Письма без установленной даты 29 страница

Теперь насчёт ума К.К.М., столь настроенного против автора «Изиды» и нас самих, осмелившихся на попытку ввести Эглинтона в священные пределы Британского Т.О. и назвать <+> Братом? Не станут ли наши объединённые прегрешения и нарушения с европейской точки зрения грозно на нашем пути к взаимному доверию и не приведут ли они нас к бесконечным подозрениям и недоразумениям? Сейчас я не собираюсь доставить британским теософам доказательств о нашем существовании с плотью и костьми, или о том, что я совсем не «сообщник» Е.П.Б., ибо всё это – вопрос времени и Кармы. Но даже допуская, что очень легко доказать первое, было бы гораздо труднее опровергнуть последнее. К.Х., т.е. смертный, весьма обычной наружности и довольно сносно знакомый с английским языком, с Ведантой, Буддийской философией и немножко даже с «фокусами» гостиных, легко может быть найден и доставлен, чтобы продемонстрировать его объективное существование вне всяких сомнений и придирок. Но как насчёт того, чтобы создать положительную моральную уверенность, что этот индивидуум, который может таким образом появиться, не есть поддельный К.Х., какой-то сообщник Е.П.Б.? Разве Сен-Жермен и Калиостро, оба джентльмена с высшим образованием и достижениями и, по-видимому, европейцы, а не «темнокожие», вроде меня, не рассматривались в своё время, да и теперешними потомками рассматриваются, как самозванцы, сообщники, фокусники и тому подобное? Всё же я морально обязан успокоить его ум через ваше любезное посредничество в отношении Е.П.Б., якобы обманувшей и введшей его в заблуждение. Он, кажется, думает, что достал об этом доказательства, которые совершенно неоспоримы. Я говорю, что он не достал. То, что он достал, есть просто доказательства подлости некоторых людей и бывших теософов, таких как Харричанд Чинтамон из Бомбея, теперь из Манчестера и ещё из одного места. Этот человек, ограбивший Основателей и Даянананду на 4000 рупий, обманывал и вводил их в заблуждение с самого начала (ещё в Нью-Йорке) и затем, будучи обличён и исключён из Общества, убежал в Англию и постоянно ищет и жаждет мести. Есть и другой такой, как доктор Биллинг, муж хорошей, честной женщины, единственного совершенно надёжного и честного медиума, каких я только знаю – м-с М. Холлис-Биллинг, на которой он женился ради нескольких тысяч фунтов стерлингов. Он разорил её в течение первого года супружеской жизни, после чего вошёл в сожительство с другим медиумом, и когда Е.П.Б. и Олькотт яро упрекнули его, он оставил и жену и Общество и преисполнился жгучей ненавистью к обеим женщинам. С тех пор постоянно стремится отравить умы британских теософов и спиритуалистов, настраивая их против своей жены и Е.П.Б. Пусть К.К.М. сложит вместе эти факты, пусть проникнет в тайну и проследит связь между своими осведомителями и двумя клеветниками на двух невинных женщин. Пусть он исследует тщательно и терпеливо, прежде чем поверит некоторым донесениям и даже выдвигаемым доказательствам, чтобы не перегрузить собственную Карму грехом тяжелее, чем какой-либо другой. Нет камня, который бы не перевернули эти два человека для осуществления своего злобного замысла. Пока Харричанд Чинтамон никогда не упускал случая оказать своё доверие каждому попавшемуся теософу, чтобы вливать ему в уши фальшивые новости из Бомбея о двуличности Основателей и распространять слухи среди спиритуалистов о фальшивых феноменах мадам Блаватской, изображая их просто «нахальными трюками», так как она, якобы, не имела никакого действительного представления о силах йоги; или опять показывая её письма, полученные в то время, когда она была в Америке, в которых она изображена, как советующая ему выдавать себя за одного из «Братьев» и таким образом ещё лучше обманывать британских теософов. Пока Х.Ч. делает всё это и гораздо больше, Биллинг в это время «обрабатывает» лондонских мистиков. Он позирует перед ними, как жертва своей слишком большой доверчивости жене, оказавшейся фальшивым хитрым медиумом, пользующейся в этом помощью и поддержкой Е.П.Б. и Олькотта. Он жалуется на свою жестокую судьбу и клянётся честью (!), что он оставил её только потому, что открыл в ней самозванца и его честь восстала против такого союза. Таким образом, в силу достоверности сведений от таких людей и доверчивости лиц, которые веря им помогают, К.К.М. постепенно доходит до того, что отрекается и не признаёт отвратительного и безобразного изменника, который был подсунут ему под маской Е.П.Б. Поверьте мне, это не так. Если он вам скажет, что ему даны были документальные доказательства, ответьте ему, что письмо, написанное его почерком и за собственной его подписью, которое, будучи переданное в руки закона, в 24 часа отправило бы его на скамью подсудимых, может быть подделано с такой же лёгкостью, как и всякий другой документ. Человек, способный на подделку подписи завещателя на поддельном завещании и затем вложение его в руки умершего человека, чтобы затем, вставив перо в руку покойника, водить этой рукой по готовой уже подписи для того, чтобы доставить свидетелям возможность присягнуть, что они видели, как человек его подписывал, такой человек готов совершить гораздо больше, чем просто оклеветать непопулярного иностранца.

Когда, мучимый стыдом вследствие разоблачения и пылая местью Х.Ч. прибыл три года тому назад из Бомбея, К.К.М. не принял бы его и не стал бы слушать его оправдания, так как Даянанд, которого он в то время признавал, как своего духовного главу, послал ему извещение, чтобы он не поддерживал никаких связей с вором и предателем. Но случилось так, что и К.К.М. и К.Картер Блэк, иезуит, исключённый из Общества за клевету в газете Пэл-Мэл на Свами и Харричанда, стали близкими друзьями. Картер Блэк более двух лет переворачивал небо и Землю, чтобы добиться снова принятия в Общество, но Е.П.Б. оказалась китайской стеной. Оба бывших члена договорились, посоветовались и с тех пор начали работать вместе в согласии. Так получился третий тайный враг. На пути им стояла преданность К.К.М. к Е.П.Б. – они начали работать на разрушение объекта этой преданности – Е.П.Б. – путём поколебания доверия К.К.М. к ней. Биллингу, который никогда не мог надеяться на успех в этом направлении, так как К.К.М. знал его слишком хорошо, выступив, как защитник закона в деле его разорённой и покинутой жены, удалось возбудить в нём подозрение к м-с Биллинг, как медиума, и против друга и защитника Е.П.Б. Так почва была хорошо подготовлена для посева любого сорняка. Затем, как молния с неба, произошла неожиданная атака Свами на Основателей и она нанесла смертельный удар дружбе К.К.М. Это произошло потому, что Свами был представлен ею, как высокий ученик, посвящённый. Он же вообразил, что никогда не был таким и что Е.П.Б. обманула всех! После апрельского столкновения он стал лёгкой добычей для её врагов. Возьмите «Свет», сравните даты и различные осторожные и прикрытые атаки. Увидите колебание К.К.М. и затем его внезапный наскок на неё. Разве вы не можете читать между строк, друг?

Но как относительно С.Мозеса? Он, по крайней мере, не такой человек, чтобы произнести умышленную ложь, и ещё менее – повторять клеветнические слухи. Он, по крайней мере также, как и К.К.М. джентльмен до кончиков пальцев и честный человек. Ну а что из этого? Вы забываете его глубокое и искреннее раздражение на нас и Е.П.Б., как спиритуалиста и избранного сосуда Императора. К.К.М. несведущ в законах и тайнах медиумизма, и он его надёжный друг. Возьмите опять «Свет» и увидите, как открыто растёт его раздражение и становится громче в его «Записках Мимоходом». Он совсем неправильно понял, что вы хотели сказать, или, вернее, ваши цитаты (за которыми не следовало никаких объяснений) из моего письма к вам, кто, в свою очередь, никогда не понимал правильно ситуацию. Что я тогда сказал, повторяю теперь: между высочайшими и нижайшими степенями планетных духов – бездна (это в ответ на ваш вопрос – есть ли <+> Планетный Дух), а затем моё утверждение, что <+> есть «Брат». Но что такое «Брат» в действительности – вы знаете? За то, что Е.П.Б. добавила, возможно, из глубин её собственного сознания, я не считаю себя ответственным, ибо она с полной уверенностью ничего не знает о <+> и часто «видя сны», извлекает свои собственные заключения. Результат: С.М. рассматривает нас, как самозванцев и лжецов, если мы только не являемся выдумкой, в каковом случае этот комплимент возвращается к Е.П.Б.

Теперь, каковы же факты и обвинения, выдвинутые против Е.П.Б. Много теней против неё в уме К.К.М., и с каждым днём они становятся чернее и безобразнее. Я дам вам пример: находясь в Лондоне у Биллингов в январе 1879 г., Е.П.Б. извлекла из-под стола фарфоровую кружку. К.К.М. просил её дать и ему какой-нибудь произведённый феноменом предмет. Согласившись, она заставила маленькую коробочку для карт, какие изготавливаются в Бомбее, появиться в кармане его пальто, висящего в передней. Внутри её, или тогда или позднее была найдена полоска бумаги с факсимиле подписи Х.Ч. В то время у него никакие подозрения не возникали, так как в самом деле для них не было никакого основания. Но теперь, вы видите, он верит, что это если и не совсем трюк, то, во всяком случае, полуобман. Почему? Потому что в то время он верил, что Х.Ч. есть ученик, чуть ли не великий Адепт, как было внушено и позволено думать самой Е.П.Б. А теперь он знает, что Х.Ч. никогда не был учеником, так как он сам это отрицает, что он никогда не обладал никакими силами и отрицает знание и веру в таковые и говорит каждому, что даже Даянанд никогда не был йогом, а просто «честолюбивый самозванец» наподобие Магомета. Короче говоря, уйма лжи была приписана Основателям. Затем её письма и донесения, доверия достойных свидетелей о её сообщничестве с м-с Биллинг. Как следствие отсюда – сообщничество между нею и Эглинтоном. Она оказалась, во всяком случае, архизаговорщицей, обманщицей, ловкой пройдохой; или же она – галлюцинирующая сумасшедшая, одержимый медиум! Европейская западная логика. Письма? Очень легко изменить слова, спутать всё значение фразы. Так обстоит дело и с её письмами к Свами, которые он свободно переводит, цитирует и комментирует в июльском «Приложении». Пожалуйста, сделайте одолжение – внимательно снова прочтите «Защиту». Обратите внимание на бесстыдную ложь «великого реформатора» Индии. Помните, в чём вам сознались и затем отрицали. И если моё честное слово что-нибудь значит, то знайте, что Д.Свами был посвящённым йогом, очень высоким учеником в Бадринате, обладающим большими силами и знанием несколько лет тому назад, и теперь утерянными, что Е.П.Б. говорила вам только правду, также как и что Х.Ч. был его учеником, предпочитавшим «левый путь». А теперь посмотрите, что получилось из этого поистине великого человека, кого мы все знали и на кого возлагали надежды. Вот он – моральный калека, загубленный своим честолюбием и задыхающийся в своей последней борьбе за верховенство, которого, он знает, мы не оставим в его руках. А теперь, если этот человек, который в десять раз выше морально и интеллектуально, нежели Харричанд, мог так низко пасть и прибегнуть к таким подлым средствам, на что же тогда его экс-друг и ученик Харричанд не будет способен утолить свою жажду мести? Первый, по крайней мере, имеет одно извинение – своё свирепое честолюбие, которое он ошибочно принимает за патриотизм; его второе «я» не имеет никакого извинения, кроме как желание вредить тем, кто его разоблачили. И чтобы этого достичь, он готов делать всё, что угодно. Но вы, может быть, осведомитесь, почему мы не вмешались? Почему мы, естественные покровители Основателей, если и не Общества, не остановили этих позорных заговоров? Уместный вопрос, только я сомневаюсь, будет ли мой ответ ясно понят, несмотря на всю его искренность. Вы совсем не знакомы с нашей системой, и если бы мне удалось вам её объяснить, то будут десять шансов против одного, что «ваши лучшие чувства» европейца были бы возмущены, если не хуже, такой «шокирующей» дисциплиной. Фактом является то, что до последнего и высшего посвящения каждый ученик (и даже некоторые Адепты) предоставляется сам себе, собственному уму-разуму. Нам приходится самим сражаться в своих битвах, и старая знакомая пословица – «Адептами становятся – их не делают» – правильна буквально. Так как каждый из нас является творцом и породителем причин, которые ведут к тем или другим результатам, то мы должны пожинать то, что мы посеяли. Нашим ученикам оказывается помощь только тогда, когда они невиновны в причинах, приведшим их к неприятностям; когда такие причины порождены чужими, внешними влияниями. Жизнь и борьба за адептство были бы слишком легки, если бы за каждым из нас стояли бы мусорщики, чтобы отметать прочь следствия, порождённые нами через нашу необдуманность и самонадеянность. Каждый ученик перед тем, как ему позволяют уйти в мир, наделяется в большей или меньшей мере силами ясновидения. И за исключением этой способности, которая, если бы за ней не наблюдали и во время не останавливали, могла бы повести к разоблачению некоторых секретов, которые не должны были быть раскрыты, им предоставлена полная свобода в применении своих сил, какими бы они ни были. Почему бы им их не применять? Таким образом, шаг за шагом, и после серии наказаний на горьком опыте ученик приучается руководить своими импульсами. Он теряет свою опрометчивость, своё самодовольство и никогда не повторяет одной и той же ошибки.

Всё, что теперь происходит, вызвано самой Е.П.Б., и вам, мой друг и брат, открою её недостатки, ибо вы были проверены и испытаны и вы единственный до сих пор не провалились на испытаниях, во всяком случае в одном направлении – в осторожности и молчании. Но прежде, чем я открою один большой её недостаток (недостаток, действительно, по своим бедственным результатам, но в то же время и добродетель), я должен вам напомнить о том, что вы всем сердцем так ненавидите, а именно, что каждый входящий в контакт с нами, каждый, выявивший желание больше узнать о нас, должен подвергнуться испытаниям и испытуется нами. Таким образом К.К.М. не больше, чем другие, мог избегнуть испытаний. Его искушали и позволили быть обманутым очевидностью, позволили пасть очень легко жертвой своей слабости – подозрительности и недостатка самоуверенности. Короче – его нашли лишённым первого элемента успешности кандидата – непоколебимой веры в то, на чём держатся его убеждения и что пустило корни в знание, а не просто веру в некоторые факты. К.К.М. знает, что некоторые её феномены подлинны неоспоримо. Его положение в этом отношении точно такое же, как ваше и вашей супруги относительно жёлтого камня на кольце. Думая, что у вас имеются основания верить, что камень, о котором идёт речь, был просто доставлен (перенесён откуда-то подобно кукле), а не удвоен, как она уверяла, и с неприязнью в глубине сердца к такому ненужному обману – как вы всегда думали – с её стороны, вы из-за этого не отказались от неё, не обличали и не жаловались в газетах, как поступил он. Короче говоря, даже не признавая в глубине сердца правильности её заявления, вы не сомневались в самом феномене, но только в точности её объяснения. И хотя вы были совершенно не правы, несомненно, поступили правильно, действуя в таком деле с такой осторожностью. Не так было в его случае. После того, как он три года питал к ней слепую веру, доходящую почти до благоговения, при первом дуновении успешной клеветы он, верный друг и превосходный адвокат, падает жертвой гнусного заговора, и его отношение к ней меняется в решительное презрение и убеждение в её виновности! Вместо того, чтобы поступить так, как бы вы поступили в таком случае, именно – или никогда не упоминать ей об этом факте, или просить у неё объяснения, давая обвиняемой возможность защищаться и таким образом действовать соответственно своей честной натуре, он предпочёл дать выход своим чувствам через прессу и, чтобы удовлетворить свою злобу против неё самой и нас, прибег к косвенным нападкам на изложенное ею в «Изиде». Кстати, прошу у вас прощения за отклонение, он кажется, не считает её ответ в «Теософе» – «откровенным»? Забавная логика, когда она исходит из такого строго логического человека. Если бы он провозгласил во весь голос, что автор и авторы «Изиды» не были откровенны, когда писалась эта книга, что они часто и умышленно вводили в заблуждение читателя тем, что не добавляли необходимых объяснений и давали только части истины, даже если бы он заявил, как это делает Хьюм, что этот труд кишит «настоящими ошибками» и умышленными ложными заявлениями, он был бы со славой оправдан, потому что он был бы прав «с европейской точки зрения», и мы бы от всего сердца извинили его, опять-таки из-за европейского образа суждения – это нечто врождённое, и он тут ничего не может поделать. Но назвать правильное и правдивое объяснение «неоткровенным» есть нечто, что мне трудно понять, хотя я вполне осведомлён, что его взгляд разделяется вами. Увы, мои друзья, я очень боюсь, что соответственные наши стандарты правильного и неправильного никогда не совпадают, так как побуждение, мотив для нас – всё, а вы никогда не пойдёте дальше очевидности. Однако, вернёмся к главному вопросу.

Таким образом, К.К.М. знает. Он слишком хороший наблюдатель человеческой натуры, чтобы остаться в неведении о том, наиболее важном из фактов, именно – у этой женщины нет возможных мотивов для обмана. В его письме имеется фраза, которая, если бы была составлена в более добром духе, очень годилась бы, чтобы доказать, насколько хорошо он в состоянии оценить и признать действительные мотивы, если бы его ум не был отравлен предвзятым мнением, обязанным, возможно, больше раздражению С.Мозеса, нежели усилиям трёх вышеуказанных врагов. Он замечает, говоря мимоходом, что система обмана может быть обязана своим происхождением её усердию, но рассматривает это, как нечестное усердие. А теперь – хотите ли вы знать, насколько она виновата? Знайте тогда, что если она когда-либо была виновата в настоящем действительном обмане из-за этого «усердия», то это было, когда при совершении феноменов, за исключением таких пустяковых, как стук и звук колокольчика – постоянно отрицала, что она лично имеет к ним какое-либо отношение. С вашей европейской точки зрения это прямой обман, громкая ложь, а с нашей азиатской – это, хотя неблагоразумное, порицаемое усердие, неправдивое преувеличение или то, что янки называли «вопиющее самодовольство», предназначаемое в пользу «Братьев». Всё же, если мы заглянем в мотив, побуждение, оно возвышенно, самоотверженно, благородно и заслуживающие, но не бесчестно! Да, в этом и только в этом одном она постоянно становится виноватой в обмане друзей. Её никогда нельзя было заставить понять крайнюю бесполезность и опасность такого усердия, понять, что она ошиблась в своём мнении, что она этим увеличивает нашу славу, тогда как приписывая нам очень часто феномены весьма ребяческого свойства, она лишь понижала нас в оценке публики и подтверждала заявления своих врагов, что она «только медиум»! Но это было бесполезно. Согласно нашим правилам М. не разрешалось запрещать ей такой образ действий. Короче говоря, ей должна была быть предоставлена полная свобода действий, свобода создавать причины, которые в должное время стали её бедствием, её позорным столбом. Он мог, в лучшем случае, запретить ей производить феномены, и к этой последней крайности он прибегал так часто, как только мог, к великому недовольству её друзей и теософов. Было ли это или есть недостаток умственной восприимчивости в ней? Несомненно – нет! Это психологическая болезнь, над которой у неё мало власти. Её импульсивная натура, как вы правильно заключили в вашем ответе, всегда готова увлечь её за пределы истины в область преувеличений, тем не менее безо всякой тени подозрения, что она этим обманывает своих друзей и злоупотребляет великим их доверием к ней. Стереотипная фраза: «Это не я. Я сама ничего не могу сделать... Это всё они – Братья... Я только их смиренная рабыня и орудие» – это явное враньё. Она может и производит феномены благодаря её природным силам и долгим годам регулярной тренировки, и её феномены иногда лучше, чудеснее и гораздо более совершенны, нежели некоторых высоких посвящённых учеников, которых она превосходит в художественном вкусе и чисто западной оценкой искусства, например – в мгновенном создании картин. Вот свидетельство – её портрет факира Тиравалла, упомянутый в «Намёках», в сравнении с моим портретом, созданным Джуль Кулом. Несмотря на всё превосходство его сил по сравнению с её силами, его молодости, противопоставленной её старости, а также неоспоримое и важное преимущество, которым он обладает потому, что его чистый неомрачённый магнетизм никогда не имел прямого соприкосновения с великой нечистотой вашего мира и общества, всё же, делай он, что хочет, он никогда не создаст такой картины просто потому, что он не в состоянии представить её в своём уме и в тибетском мышлении. Таким образом, приписывая нам авторство всякого рода дурацких, часто неуклюжих и подозрительных феноменов, она неоспоримо помогала нам во многих случаях, сэкономив нам иногда две трети применяемой энергии, и когда её за это упрекали, ибо часто мы были не в состоянии помешать ей и в этом на её конце линии – она отвечала, что ей она не нужна и что её единственная радость – быть полезной нам. И таким образом, она продолжала убивать себя дюйм за дюймом, готовая отдать ради нашей пользы и прославления, как она думала, свою кровь жизни каплю за каплей, и всё же неизменно отрицая это пред свидетелями и утверждая, что она к этому ни имеет никакого отношения. Назовёте ли вы это возвышенное, хотя и глупое самоотречение бесчестным? Мы – нет. И также мы никогда не согласимся рассматривать это в таком освещении. Теперь подойдём к сути: движимая тем чувством и крепко веря в то время (потому что было позволено), что Харричанд есть достойный ученик (учеником он несомненно был, хотя никогда не был достойным, так как он всегда был эгоистичным, составляющим заговоры негодяем, оплачиваемым из секретных сумм покойного Гайеквара) йога Дайянанда, она позволила К.К.М. и всем тем, кто присутствовал, находиться под впечатлением, что Харричанд является тем лицом, которое произвело феномен, а затем она в течение двух недель трещала о великих силах Свами и добродетелях Харричанда – его пророка. Как страшно она была наказана, каждый в Бомбее (так же, как и вы сами) хорошо знаете. Сперва «ученик» превратился в предателя по отношению к своему учителю и его союзникам, потом он стал обычным вором. Затем «великий йог», «Лютер Индии» принёс её и Х.С.О. в жертву своему неутолимому честолюбию. Весьма естественно, что в то время, как предательство Харричанда, как бы ни казалось возмутительно оно для К К.М. и других теософов – оставило её не задетой, ибо Свами сам, будучи ограбленным, взялся защищать «Основателей», предательство «Верховного Главы Теософов Ария Самадж» не было рассмотрено в надлежащем свете; вышло, что не он повёл фальшивую игру, но вся вина легла на эту несчастную и слишком преданную женщину, которая, превозносив его до небес, была вынуждена в целях защиты обличать его злые умыслы и истинные мотивы в «Теософе».

Такая правдивая история и факты относительно её «обмана» или, в лучшем случае, «нечестного усердия». Нет сомнения, что она заслужила часть этих упрёков; невозможно отрицать, что она увлекается преувеличениями вообще, и когда дело доходит до «раздувания» тех, кому она предана, её энтузиазм не знает границ. Таким образом она из М. сделала Аполлона Бельведерского, её пламенное описание его физической красоты заставило его не раз вскакивать в гневе и сломать свою озоновую трубку, бранясь подобно истинному христианину; также под её красноречивой фразеологией я сам имел удовольствие услышать, как меня превратили в «ангела чистоты и света», только без крыльев. Иногда мы не можем не рассердиться на неё, но чаще смеёмся. Всё же те чувства, которые находятся в основе всех этих смешных излияний, слишком горячи, слишком искренни и правдивы, чтобы их не уважать или даже обращаться с ними равнодушно. Я не думаю, чтобы я когда-нибудь был глубоко тронут чем-либо, чему я был свидетелем в своей жизни, как я был тронут восторженной радостью этого бедного старого создания, когда мы недавно встретились оба в своих физических телах с нею, один – после трёх лет, другой – почти после двух лет отсутствия и телесного расставания. Даже флегматичный М. был выведен из равновесия таким проявлением, в котором он являлся главным героем. Ему пришлось употреблять свою силу и погрузить её в глубокий сон, иначе у неё лопнули бы некоторые кровеносные сосуды, включая почки, печень и её «внутренности», как говорит наш друг Оксли, в её лихорадочных попытках расплющить свой нос о его плащ для верховой езды, запачканный Сиккимской грязью! Мы оба смеялись, и всё же, разве мы могли остаться нетронутыми? Разумеется, она совершенно не годна в качестве настоящего, истинного Адепта: её натура склонна к слишком страстной привязанности, а мы не имеем права поддаваться личным привязанностям и чувствам. Вы не можете знать её так, как мы. Поэтому никто из вас никогда не будет в состоянии судить её беспристрастно и правильно. Вы видите поверхность вещей. И то, что вы называете «добродетелью», придерживаясь очевидности, то мы будем судить лишь после того как измерим объект до его наибольших глубин, и вообще, представляем очевидностям самим заботиться о себе. В вашем мнении Е.П.Б. в лучшем случае для тех, кто любит её ради её самой, необычная, странная женщина, психологическая загадка – импульсивная и добросердечная, но всё же не свободная от порока неправды. Мы, с другой стороны, под одеянием эксцентричности и дурости находим в её внутреннем «Я» более глубокую мудрость, чем вы когда-либо будете в состоянии постичь. В поверхностных деталях её простой труженической обычной повседневной жизни и дел вы различаете только непрактичность, женские импульсы, часто – абсурдность и дурость. Мы, наоборот, наталкиваемся ежедневно на черты её внутренней натуры, в высшей степени тонкие и изысканные, которые стоили бы непосвящённому психологу годов постоянного напряжённого наблюдения и многих часов тщательного анализа и усилий, чтобы составить мнение о глубинах наиболее тонкой из тайн – человеческого сознания и одной из наиболее сложных машин – ума Е.П.Б., и таким образом познать её истинное внутреннее «Я».

Всё это вы вольны рассказать К.К.М. Я внимательно его наблюдал и чувствую достаточно уверенности, что то, что вы скажете ему, будет иметь гораздо больше влияния на него, чем дюжина К.Х. могла бы рассказать ему лично. «Император» стоит между нами двумя и будет, боюсь, стоять так навсегда. Его верность и вера в утверждения живого друга европейца никогда не может быть поколеблена обратными утверждениями азиатов, которые для него, если не только плод воображения, являются ничем не брезгующими «сообщниками». Но мне хочется, если возможно, показать вам его великую несправедливость и обиду, нанесённую им невинной женщине, во всяком случае, сравнительно невинной. Каким бы помешанным энтузиастом она ни была бы, даю вам честное слово, что она никогда не была обманщицей. Также она никогда не произносила преднамеренной неправды, хотя её положение часто становилось нелепым, так как ей приходилось скрывать многое согласно данным ею торжественным обетам. Теперь я покончил с этим вопросом.

Я теперь собираюсь, добрый друг, подойти к предмету, который, как я знаю, очень противен вашему уму, так как вы повторно говорили и писали об этом. И всё же, чтобы дать вам ясное понятие о некоторых вещах, я вынужден об этом говорить. Вы часто задавали вопрос: «почему Братья отказываются обратить своё внимание на таких достойных и искренних теософов, как К.К.М. и Худ, или такой драгоценный субъект, как С.Мозес?» Я теперь отвечу вам очень ясно, что мы так поступали с самого начала, как только перечисленные джентльмены вошли в контакт с Е.П.Б. Все они были проверены и испытаны различными способами, и никто из них на высоте желаемого положения. М. обратил особое внимание на К.К.М. по причинам, которые я сейчас объясню, и с результатами, которые в настоящее время вам известны. Вы можете сказать, что такой тайный способ испытания людей нечестен, что мы должны предупредить их и т.д. Всё, что я могу сказать вам, это что так может быть с вашей европейской точки зрения, но, что будучи азиатами, мы не можем отступить от своих правил. Характер человека, его истинная внутренняя натура никогда не может быть основательно выяснена, если человек знает, что за ним наблюдают, или он стремится к цели. Кроме того, полковник О. никогда не делал секрета из этого нашего приёма, и все британские теософы, если они не знают, должны бы знать, что все они в совокупности, после нашей санкции находятся под регулярным испытанием. Что касается К.К.М., из всех теософов он был тем, кого отобрал М. с особой целью вследствие настойчивых просьб Е.П.Б. и обещания его самого: «Он когда-нибудь повернётся к вам спиною, pumo!» М. повторил ей этот ответ на её мольбы принять его в регулярные ученики с Олькоттом. «Этого он никогда не сделает!» – воскликнула она в ответ. «К.К.М. лучший, благороднейший и т.д.» – последовал ряд хвалебных и полных восхищения прилагательных. Двумя годами позже она повторила то же самое о Росс Скотте. «У меня никогда не было таких верных и преданных друзей», – она уверяла своего «хозяина», который только смеялся в бороду и велел мне устраивать «теософическую женитьбу». Ладно, один подвергается испытанию в течение трёх лет, другой – три месяца, с какими результатами – навряд ли мне следует напоминать. Не только никакие соблазны не помещались на пути того или другого, но последний был снабжён женой, вполне достаточной для его счастья, и связями, которые окажутся ему полезными когда-нибудь. К.К.М. получил объективный неоспоримый феномен, на что опирался; Р.Скотт, кроме того, получил посещение М. в астральном теле. Для одного из них оказалось достаточным[76] мщения трёх беспринципных людей, для другого – зависти мелкого дурака, чтобы быстро разделаться с хвалёной дружбой и показать Старой Леди, чего стоит эта дружба. О, бедная, доверчивая натура! Убери у неё силы ясновидения, закупорь в некотором направлении её интуицию, как по долгу был вынужден сделать М., и что остаётся? Беспомощная с разбитым сердцем женщина!