росте погибших ребят – все, как один, метр восемьдесят три, чтобы не портить парадный строй, - есть что-то роковое: вся рота, как один, должна погибнуть. Предчувствие трагедии передаётся читателю с самого начала – от сцены, когда молодцеватый капитан Рюмин, постёгивая прутиком по сапогу, ведёт курсантов в заведомо неравный бой, и до момента, когда он пускает себе пулю в сердце, как бы искупая чей-то грех за гибель неопытных мальчиков.

Как и другие его повести, эта повесть написана в тёмных тонах, по принципу медленного, но неуклонного сгущения красок, она насыщена правдой до предела и даже сверх предела. Это общая особенность значительной части военной прозы тех лет.

«Лейтенантская» проза помогла понять, почему победила армия, многие командиры которой были арестованы и казнены в 30-х г.г.: почему самую страшную в истории человечества войну выиграла страна, пережившая революцию, Гражданскую войну и большевистско-сталинский террор.

В литературе о войне отдельно, но связано нравственными и духовными нитями с «лейтенантской» прозой стоит та, что получила наименование «солдатской». В произведениях этого направления показан тяжелейший военный труд солдат и рядовых офицеров. Это проза Виктора Петровича Астафьева (1924-2001), в которой проявилась связь «военной прозы» с «деревенской «Ясным ли днём» (1966), «Пастух и пастушка» (1967, оконч. ред.1989). В «современной пасторали» пастораль (франц. pastorate, от лат. pastoralis — пастушеский), литературные, музыкальные и театральные жанры, основанные на поэтизации мирной и простой сельской жизни)) «Пастух и пастушка» точно пишется правда о кровавых сражениях, но более всего запоминается нарастающая пронзительная, радостно и тревожно звучащая тема любви. Не о скоротечном романе повествует писатель – он говорит о чувстве одухотворяющем, на всю жизнь связывающих двоих.

Размышлениями о подлинном героизме и дегероизации, изображению войны с самой неприглядной стороны, разоблачению ложного пафоса, развенчанию стереотипных образов, показу войны как предательства человечности (даже на «нашей», «советской» стороне), отданы последние книги Астафьева – «Прокляты и убиты» (1994), «Так хочется жить» (1994-1995), «Весёлый солдат» (1998).

«Военная проза» углубляет наше представление о человеке, который спас Родину от врага Писателей всё более привлекают нравственные основы человека на войне; и в этих условиях обязательными оказываются для него законы, диктуемые совестью. Как это происходит в повести писателя фронтового поколения Вячеслава Леонидовича Кондратьева (1920-1993) «Сашка» (1979). Кондратьев пишет, кто в войну находился на самом трудном и ответственном месте, - о солдате, о его каждодневном героизме. Сашка знает, чем грозит невыполнение приказа, но отказывается выполнить приказ сердцем ожесточившегося от горя комбата – расстрелять пленного.

Тема родины, её величия и беззащитности, столкновения и родства идеологий, сталинизма и фашизма, является главной и для дилогии Василия Семёновича Гроссмана (1905-1964) «Жизнь и судьба». Василий Гроссман в годы войны был военным корреспондентом газеты «Красная звезда», публиковал очерки о борьбе советского народа против фашистов. Написанный в конце 1950 - начале 1960-х г.г. (в продолжение первой части дилогии, опубликованного в 1952 году романа «Зв правое дело») в виде рукописи роман был представлен в редакцию журнала «Знамя», по доносу из редакции арестован КГБ, и его автор умер («убили в подворотне» - слова ближайшего друга Гроссмана, поэта С.И. Липкина), так и не увидев свой роман напечатанным. Однако рукопись удалось (благодаря тому же С.И. Липкину, а также В.Н. Войновичу, А.Д. Сахарову и Е.Г. Боннэр) переправить за границу, и в 1980 г. роман вышел в Швейцарии. В России опубликован только в 1988 г. в журнале «Октябрь») Не автор – роман пришёл к нам из эмиграции.

В романе «Жизнь и судьба» отражена историческая реальность: коллективизация, 1937 год, репрессии, сталинский геноцид и Великая Отечественная война.

Критик А. Бочаров в послесловии к публикации произведения Гроссмана в «Октябре», пожалуй, наиболее точно определил связи его с эпопеей Л. Толстого, которые отмечали многие другие литературоведы. Он писал: «Из всех романов о войне дилогия Василия Гроссмана оказалась наиболее близка той русской эпической традиции, которая была утверждена Л. Толстым в «Войне и мире». И если вообще трудно представить, чтобы прозаик, стремящийся правдиво воспроизвести страшный будничный труд войны, мог миновать опыт великого романиста, то Гроссман воспринял эти великие уроки вполне сознательно, последовательно, целеустремлённо».

В центре повествования семья Шапошниковых – Штрумов; военные сцены связаны со сражением за Сталинград. Как и Л. Толстой, Гроссман изображает народную войну. И народ, поднявшийся на битву – непобедим. Как неистребима и сама жизнь, вопреки всему возрождающаяся в людях и возрождающая испепелённых страданием людей. Таким примером является эпизод из романа о женщине, протягивающей кусок хлеба пленному немецкому офицеру, выносящему из подвала трупы убитых сталинградцев, среди которых оказалась и девочка-подросток.

- Деточка! Деточка! Деточка ты моя золотая!.. Женщина поднялась на ноги. Она шагнула к немцу… - глаза её смотрели на него и одновременно искали на земле кирпич не намертво смёрзшийся с другими кирпичами… Неизбежность того, что произойдёт, чувствовал часовой и не мог остановить женщину…

А женщина уже ничего не видела, кроме лица немца с повязанным ртом. Не понимая, что делается с ней неся ту силу, которая подчиняла всё вокруг, и сама подчиняясь этой силе, она нащупала в кармане своего ватника кусок подаренного ей накануне красноармейцем хлеба, протянула его немцу и сказала

- На, получай, на жри.

Что же эта за сила, заставившая не просто пощадить убийцу, а отдать ему, может быть, самую главную ценность в то голодное время, не подвластная ни порыву ненависти, ни отчаянию, ни здравому смыслу? Это неистребимая сила жизни, оберегающая живое.

Состояние жизни и судьбы в романе Гроссмана предстаёт от рождения сына у Веры до гибели военврача Софьи Осиповны в гитлеровской газовой камере. «Человек умирает и переходит их мира свободы в царство рабства. Жизнь – это свобода..» Так начинается одна из ключевых глав (II часть, 50 гл.). романа, которая занимает всего треть странички, но именно она открывает путь к осмыслению того нового, что принёс в литературу и в жизнь своим творчеством В. Гроссман.

Нельзя читать без волнения письмо матери физика Штрума Анны Семёновны, написанное ею накануне гибели обитателей еврейского гетто.

Почему Анна Семёновна не чувствует себя одинокой. Она проживает две жизни: одну на свободе, другую – за колючей проволокой. В первой – она, как песчинка, оторванная от родного берега и занесённая в пшеничное поле, – одна, в другой – на краю пропасти она осознаёт себя частицей своего народа: «В эти ужасные дни моё сердце наполняется материнской нежностью к еврейскому народу. Раньше я не знала этой любви».

«У войны не женское лицо», – сказала Светлана Алексеевич. Нет, – женское. Об этом пишет С. Алексеевич в своей документально-художественной книге «У войны – не женское лицо». О подвиге женщины-матери повествует Виталий Закруткин в повести «Матерь человеческая». Тихие зори стали началом бессмертия для девушек-зенитчиц в повести Б. Васильева «А зори здесь тихие». В документально-художественной повести «Клавдия Вилор» Д. Гранин рассказывает о судьбе женщины комиссара в годы Великой Отечественной войны.