Критический рационализм в дизайне.

Рассмотрим дизайнерское проектирование с позиции критического рационализма. Если проследить историю дизайна то можно заметить, как с течением времени происходит изменение парадигмальных установок, это в первую очередь свидетельствует о прогрессе и росте знания.

Каждое новое поколение проектировщиков сталкивается с новыми проблемами. Развитие техники, новые достижения в области науки, смены социальных и культурных ориентиров изменение экологической ситуации всё это порождает проблемы, решить которые, используя старые методы невозможно. Поэтому критический взгляд на существующие варианты дизайна и его теорию жизненно необходим.

Например в эпоху модернизма господствовала идеология «тотального» проектирования. Во главу угла ставилось рациональное начало, на этом основании постулировалась возможность уничтожения старых отживших форм и замена их новыми свежими идеями, несущими миру обновление. Но в результате возникший интернациональный стиль и новая вещественность сильно отдалили нас от общечеловеческих ценностей. «Концепция, по которой всё функциональное непременно красиво, служила нелепой отговоркой для стерильных, словно вынесенных из операционной, мебели и утвари двадцатых-тридцатых годов. Обеденный стол того времени мог представлять собой безупречной формы столешницу блестящего белого мрамора с максимально прочными ножками при минимуме материала – блестящей нержавеющей стали. Но первая реакция, когда видишь такой стол,– лечь на него и ждать удаления аппендикса»[[3]]. Этот красочный пример демонстрирует нам искаженное понимание, как эстетики, так и пользы.

Критики модернизма говорили, что это универсальное, стерильное элитарное и лишённое всякой смысловой нагрузки направление, его подходы со временем стали закостенелыми. Бескомпромиссная угловатая геометрия была лишена всего человеческого. Так со временем идеи эволюционировали и пересматривались что привело к образованию нового течения­– постмодернизм. Идеологией постмодернизма становится методологическая база компромиссов и диалогов. Одно это уже можно считать весьма своевременным и ценным вкладом в дизайн и культуру в целом.

И так, критика это в первую очередь ответственность самого проектировщика перед потребителем, для которого он собственно и работает. Чем бесстрастнее дизайнер будет относится к собственным идеям и идеям его коллег, находить, выявлять погрешности тем качественнее и добротнее в конечном итоге получится продукт. Однако это должна быть рациональная обоснованная критика. Целью её должно являться чёткое определение недостатка и конкретное предложение для его преодоления. Простой эмоциональный выкрик и размахивание руками ни к чему положительному не приведёт.

Так как дизайн-проектирование это многоаспектная деятельность, а сам дизайнер порой выступает в роли посредника между представителями разных сфер профессиональной деятельности. То привлечение людей не связанных на прямую с дизайном для оцени работы дизайнера может сыграть существенную роль в усовершенствовании продукта.

Методология критического рационализма даёт нам определённый план действий, задаёт необходимый стиль мышления, основанный на постоянном стремлении к прогрессу через совершение и обнаружение ошибок. В конкурентной борьбе выживает лучшее решение. Дизайнер должен всячески отстаивать свою точку зрения и воспринимать обрушающуюся на себя критику не как оскорбление, а как стимул к совершенствованию.

Глава 2: «Методологический анархизм»

Поль Фейерабенд назвал свою концепцию "методологическим анархизмом". Ключевыми понятиями методологического анархизма становится принцип пролиферации и принцип несоизмеримости. Согласно принципу пролиферации, нужно изобретать (размножать) и разрабатывать теории и концепции, несовместимые с существующими и признанными теориями. Это означает, что каждый ученый - вообще говоря, каждый человек - может (должен) изобретать свою собственную концепцию и разрабатывать ее, сколь бы абсурдной и дикой она ни казалась окружающим. Принцип несоизмеримости, гласящий, что теории невозможно сравнивать, защищает любую концепцию от внешней критики со стороны других концепций. Если кто-то изобрел совершенно фантастическую концепцию и не желает с нею расставаться, то с этим ничего нельзя сделать: нет фактов, которые можно было бы противопоставить этой концепции, так как она формирует свои собственные факты; мы не можем указать на несовместимость этой фантазии с фундаментальными законами естествознания или с современными научными теориями, так как автору этой фантазии данные законы и теории могут казаться просто бессмысленными; мы не можем упрекнуть его даже в нарушении законов логики, ибо он может пользоваться своей особой логикой. Автор фантазии создает нечто похожее на куновскую парадигму: это особый, замкнутый в себе мир; и все, что не входит в данный мир, не имеет для него никакого смысла. Таким образом, соединение принципа пролиферации с принципом несоизмеримости образует

методологическую основу анархизма: каждый волен изобретать себе собственную концепцию; ее невозможно сравнить с другими концепциями, ибо нет никакой основы для такого сравнения; следовательно, все допустимо и все оправдано: "существует лишь один принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах и на всех этапах развития человечества. Это принцип - все дозволено".

История науки подсказала Фейерабенду еще один аргумент в пользу анархизма: нет ни одного методологического правила, ни одной методологической нормы, которые не нарушались бы в то или иное врем тем или иным ученым. Более того, история показывает, что ученые часто действовали и вынуждены были действовать в прямом противоречии с существующими методологическими правилами. Отсюда следует, что вместо существующих и признанных методологических правил мы можем принять прямо противоположные им. Но и первые и вторые не будут универсальными. Поэтому философия науки вообще не должна стремиться к установлению каких-то правил научной игры.

Фейерабенд отличает свой эпистемологический анархизм от политического анархизма, хотя между ними имеется, конечно, определенная связь. Политический анархист имеет определенную политическую программу, он стремится устранить определенные формы организации общества. Эпистемологический же анархист иногда может защищать эти формы, так как он не питает ни постоянной вражды, ни неизменной преданности ни к чему - ни к какой общественной организации и ни к какой форме идеологии. У него нет никакой жесткой программы, он вообще против всяких программ. Свои цели он выбирает под влиянием логического рассуждения, настроения, скуки, желая произвести на кого-нибудь впечатление и т.п. Для достижения избранной цели он действует в одиночку, но может примкнуть к какой-нибудь группе, если это покажется ему выгодным. При этом он использует разум и эмоции, иронию и деятельную серьезность, словом, все средства, которые может придумать человеческая изобретательность. "Не существует убеждения, - сколь бы "абсолютным" или "аморальным" оно ни было, - которое он отказался бы критически обсуждать, и нет метода, который бы он объявил совершенно неприемлемым. Единственное, против чего он выступает вполне определенно и твердо, - это универсальные нормы, универсальные законы, универсальные идеи, такие как "Истина", "Разум", "Справедливость", "Любовь", и поведение, обусловленное этими нормами.