Из охотничьих обрядов и верований аварцев-андалальцев

Дагестанский государственный институт народного хозяйства,

[email protected]

Дагестанский государственный университет, [email protected]

В статье описываются связанные с тотемизмом, промысловой магией и зоолатрией охотничьи обряды одной из этнических групп аварцев – андадальцев.

Ключевые слова: аварцы, охотничьи обряды, верования, зоолатрия, тотемизм.

Одним из традиционных промыслов аварцев-андалальцев была охота. Об этом, например, свидетельствуют наскальные рисунки в «Чинна-Хитта» и «Чуял-хвараб-нохо», которые изображают диких животных (олени с большими рогами, козлы с большими загнутыми рогами, косули и т.д.), пеших и всадников с собаками и т.п. [1, с. 103-104, 108-109].

В Андалале как в прошлом, так и теперь были известные на всю округу охотники («чанахъаби»). Например, славились охотники Шаихав Абдурашидов (1912 года рождения) из с. Салта, убивший 114 волков, Али Алигаджиев (1942 г.р.) из с. Салта, убивший 17 волков, «Мокъокъ»-Магомед (1930 г.р.) из с. Кегер, Абумуслим Рамазанов (1936 г.р.) из с. Гамсутль и др.

По словам старожилов, в прошлом охотились в основном из-за материальной нужды, и дичь служила подспорьем в рационе горцев. Особо увлекаться охотой считалось предосудительным. Злоупотребление охотой осуждалось обществом, что отразилось в поговорках «БахIарго хIвела, хIерго мискинлъла» («Молодым умрешь, а к старости – обеднеешь»), «БахIарго хIерлъла хIерлъуда хъарцинлъла» («Быстро состаришься, а в старости станешь скупым»).

Охотились на медведей («ци»), волков («бацI»), лис («цер»), туров («бис»), косуль («багIнац»), кабанов («болъон»), барсуков («паччру», «бакьуч»), куниц («цакьу»), зайцев («гIанкI»), куропаток («мокъокъ»), перепелок («чIороли») и др. Охотились как при помощи ружья («туманкI»), так и при помощи капканов («къор», «гудур»). Капканы ставили на волка, лису, барсука и куницу. Их обязательно проверяли дважды в сутки, чтобы пойманное животное не мучилось.

В охоте на туров и кабанов использовали кавказских овчарок («гIиял гьве»), а с 50-х гг. XX в. – и гончих собак. В загонной охоте на туров использовали до 5-6 овчарок, которые загоняли туров на скалы и держали их там до подхода охотников. На волков охотились группой от 2 до 10 охотников, во главе со старшим («кIудав чанахъан»). Интересно отметить в этой связи, что у анадалальцев с. Гамсутль сохранилось поверье, что сорока своим стрекотом наводит охотников в лесу на дичь [2, с. 120].

Охотники на охоте носили обувь из сыромятной бычьей шкуры – «тIомол хьатал», края которой сшивались высушенными козьими кишками. Для удобства в них клали мягкую траву («талма»). Зимой для того, чтобы не скользили ноги, к обуви привязывали особые железные кованые шипы – «хIатIихъ махх» (букв. «подножное железо»). Для лазания по скалам, при ходьбе в гору и по их склонам охотники пользовались особыми палками – «ханца-тIил» («палка-крючок»), на которые были насажены кованые трезубые крючья. Ими цеплялись за деревья и скалы для предотвращения скольжения. На них же насаживали туши убитой дичи. Две такие палки использовали и как носилки, если нужно было перенести раненного охотника.

Боязнь неудачной охоты и стремление богатой добычи вызвали к жизни целый ряд обычаев, обрядов, магических предписаний и табу. Если при выходе на охоту, охотника спрашивали о том, куда он идет, охотник, боясь неудачи, не говорил правды, а отвечал уклончиво. Домашние провожая охотников на охоту, желали им счастливого пути: «Нух битIаги!» («Ровной дороги!»). Ружье нельзя было никому одалживать, переступать через него (особенно женщине). Когда ружье заряжали патронами, произносили традиционные мусульманские формулы: «Бисмиллягьи ррахIмани ррахIим» («Я начинаю от имени Всевышнего Аллаха»), «Аллагьу акбар» («Аллах велик»).

Считалось, что охота будет неудачной, если дорогу охотникам перебегал заяц и, наоборот, – удачной, если дорогу перебегала лиса или перелетала куропатка. Поэтому, когда видели перебегающего дорогу зайца, говорили: «Царад нух къотIана» («Лис отрезал (перебежал) дорогу»). «Видимо, наряду с культом собаки и барана, у дагестанцев существовал и культ зайца, на что указывает словесный запрет на самое обозначение зайца» [3, с. 35],– полагает М.Р. Халидова. Также хорошим признаком считалось, если дорогу перебегал волк. Поэтому, когда перебегал заяц, кричали «волк, волк», желая хотя бы его именем обеспечить удачу [4, с. 112].

При встрече в пути с охотником, добывшего волка, было принято произносить следующее благопожелание: «Рас бикIкIун кьеги!» («Сколько волос (на шкуре этого волка), столько пусть будет (достатка)»). В ответ охотник благодарил словами: «Баркала! Амин!» («Спасибо! Да сбудется!»).

По причине боязни неудачной охоты охотники избегали встреч с женщинами, несшими пустые ведра (пустота к убыли), а также славящихся «дурным глазом», сварливым характером. По поверью, сглазить можно было и охотника, и его ружье, и собаку. Если при стрельбе из ружья в дичь с близкого расстояния охотник не попадал в нее, то считали, что ружье сглазили. Для того чтобы снять сглаз с ружья, проводили обряд ритуального осквернения оружия. Из этого ружья охотник стрелял в свои экскременты, после чего он мочился на него как поверх, так и вовнутрь стволов. Затем ружье чистили и смазывали костным мозгом лошадиной кости или же жиром, собранным с кипящего мясного бульона. Аналогичный обряд существовал и у табасаранцев [5, с. 268].

При групповой охоте охотнику, чьей пулей было убито животное, доставалась его шкура и голова. Все остальное мясо делилось поровну. Аналогичный порядок, закрепленный обычным правом, бытовал и у бежтинцев. Их адаты гласили: «Охотнику, убившему зверя, кроме шкуры, принадлежит лучшая часть (фунта 2), годная на шашлык. Прочее делится поровну. Зверя тащат до селения все охотники, кроме убившего его» [6, с. 73].

Сразу же после разделывания туши убитого животного, охотники в первую очередь жарили на костре его печень и почки. При дележе наиболее престижным и вкусным считалось мясо у позвоночника и филейная часть животного. Дележ мяса («гьан бикьи») производился следующим образом: один охотник отворачивался, а делящий мясо, взяв какой-либо кусок, спрашивал его: «Кому?». Тот отвечал: «Магомеду, Ахмеду и т.д.». Существовал и другой способ дележа – между двумя кусками мяса клали нож и спрашивали отвернувшегося: «Кому лезвие, а кому рукоятка?».

Если охотников было, к примеру, пятеро, то тушу делили на шесть частей – одна часть шла на общую трапезу. Собакам доставалась требуха. Если с охотниками, несшими добычу, встречался путник, его долей считалась лопатка («рал¢а») из туши убитого животного.

Покровителями диких животных и охоты у андалальцев были горные духи Будалаал [7, с. 109]. Считалось, что охотники убивают только ту дичь, которую ранее уже съели, а затем оживили Будалаал. Покровителем всех туров считался «белый тур» («хъахIаб бис»). Его нельзя было убивать, так как в противном случае убившего будто бы настигала божья кара. Боги-патроны диких животных и охоты имелись и у других аварцев [8, с. 83-84], народов Дагестана [9, с. 512-514] и Кавказа [10, с. 237-246].

На почве тотемизма, зоолатрии, промыслового культа и магии слова у андалальцев, как и других народов Кавказа [11, с. 10-11; 12, с. 68-70; 13, с. 44-47; 14, с. 113], сложился условный охотничий язык, от которого до нас дошли подменные названия некоторых диких животных. Так, охотники на охоте называли медведя подменным названием «хIераб» («старый»), волка – «гIундул къокъ» («короткие уши»), лису – «сихIираб» («хитрая»), зайца – «гIундул кIодо» («большие уши»), тура – «лъурдул кIодо» («большие рога»). Самца тура также называли «бис», а самку – «сум», «цIе» («коза»). Барсука называли «бакьуч», «паччру» (не переводится). Жирных домашних животных сравнивали с барсуком.

Условный охотничий язык сохранился и у некоторых других народов Дагестана. Так, у даргинцев-цудахарцев сохранилось подменное название лисы – «гIамалтар» («обманщица») [15, с. 208]. Табасаранцы называли медведя «старший», «старейший», «мужчина», «дедушка», «бабушка», «имеющий большие лапы», «носящий большую шубу», волка – «неверный», «поганый», «дедушка», «большие уши имеющий», «длинные уши имеющий», «высохшие уши», лису – «старшина», «обманщица», зайца – «трусишка», «косой», «длинные уши», «большие уши имеющий», барсука – «имеющий белое пятно», «с двух сторон обрезаемый», «с полосками на лбу», косулю – «тонкие (длинные) ноги имеющая», оленя – «большие рога имеющий», «не имеющий хвоста», кабана – «клыки имеющий» [16, с. 115]. У кабардинцев волка называли «серый», медведя – «лохмоногий», оленя – «многорогий», лису – «клятвопреступница», зайца – «трегубый» [17, с. 46]. Абхазы называли кабана «длинная морда», зайца – «тот с длинными ушами и мягкой шерстью», косулю – «сухая кровь». Осетины называли собаку «охотник», оленя – «рогатый», «головастый», кабана – «роющий», волка – «длиннохвостый», зайца – «косой» [18, с. 10-11]. Негидальцы называли медведя «старик», «отец», «дед», соболя – «начальник», зайца – «белый старик», волка – «пугающий» [19, с. 174]. Кеты также называли медведя «старик», «дедушка» [20, с. 75].

Как считают исследователи, возникновение условного охотничьего языка связано с тем, что «первобытный охотник полагал, что, не называя зверей, на которых он собирался охотиться, а также места охоты, подменяя их подставными, условными названиями, он сможет скрыть от этого зверя свои намерения и этим достичь успеха» [21, с. 74].

В отношении ряда диких животных у анадалальцев сохранились верования, восходящие к ранним формам религии. Так, сохранилось поверье о том, что медведь произошел от женщины. При встрече медведя с женщиной зверь будто бы никогда не нападает на нее, помня о родстве. Говорят, что если медведя освежевать, то в таком виде он напоминает женщину. У других аварцев также бытовали воззрения, по которым «медведь рожден женщиной от незаконной связи» [22, с. 58-59].

Несмотря на запрет ислама на употребление в пищу мяса плотоядных животных [23, с. 85-93], медвежатина употреблялась андалальцами как лекарство при некоторых болезней. Как отмечал по этому поводу В. Вундт, «в тех случаях, когда разрешается есть мясо тотемного животного, его считают целебным» [24, с. 235]. Медвежье мясо считалось лекарством от туберкулеза, а медвежью желчь использовали как мазь для растирания суставов при ревматизме («щукIдузул унти»). Мазь готовили следующим образом: медвежью желчь смешивали с медвежьим же околопочечным жиром в однородную массу. Ее настаивали несколько дней в темном сосуде в прохладном месте, после чего она была готова к употреблению. Одну каплю медвежьей желчи разбавляли на стакан воды и давали пить для усиления потоотделения больному при простуде почек.

Части тела медведя использовали в магических целях. Так, медвежьи гениталии использовали в любовной магии и для привлечения богатства. Их держали при себе в высушенном виде, завернув в красную (в любовной магии) или синюю (для привлечения богатства) материю. Андалальцы с. Чох вешали медвежью лапу на пасеке, чтобы уберечь пчел от сглаза [25, с. 59]. Хваршины верили, что медвежья лапа отводит от коня дурной глаз, а дидойцы вешали ее в хлевах для лучшего размножения скота [26, с. 181].

В народной медицине андалальцев применяли части тела и других диких животных и птиц. Так, нутряным заячьим жиром смазывали фурункулы, ожоги и гнойные раны для их быстрого заживления. Андалальцы с. Кулаб применяли кровь и мясо черной вороны («гъедо») как лекарство от заикания («мацI ккурав»). Мужчинам и женщинам, больным бесплодием, давали пить в качестве лекарства кровь, и есть поджаренное мясо улара («гIанса»). При этом старались, чтобы мужчине досталось мясо и кровь самки улара, а женщине – самца. Мясо и жир барсука применяли как лекарство при туберкулезе.

Волчьи и лисьи клыки пришивали к одежде детей как обереги от сглаза. Волчье сердце давали есть мальчику, чтобы он был храбрым. Волчью шерсть клали под подушку детям, страдающим недержанием мочи. При бесплодии и для облегчения трудных родов женщина должна была перешагнуть через голову убитого волка с раскрытой пастью. По данным Г.Ф. Чурсина, аварцы для того, чтобы развести мужа с женой произносили определенные словесные формулы сквозь отверстие в волчьем позвонке или горле [27, с. 58]. Андалальцы с этой же целью проносили между супругами волчий глаз.

У них же бытовало поверье, что у беременной женщины, отведавшей мясо тура (или конину), родовой период растягивается до двенадцати месяцев. Для того чтобы предотвратить его затягивание, она должна была на девятый месяц снова отведать мясо этого животного [28, с. 82].

В качестве лекарства использовали и мумие («пицI»). Рассказывают, что о его целебных свойствах человек узнал случайно, наблюдая, как хромой на одну ногу тур выздоровел после того, как в течение недели лизал потеки черной смолы на скалах. Говорят также, что туры при переломах костей для их быстрого заживления едят особую «турью траву» («бисил хер»), которую стали употреблять в лечебных целях и люди.

Части тела диких животных использовали в народной медицине и как обереги от сглаза и другие дагестанцы [29, с. 43].

Таким образом, как это видно из представленного материала, с охотой у анадалальцев был связан целый комплекс обрядов и верований, относящихся к ранним формам религии – магии, тотемизму, промысловому культу, зоолатрии.

Литература

1. См.: Котович В. Путешествие в тысячелетия. Махачкала, 1994.

2. Алигаджиева З.А. Пережитки домонотеистических верований и обрядов у аварцев-андалальцев в XIX – начале XX в. Махачкала, 2012.

3. Халидова М.Р. Малые дидактические жанры аварского фольклора: притча в сравнении с бытовой сказкой, басней, анекдотом. Махачкала, 1974.

4. Алигаджиева З.А. Пережитки домонотеистических верований и обрядов у аварцев-андалальцев в XIX – начале XX в.

5. См.: Сефербеков Р.И. Условный охотничий язык и некоторые охотничьи обряды табасаранцев // Наука и молодежь: Сборник статей молодых ученых и аспирантов по гуманитарным проблемам. Махачкала, 1997. Вып. 1.

6. Бежитские адаты // Из истории права народов Дагестана (Материалы и документы) / Сост. А.С. Омаров. Махачкала, 1968.

7. Алигаджиева З.А., Сефербеков Р.И. К характеристике некоторых мифологических персонажей аварцев-андалальцев // Вестник Дагестанского научного центра. Махачкала, 2004. № 19.

8. См.: Гаджиханов Я.К., Сефербеков Р.И. Боги охоты у аварцев // Культурная жизнь Юга России. Краснодар, 2010. № 4.

9. См.: Сефербеков Р.И. Боги-патроны диких животных и охоты у народов Дагестана (этнографическая особенность) //Международная научная конференция «Археология, этнология, фольклористика Кавказа»: Сборник кратких содержаний докладов. Тбилиси-Гори-Батуми, 27-30 сентября 2010 г. Тбилиси, 2011.

10. См.: Сефербеков Р.И. Боги охоты у народов Кавказа // Кавказ и мир – Международный научный журнал. Тбилиси: Международный университет «Иберия», 2011. № 11.

11. См.: Дирр А.М. Божества охоты и охотничий язык у кавказцев // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Тифлис, 1915. Вып. 44.

12. Чурсин Г.Ф. Осетины: Этнографический очерк. Тифлис, 1925.

13. Думанов Х.М. Некоторые обычаи и традиции, связанные с охотой у кабардинцев в XIX – начале XX в. // Этнография народов Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1977. Вып. 1.

14. Бгажноков Б.Х. Тайные и групповые языки адыгов // Там же.

15. См.: Омаров И.И., Сефербеков Р.И. Аул Куппа: Историко-этнографические очерки. XIX – XX вв. Махачкала, 1996.

16. Сефербеков Р.И., Магомедов И.О. Когда охотник вышел прогуляться: Условный охотничий язык табасаранцев // Родина. 2009. № 6.

17. Думанов Х.М. Некоторые обычаи и традиции, связанные с охотой у кабардинцев в XIX – начале XX в.

18. Дирр А.М. Божества охоты и охотничий язык у кавказцев.

19. Цинциус В.И. Воззрения негидальцев, связанные с охотничьим промыслом // Религиозные представления и обряды народов Сибири в XIX – начале XX в. Л., 1971.

20. Алексеенко Е.А. Культ медведя у кетов // Советская этнография. 1960. № 4.

21. Аджиев А.М., Кадыраджиев К.С. Опыт реконструкции мифологических представлений в верованиях кумыков // Проблемы мифологии и верований народов Дагестана. Махачкала, 1988.

22. Чурсин Г.Ф. Авары: Этнографический очерк. 1928 г. / Науч. ред. Р.И. Сефербеков. Махачкала, 1995.

23. См.: Зайцев И.В. Запретные животные в исламе // Восточная коллекция. М., 2006. № 4.

24. Вундт В. Миф и религия. СПб., 1911.

25. Чурсин Г.Ф. Авары.

26. Халидова М.Р. Мифологический и исторический эпос народов Дагестана. Махачкала, 1992.

27. См.: Чурсин Г.Ф. Авары.

28. Алигаджиева З.А. Пережитки домонотеистических верований и обрядов у аварцев-андалальцев в XIX – начале XX в.

29. См.: Гаджиев Г.А. Доисламские верования и обряды народов Нагорного Дагестана. М.: Наука, 1991.

Aligadjieva Zaira Alievna - Candidate of History, Associate Professor of Humanities, Dagestan State Institute of National Economy;

Seferbekov Magomedhabib Ruslanovich - student of the History Department of the Dagestan State University.