Глава 18 образование в будущем

В гонке по высадке людей и машин на планеты огромные средства выделяются на обеспечение возможности «мягкой посадки». Каждая субсистема приземляющегося космического корабля специально создана для того, чтобы противостоять шоку посадки. Армия инженеров, геологов, физиков, металлургов и других специалистов тратит годы работы на решение проблемы воздействия посадки. Сбой в функционировании любой субсистемы после приземления может унести человеческие жизни, не говоря уже об аппаратуре стоимостью в биллион долларов и десятках тысяч человеколет труда.

Сегодня биллион человеческих созданий, общее население технологически развитых стран, стремится навстречу супериндустриализму. Можем ли мы испытать массовый шок будущего? Можем ли мы также добиться «мягкой посадки»? Мы стремительно к нему приближаемся. Очертания нового общества появляются из тумана будущего. Тем не менее, даже пока мы наращиваем скорость и подходим все ближе, факты показывают, что один из важнейших элементов наших социальных субсистем - образование - функционирует опасным образом.

То, что изучается в нашей образовательной системе сегодня, даже в лучших школах и колледжах, является безнадежным анахронизмом. Родители смотрят на образование как на способ подготовить своих детей к жизни в будущем. Учителя предупреждают, что недостаток образования уменьшит шансы ребенка в мире будущего. Министерства, церковь и средства массовой информации - все уговаривают молодых людей остаться в школе, так как сейчас, как никогда раньше, все наше будущее зависит от полученного нами образования.

И все-таки, несмотря на всю эту риторику по поводу будущего, наши школы поворачиваются назад, к исчезающей системе, а не движутся вперед к возникающему новому обществу. Их значительная энергия направлена на подготовку Индустриальных Людей - людей, экипированных для выживания в системе, которая перестанет существовать раньше, чем они.

Для того, чтобы помочь избежать футурошока, мы должны создать супериндустриальную систему образования. И чтобы сделать это, мы должны искать цели и методы в будущем, а не в прошлом.

ШКОЛЫ ИНДУСТРИАЛЬНОЙ ЭРЫ

Каждое общество имеет свое собственное, характерное только для него, отношение к прошлому, настоящему и будущему. Этот взгляд на время, сформированный в ответ на ускорение изменений, является одним из наименее заметных, но наиболее могущественных детерминантов социального поведения и четко отражается в способе подготовки обществом своей молодежи к взрослой жизни.

В статичных обществах прошлое медленно вливается в настоящее и повторяет себя в будущем. В подобном обществе наиболее разумный способ подготовки ребенка - обучение его умениям прошлого. Это были в точности те же самые навыки, которые могли бы ему понадобиться в будущем. «В древности - мудрость», - говорит Библия.

Таким образом отец передавал сыну все виды практической техники вместе со строго определенным традиционным набором ценностей. Знание передавалось не только специалистами, сконцентрированными в школах, но и через семью, религиозные институты и друзей семьи. Ученики и учитель были разобщены и разбросаны по сообществу. Ключ к системе, тем не менее, являлся в абсолютном посвящении вчерашнему дню. Курс обучения прошлому был самим прошлым.

Механический век об это разбился, для индустриализма требовался новый тип человека. Он требовал мнений, которые ни семья, ни церковь не могли предоставить сами по себе. Заставлял произвести переворот в системе ценностей. И более всего он требовал развития в человеке нового чувства времени. Массовое образование было гениальным механизмом, сконструированным индустриализмом для создания того типа взрослых, который ему требовался. Проблема была в комплексе беспорядочности. Каким образом адаптировать детей для свободного принятия нового мира повторяющихся тяжелого труда, курения, дыма, шума машин, скопления людей, неудобных жилищных условий, - мира, в котором течение времени регулировалось не циклом солнца и луны, а гудком фабрики и боем часов.

Молодые люди, проходящие через эту образовательную машину, вливались в общество взрослых, структура которого в области работы, ролей и учреждений имела сходство со школой. Ученик не просто запоминал факты, которые он мог использовать позже, он жил, учась тому образу жизни, который он примет в будущем.

Школы, например, просто вводили новые временные структуры, требуемые индустриализмом. Столкнувшись с условиями, которые до этого никогда не существовали, люди были вынуждены посвятить значительное количество энергии постижению настоящего. В итоге фокус образования как такового стал перемещаться, хотя и медленно, из прошлого в настоящее.

Историческая борьба, которую вели Джон Дьюи и его последователи за применение «прогрессивных» мер в американском образовании, являлась отчасти отчаянной попыткой представить альтернативу старой временной системе.

Дьюи боролся против старой ориентации на прошлое традиционного образования, пытаясь сместить фокус образования на здесь и сейчас. «Выход из наших схоластических систем, которые замыкают прошлое сами в себе, - провозглашал он, - это познакомиться с прошлым способом постижения настоящего».

Тем не менее, десятилетие спустя традиционалисты, наподобие Жака Маритена, и неоаристотелианцы, вроде Роберта Хатчинса, все еще боролись против любого, кто пытался перетянуть баланс с прошлого на настоящее. Хатчинс, бывший президент Чикагского Университета, а в то время глава Центра Изучения Демократических Институтов, обвинил работников сферы образования, которые хотели, чтобы их студенты больше изучали современное общество, в «культе немедленных действий». Прогрессивисты были обвинены в ужасном преступлении: «настоящее» [I].

Эхо этого конфликта прошлого звучит даже сейчас в работах, например, Жака Барзуна, который утверждает, что это абсурд - пытаться получить образование «для настоящего дня, игнорируя определение» [2]. Таким образом, наша образовательная система все еще полностью не подготовлена к индустриальному веку, когда необходимость новой, супериндустриальной революции подступила вплотную. Точно так же, как Прогрессивисты вчерашнего дня обвинялись в «чувстве настоящего», скорее всего, реформаторы образования завтрашнего дня будут обвиняться в «обращении к будущему», потому что мы найдем действительно супериндустриальное образование, только если станет возможным, что мы однажды растянем нашу временную структуру вперед.