Глава VII урок арифметики. – писец Ани 1 страница

ГЛАВА I УТРО

– Сети, вставай! Пора вставать, сынок!

Голос матери, тихий и ласковый, звучит над головой спящего мальчика, ее мягкая рука гладит его смуглое плечо.

– Вставай, пора в школу!

Сети чуть-чуть приоткрывает черные глаза и сразу же крепко их зажмуривает. Ох, как неприятно вставать! И не выспался он, и в школу идти не хочется. Но рука матери все еще на его плече.

– Вставай же, вставай, ленивый мальчик! Смотри, опоздаешь – и попробуешь плетки учителя!

Эта угроза действует. Мальчик вскакивает на ноги и широко раскрывает глаза.

Привычная обстановка родного дома сразу охватывает его. Узкая спальня с чисто выбеленными стенами. Устроенное почти под потолком небольшое окно с решеткой, через которое льются потоки света и доносится вкусный запах свежих ячменных лепешек. Напротив у стены – кровать старшего брата, а в ее изголовье, на пестрой циновке, – два сундучка на низких ножках: один с одеждой, другой со свитками рукописей и принадлежностями для письма. Такие же сундучки, только меньшего размера, стоят и около кровати Сети. В открытую дверь, куда ушла мать, виден коридор. Слышны голоса отца и старшего брата, занятых чем-то в средней, главной комнате дома.

Сети быстро надевает легкий набедренник и выбегает мыться во двор. Он останавливается у колодца, рядом с которым стоит старая няня, уже приготовившая глиняный кувшин с водой. Няня, седая, сгорбившаяся за свою долгую трудовую жизнь, ласково улыбается любимому воспитаннику и начинает поливать ему воду на руки, голову и ноги. Сети смеется, брызгает водой на подошедшую к нему собаку и, вытираясь после мытья, внимательно оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, все ли по-старому и нет ли чего-нибудь нового и интересного.

Двор невелик. С одной стороны он примыкает к дому, а с трех других сторон обнесен глухими глиняными стенами, в одной из которых находятся ворота. Посередине двора – колодец, внутрь которого ведут винтообразно расположенные каменные ступеньки. У правой стены под навесом устроены жаровни и хлебная печь: здесь готовят еду. Дальше – невысокие, круглые, похожие на большие ульи кирпичные амбары для хранения зерна. Рядом с каждым из этих амбаров пристроены ступеньки. По ним поднимаются носильщики с зерном, чтобы высыпать его в отверстие на верху амбара. Берут же зерно через дверцу, устроенную внизу, рядом с первой ступенькой. Сети знает, что амбары построены так для того, чтобы зерно постепенно опускалось сверху вниз, не залеживаясь, а значит, и не портясь.

У левой стены двора пристроены маленькие клетушки. Три из них – это кладовые. А в двух живут рабы – сириец Хару и Шерит, которая стряпает, стирает и убирает дом и двор.

Но вот Сети замечает во дворе незнакомую женщину. Невысокого роста, средних лет, ловкая и подвижная, она с помощью Хару устанавливает под навесом около дома ткацкий станок.

– Няня, кто это? – спрашивает Сети.

– Это Бакет, рабыня госпожи Неферт. Наша госпожа наняла ее на несколько дней, чтобы наткать полотна, – отвечает няня и добавляет, что за это мать Сети, Меритнейт, должна заплатить госпоже Неферт.

– А самой Бакет тоже заплатят? – спрашивает Сети.

– Самой Бакет? Нет, конечно, ведь она рабыня. Плату за ее работу получит ее госпожа. Бакет будут кормить – и это все! – вздохнув, говорит няня.

Сети смотрит на Бакет, на мгновение задумывается, но его внимание отвлекают голуби, порхающие над домом. Сизые, белые, они взлетают в синеву неба, спускаются, ходят, воркуя, по плоской крыше дома. И Сети очень хочется взбежать на крышу и поиграть с любимыми птицами. Но в дверях дома показывается мать и торопит мальчика завтракать и собираться в школу. Ничего не поделаешь, надо идти!

Сети очень любит свою мать. Невысокая, смуглая, с большими черными глазами, она так ласково смотрит на Сети. Мальчик подбегает к матери, обнимает ее и прижимается своим освеженным лицом к ее теплым рукам, от которых пахнет чем-то душистым и вкусным.

– Скорее, скорее, Сети, ты и так проспал! – говорит мать, гладя его лицо, и уходит в дом.

Семья обычно завтракает на полуоткрытой веранде, на северной стороне дома. На этой веранде очень удобно укрываться от палящих лучей солнца, а приятная прохлада свежего северного ветра хорошо помогает переносить нестерпимую жару египетского дня.

Но перед тем как пройти на веранду, Сети входит в главную комнату дома, чтобы поздороваться с отцом и братом. Комната эта – приемная. Она расположена в самой середине дома; ее со всех сторон окружают другие комнаты – спальни отца, матери, Сети с братом, еще одна веранда, рабочая комната отца, кладовые. Поэтому, для того чтобы в главной комнате можно было сделать окна, ее стены выстроены выше стен всех других помещений дома. Потолок в этой комнате поддерживает деревянная, выкрашенная в кирпичный цвет колонна с каменной круглой базой. Только эта база да наличники дверей и сделаны из камня, стены же дома сложены из необожженных кирпичей, а крыша настлана из бревен, переплетенных ветками и обмазанных глиной.

Сети очень нравится главная комната дома, он считает ее очень красивой и ведет себя здесь тихо и осторожно, стараясь не запачкать чистый пол, не поцарапать стоящий посередине алтарь с изображением фараона на ярко раскрашенной каменной плите, не опрокинуть вазу с цветами или бронзовую жаровню, на которую при гостях кладут горячие уголья и кусочки душистой смолы, чтобы в комнате приятно пахло.

Здесь отец Сети – Усерхет и старший брат – Нахт. Отец – писец управления полями фараона. Он среднего роста, загорелый, сильный человек. На нем легкое белое одеяние, на шее – ожерелье из фаянсовых пестрых бус, на руках – такие же браслеты. Нахт – стройный юноша лет восемнадцати, одетый так же, как отец, с той только разницей, что его одежда немного короче, а ожерелье уже. Оба они позавтракали уже и вскоре уйдут: отец – в управление царскими землями, Нахт – в высшую школу, которую он оканчивает в этом году.

Нахт держит в руках развернутую рукопись с какими-то интересными рисунками. Сети сразу же замечает их, подходит к отцу и брату, здоровается с ними. Нахт, показывает рисунки отцу, а тот, погладив по голове младшего сына и ответив на его приветствие, продолжает внимательно и, видимо, с удовольствием слушать уверенное объяснение Нахта, из которого Сети ловит только слова:

– А вот в этот час созвездие Сах[1] появляется над правым глазом!

Сети заглядывает в рукопись и видит сидящего на земле человека, вокруг которого нарисованы звезды. Сети так удивлен, что забывает все правила приличия и, перебивая Нахта, вступает в беседу взрослых:

– Что это такое?

Отец оборачивается к нему и недовольно поднимает брови, но Нахт приходит на помощь брату:

– Не сердись на него, отец. Смотри, как ему интересно!.. Это – изображение звезд на небе, маленький. После школы я тебе расскажу об этом побольше, а теперь беги и помни: когда старшие беседуют, младшие молчат!

Нахт поворачивает Сети лицом к выходу и слегка подталкивает его в спину.

Сети даже доволен. Он может спастись от неприятных наставлений за допущенную им невежливость. В самом деле, как это он сплоховал – вмешался в разговор взрослых? Правда, очень уж интересная картинка. Нахт говорит, что это звезды в небе, а при чем же здесь человек? Разве он тоже в небе?

Но Сети не успевает додумать занимающую его мысль до конца, он уже на веранде, и его внимание привлекает приготовленный для него завтрак.

Взрослые уже поели, и Сети, поджав ноги, садится один на пеструю циновку и придвигает к себе небольшой низкий столик с едой. На столике стоит глиняный ярко расписанный голубыми и красными узорами кувшин с молоком, блестящее, бирюзового цвета фаянсовое блюдо с теплыми, вкусными лепешками, чашечка с медом и зеленая фаянсовая тарелка с финиками и виноградом.

Сети ест с аппетитом и в то же время прислушивается к разговору отца и брата.

– Значит, сегодня ты будешь продолжать свои наблюдения? – спрашивает отец. – Кто же еще будет с тобой?

– В паре со мной Птахмес, а рядом – Инени и Гори. Ну конечно, и учитель, и жрецы храма, – громко отвечает Нахт.

Голоса замолкают. Отец уходит в свою комнату, Нахт – в спальню братьев. Сети знает, что сейчас они надевают парики, которые полагается носить в Египте всем знатным и даже просто зажиточным мужчинам, затем они возьмут свои письменные приборы.

Вот они выходят через главный вход дома. Веселый смех Нахта слышен уже за дверью. Потом долетает стук сандалий по дорожке сада, хлопает калитка. Ушли.

Ну, надо торопиться и Сети. Он дожевывает лепешку с медом и быстро завязывает оставшиеся лепешки в кусок полотна, туда же засовывает финики и бежит в спальню за своими школьными принадлежностями. Вот его письменный прибор, хороший прибор, совсем как у настоящего писца: здесь и дощечка с углублениями для красок и тростниковых палочек, которыми пишут, здесь и пенал для запасных палочек. Сети укладывает палочки в пенал, привязывает его веревкой к дощечке и, как взрослый писец, надевает все это на плечо. В руках у него, кроме узелка с едой, еще небольшой глиняный сосуд для воды. Водой Сети будет в школе разводить краски для письма.

На ходу он кричит матери:

– До свиданья, мама! Я пошел!

Сети бежит по коридору, через маленькую проходную, мимо главной комнаты, в сени, выскакивает в сад и в ту же минуту, вспомнив что-то важное, останавливается. Да, он ведь чуть не забыл взять лишнюю еду! А ему это очень нужно для одного дела. Как же быть?

Сети смотрит, нет ли поблизости няни. Какая удача! Вот она в садике подметает маленькую беседку.

– Няня! – тихонько зовет Сети.

И когда старушка торопливо подходит к нему, шепотом просит принести ему еще лепешек, луку и сушеного мяса. Он очень устает в школе, объясняет Сети, ему всегда так хочется есть! Няня кивает головой и быстро семенит в дом.

А Сети, ожидая ее, смотрит опять на голубей, летающих над домом, на весь дом, на садик. Дом этот принадлежит его отцу и был построен еще его дедом. Дед приехал в этот город по приказу тогда еще молодого фараона Рамсеса[2] с юга, из столицы Египта, знаменитой Уасет[3]. Дом уже старый, но его постоянно подправляют, подмазывают, белят – и он кажется новым и чистым. Садик, правда, очень невелик: всего несколько пальм, акаций, сикомор и гранатовых деревьев, но все-таки здесь построена ярко раскрашенная беседка, посажены цветы и даже выкопан маленький пруд – в нем цветут лотосы и плавают рыбки, а поближе к дому вокруг подпорок вьется несколько виноградных лоз.

Но вот и няня с узелком. Сети хватает его и, держа вместе со своим завтраком в одной руке, а другой поддерживая прибор для письма, шепчет няне слова благодарности и бежит, шлепая босыми ногами по каменным плитам дорожки, которая ведет от крыльца дома мимо садика к воротам.

Дорожка делает крутой поворот налево. Как раз у этого места стоит алтарь со статуей бога Тота, покровителя писцов. Сети останавливается на бегу, низко кланяется каменному богу с головой ибиса, быстро бормочет молитву с просьбой об удачном ученье. Потом со всех ног бросается к воротам и выскакивает на улицу.

Вдоль обеих сторон улицы идут такие же глухие глиняные стены, как и около дома Сети. Через эти стены кое-где видны верхушки деревьев, иногда – крыша дома. Но сегодня Сети не оглядывается по сторонам, не рассматривает ни прохожих, ни нагруженных товарами ослов. Он боится опоздать и бежит, стараясь не толкнуть встречных. К счастью, школа близко – всего через две поперечные улицы, за углом. Вот и она – знакомый, но нелюбимый большой дом за длинной оградой. К воротам с противоположной стороны подбегают два мальчика.

Ворота, дорожка, поклон у алтаря, вход, сени, где уже слышен легкий гул голосов, большая комната... Слава Тоту, Сети пришел вовремя! Учителя еще нет, и плетки, по крайней мере за опоздание, не будет.

ГЛАВА II ШКОЛА

Комната, в которую вбежал Сети, большая и светлая. Здесь уже не одна, а целых четыре колонны поддерживают потолок. Пол устлан циновками: на них и сидят, поджав ноги, во время занятий ученики.

В комнате много мальчиков. Они стоят, сидят, перебегают друг к другу, то весело болтая, то торопливо спрашивая о неясном в заданных уроках.

Сети быстро пробирается на свое место – во втором ряду у стенки – и еще издали машет рукой своему соседу и закадычному другу Ини, круглолицему черноголовому мальчику. Ини тоже машет ему рукой и кричит:

– А, Миу-нофер! Наконец-то! А то я уж боялся, что ты опоздаешь.

– Ну что ты, Миу-бин! – говорит Сети, добравшись до своей циновки и опускаясь на нее. – Я – и чтобы опоздал!

Миу-нофер – значит «хороший кот», Миу-бин – «плохой кот». Эти прозвища мальчики придумали себе еще в первый год своей школьной жизни. С первого же дня учения началась их крепкая дружба. Сначала разница в их характерах доставляла им немало неприятностей. Ини был очень вспыльчив и немедленно лез в драку. Сети был спокойнее, сам обычно драться не начинал, но сдачи давал крепко, а так как он был сильнее, то битым в конце концов оказывался Ини.

Вот в одной-то такой драке Сети, сидя уже верхом на прижатом к земле и только шипевшем от злости Ини, и назвал его злым котом – Миу-бин. Очень уж похож был Ини на сердитого, злого котенка.

– А ты-то? Ты кто? – в бессильной злобе крикнул тогда Ини.

– А я, конечно, хороший котик – Миу-нофер, – ответил, улыбаясь, Сети.

И от этой шутки почему-то вдруг пропала вся злость Ини, и ссора кончилась так же неожиданно, как и началась. Но прозвища привились прочно, так что обоих друзей с тех пор часто так звали и другие мальчики.

Сейчас Сети, раскладывая на циновке принесенные с собой вещи, спрашивает Ини, что тот делал вчера вечером. Оказывается, Ини катался с отцом по Нилу и удил рыбу. Ини очень хочется рассказать другу, какую замечательную рыбу ему удалось поймать. Но шум в комнате внезапно стихает, все мальчики вскакивают и сгибаются в низком поклоне: в комнату входит учитель, писец Шедсу.

Это невысокий человек лет сорока пяти, с равнодушным лицом и холодным взглядом серых глаз, которые, кажется, сразу видят все, что происходит в комнате. На голове учителя пышный завитой парик, в одной руке он держит длинный посох, на который опирается при ходьбе, в другой руке – плеть. За ним раб несет письменный прибор и два ящика с рукописями.

Учитель кивает головой детям и садится в резное кресло черного дерева. Кресло стоит посередине, перед первым рядом учеников. Под ноги учителя раб подвигает низенькую скамеечку и ставит ящики с рукописями.

Старший ученик Яхмес подходит к учителю и, поклонившись, ждет приказаний.

– Сначала будем читать, – говорит учитель. – Яхмес, открой этот ящик и раздай свитки, по одному на двоих.

Яхмес быстро и ловко выполняет приказание. Мальчики получают свитки и садятся попарно поближе друг к другу.

Сети и Ини бережно берут доставшуюся им рукопись и осторожно начинают ее разворачивать.

Рукопись написана на папирусе крупным, четким почерком. Мальчики давно знают, что такое папирус, как и для чего он приготовляется. Этот желтоватый мягкий свиток сделан из особого болотного растения, в зарослях которого у берегов Нила так хорошо ловить рыбу и водяных птиц. Вот от стеблей этого растения и отрезают ровные куски, потом режут их по всей длине на тонкие полосы. Эти полосы склеивают в прямоугольный кусок, на него накладывают новые полосы, но так, чтобы волокна этих полос легли поперек волокон первого куска. Потом такой сложенный из двух слоев кусок бьют деревянным молотком, чтобы он стал тонким и оба его слоя плотно пристали друг к другу. Затем папирус кладут под пресс, и выделяющийся при этом сок прочно склеивает оба слоя. Остается только высушить папирус – и он готов. Но на таком куске папируса большая рукопись не поместится, поэтому обычно берут несколько кусков, склеивают, ровно подрезают и на полученном длинном куске пишут то, что нужно.

Когда рукопись готова, ее скатывают в аккуратный свиток. Это египетская книга, такая, какую держат сейчас в руках Сети, Ини и их товарищи.

Что же написано в этой книге?

Слышится легкий шелест разворачиваемых свитков. Мальчики с интересом всматриваются в новый для них текст. Первые две строки написаны красной краской, дальше – черной. Они хорошо знают, что красным пишутся не только начальные строки рукописи, но и начало каждой ее главы, а иногда и просто новой части рассказа. Это очень помогает при чтении: ведь между словами египтяне не оставляют промежутков, и без таких красных строк было бы трудно находить нужное место в рукописи. Красной краской полагается писать и последние строчки, которые уже не относятся к теме самой рукописи, а содержат только указания, что это конец рассказа, и иногда имя писца, переписавшего рукопись.

Сети быстро пробегает глазами первую строчку: «Был человек по имени Хевинануп...» Ага, рукопись написана на древнем языке! Так говорили в Египте сотни лет назад, теперь говорят иначе.

Но Сети и другие мальчики хорошо знают древний язык. Ведь все основные слова остались те же самые. Значит, понимать древние тексты было не так уж трудно, стоило только запомнить, в чем состояли изменения.

– Читай ты, Пасер, – говорит учитель.

Пасер сидит в третьем ряду. Это довольно полный мальчик с ленивыми движениями и круглым наглым лицом. Он медленно встает и говорит, глядя в глаза учителю своими, чуть прищуренными глазами:

– Я не могу читать сегодня, господин, у меня болят зубы.

Сети и Ини недоверчиво и недружелюбно смотрят на Пасера. Они его очень не любят за высокомерие и лживость. Пасер часто отказывается отвечать уроки, но ему все сходит с рук, потому что его отец – чати, самый важный чиновник в Египте, первое лицо в государстве после фараона, и учитель Шедсу боится рассердить чати строгим отношением к его любимому сыну.

Вот и сейчас Шедсу ничего не говорит Пасеру, хотя тот явно лжет – зубы у него не болят, просто не хочет читать! Но учитель спокойно дает ему знак садиться и велит читать дальше его соседу Неферу. А попробовал бы кто-нибудь другой отказаться читать! Ого, что бы тут было! А разве это справедливо? Сети чувствует, что у него поднимается обида на учителя, и он старается не смотреть на него.

Нефер – невысокий мальчик с узкими, хитрыми глазками и довольно противным, по мнению Сети, лицом. Сети считает Нефера подлизой и подхалимом. Так думает не только Сети, а и многие другие мальчики. Нефер постоянно вертится около Пасера, потихоньку подсказывает ему, решает за него задачи, поправляет знаки при переписке. Так же поступает и приятель Нефера – Сенеб, причем оба они делают все это только для Пасера, а никому из товарищей ни в чем никогда не помогут.

«Нефер и Сенеб стараются заранее выслужить себе хорошие местечки у будущего чати», – смеются мальчики.

Нефер и Сенеб юлят и около учителя. Они кланяются ему низко-низко, гораздо ниже, чем все их товарищи, причем делают это с такой заискивающей улыбочкой, что у Сети сжимаются кулаки. А у Ини и другого такого же горячего мальчика, Мехи, кулаки слишком часто не только сжимаются, но и опускаются на спину или голову Нефера и Сенеба, после чего следуют крики, жалобы и неизменная порка обидчиков.

Нефер учится хорошо, хотя он и не очень способный, но зато старательно заучивает все наизусть. И учитель постоянно его хвалит и ставит в пример другим ученикам.

Вот и сейчас Нефер начинает читать без единой запинки, ровно и отчетливо:

– "Был человек, по имени Хевинануп, земледелец. И была у него жена по имени Мерит. И вот этот земледелец сказал своей жене: «Вот я отправлюсь, чтобы принести еды моим детям. Пойдем же, отмерь ячменя, который в амбаре». И она отмерила ему двадцать шесть мер ячменя. И земледелец сказал своей жене: «Вот остается двадцать мер ячменя для еды тебе и детям, а шесть мер ячменя приготовь для хлеба и пива, чтобы я был ежедневно этим сыт».

Сети внимательно следит за чтением и даже водит пальцем по строчкам. Ему нравится простое и понятное начало повести. Это не то, что скучные поучения, которые их обыкновенно заставляют читать.

– Довольно, Нефер, очень хорошо. Теперь переведи последнюю фразу на новый язык, – говорит учитель.

Нефер правильно переводит. Учитель кивает головой в знак одобрения и говорит:

– Дальше читать будет Хеви.

С циновки около Нефера слышится вздох, сопенье, потом какая-то возня. Сети искоса смотрит туда. Чуть не фыркнув, он зажимает рот и низко нагибается над рукописью. Толстый, неповоротливый мальчик что-то дожевывает, потом выплевывает косточку финика и, сопя от напряжения, медленно начинает читать:

– «Отправился этот земледелец, и нагрузил он своих ослов растениями, солью, шкурами и всякими прекрасными вещами».

Хеви читает так медленно и тягуче, с такими остановками, что в комнату начинают доноситься тоненькие голоса маленьких ребят, которые учатся в школе первый год и занимаются сейчас в соседнем помещении.

И Сети, слушая длинный и скучный перечень всего, что повез на продажу земледелец, в то же время вспоминает, как и он сидел когда-то в комнате рядом и, с трудом запоминая отдельные иероглифы, учился их читать. Ох, как трудно было ему запомнить все эти знаки, каждый из которых казался ему сначала просто интересной картинкой, а никак не знаком для чтения!

Ведь здесь были разные птицы, звери, рыбы. Были и люди – мужчина, женщина, ребенок с пальцем у рта, воин с луком и стрелой, фараон в короне, боги с жезлами, танцующий человек, бегущий, упавший... А потом – растения, звезды, вода, земля, постройки, инструменты, корабли, сосуды... Да чего только здесь не было! К тому же один знак изображал целое слово, другой – слог, третий – отдельный звук.

И вместо того чтобы запоминать, как надо читать каждый из этих знаков (а их было свыше семисот!), маленький Сети придумывал про них разные интересные истории и рисовал поэтому знаки не в том порядке, в каком их следовало изобразить, чтобы получилось слово, а так, как придумывался рассказ: за знаком воина он ставил колесницу – это значило, что воин поехал на войну; потом он рисовал бегущего человека – это бежал враг; потом упавшего – это врага убили.

Но учитель никогда не хотел слушать объяснений Сети, а просто бил его плеткой и заставлял снова и снова учить знаки.

В конце концов учить все-таки приходилось так, как этого требовал учитель, и маленький Сети постепенно научился читать.

Но трудностей было очень много и кроме заучивания знаков. Чего стоили разные правила правописания! Сложная грамматика! Например, если после слова стояли три палочки, это означало множественное число; а если слово писалось только одним значком, то для выражения множественного числа можно было просто написать это слово три раза.

Еще труднее, чем выучиться читать, было овладеть письмом. Неумелые пальчики маленького Сети выводили сначала совершенно непонятные, уродливые письмена, за которые ему больно доставалось от учителя. Немало слез пролил мальчик, пока научился более или менее сносно писать. За это время он узнал, что иероглифами рукописи не пишутся, их употребляют только для тех надписей, которые высекают на камне, – на стенах храмов и гробниц или на пьедесталах статуй. Пользоваться же иероглифами при письме было бы слишком сложно и долго, так как каждый знак приходилось бы, в сущности, рисовать, и поэтому для рукописей в Египте давно уже выработались упрощенные формы тех же иероглифов.

Эти упрощенные знаки писались сравнительно легко и быстро. Но научиться писать, а кроме того, и читать рукописи было очень нелегко, и Сети это тоже стоило немалых слез.

Да и теперь, хотя Сети и знает почти все иероглифы и в полной и в упрощенной форме, учитель еще далеко не всегда бывает доволен его почерком. Зато читает он хорошо.

И в это время Сети как раз слышит, как учитель называет его имя.

ГЛАВА III «РЕЧИ КРАСНОРЕЧИВОГО ЗЕМЛЕДЕЛЬЦА»

Хорошо, что Сети все время следил за медленным чтением толстого Хеви, которому в конце концов досталось три удара плеткой за ошибки в переводе, а то, пожалуй, можно было так задуматься, что сразу и не найти то место в рукописи, откуда следовало продолжать чтение.

Но теперь Сети бодро начинает читать:

– "Отправился этот земледелец на юг и встретил человека, который стоял на плотине. Имя его Тотнахт, сын человека по имени Исери. Это люди начальника Ренси. И вот Тотнахт подумал, когда он увидел ослов, которые ему понравились: «Если бы мне как-нибудь захватить имущество этого человека!» Дом же Тотнахта стоял на узкой прибрежной дороге; с одной ее стороны была вода, а с другой – ячмень. И вот Тотнахт сказал своему слуге: «Поторопись, принеси мне ткань из моего дома». И она была тотчас принесена. Он расстелил эту ткань на прибрежной дороге, и один ее конец упал на воду, а ее бахрома – на ячмень".

Рассказ захватывает мальчиков, и они внимательно следят, как Сети, а за ним Ини отчетливо читают и том, как бедняк земледелец, не решаясь ни наступить на материю, ни пройти по ячменю, просил злого и жадного Тотнахта освободить дорогу, но тот ни за что не соглашался. И тогда случилось то, на что и рассчитывал Тотнахт: один из проголодавшихся в пути ослов бедняка соблазнился вкусным ячменем, схватил несколько колосьев и начал их жевать.

– "И Тотнахт сказал: «Я заберу твоего осла, потому что он ест мой ячмень!» И он взял ветку зеленого тамариска, избил земледельца, отнял его ослов я увел".

Дальше читает Минмес, невысокий, тихий мальчик, сидящий позади Сети. Мальчики узнают, что бедняк решил пожаловаться начальнику той области, где его ограбил Тотнахт, – важному вельможе Ренси. Придя к нему, он начал умолять о защите:

– «О начальник, господин мой, великий из великих! Руководитель, лишенный жадности! Великий, лишенный низости! Уничтожающий ложь и творящий истину, приходящий на голос зовущего! Сотвори истину! Вот мне тяжело – защити меня, вот я в беде!»

Очень красивую речь сказал бедняк, и мальчики были уверены, что Ренси смилуется и защитит его. Но оказалось, что речь была даже слишком красивой. Она так понравилась Ренси, что тот решил рассказать об этом фараону. Он знал, что фараон очень любит красноречие, и надеялся получить хорошую награду за такое интересное известие.

Действительно, фараон был так доволен, что распорядился не отпускать земледельца до тех пор, пока тот не произнесет еще несколько длинных речей, которые тут же должны быть тщательно записаны опытными писцами, чтобы фараон мог потом все это прочитать.

И вот несчастный бедняк был вынужден говорить с утра до вечера, умоляя Ренси о правосудии и защите. Он произносил одну речь за другой, и хотя в рукописи было сказано, что это были прекраснейшие речи, которые очень нравились и Ренси и фараону, мальчикам казалось, что речи эти становились все длиннее, все скучнее и все непонятнее.

– «О начальник, господин мой! – читает высокий подвижной мальчик с черными бойкими глазами, которого зовут Несмин. – Ты – руль неба, ты – столп земли! Руль не упади, столп не покачнись! Не лги – ты велик, не будь колеблющимся – ты имеешь вес. Стрелка весов – твой язык, гиря – твое сердце, коромысло весов – твои губы!»

Голос Несмина давно уже потерял выразительность – видимо, мальчик не слишком вдумывается в смысл того, что он читает, и старается только правильно произносить слова.

Зато учитель, вроде фараона и Ренси, явно наслаждается речами бедняка. Он мерно покачивает головой, слегка похлопывая по ручке кресла ладонью, и все реже требует перевода той или иной фразы. Он только изредка морщится, когда Несмин делает неправильную паузу или не делает ее совсем.

Один за другим читают мальчики, а речи всё тянутся.

Четвертая, пятая...

В комнате нестерпимо душно, циновки жестки и неудобны – затекли поджатые ноги.

Шестая речь, седьмая...

Внезапно слышится легкий храп. Все невольно оглядываются, а учитель в гневе приподнимается. Это уснул толстяк Хеви. А его сосед Нефер и не думает его растолкать. Учитель бесшумно встает, подкрадывается к Хеви и внезапно сильно бьет его плеткой. Хеви дико вскрикивает и в страшном испуге, ничего не понимая, вскакивает на ноги и при этом наступает на рукопись, которая рвется под его ногой.

Град ударов сыплется на мальчика, он в ужасе кричит и только пытается руками защитить лицо.

Сначала, услышав храп Хеви, мальчики заулыбались, но теперь они раздраженно и озлобленно смотрят на учителя.

– А, ты еще и рукопись разорвал! – свирепеет тот и, схватив Хеви за плечо и продолжая стегать его, тащит вон из комнаты.

Все напряженно молчат. И вдруг Сети замечает на лице Нефера гадкую улыбочку. Сети чувствует, что ему сразу становится жарко.

– Эй, Нефер! – громким шепотом зовет Сети.

И когда тот поворачивается, Сети поднимается на колени и, грозя ему кулаком, с яростью шепчет:

– Ты его не разбудил вовремя, змея, а теперь еще и хихикаешь! Ну погоди!

Улыбку Нефера заметил не один Сети, и к нему угрожающе тянутся кулаки Мехи, Ини, Пабеса и Несмина. Но входит учитель, и все смолкает.

«Ничего, – думает Сети, – пусть только кончится урок!»

Видимо, об этом же думают и другие мальчики, да и сам Нефер уже не улыбается, а испуганно моргает глазами и оглядывается по сторонам. Со двора все еще доносится плач Хеви.

– Продолжаем. Читай, Мехи! – говорит учитель, усаживаясь на место.