Мокшанские леса не забываю

На третий день проснулся очень рано. Во время рассвета недалеко услышал звук едущего автомобиля. Гул слышался всё громче и издавался откуда-то со стороны другого берега речки Старая Ляча.

Мне показалось, машина проехала со стороны села Чудинка в село Шалы. Примерно через час опять услышал звук едущего автомобиля, видимо, она проехала обратно.

Издаваемый звук показался знакомым, вспомнил, как гудит машина одного моего знакомого, подумал: это возможно, Ерцкин Анатолий проехал, с которым до службы в армии вместе учились на курсах шоферов. Я его и в детские годы знал. Теперь Анатолий работал шофером в Чудинском совхозе.

"Это хорошо, - подумал я, – если здесь недалеко каждый день проезжает на машине мой давнишний друг. Через него можно что-то купить из сельского магазина".

День был очень тёплым, с постели вставал очень лениво. На завтрак ничего свареного не было. Вскипятил воду, попил чаю. Через некоторое время сел курить. Тогда ещё курил. Вокруг жужжали-просыпались жучки, зелёной травой, как мягким одеялом, покрылась земля, раскрывались почки и появлялись мелкие листочки на деревьях. Я взглянул себе под ноги. Там по тропинке муравей тащил в сторону своего муравейника высохшего жука. Жук был большим, муравей толкал его со всех сторон, но его дело шло с трудом. Я сломал соломинку и стал помогать. Муравей мою помощь принял, не убежал, стал двигаться ещё пошустрее. Вдвоём этого высохшего жука быстро доставили до муравейника. После этого доброго дела подумал и о своих делах. Накинул на спину свою сумку и пошёл в Липовку. Туда идти около одного километра, но сначала надо было перейти через речку Старая Ляча.

Я пошёл по хорошо растоптанной тропинке, по которой дети много лет ходили в школу. Недалеко от берега речки бежал барсук и быстро спрятался в густых зарослях. Видимо, этот зверёк ходил пить воду из этой речки.

Нашёл переход, там, через речку было свалено штуки три толстых деревьев. Быстро перешёл на другой берег. Лес в этом месте был не густым, шёл мимо толстых дубов. Передо мной часто появлялись поляны, наконец раскинулись Липовские луга. Самой деревни давно уже не было, а на её месте виднелась большая калда-изгородь для животных. Вдали заканчивались луга, а там опять шумел лес. Вся эта местность находилась в середине леса.

В Липовке никого не было. Калда была закрыта. На её территории, возле ворот, был построен небольшой сарайчик из тёса, который тоже был закрыт. В ближнем углу стояла небольшая будка-место, где жил сторож.

Последний раз в Липовке я был лет двадцать пять назад. Ходили заготавливать дрова за селом Арга вместе со своими брать-ями и матерью. Переночевали тогда у одной женщины. Поэтому теперь очень внимательно всё осматривал, хотел вспомнить, в каком месте когда-то стоял этот дом. Но как ни смотрел, длительное время, раздумывая, место этого дома мне не вспомнилось.

Через некоторое время стал возвращаться к месту своей работы. Шёл не спеша, по дороге виднелись не только следы автомобильного транспорта, но и разных зверей и следы человека. Следы человека шли туда и обратно. Кто-то, видимо, каждый день из села Шалы ходил в сторону Васильевки, Арги и Чудинки.

Пчеловод Атюрьевской районной больницы перед тем, как я ушёл работать в лес, объяснил, что по этим дорогам из села Шалы часто ходит Смирнов Пётр Серафимович.

Его ещё, шутя, называют "Шалинским комендантом" или "Комендантом села Шалы". Видимо, на дороге виднелись следы его ног.

Если всё это так, то после обеда со стороны Васильевки он пройдёт обратно в Шалы. Когда будет идти мимо Липовки, он обязательно увидит следы, где я прошёл в резиновых сапогах. Поймёт, что в школе, в давнишнем доме помещика Андронова, есть работающий человек.

Видимо, ближе к вечеру зайдёт ко мне в гости. Когда шёл к месту работы, все беспокоился о том, чем буду угощать своего друга,который должен прийти ко мне. Немного чистого спирта у меня, конечно, было, а он спиртное очень любит.

После прихода к себе, из сумки достал леску, крючки, грузила. Сделал две удочки. Вблизи из огорода накопал червяков, взял немного хлебного мякиша, в спичечную коробку закрыл штуки три пойманых живых мух. В другую коробку положил мелких жуков и тараканов. В первое время у меня никак не ладилось. На крючки насаживал хлебный мякиш, живых мух и жуков. Рыба не ловилась. У них не было желания попробовать этих моих гостинцев. После попробовал ловить на червя, и дело пошло.

В одном местечке, где было помельче, а вода текла быстро и впадала в глубину, рыба часто хватала за червя. Подобным образом, один за другим, оттуда вытащил сначала две, потом и третью крупную рыбу. Перед уходом на крючок попалась очень крупная рыба, но хвостом до того сильно расплескалась, что леску отрезала возле грузила. В это жевремя стало клевать и вторую удочку, попалась на крючок большая рыба и тоже порвала леску с сильным всплеском - ушла обратно в воду. Настроение испортилось, пришлось уйти.

На деревянный прутик рогатинкой у основания одел за жабры пойманную добычу и пошёл варить рыбу. В сенях был полуведёрный алюминевый котелок. Туда положил рыбу, недалеко в водоёме талой водой помыл, почистил, отрезал жабры пойманых рыб. Не отрежешь жабры у рыбы - уха будет невкусной и грязной, а первого своего гостя надо было очень хорошо угостить. Одну рыбную голову вместе с жабрами положил в стеклянную баночку для приманки при ловле налимов. Зажёг костёр, вода стало быстро кипеть, рыба начала вариться. Чуть-чуть разбросал дрова, оставил меньше углей в костре, чтобы уменьшить костёр, в это же время начал возиться со своими удочками, готовил их для ловли налимов. Они ловятся на рыбий имясные кусочки, а если эти кусочки чуть-чуть протухшие, для рыбной ловли они ещё пригоднее.

Рыбная уха была готова, но мой гость к этому времени ещё не пришёл. Вытащил из котелка одну рыбу, остудил, съел с кусочком хлеба. После, там же, недалеко от того места, собрал несколько листков щавеля, хорошенько промыл в талой воде, нарезал, положил в чашку, а на них налил рыбную уху. Вкуснее никогда ничего подобного не ел.

На улице слышалось жужжание жучков, насекомых и весёлое пение птиц, я стал задумываться и думать о завтрашнем дне. Завтра на машине приедет пчеловод. Привезёт вместе с пчёлами штук двадцать пчелиных домиков, инструмент для пчеловодческого дела и присмотра за пчёлами, еду. Остальные пчелиные домики привезёт тогда, когда приедет во второй раз. Все эти домики надо будет осторожно снимать с кузова, ставить-устанавливать по нужным для этого дела местам.

Мне вспомнилось и то: послезавтра в Кастров пригонят из деревни Духонькино колхозное стадо. От этой деревни до Кастрова километров двадцать пять. Если стадо пойдет своим ходом, послезавтра на рассвете, то к обеду должно подойти кместу. Их приход я узнаю по мычанию животных. С пастухами, конечно, обязательно будем друзьями. У них, наверное, и будет возможность покупать молоко, а иногда возможно и мясо а, наверное, на что-то можно будет меняться.

До вечера времени ещё было много. Решил пойти в берёзовый лес, чтобы найти там берёзовый гриб чагу, который очень пригоден для чая. Такой гриб находить очень трудно, растёт очень высоко- крепко своими корнями приростает к дереву. Но мне повезло. Вернулся обратно, зажёг костёр. Помыл гриб величиной с мужскую фуражку, положил в посуду с водой и оставил кипятиться. Через некоторое время мой чай стал делаться красивым. В это же время взглянул в окно. По тропинке в мою сторону шёл мужчина, одетый в зелёную куртку, на голове темная фуражка. Как и думал, это был Смирнов Пётр Серафимович. Через некоторое время после разговора и знакомства, поставил на стол рыбную уху, нарезал свиное сало, головку лука,налил в стаканчик спирт, разведённый водой. Хлеб у него был с собой. Когда выпил этот спирт, мой гость от удовольствия даже крякнул. Спиртное он очень любил. От выпитого мой друг повеселел, и разговоры наши наладились. В основном говорил он, а я его слушал.

Пётр Серафимович долгое время служил в армии,во внутренних войсках. Сначала в посёлке Явас был прапорщиком, в одном лагере работал электриком и отвечал за сигнализацию. С супругой у него жизнь не заладилась, из-за этого поменял место своей службы. Попал служить в космодром Байконур.

Всего в армии служил двенадцать лет. После ухода со службы работал в своих родимых краях в колхозе, занимался плотническим делом, долгое время был лесником. Теперь в этих местах работать устроиться негде, пока находится дома, занимается домашним хозяйством. Честно сказать, по характеру он такой человек, что без дела никогда не сидит.

Он рассказывал о жизни в этих местах, когда жизнь кипела ключём и из этих мест народ ещё не уезжал. Он говорил ещё о здешних дорогах, охоте, рыбалке и знаменитых-известных людях этой местности. До мелочи объяснил, как раньше шла жизнь в Липовке, Кастрове, Васильевке, Шалах и Хрущёве. В Васильевке и Хрущёве жили примерно по сто жителей. В прошлом году ешё в Кастрове и Липовке стояло по одному дому, а в этом году и этих нет. Деревни Хрущёво давно уже нет. В Васильевке жили ещё человека три, и эти уже стройки доживают свой век. Молодые люди давно оттуда ушли, бросили свои родные места.

Село Шалы в свои хорошие-добрые времена было по величине и числу жителей не меньше Атюрьева. Теперь в этом селе дома ещё есть и не мало, но жителей осталось не более тридцати человек. В середине лета село вроде бы оживает, кое-кто приезжает из города. К наступлению холодов село опять пустеет. Он ещё рассказал, в каких местах очень много грибов, ягод и травы для чая, какие звери этих мест самые опасные, по каким местам они ходят, где проходят их тропы. Он повеселел от выпитого и разговора, а я в это время курил в хорошем расположении духа и слушал его с большим желанием.

Разговаривали долго. Солнце, находившееся над посёлком Явас, уже начало садиться вблизи Барашево. Пётр начал трогаться домой, я тоже вышел проводить его. В это время ему объяснил, как у меня здесь идут дела, сказал ему приходить ко мне всегда, когда у него будет время и желание. Мы один за другим прошли через речку, по полянам дошли до Шалинской дороги, после Пётр Серафимо- вич пошёл в Шалы, а явернулся обратно. Как только добрался к месту своего жительства, сразу же лёг спать, надо было отдохнуть, чтобы быть готовым к завтрашнему дню.

Утром проснулся рано, ещё не слышалось мычание телят со стороны Липовки, пастухи их ещё не погнали на пастбище. Посмотрел в свой календарь, был первый день мая месяца. Подумал: если из Атюрьева приедет ко мне машина, то и мне это будет большим праздником.

Чтобы уха не испортилась, зажёг костёр и по новой вскипятил. Подумал, если пчеловод привезёт мне всё нужное, необходимое, он тоже, видимо, не откажется от ухи.

Время было примерно около шести часов. Издали, со стороны Степановской дойки послышался звук едущего автомобиля. Я понимал, что машина едет в мою сторону. Такие машины я знал хорошо, он ехал на военной машине Зил 157. Во время службы в армии ездил и возил зенитно-артиллерийские пушки на автомобилях Зил - 157 и Урал – 375. Через некоторое время машина оказалась на другом конце барского сада, быстро доехала и остановилась тут же возле меня. Пчеловодом был мой двоюродный брат Яша. Он очень спешил обратно домой, сегодня праздничный день, поэтому многие родственники, проживающие по разным сёлам, пригласили его на праздник погулять и отметить этот день. Я за три дня лесной жизни почувствовал тяжесть и трудности здешней жизни, поэтому очень обрадовался тому, что привёз мне Яша.

Мы быстро разгрузили машину: поснимали пчелиные домики с кузова автомобиля, расставили возле мелких кустиков. После разгрузили остальное добро и вещи прямо на свежую весеннюю траву. Я не ожидал, что Яша привезёт столько необходимых вещей. Видимо, он очень переживал за меня. Пчеловод даже и не попробовал сваренную уху, завёл машину и уехал обратно.

Я даже удивился, как увидел, сколько продуктов теперь у меня: мясо, растительное масло, сливочное масло, картошка, пшено, макаронные изделия, чай и даже настоящий кофе.

Ещё Яша привёз газовую плиту и два газовых балона для пользования. Здесь была железная кровать, матрац, подушки, одеяла вместе с простынями и покрывалами. Среди привезённых инструментов были топоры, строгальные гвоздедёры, молотки, лопаты…

Пока все привезённое таскал, ставил на место, осматривал, в это время я очень радовался и подумывал о том, что первый май этого года мне самый большой праздник.

К обеду всё привезенное расставил по местам, газовая плита стала работать. В это время как раз ко мне пришел Пётр Серафимович. В честь праздника пожарили картошку с мясом, нарезали солёных огурцов, лук, чеснок, зелёного щавеля. Своему другу опять поднёс немного спирта, разведённого водой, а самому сделал чай. Так мы с ним встретили праздник первое мая. После того, как покурил и дал своему другу немного макаронных изделий, пшена, подарил ему ещё штук пять крючков и метров десять лески для рыбной ловли. Этим моим подаркам Пётр Серафимович очень обрадовался. Он тоже вытащил из своего вещмешка удочку для ловли щук и протянул мне. Его подарок мне тоже очень понравился.

У моего друга разузнал, где можно найти поблизости родник. К самому близкому роднику надо было идти метров триста по берегу речки в сторону деревни Кастрова. Дошли туда вдвоём. В тот же раз принёс из этого родника ведро чистой воды. Поставил себе задачу – каждой день приходить сюда за водой.

Духонькинское колхозное стадо пригнали к Кастрову на пятый день - ближе к обеденному времени. Услышав рёв коров и телят в той стороне, собрал свою сумку и тронулся в путь, шёл не спеша. Когда я шёл по дороге, в это время почему-то очень беспокоился, мне казалось, за деревьями и между ними следят за мной глаза и взгляды живых существ. Поэтому,когда шёл, всё время оглядывался в сторону деревьев, густых зарослей, верхушек деревьев, прислушивался к крикам птиц и зверей. Потихонько-потихонько привык к шороху ветвей, деревьев и рёву домашних животных в лесу, перестал их бояться. В пути на песке виднелось множество звериных следов. Но они были небольшимми, бояться было нечего. После на моей дороге появились волчьи следы. Задумался, насторожился, но следы мне не показались очень большими.

Только вышел к месту деревни, в это же время на другом конце показалось Духонькинское колхозное стадо, будка пастухов, калда, пастуха и их три собаки. Стадо было загнано в калду, когда шёл в сторону будки, собаки лаяли на меня всё злее и злее. После пастухи им дали команду и собаки постепенно стихли. Пастухов было трое: Петыров Василий и его двое сыновей. Одного старшего звали тоже Василием, а младшего Сашей. В момент,когда пригнали стадо, в это время к ним приезжала машина, которая привезла им продукты, газовую плиту и полный газовый баллон для пользования. В этот же момент вскипятили чай. Крутой чай они очень любили, да и я сам любил пить "Купеческий". Моему приходу они очень обрадовались. Я дал им метров десять лески и пять штук крючков. Этим по- даркам они ешё сильнее обрадовались. Снасти для рыбной ловли в таких местах дороже золота.

В обратную дорогу собрался тогда, когда начинало темнеть, а как зашел влес, там оказалось совсем темно. Шёл по той же дороге, по которой и пришёл, но как ни смотрел вперёд и себе под ноги, дорогу свою не видел. Пришлось дорогу ощупывать подошвами обуви, чтобы не сбиться с дороги. После того, как прошёл половину дороги, слышу, между небольшими ёлками затрещали сухие ветки - хруст-хруст - бежит какой-то зверь. Чтобы зверёк испугался меня, я начал громко ударять подошвами об землю. Слышалось, как зверёк бегом, издавая шум, пробежал мимо меня. Когда дошёл до барского сада, дорога стала виднеться яснее. Чуть не бегом дошёл до места своего проживания. И как нарочно, в это же время из-за туч появилась большая яркая луна, засверкали звёзды, завыли волки, вой становился всё сильнее и сильнее, но теперь их уже не боялся. Видимо, устал от пройденного пути, даже их вой не побеспокоил мой сон. Ещё более глубже и аппетитнее заснул. Сны за целую ночь были сладкими и красивыми. Вокруг были такие звуки, краски, вызывавшие сказочные, божественные, положительные впечатления, удивившие меня. Раньше за всю жизнь ничего подобного не видел и не слышал. Поэтому ранний малиновый утренний рассвет показался ещё более необъснимо красивым...

На шестой день проснулся на рассвете, в тот момент оделся-обулся и пошёл в сторону Шалы. Слышал, как - будто туда надо добираться километра три. Когда прошёл половину дороги, начал готовиться про себя пройти ещё столько. Через половину километра стал виднеться край села. Я даже этому удивился, но потом опять в своём мнении разочаровался. Село было большим, а можно сказать очень длинным. Главная улица была километра три в длину, а возможно, была намного длиннее. Пока шёл в пути, заметил, дома в селе почти все сохранились, но людей видел и встречал очень мало.

Пётр Серафимович проживал возле магазина, который уже наполовину был развален, давно уже не работал. Дом своего друга нашел быстро. К нему добрался к часам пяти утра. Хозяин ещё спал, но проснулся быстро. И как только оделся-обулся, в тот же момент побежал проверять свои мерёжи, которые были поставлены для рыбной ловли в глубоких родниковых ручьях, впадающих в речку. Пётр Серафимович принёс двух щук. Электричества в Шалах ещё было. Одну рыбу он пожарил на сковородке с помощью электрической плитки, а вторую оставил для засолки. Ели жареную рыбу с картошкой, попили чаю.

После этого Пётр Серафимович взял меня с собой осматривать село Шалы. Показал, в каком месте раньше находились сельсовет,
почта, школа,церковь, пожарная часть. В конце села чуть левее находилось кладбище, с правой стороны на другом берегу речки
Старая Ляча, была улица Ялтон, там за огородами текла речка Яваз.

Пётр Серафимович пошёл со мной, ему надо было сегодня идти в сторону Васильевки, Арги, Чудинки. Пока шли, мой друг много рассказывал о Шалинском краеведе Авдонине Николае Изосимовиче и генерал-лейтенанте Авдонине Павле Изосимовиче. Ещё сказал, что деревня Липовка была русской.

Васильевка и Арга были мокшанскими. В Кастрове тоже жили русские. Так разговаривая, дошли до моего места работы. Вскипятил себе чай, своему другу поднёс немного спирта. Нарезал свиного сала, чуть перекусили. После мой друг ушёл по своим делам. У меня тоже было желание посмотреть, как там пролегают дороги, где находятся деревни, но никак нельзя было оставлять место работы без работника или сторожа. В эти места ходил после, недели через две, когда начались сильные дожди и дороги сделались непроходимыми. Я знал, в такую погоду в эту сторону машины не пройдут, а пешком никто не придёт.

По лесу идти было также хорошо, как писал об этом в своих стихах поэт Александр Малькин. Пока шёл до Арги, лисы пробегали дорогу рядом, совсем меня не боялись. Когда пересекали мою дорогу, расстояние между нами оставалось около двадцати метров. Они как - будто действительно, реально понимали, что в моих руках ружья нет, из-за этого меня не стоило бояться. В селе Арга хотел купить курево. Дошёл до их школы, оттуда недалеко перешёл через речку Арга, но магазин был закрыт, продавщица уехал в Атюрьево.
С пустыми руками пришлось вернуться обратно. Хоть мне с этим делом не повезло, но настроение не испортилось, как-то за это время больше приблизился к жителям этих деревень. Я как-то по следам, которые видел по дороге и по растоптанной траве, определял и читал жизнь здешних людей, их переживания и заботы. По песчанной дороге, которая сворачивала в сторону, виднелись медвежьи следы. Следы медведя мне виделись так, как - будто по этому месту бегом пробежал человек в валенках без галош. В пути постоянно виднелись следы Петра Серафимовича, где он шёл и проходил в резиновых сапогах. Шли они в сторону Васильевки, Арги и Чудинки. Про себя думал, хоть сегодня день будет идти обратно, увидит мои следы и опять придёт ко мне в гости. В это время я почувствовал себя полностью жителем этих мест. Чувствовал леса, луга, лесные деревни, их энергию в настоящем и прошлом.

В пути всё переживал: не один год люди здесь работали в надежде на улучшение жизни, а прошло время, и деревни опустели, люди разъехались по стране.

В детские годы всё удивлялся, разве можно оставлять свою деревню, ведь здесь очень прекрасная и чистая природа, все условия есть для жизни. Молодые люди гонятся за хорошей жизнью. А что в деревне? Дороги одни ямы и колеи, до школы ходить несколько километров. Без электрического света и газа разве теперь кто-нибудь согласится жить? Молодые люди из этих мест поуходили учиться в города. Из них получались инженеры, врачи, учителя. Много умных голов вышло из этих деревень и сёл, а мест для работы по этим специальностям здесь нет. Поэтому, как семена и рассыпались они по всей нашей стране.

Когда Пётр Серафимович проходил обратно, он заходил ко мне. Я спрашивал его, часто ли здесь можно встретить медведя. Он сказал, что они кой - когда в здешние места выходят, а живут где-то в других местах.

Когда вокруг всё стихнет, наступит солнечная порода, пчёлы будут собирать мёд. В такой момент мне из леса в течение лета никуда нельзя отлучаться, из-за этого, как потеплеет, подумал попасть в Атюрьево.

После того, как потеплело, на машине приезжал пчеловод, привёз своего брата для замены. Михаилу от долгого сидения в одиночестве и без дела надоело быть одному, но никуда не осмеливался пойти, боялся волков. К обеду собрался в сторону Кастрова, не выдержал. Михаил по характеру Максима – лис. Чтобы в случае нападения защитить себя от волков, взял с собой большой нож, двухствольное ружье, вилы…

Пока он добирался до Кастрова, его никто не обидел, но от тяжести такого военного снаряжения, лёг там же на траве, отдыхал и спал до прихода пастухов.

После Миша никуда не выходил, всё время отдыхал. К вечеру за ним приезжал на машине его брат и взял его обратно домой. Я пришёл обратно в лес на четвёртый день. Рано утром доехал на автобусе до Кишал, а оттуда – пешком. В пути ненадолго останавливался в Кастрове, со старшим пастухом дядей Васей попили чаю. В пути возле барского сада услышал ржанье лошади. Ворота конюшни были окрыты.

Приблизился туда, а там стоит откуда-то приблудившаяся лошадь. После долго искали хозяина лошади, но хозяина так и не нашли. Во время перестройки хозяйства разорялись-растаскивались. Видимо, в это время и лошадь ушла, поэтому осталась без хозяина, никто ее не искал.

Дни делались теплыми и солнечными,пчёли стали шуметь, собирали пыльцу с медовым запахам. Рано утром кое-когда ходил в Шалы, Липовку, Кастров, до родника за водой и проверять свои удочки. Днём ко мне иногда приходили попить чаю Чудинские и Кастровские пастухи, когда шофер Ерцкин Анатолий на машине проезжал мимо, иногда заходил ко мне. Так потихоньку-потихоньку привыкал к местной жизни.

Через неделю приехали кровельщики, чтобы разобрать на крыше старую кровлю и покрыть новой цинковой жестью. Работали они около одного месяца. К этому времени уже поспевала земляника. Сперва заготовил для чая и вместо лекарства цветки липы и калины, листья земляники. После каждый день утром и вечером собирал себе поллитровую банку земляники, потом сразу же съедал. Собранные ягоды от жары быстро портятся.

Крышу люди покрыли новой жестью. Надо было ещё обшить новым тёсом, заменить окна. Не мешало подумать о голландках и замене пола. Голландки были двухэтажными, расходовали очень много дров. Половые доски надо было поменять в некоторых местах, на втором этаже.

Шли первые года перестройки, свободных денег в районе не было, поэтому после замены кровли строительные дела остановились на неопределенное время.

Собранные листья земляники, трава для чая, цветы липы и калины высохли, собирал их в мешочки из простой материи. Кто приезжал ко мне в гости из Атюрьева и близких сёл, угощал свежим лесным чаем. Кто не ленился, те сами приходили в эти места собирать ягоды.

Жизнь шла очень хорошо, можно сказать, как в сказке, но в последнее время много раз приходили воровать. Однажды, когда я пошёл проверять удочки, в это время незваные гости-посетители зашли в сени и украли ройовню, то есть приспособление для ловли пчел и пчелиных роёв. Когда ушёл к речке, я услышал гул подъезжающей машины, быстро побежал обратно, но воры успели уехать. По звуку автомашины я определил, кто там был, но они потом вообще никогда не приезжали. Второй раз воровать приходили Чудинские пастухи, в э то время я по делам уходил в Кастров. В этот момент приходил Васька Рыжий вместе со своими друзьями, но им ничего не удалось украсть. Успели только приподнять одну крышку пчелиного домика, пчёлы в тот же миг набросились на них и покусали-жалили их. Они вместе со всей компанией успели добежать до речки Старая Ляча и попрыгать в воду, таким способом они спасли себя от пчёл. Работать они после этого не выходили больше недели, их лица долгое время были очень опухшими.

На мотоцикле «Восход» в эти места приезжал какой-то мужик, со стороны посёлка Явас. Долгое время он ездил на мотоцикле недалеко от пчелиных домиков. Посмотрел наверх, а я с открытого окна смотрю, в руках ружьё. Он повернул руль мотоцикла и поехал обратно. Ещё долго слышался бесперерывный гул этого мотоцикла, хозяин ехал вперёд, нигде в пути не останавливаясь, видимо, очень испугался.

На четвёртый раз тоже приходили за мёдом. Их было около десяти человек. Я очень хорошо знал расположение здания и тех мест. Ночь была ненастной и тёмной. Мне одному удалось напугать всех воров, но в их сторону с ружья не стрелял. Решил обмануть и ввести в заблуждение всех воров, специально крикнул: «Яша, встань левее, оттуда удобнее стрелять, прямо не целясь, попадёшь в вора». Воры разбежались и ушли бегом, растворились в темноте. Слышался только треск сухих ветвей и деревьев, да очень сильно тревожный шорох листьев. Хоть и сердился на воров, понимал: всё равно никого из своего ружья не застрелю, только их попугаю. Не хватало совести стрелять в человека, хоть они и приходили воровать.

В том году в нашем районе сторожа пчелиных пасек во время кражи мёда убили двух человек. Поэтому поставил задачу: к осени уехать обратно в Москву, а пока шли последние дни июля месяца.

Во время работы сторожем я помогал и пчеловоду, сам поймал всего окола двадцати пчелиных семей. Первый раз меня сильно покусали-пожалили, руки опухали так сильно, делались величиной с медвежьи лапы.

В лесу пчёлы собирают очень мало мёда. Много мёда они собирают только тогда, когда цветёт липа. Но лесной мёд обладает очень полезными лечебными свойствами.

В середине августа главный врач центральной районной больницы привез с собой ещё одного сторожа и сказал: мол, когда сделается ремонт, откроем место для лечения пчёлами. Научно этот вид лечения называется апитерапией.

Второй сторож был небольшого роста, моложе меня, он был хорошим человеком. С ним мы тут же нашли общий язык. Его звали Сергей, родом из деревни Духонькино - окончил лесной техникум, лет пять работал лесником в Сибири, а как началась перестройка, приехал обратно домой. Лесную жизнь, как и я, очень любил.

С приходом Сергея дела у меня пошли веселее. Во время работы стали менять друг-друга, неделю сторожит он, неделю я. За эти свободные времена обошёл все неизведанные места, много раз ходил в Шалы. Тамошние жители очень надеялись, что, если откроется место для лечения в больничном санатории, то их жизнь, может быть, наладится в лучшую сторону. По поводу этого разговора ничего особо не обещал, но их и без надежды оставлять было нельзя.

Ещё с Петром Серафимовичем ходил до улицы Ялтон, там у одной женщины купил по очень низкой цене четыре домика для пчёл и сам завёл пчёл в количестве трёх семей.

Домики для пчёл на лошади привёз кастровский старший пастух дядя Вася, по-другому его жители тех мест ещё называли Шаляпином, из-за его громкого голоса.

Побывав во всех местах той окрестности, я очень хорошо изучил все дороги, идущие в сторону Шалы. Одна дорога шла по этой близкой стороне вдоль пастбищ, которые пролегали по этому же берегу речки Яваз. Вторая проходила поближе от нас, примерно на один километр. Эту дорогу сделали немцы после войны, которые попали в плен. Третья дорога, как уже раньше говорил, шла по высокому берегу речки Старая Ляча. Ещё одна дорога шла в Шалы со стороны Чудинок и Арги. Речка течёт вдоль северной стороны села Шалы, но разделяется с улицей Ялтон. Эта улицанаходится на другом конце села, на расстоянии более ста метров севернее, но на другом берегу. А недалеко там за огородами течёт речка Яваз. Примерно через один километр от села, речки впадают друг в друга, смешиваются и после этого остаётся одно название - речка Яваз.

От села Шалы до посёлка Явас идут две дороги, одна идёт недалеко от речки Яваз, вдоль левого берега, авторая повыше, ещё левее первой. Вторая дорога была очень трудной, по этой дороге ходили до, во время и после войны. Прошли годы, и по этой дороге перестали ездить на машинах,потом дорогу оставили.

В этих местах дороги, много местной жизни в основном узнавал от Смирнова Петра Серафимовича, не так просто его называли комендантом села Шалы. Здешние дороги он знал лучше всех. Он каждый раз показывал мне сельскую школу, сельсовет, клуб, почту, место разобранной церкви. А когда с ним ходили на могилу его отца, Пётр Серафимович показал, где похоронен последний Шалинский батюшка отец Василий, он лечил людей… До сих пор кое-кто приходит помолиться на его могилу.

В конце августа месяца, я нашёл вместо себя другого сторожа и уволился с работы. Сначала жил в Шалах, а как начались морозы, ушел обратно в Атюрьево. К этому времени головные боли отступили. Видимо, свежий лесной воздух благотворно влиял и вылечил меня. Когда выпал снег, я уехал обратно в Москву.

Во время перестройки реботу найти было очень трудно,поэтому мне не повезло, пришлось приехать обратно в Атюрьево, но мокшанские леса никогда не забывал. Сторожа уходили-убежали в тот же год после меня, улья и мёд украли, школу — давнишний дом помещика, закрыли на замок.

В эти места я приходил через пять, десять, пятнадцать лет. Каждый раз очень сильно переживал за происходящее. В деревнях Красновка, Васильевка, Липовка, Кастров не осталось ни одного жителя. Степановская дойка давно уже не работает, туда летом стада на пастбище не гоняют, но школа, дом помещика Андронова ещё стоит.

Года три назад эти места показывал своей близкой родственнице Федюшкиной Елене Александровне. Ей эти места очень понравились и она сказала: «Таких красивых мест никогда не удавалось видеть». Александр Малькин воспевал в своих стихах красоту этих лесов, было быхорошо, если это нарисовал очень талантливый художник.

Года два ранее я, двоюродная сестра Чепайкина Евдокия Прокофьевив и её невестка Чепайкина Елене Алексеевна ходили в эти места, как поломники, на могилу последнего батюшки, чтобы поклониться, помолиться, просить о хорошем...

Когда дошли до села, увидели: село было полностью сгоревшим. А на месте разобранной церкви был поставлен большой дубовый крест, который поставил отец Мефодий.

Когда шли по сгоревшей самой длинной улице села, мне вспомнилось:мать известного Российского космонавта Владимира Николаевича Дежурова родилась в этом селе, а сам космонавт родился 30 июля 1962 году в посёлке Явас Зубово-Полянского района. Идти было очень трудно, дороги давно не было, они заросли. Из улицы свернули в сторону речки, шли по лугам, трава с человеческого роста. По краю речки, дальше, на бывших лугах, росли большие деревья. Я даже не узнавал очень знакомые места, настолько они изменились. Долго искал переход через речку, всё заросло травой. Не надеялся найти переход, ведь прошло очень много времени. И даже удивился, когда увидел, переход стоял также, как лет двадцать назад. И что сделается с большими толстыми дубьями? Время их не тронуло, они не изменились.

Мы перешли через речку, поднялись на другой крутой высокий берег. До школы оставалось километра два, потихоньку дошли туда. Посмотрели, обошли школу, немного отдохнули и потихоньку тронулись в сторону дома.

Когда шли по краю высокого берега, хорошо виднелось, как на километров двадцать раскинулись мокшанские леса перед нами. Дошли до Степановской дойки. Это место давно заброшено, сельского завхоза давно нет, стада здесь уже не пасут. Мы вышли из леса. Себя не чувствовали усталыми. Хоть по лесу ходили целый день, от этого у нас только наоборот увеличились силы.

В последние годы в этих местах археологи вели раскопки. По найденным предметам и костям узнали, что мокшане здесь жили в первом, пятом, восьмом, десятом веках нашей эры, а потом уходили отсюда. Видимо, мокшане в то время жили на возвышенных склонах недалеко от воды. Когда жизнь изменилась в хорошую сторону и людям было сказано пахать-сеять, многие ушли. Нужны были хорошие поля, а в тех местах песчанный грунт, земля не годитсяя для посева.

После того ухода прошло много времени. В начале 18 века туда люди опять приходили жить,_,появлялось много деревень, а вот в конце двадцатого века деревни опять опустели.

Летом, когда дороги высыхают, я езжу на мотоцикле в село Кишалы, а оттуда всегда езжу в мокшанские леса. Я их не забываю.

Теперь уже там жителей нет, но придёт такое время, и в этих местах опять будут жить люди. Когда это будет, не знаю, но я надеюсь, верю – это время обязательно наступит.

Жизнь возродится

Прошло много времени. Время не ждёт, проходит быстро. Незаметно, но как-то очень быстро изменились наши леса. Если раньше мокшанские леса начинались с другого конца деревни Степановка, на расстоянии одного километра, и от животноводческой дойки этой же деревни, а этот населённый пункт от Атюрьева в пятнадцати километрах. Теперь леса так разрослись, лес начинается совсем рядом от села Атюрьева. Обратно разрослись мелкие кустарники, молодые деревья, небольшие лесочки, гдекогда-то в старые давнишние времена были большие дикие леса.

Теперь они опять стали быстро такими же, какими были в старые времена. Поля, которые находились возле срубленных, плохо растущих лесов, ветер насадил семенами разных деревьев, которые во время перестройки разрослись в большие берёзовые и сосновые леса.

Лесные дороги тоже изменились. В сторону села Шалы осталась одна дорога, которая идёт со стороны деревни Степановка. А эта дорога идёт оттуда сквозь до посёлка Явас.

Раньше в сторону Шалы было четыре дороги, а оттуда до посёлка Явас две. Теперь нет дороги со стороны села Арга, разрослись-пропали по берегам речек Старая Ляча и Явас.

Начиная от Степановской дойки, по берегу речки Старая Ляча, в сторону дома помещика Андронова дороги давно нет, туда добираться сейчас очень трудно, даже там трава разрослась до человеческого роста, но язнаю, где и как можно туда добраться.

Давно сгорело село Шалы, загоралось не один раз, постепенно превратилось в пепел. Сгорел и сосновый дом Смирнова Петра Серафимовича.

Потом уходил жить в Чудинку, оттуда он пришёл в село Атюрьево. До ухода на пенсию жил у своей землячки Пудкиной Анны Григорьевны. Когда он начал получать пенсию, уехал жить в посёлок Явас Зубово-Полянского района, а оттуда он постоянно с одним своим сослуживцем ходил в сторону сгоревшего села Шалы, родимого места.

Оставшись без дома, он и один приходил на родимое место, но такое большое горе выдержать не смог. Поэтому быстро умер, у него не было желания уходить из села Шалы, из своего родного места.

Нет давно в живых Смирнова Петра Серафимовича, но он успел передать мне письмо из Сибири, которое прислала Пучкова Раиса Сидоровна, в этом письме интересовалась о селе Шалы, деревнях Кастров, Липовка, Красновка, других деревнях, ведь её мать работала уборщицей после Великой Отечественной войны в трёхэтажном доме помещика Андронова, когда там была школа.

Всего я этой женщине послал три письма о её родимых местах, а потом отправил и фотографии. Она сама тоже отправила мне три письма, и вот что пишет она в последнем письме:

«Здравствуй, Александр Семёнович! Пишет тебе Пучкова Раиса Сидоровна. Письмо твоё пришло неожиданно-негаданно, но очень обрадовалась получить такое чудо из родимых краёв, за которое большое спасибо. Ещё большое спасибо за меня возложенный тобой труд. Плача, со слезами на глазах, прочитала твоё письмо. Увидев родимые места, хоть и фотографии, я чувствую большую доброту. Прошло много лет, а всё помню, очень жаль из-за того, что деревни и сёла на моей родине забросили, опустели, сгорели, но это, видимо, так случилось по всей нашей стране. Помню названия сёл и деревень – Липовка, Шалы, Кастров…

Теперь мне семьдесят два года, начала забывать, что было на прошлой неделе, а детские годы помню так светло и ясно, что кажется, как-то всё было только вчера.

Жили мы с матерью и старшей сестрой в этой школе. Мать там работала уборщицей. Директором был Чернышов, а как его звали, точно не помню. Жили очень бедно и холодно. Помню, километров за пятнадцать от школы был лагерь заключенных, называли, как помню, 36-м. Вот мы ходили в этот лагерь торговать самогонкой, чтобы на вырученные деньги купить еду.

Очень помню ночные пожары. Было время, когда в каждую пятницу в разных концах села Шалы поджигали дома. Было очень страшно.

Когда мне исполнилось восемнадцать лет, из Мордовии уехали в Сибирь. Жили там три года. После я одна уехала в Казахстанский город Усть-Каменогрск. Через некоторое время перевезла туда свою мать и сестру. Там прожили одиннадцать лет, но всё равно вернулись обратно в Сибирь.

У нас здесь жизнь идёт хорошо. В последние годы зимы не такие холодные, чем в прошлые времена. Летом в лесу очень много грибов и ягод. У меня годы уже не молодые, но даже в сентябре месяце хожу в лес, и возле болот собираю клюкву. Так мы в лесу отдыхаем. Раньше ходили в лес со своим мужем, но он умер три года назад. Живу теперь у своего сына. У дочери своя семья. А внучка, написавшая много лет назад письмо, попавшее Смирнову Петру Серафимовичу - теперь большая, ей двадцать три года. Вышла замуж, живёт в городе Томске, после года закончит ТГУ, будет тогда у неё два высших образования. Работает юристом в Томском департаменте образования.

Если бы ты знал, как обрадовалась твоему письму, словами не высказать. Дай бог тебе крепкого здоровья и больших творческих успехов. Поздравляю тебя, Александр Семёнович, с наступающим Новым годом. С уважением – Раиса Сидоровна».

Вот это письмо заставило поставить задачу, ещё продолжать творческую работу и писать о мокшанских лесах.

А летом из города Владивосток приезжала в Атюрьево Потапова Татьяна. Эта женщина уже не молодая, ей исполнилось пятьдесят пять лет, до этого никогда здесь не была, но в тридцатых годах прошлого века её дедушка и бабушка уехали во Владивосток работать в качестве шахтёра, после остались там жить. И только лет через восемьдесят, в этом году их внучка Татьяна приезжала посмотреть, где родились её бабушка и дедушка.

Она долгое время спрашивала об обычаях мокшан, кроме этого я рассказывал о мокшанских лесах, изложил ей всё, что ей было надо.

Поэтому, когда наступила осень, немного похолодало, начал писать «Последние слова о мокшанских лесах» книгу, как шли там дела раньше и в настоящее время.

С точки зрения жителей села, по рассказам старожилов, журналистов и писателей в давнишние времена Шалы считалось в мокшанских лесах очень большим селом. В этом селе проживало много тысяч людей, была там водяная мельница, маслоделка, крупарумка, пекарня и другие производственные и социальные здания. На деньги шалинского купца в селе был построен Ивано-Вознесенский храм. Настоятель этого храма отец Василий (Василий Александрович Светлов) при церкви организовал начальную школу, где по всем предметам занятия проводил сам, вёл церковный хор.

Жители села Шалы до сих пор помнят рассказы старожилов, что со второго этажа дома купца Андронова пел сам Фёдор Шаляпин. Всемирно известного камерного певца приглашал к себе домой в Стрельниково депутат Государственной Думы, князь Н.А. Кулунчаков. Узнав об этом, Андронов пригласил Шаляпина в Шалы. Шаляпин приехал в Шалы с Андроновым к вечеру, когда начало темнеть, но на другой день возде дома купца собрались Шалинские жители, которые очень любили известного Российского певца.

Много ещё можно было рассказать о селе Шалы и о его жителях, немало вышло оттуда хороших, талантливых и известных людей.

Чтобы не забывалось, ещё раз напомню. В этом селе родился участник Великой Отечественной войны генерал-лейтенант П.И. Авдонин, краевед Н.И. Авдонин, который написал историю многих сёл нашего района. Мать космонавта Дежурова родилась в селе Шалы.

В настоящее время от села Шалы ничего не осталось, только разваленные стены сгоревших кирпичных домов. Но люди ещё сюда приходят. Чаще сюда приходят со стороны посёлка Явас во время праздника Троица на кладбище, помянуть своих предков, за них помолиться, – которые разъехались и пустили свои корни по всей нашей стране.

Иеромонах Иоанно-Богословского Макариевского мужского монастыря отец Мефодий узнал, что на сельском кладбище села Шалы покоится прах отца Василия, настоятеля Иоанно-Воинского храма, который умел вылечивать больных. Теперь многие приходят на могилу отца Василия, просят помощи в излечении и в делах.

Восемь лет назад отец Мефодий, Иеремей Николай вместе с жителями села Атюрьево, это были Юра Петяйкин и Иван Неяскин, поехали в Шалы на тракторе через то место, где раньше находилась деревня Васильевка. Когда ехали туда, им по дороге попался сваленый толстый дуб, который потихоньку вместе загрузили в тележку. После того, как осмотрели село, этот дуб привезли предпринимателю А.И. Макаеву. Он сам сделал из этого дуба два креста, котроые потом привезли в Шалы. Один крест поставили на то место, где находилась Шалинская церковь. Второй – на могилу отца Василия. Когда устанавливали кресты, там присутствовали настоятель Кишалинского храма иерей Алексей вместе с матушкой Елизаветой. Была отслужена панихида.

Через год отец Мефодий из Атюрьева пошёл пешком в Шалы. Идти надо было двадцать пять километров. Дело было в конце апреля месяца. Когда проходил в резиновых сапогах через речку Старая Ляча, попал в омут, но спасся, остался жив и от своего дела не отказался. Снял одежду, держа всё в руках, перешёл на другой берег, чтобы поклониться кресту, который поставили на месте церкви и пойти на могилу отца Василия.

Недавно отец Мефодий ходил в село Шалы, с ним был Владимир Ермишев. Их привёз туда на вездеходе УАЗ директор Атюрьевской районной ДЮСШ В.П. Марфин. В этот же день на другом вездеходе приезжало много атюрьевцев.

Отец Мефодий там сказал, что у него есть большое желание построить в селе Шалы мужской монастырь. В этот год А.И. Макаев помог сделать фундамент под скит, но многое ещё надо достроить и доделать.

С помощью посторонних людей срублено было два деревянных сруба. Если с божьей и людской помощью скит будет поставлен до прихода холодов и зимы, то у отца Мефодия есть желание провести зиму там же, чтобы на следующий год точно знать, как лучше сделать монастырь.

Люди района стали помогать делом и деньгами. Как я думаю, мужской монастырь в следующем году будет полностью построен.

Всех присутствовавших удивило богатство и разноцветие природы, которая была вокруг, видимо, здесь раньше люди жили очень хорошо.

Мне самому очень нравится здешняя очень живая природа. Ранним летним утром, только проснешься, из-за деревьев потихонько появляется солнце малинового цвета, в это же время начинают петь птицы, жучки, бабочки и другие мелкие летающие существа беспрестанно жужжат и летают вокруг. Куда не взглянешь, все растущие деревья, кустарники, трава очень, очень, идеально чистые. Целый день живешь как в сказке. После обеда становится очень обидно и жалко, что уже половина такого сказочного дня проходит незаметно, пока готовишь ужин, а потом во время ужина солнце, находившееся над посёлком Явас, уходит и начинает прятаться за большими лесами, недалеко от Барашево.

А к вечеру лучи солнца начинают скользить по верхушкам больших деревьев, не ложатся на траву, похожую на зелёный ковёр, не могут уже играть там, что им давалось целый день, в это время начинают петь сверчки. В эти дни, если на небе полная луна и немного небольших туч, то кажется, что луна живая и сама по своей воле плывёт между тучами и высокими деревьями. Такие красивые места нигде не увидишь.

Я сам не один раз пешком ходил из места своей работы до Атюрьева, Кишал, Шал и Арги. Дорога часто пролегала по берегам речек Яваз, Старая Ляча и пересекала речку Арга туда-обратно. В этих местах находятся самые красивые места здешней природы.

Были там не только солнечные, светлые дни, но и ненастные. Когда долгое время шли дожди, холодный ветер завывал долго, неустанно, солнце показывалось ненадолго и пряталось.

В эти дни очень невесело – страшно кричали филины, а из-за густых небольших деревьев и кустарников, откуда-то из середины болотистой местности, птицы издавали голоса, похожие на человеческие: ой-ой-ой, вай-вай-вай, ох-ох-ох и другие очень нехорошие, страшные голоса.

Увидев и услышав все стороны жизни этого края – весёлые, красивые и пасмурные дни, задумаешься, что, куда не оглянись вокруг, там везде творения, мысли Создателя, касалась его рука, всё делает очень хорошо, дела у него точные, по местам, очень необходимые и нужные людям.

Видимо, всё это здесь увидел, услышал и понял иеромонах Мефодий. Кто не приезжает в Шалы, того удивляет здешний дух, чистое небо и окружающий лес этой местности.

Люди не забывают свои родные места, отцов, матерей, своих духовных пастырей. Это даёт надежду, что мысли, стремления иеромонаха претворятся в жизнь. Если так, то здесь скоро полным ходом будет биться духовная, а по истечении определённого времени может обратно начаться материальная и светская жизнь.

Новая жизнь

Мордовские леса скрывают очень много тайн, некоторые из них хочу вам раскрыть.

Моя двоюродная сестра Евдокия проживает в селе Кишалы. По этому случаю рассказала:

«Однажды два друга Василий и Иван собрались на рыбалку. Это дело было ещё до Октябрьской революции. Они проживали в Нижних Кишалах. Долго не думая, запрегли лошадь, взяли с собой бредень, кошели для рыбы и тронулись в путь. Собирались рыбачить за деревней Степановкой в речке Явас.

Хоть пора была летняя, но время летело быстро. Пока выехали из села, ехали до Степановки, оттуда до леса, дело стало клониться к вечеру. Как начали рыбачить, сразу поймали несколько крупных рыб, а потом рыба ловилась всё удачливее и удачливее. Все кошели, которые брали с собой, были уже полными. Но в это время подошли к одному удобному месту для рыбалки. Решили ещё там немного половить и уехать домой. Первый раз прошли бреднем половину этого водоёма, вытащили очень много рыбы.

К этому времени стало совсем темнеть. Начали проходить оставшийся водоём, но вдруг из места, где находилась пойманная рыба, раздался человеческий голос: – «Меня уже поймали, сейчас туда к вам приедут двое с бреднем и тебя тоже поймают. Спрячься там, где обычно прятались. Там тебя не найдут».

Василий и Иван до того испугались, что бросили рыбу и бредень, быстро помчались на лошади по той же дороге домой. К месту рыбалки они приехали только на другой день, когда солнце поднялось высоко-высоко. На том месте валялся брошенный бредень, пустые кошели – виднелись следы уползавшей по траве рыбы в речку Явас. После этого Василий и Иван не посмели там ловить рыбу. Забрали всё и уехали домой. Много размышлений было в Кишалах с тех пор по этому поводу, кто говорил, что они поймали русалку, другие – ведяву[2], третьи…

Теперь расскажу вторую историю:

Мой двоюродный брат Фёдор всю жизнь работал шофёром на разных машинах. Однажды по каким-то делам ездил из села Атьрьево в посёлок Явас Зубово-Полянского района. Время было летнее, он ехал за рулём автомобиля ГАЗ 51. Это было в шестидесятых годах прошлого века. Тогда дорога была грунтовая, напрямую через Кишалы, Степановку, Шалы. Туда съездил благополучно, а когда ехал обратно, в Шалах начало темнеть. Пока выезжал оттуда, с трудом проехал через речку Старая Ляча - совсем стемнело. В пути он не ожидал никаких неожиданностей, так как дорогу хорошо знал, дождей давно не было, машина ГАЗ 51 хоть и не быстроходная, но повышенной проходимости. Выехал обратно в лес, машина ехала уверенно по накатанной дороге. Успев проехать третью часть пути, издали мелькнула фара встречного автомобиля.

Но когда Фёдор стал ждать встречи с автомобилем, то замечал, что расстояние наоборот всё больше увеличивается и увеличивается. Когда проехал больше половины пути, этот ярко светящийся фонарь вдруг остановился на одном месте. Вскоре он увидел силуэт человека. Человек махнул рукой, чтобы он остановил машину. Дверь открылась и показалась очень красивая женщина, одетая в какой-то странной одежде. Она тут же громко засмеялась таинственно странным, страшным голосом. Женщина продолжала смеяться и смеяться, но в кабину почему-то не села и не собиралась садиться. Фёдор сильно испугался, на него напал неожиданный страх, тут же включил скорость, резко рванул вперёд, закрыл дверь и быстро уехал. Долгое время в наших краях говорили об этом, но никогда таких женщин, в такой одежде не видели… Та женщина была вирява[3].

Ну, что еще сказать об этих местах. Не доезжая до села Шалы, в лесу много лет назад погиб человек, где сейчас стоит крест.

Лет двадцать назад один путник сразу после половодья пошел из посёлка Явас домой в сторону Атюрьева. Дорога была долгая, длинная, трудная. Он хотел сначала добраться до трёхэтажного дома Андронова, который находится в лесу возле Кастрова, где видимо, хотел восстановить силы и отогреться, но не рассчитал свои возможности. Этот мужчина умер в пути, до этого дома оставалось идти всего сто метров. Теперь там, на высоком берегу речки Старая Ляча, под огромными деревьями ему поставлен крест…

Тайны есть тайны, а некоторые из них пусть навсегда останутся таковыми.

Чтобы не обойти вниманием Потьминских заключённых, несколько строк напишу для них.

Много лет назад, когдла я был маленьким и не ходил ещё в школу, в ясную погоду, после обеда, ближе к вечеру, когда солнце начинало садиться над мордовскими лесами, сидя на скамейке перед домом, спрашивал бабушку: – «Бабушка, а почему такой красивый закат?

Недолго думая, бабушка отвечала: – «Внук, там, в неволе содержатся Потьминские заключённые. Они страдают там за свои, чужие и наши грехи, поэтому над мордовскими лесами такой красивый, живой закат.

Теперь в Шалах мужской монастырь, там отец Мефодий вместе с монахами молятся за свои и людские грехи. В тех краях началась новая жизнь.

Кроме всего, по этой лесной дороге ездят машины и ходят люди, дорога очень трудная, можно сказать, с непривычки – опасная.

А отец Мефодий для всех путников, поломников, прихожан и попавших в беду людей будет спасительной надеждой.

Содержание

1. Человек и окружающий мир ………… 3-4

2. Здравствуйте, мокшанские леса………. 5-10

3. Человек и окружающий мир. Записки человека, проживающего в лесной местности. Мокшанские леса не забываю……11-30

4. Жизнь возродится………31-37

5. Новая жизнь….38-40

[1] Леса Мордовии. В.С. Тонких. Мордовское книжное издательство, г. Саранск, 1976 г., стр.17, 43–45.

[2] Ведява – богиня воды по прошлой мордовской языческой вере.

[3] Вирява – богиня леса по прошлой мордовской языческой вере.