Глава 11. Какая твоя иллюзия? 7 страница

Мой телохранитель Ронни смотрел за домашними делами. Тем временем я продолжал свой поход неверности по Лос-Анджелесу и вскоре стал выглядеть ужасно неопрятным. Я посетил несколько известных мероприятий, где не стоило себя плохо вести, и люди обо всем узнали, а вместе с ними и Рене. В целом, это было веселое время без какого-либо ощущения контроля, хотя мое желание играть на гитаре оставалось прежним; мне просто надо было направить свою энергию в это русло.

ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ Я ЗАВИСАЛ В БАРЕ отеля Sunset Marquis, когда туда вошла Перла с подругами, все они выглядели как одна большая проблема. Должен сказать, она была желанным зрелищем. Она выглядела изумительно. Некоторое время мы просто разговаривали и смеялись, и в тот момент я понял, что это моё. Она дала мне свой адрес, и на следующую ночь я пошел узнать, в каком доме за театром Голливуд Боул (Hollywood Bowl) она живет. Она ждала меня с охлажденной водкой, и всё: думаю, я не уходил от нее неделю, и после того, как я встал однажды утром и накормил ее котов, мы стали неразлучны. У Перлы было много друзей, которые никогда не были так долго на рок-н-рольной сцене и были совершенно необычными и новыми для меня. Жизнь с ней была похожа на каникулы - новые лица, новые места. Все было так, будто я наконец-то убежал от своей жизни, чтобы отдохнуть. Наконец-то я встретил девушку, которая могла быть на вечеринках так долго, как и я, если не дольше. Но она была сильная и всегда себя контролировала, и я очень уважал ее за это. Она была красивая, умная и шикарная, но в то же время искушенная городской жизнью кубинка по происхождению. Надо сказать, я влюбился.

Мы с Перлой были в постели примерно десятый день, когда она пристально посмотрела на меня серьезным взглядом и сказала: «А ты в курсе, что ты женат?». «Точно! - сказал я, переводя все в шутку. - Ты права. А я и забыл!».

По правде говоря, я реально забыл. Все это время я не чувствовал себя женатым, и с тех пор, как начал жить с Перлой, женитьба казалась мне чем-то из другой жизни. Это было почти как с Guns N' Roses: фактически я ушел задолго до того, как сделал это официально.

В следующий раз, когда я увидел Рене, она стала мне предъявлять претензии по поводу того, что я наделал, и была просто шокирована, услышав, что у меня нет желания чего-то добиваться - я просто хотел развод. В следующий раз, когда я пришел домой ночью, я застал ее в постели с парнем и попросил их не вставать; я решил уйти сам. Несмотря на ее возражения, я настоял, чтобы она подписала брачный контракт - возможно, мой передоз помог мне ускорить результат. Обо всем этом я позаботился довольно быстро, и с тех пор, как это случилось, мы больше никогда не встречались. Глядя назад, интересно отметить, что я внезапно разорвал связи в двух самых длительных и близких отношениях, которые у меня были на тот момент, всего за несколько месяцев.

____________________

 

КОГДА Я ПОЛУЧИЛ РАЗВОД, МЫ С ПЕРЛОЙ начали сумасшедшие, очень возбуждающие и бурные отношения. Бурные, потому что непохожие на те, которые у меня были с другими девушками, она страстно относилась к обязанностям в отношениях и при том делала это очень серьезно - она не трахалась ни с кем вокруг. В наших отношениях были некоторые разногласия между моими идеалами и ее, и это придавало отношениям перчинку. Мы работали над ними. Кроме того, все это приводило к очень яркой сексуальной жизни, так что я на самом деле почти не выходил из дома.

Когда мы с Перлой начали серьезно встречаться, она представила меня своей маме, яркой даме с Кубы. Она приехала в Штаты старинным способом - на лодке, после того, как Кастро пришел к власти. Она мне сразу понравилась - милая, но жесткая леди, которая, как и ее дочь, была очень искушенным и наблюдательным человеком. Она полюбила меня с самого начала, в основном, наверное, потому, что ее дочь любила меня, она была из тех людей, чье доверие необходимо заслужить. Я познакомился с отцом Перлы несколько лет спустя в Майами. Ему было чуть больше семидесяти, он был высоким и худощавым парнем, плохо говорившим по-английски. Мы сразу понравились друг другу. Он был похож на жесткого кубинского ковбоя с тюремным прошлым. В день, когда мы познакомились, мы с Перлой отвели его в Диснейленд. До того, как пойти в парк, мы встретились около 8 утра, и он угостил нас парой бутылок холодного «Heinekens» из холодильника. Я сидел с ним в уютной тишине, смотря телевизор, так как никто из нас не говорил на языке другого, до тех пор, пока мы не пошли в парк. Мы ощутили дух товарищества, и с того момента безмолвное непонимание испарилось. К сожалению, он умер год спустя или чуть позже из-за болезни сердца. Мне хотелось бы провести с ним больше времени.

Перла также познакомила меня с большим количеством людей, с которыми мы стали близкими друзьями, среди этих людей Чарли Шин и Роберт Эванс, плюс целое множество других людей, которые, возможно, не такие знаменитые, но все равно классные. Мы проводили много ночей вне дома, вращаясь в обществе, и я джемовал в клубах как минимум три-четыре раза в неделю. Наконец-то я ощущал обновленное чувство музыкального вдохновения.

Я приступил к созданию новой группы; мне хотелось сделать что-то наподобие Snakepit, но другое. Тедди ЗигЗаг приглашал меня по вторникам джемовать в ресторан «Baked Potato» в Голливуде. Я сидел там с исполнителями блюза и играл много классических композиций, некоторые из которых никогда до этого не играл, и я любил каждый момент из них. Потом я получил звонок от промоутера с приглашением сделать шоу в Будапеште, возглавляя там джазовый фестиваль, все расходы были оплачены. Я сразу согласился; это был словно пинок под зад, чтобы я поехал и организовал группу. Я позвал Джонни Грипарика (Johnny Griparic), Альвино Беннетта (Alvino Bennett) и Бобби Шнека (Bobby Schneck) на ритм-гитару. Мы вместе составили сет-лист каверов, который включал все от B.B. King до Steppenwolf, Otis Redding и еще нескольких R&B и блюзовых стандартов. Потом мы поехали в Будапешт, чтобы возглавить фестиваль, и это было великолепно. После этого на нас обрушился шквал звонков с предложением участвовать в джазовых вечерах, и прежде, чем мы об этом узнали, мы стали гастролирующей группой, принимающей участие в любом джазовом вечере, куда нас приглашали, как за деньги, так и за пиво. Мы стали самой экстремальной джаз-за-пиво гастролирующей группой, которую я когда-либо видел, и мы великолепно проводили время. Мы путешествовали с огромным количеством сопровождающих лиц и обычно брались за любую работу, когда бы нам ни приходилось выступать. Я на самом деле отлично провел время, играя в клубах с огромным количеством парней, кто был там только ради музыки.

Когда наш тур закончился, я предложил Джонни Грипарику сделать новую версию Snakepit. На улице мы решили, что нам нужен новый солист. В определенный момент я общался с парнем, который говорил, что поет для Jellyfish. Пока я работал с Эриком Давером (Eric Dover) на последней записи, то решил с ним встретиться. Какие странные события произошли потом!

Этот парень встретил меня у дома Перлы, и, когда я увидел его, у меня возникли сомнения. У него был довольно странный вид - никакого намека на рок-н-ролльный имидж, он был больше похож на строителя. Я пригласил его в дом, мы сели в гостиной, и я достал гитару. Перла была наверху в ванной, пока этот парень начал рассказывать мне о какой-то песне, которую он написал про некую девушку. Я попросил его спеть под гитару и услышал, что поет он не очень, и засомневался, подойдет ли он для нашей группы, которая должна состоять из пяти совершенных созвучных частей. А также с достаточно старомодными песнями. Я постарался быть вежливым и указал ему на дверь.

После того, как он ушел, Перла сказала мне, что все, что он говорил, было полным дерьмом, и она знает девушку, о которой он пел. Я засомневался; я думал - или она делает поспешные выводы или больна паранойей. Если бы я с ним работал, мне было бы на все это наплевать, но все-таки пригласил его еще раз, просто чтобы узнать, была ли права Перла. Она с ним встретилась, и все, что она говорила о нем, оказалось правдой. Тогда я понял, что Перла была более проницательной, чем я думал. Я не хотел это признавать, но это был один из многих случаев, когда она спасала меня от возможной беды. Во всяком случае, этот парень оказался мошенником и обманул меня, и я сделал следующее: мы с Ронни завалились к нему в плавучий дом и хорошенечко его припугнули. Ронни сказал, что пробьет башкой этого придурка дыру в его лодке, и попросил никогда больше не звонить и не встречаться со мной.

До этого я рассказывал, как Ронни стал Одинокой Белой Женщиной (the Single White Female) в моей жизни, и это был как раз тот случай. Со временем Ронни стал моей тенью, и казалось, что я принадлежал ему. Он совершил грандиозную работу, помогая мне проносить героин в новый дом, он всегда оставался верным, но когда мы с Перлой начали встречаться, возникло ощущение, что он подслушивал наши разговоры. Последней каплей стало то, что он затягивался в моей машине, а потом разбил ее, не сказав мне об этом ни слова. Я офигел, когда узнал, что он старался жить как я и хотел быть мной во всем. Я столкнулся со всем этим, и, к счастью, он ушел тихо. Тогда я узнал, что весь хлам, который я ему давал - золотые пластинки, премии awards - все это дерьмо - он продал на аукционе eBay. Великолепно.

Тем не менее, я продолжил поиски вокалиста. Когда Джонни поставил мне запись Рода Джексона (Rod Jackson), я понял, что мы нашли его. Я сделал демо-записи трех или четырех песен для прослушивания с этими разными парнями, и Род спел просто великолепно в демо-треке «All Things Considered». Его голос был невероятным. Он был рок-н-ролльным, но больше похожим на кислотный R&B, доносившийся с высокой скоростью. И я сказал: «Берем этого чувака». Род был полным неудачником: он был высоким, наполовину черным и наполовину белым, всегда носил темные очки, и у него были дреды. Родившись в Вирджинии, он также имел северный гонор и акцент. А когда он поет, то может орать во все горло как Отис Реддинг (Otis Redding) или брать высокие ноты как Слай Стоун (Sly Stone), но у него также есть приятный блюзовый голос как у Тедди Пендерграсса (Teddy Pendergrass) или Марвина Гэя (Marvin Gaye). Его голос был самым необычным из тех, с чем мне приходилось работать, но мне нечего было терять, так что я доверился обстоятельствам. Мы написали несколько охрененных песен у друзей - Джонни Джи (Johnny G), Мэтта Лога (Matt Laug), Реган Роксис (Regan Roxies) - все вместе, а потом я привез группу в свой дом в Беверли Хиллз, и мы репетировали и записывались в моей новой студии. Мы много работали, много играли и быстро написали достойный материал для альбома.

____________________

 

В ТЕЧЕНИЕ ЭТОГО ПЕРИОДА Я СОХРАНИЛ БЛИЗКИЕ отношения с Томом Махером (Tom Maher) - парнем, который больше всех меня поддерживал в управлении BFD. Когда я покинул Ганзов, он убедил меня, что перестал с ними работать и будет моим менеджером, но я не знал, в чем реально было дело. Возможно, он был шпионом, докладывающим Дагу о каждом моем движении. Но в данный момент он работал моим менеджером.

В это время, в 1998 году, музыкальная индустрия подверглась значительным изменениям. Наступила Черная Пятница - день, когда сотни должностных лиц музыкальных лейблов были уволены; они буквально шли вниз по бульвару Сансет со своими коробками хлама. Большинство лейблов объединились, одним из них был Geffen, который вошел в состав лейбла Interscope. Я знал, что это было началом конца музыкального бизнеса.

Однажды Geffen уже был реорганизован, и я был вынужден познакомиться с кучкой людей, с которыми никогда не работал. Я работал в группе, которая ничего не могла сделать с гранжевым звуком (или как вы его назовете), в середине 90-х: это было крутое, но непродолжительное время. На смену ему пришла рэп-роковая пьяная фигня и бой-бэнды, и Interscope был более-менее завязан на гангста рэпе. Все это меня не интересовало, и я даже не подозревал об этих изменениях в бизнесе.

Новое поколение вскоре стало нормой; они были более вежливыми, лучше знающими ПК работниками компании, чем те, с кем мне приходилось работать. С моим обычным пьяным очарованием теперь было далеко не уйти. Единственным человеком, которого я знал на новом лейбле, был Лори Ерл (Lori Earle), занимавшийся моей раскруткой с тех пор, как Ганзы подписали контракт.

Парня, которого назначили для заключения сделки со мной, звали Джордан Шур (Jordan Schur), и я помню, как шел домой после нашей встречи и думал, что не доверяю ему ни на минуту. Он обещал весь мир к моим ногам, а я знал его всего лишь двадцать минут. Он был покрывающим все недостатки козлом: «Мы продадим миллионы записей и купим новые тачки», и вся подобная чушь. Я знал, что ему не стоит верить. Но он был мальчиком босса Interscope Джимми Айовина (Jimmy Iovine), так что мне пришлось заключить с ним сделку. Я включил ему пять демо-записей с нового альбома Snakepit, а он сказал, что они ему очень понравились и он ждет - не дождется, когда же сможет их выпустить. Потом я встретился с Джимми Айовином, и он предложил, чтобы продюсером моего альбома был Джек Дуглас (Jack Douglas), что, по моему мнению, было гениальной идеей, так как Джек продюсировал альбом Aerosmith Rocks, работал с Джоном Ленноном и другими великими исполнителями 70-х. Джимми сомневался по поводу моего вокалиста, потому что его голос был слишком эмоциональным, но я заступился за Рода и сказал: «У Рода удивительный голос. Он то, что Вам надо».

В это время лейбл уволил Иззи и Даффа, так что у меня не осталось сомнений, но Джордан оказался на самом деле чем-то обеспокоен. Он назначил еще одну встречу, потом отменил ее, а потом вдруг резко изменил свое мнение, заявив, что Snakepit - не та музыка, которую продюсирует его лейбл. Я не был удивлен, я это чувствовал; «Это другой разговор», - мог сказать я ему с того самого момента, как с ним познакомился, потому что он был двуличным. После этого я решил покинуть лейбл, и, имея уже достаточно денег для самостоятельной записи, я решил так и сделать. Я подумал, что если у меня есть дом, есть студия, то я смогу записать там альбом и где-нибудь его продать. Я был очень в этом уверен.

В это время Том Махер ничего не делал, чтобы помочь мне в сложившейся ситуации, и я решил искать нового менеджера; Джек Дуглас познакомил меня с Сэмом Фрэнкелом (Sam Frankel), который, в свою очередь, познакомил меня с Джерри Хеллером (Jerry Heller). Смысл в том, что Хеллер стал моим менеджером, а Фрэнкел - приятелем. Я встречался с несколькими людьми, но если я что-то задумываю, то делаю все возможное, чтобы достигнуть цели немедленно. Джерри был таким же парнем, но подозрительного характера, и я все еще не был уверен в задуманном, учитывая, что был настоящим алкоголиком, абсолютно не пользующимся здравым смыслом, и мне было все равно - я лишь хотел двигаться к цели. С Джерри и Сэмом мы заключили устную сделку, и Джек Дуглас начал продюсировать мою запись.

Было такое ощущение, словно я вернулся в ранний период Ганзов, пытаясь поднять группу и работая с достойными партнерами: Джек был великолепен, но в последнее время он ничего не делал, а Джерри Хеллер делал себе имя в мире хип-хопа, не имея никаких заслуг в мире рока; Сэм был великолепным еврейским прокурором с Западного Побережья, который регулярно посещал свою маму и, казалось, понятия не имел о музыкальном бизнесе. Это снова было похоже на карнавал вокруг музыкальной индустрии, которая была абсолютно чужой для меня.

Пока группа собиралась, дела в ней шли не лучше: вокалист, Род Джексон, решил, что ему ничего не надо, и оказался наркоманом, Джонни Грипарик был и остается великим бас-гитаристом, однако ему не доставало опыта гастрольных туров, который бы ему понадобился в продолжительных поездках, а Райан Рокси, с которым я познакомился в группе Эллиса Купера (Alice Cooper) и нанял как второго гитариста, оказался лишь заинтересованным в получении известности настолько, насколько это возможно. Барабанщик, Мэтт Лауг, был самым опытным и стабильным участником группы, и, конечно, был я, играющий роль босса, в которой чувствовал себя не очень уютно. Я разделил всю известность и успех с каждым участником группы поровну, и больше казалось, что группа усиленно работает, чем это было на самом деле, что впоследствии привело к беде. Все, чего я хотел, - это закончить запись и вернуться в прежнюю колею. Я заключил контракт с лейблом Koch Records, потому что они сделали убедительное предложение, однако это оказалось огромной ошибкой, потому что сразу после выхода альбома они отступили назад и ничем не помогли в сложившейся ситуации.

Джерри Хеллер оказался настоящим менеджером-людоедом, он старался запихнуть меня куда угодно, обещая счастье. Я даже слышал о нем подобные истории в бизнесе. Единственное, что ему удалось сделать - это устроить нас в тур AC/DC в поддержку их нового альбома Stiff Upper Lip. Именно этим он и заслужил мое доверие как менеджер.

При этом Джерри пытался заставить меня подписать контракт, гарантирующий ему 20% от всех денег, что я заработаю со Snakepit, плюс 20% от моих будущих доходов от альбомов Ганзов… пожизненно. Перла не доверяла ему и советовала не подписывать контракт, а когда я показал этот контракт своему новому адвокату Дэвиду Кодикову (David Codikow), он сказал мне, что это самоубийство. Он изучил контракт и сразу позвонил этому говнюку Джерри, а Джерри уволил его, что было вообще на грани фантастики, т.к. у него не было на это полномочий - мой менеджер не может уволить моего адвоката, но, не желая доставлять удовольствие Джерри, Дэвид все равно ушел. Сейчас это кажется смешным, но тогда это стало ударом, однако это было все, что я мог сделать, чтобы сохранить ситуацию.

В тот момент у меня не было адвоката, когда одной ночью, пока мы с Перлой были дома, в дверь постучали. Это была полиция с ордером на арест Перлы за нарушение требований условного освобождения. Ей надели наручники и увели. Недавно Перлу поймали за вождение в нетрезвом состоянии и запретили водить машину, но она все-таки нарушила запрет. Пока она отбывала наказание в виде 56 дней в окружной тюрьме, Джерри, воспользовавшись тем, что я обезумел от происходящего, заставил меня подписать контракт. С утра до ночи я заливал в себя безумное количество водки и уже не был достаточно здравомыслящим человеком, чтобы принимать разумные деловые решения.

Я понял, что это был путь к возвращению к жизни в туре с Motley Crue, когда по утрам меня трясло и знобило от того, что я делал до этого днем. Я начинал пить с утра пораньше не столько для того, чтоб избавиться от похмелья, сколько для того, чтобы контролировать происходящее днем. Это было малозаметное изменение, которое могло продолжиться и со временем перерасти во что-то худшее. Пока Перла была в тюрьме, я отправлялся спать, ставя коктейль на ночной столик и к утру его допивал, чтобы снова встать с постели, пойти на кухню, сделать новый коктейль и начать новый день. Часто полиция не пропускала меня в окружную тюрьму, чтобы посетить Перлу, потому что я был пьян. Я был настоящей бедой: выпив целый галлон водки дома, я нажирался виски и пивом всю ночь, когда ходил в клубы. У моего здоровья не было светлого будущего, но никто не мог мне тогда об этом сказать.

____________________

 

ПОСЛЕ ТУРА С AC/DC МЫ ПРОВЕЛИ ХЕДЛАЙНОВЫЙ тур по амфитеатрам. Через два месяца Koch нас кинули: они не поддержали нас в туре и никак не продвинули. Мы должны были поставить подписи, а наши альбомы изымались из магазинов. Мне пришлось сделать звонок, чтобы забрать коробку с записями, высланную в тот же день - это был прямой путь к Spinal Tap (речь идет о полувымышленной хэви-метал/глэм-рок группе Spinal Tap - прим. Галкиной А.Н.).

Пока шел тур, я помню, что состояние моего здоровья резко ухудшалось. Помню, в Питтсбурге я даже подумал, что перед саундчеком неплохо бы сходить в больницу. Следующее мое воспоминание - спустя две недели я проснулся на больничной койке, а рядом сидела обеспокоенная Перла. У меня была острая кардиомиопатия. Годы беспробудного пьянства довели мое сердце до того, что кровь едва ли могла циркулировать в теле должным образом. У меня в голове не укладывалось, что я был в плохом состоянии, но, тем не менее, это было так. Врачи говорили, что я проживу еще от 6 дней до 6 недель, не больше. Однажды мне стало получше, чтобы улететь обратно в Лос-Анджелес, я должен был лежать в постели и отдыхать, мне запретили употреблять алкоголь и заниматься любым видом физической активности.

Врачи установили мне дефибриллятор, чтобы уберечь сердце от остановки и заставить его работать без перебоя. После этого я приступил к терапии, начиная с минимальных упражнений и работая над собой. Чудесным образом состояние моего сердца начало улучшаться, а врачи не могли поверить, что мне становится лучше. Со временем я был снова готов играть и был полон решимости закончить наш тур по клубам. Я был вне игры около четырех месяцев и теперь был полностью трезв. Когда я посмотрел на группу свежим взглядом, то понял, как все было запущено.

Начиная от вокалиста-наркомана, который был на грани ухода в любой момент, и заканчивая басс-гитаристом, - казалось, им всем ничего не надо, кроме той жизни, которой я прославился. Теперь, находясь в здравом уме, я увидел, что все это было непрофессионально и недостойно. Некоторым парням, казалось, было еще больше по фигу, чем парням из моей школьной группы: они относились к происходящему как к чему-то заурядному и явно не собирались повышать свой уровень профессионализма. С ними я провел те дни, когда не валялся в постели. Когда мы вернулись в Лос-Анджелес после заключительного концерта, я выждал, когда они все уйдут, и это был последний раз, когда я разговаривал с каждым из них. Сейчас, спустя достаточно длительное время, мы снова хорошие друзья с Джонни и Мэттом.

____________________

 

СЕРЬЕЗНОСТЬ СИТУАЦИИ ПОДТВЕРЖДАЛО ОЩУЩЕНИЕ, что Джерри Хеллер меня задолбал, и пора бы ему свалить… но я подписал контракт и был им связан по рукам и ногам. Наконец, я нашел зацепку - Джерри допустил ошибку, которую мы с Перлой обнаружили после тщательного обдумывания. В начале наших партнерских отношений Джерри попросил меня записать гитарную партию для песни Рода Стюарта «Human» с одноименного альбома. Он зарегистрировал эту запись, что было материальным нарушением нашего контракта - менеджер не может регистрировать ничего подобного и иметь с этого комиссионные, как имел он. В конце концов, действия Джерри позволили мне легально расторгнуть контракт и освободиться от него. Я был счастлив.

Этот период с 1999 по 2001 годы был самым печальным за все время моего пребывания на этой планете. Пьянство ради развлечения превратилось в мощный алкоголизм. Я позволил себе кинуться на съедение волкам… все эти люди искали от меня выгоды, когда все, что я хотел - это играть и не иметь со всем этим дело. Все это было огромной реальной проверкой.

Я понял, что заплатил определенную плату после ухода из Ганзов. Это было жестоко, но, думаю, это было то, через что я должен был пройти, чтобы увидеть, насколько упрямым и живучим я на самом деле был. И снова понять, как плохо я до этого жил.

____________________

 

ТЕПЕРЬ МЫ С ПЕРЛОЙ ПЕРЕЕХАЛИ В новый дом в Николс-Каньоне (Nichols Canyon), полные решимости наконец-то отдохнуть и начать все сначала. Мы окунулись в псевдо-семейную жизнь настолько, насколько могли, я продолжил джемовать, когда хотел, и находился в ожидании вдохновения для создания следующего этапа в моей группе. В 2001 году я согласился выступить на праздновании по случаю 40-летнего юбилея Майкла Джексона в Мэдисон-Сквер-Гардене (Madison Square Garden), и мы с Перлой вылетели в Нью-Йорк. Это было мое первое выступление на сцене после операции, так что я очень ждал этого момента, который оказался незабываемым… мягко говоря.

Несколько дней я провел в подготовке к выступлениям, которые были намечены на 8 и 10 сентября. Готовилось грандиозное событие; в списке у Майкла значились все от Джейми Фокса (Jamie Foxx) до Лайзы Миннелли (Liza Minnelli) и Марлона Брандо (Marlon Brando), а также the Jackson Five и Глории Эстефан (Gloria Estefan) среди прочих. Это было великое шоу, все приглашенные Майкла Джексона выкладывались на полную, а для меня это было лучшее, что я сделал после того, как завязал с алкоголем. Кроме того, теперь у меня был кардиостимулятор, с которым было довольно интересно.

Врачи установили мне дефибриллятор для поддержания нормального сердцебиения. Для большинства людей это не проблема, но однажды на сцене у меня случилось ускорение сердцебиения, о чем я не стал говорить врачам. Когда я вышел на сцену с Майклом, то внезапно почувствовал удары в груди от электрошока, а мои глаза словно ослепли от света голубых электрических ламп. Это случалось примерно четыре раза во время исполнения каждой песни, и я не понимал, что происходит - я думал, что произошло короткое замыкание кабеля моей гитары, а глаза ослепли от вспышек фотоаппаратов. Каждый раз, когда это происходило, я должен был стоять и делать вид, что ничего не происходит. Позже я смотрел это шоу по телевизору и думаю, что успешно завершил свое выступление. Это было крайне неожиданно, однако потом я понял, в чем дело.

Утром 11 сентября в 8:15 нас разбудил Дэвид Виллиамс (David Williams), домашний гитарист Майкла.

«Слэш, включи телевизор», - сказал он мне.

«Он включен», - ответил я.

«Там показывают новости?» - спросил он, странно на меня посмотрев.

«Нет, это канал «Е!» - сказал я.

«Срочно включай новости!». Я увидел, как самолет врезается в Башни-близнецы, а в следующий момент другой самолет делает то же самое у меня на глазах. Окна комнаты были открыты, так что я мог видеть происходящее на расстоянии. Это было, возможно, одно из самых страшных событий, когда-либо происходивших в моей жизни. Как вы можете представить, в отеле началась суматоха. Люди бегали по вестибюлю, как будто начался конец света. А Перла все еще спала. Мне пришлось разбудить ее и объяснить, что произошло. Думаю, понадобилось несколько минут, чтобы до нее дошло. Майкл со своим ближайшим окружением срочно покинул здание и благополучно вылетел из страны. Я так думаю. Ну а мы застряли в городе, который переполняла паника.

Я думал, что самое безопасное место - это там, где мы находились, но Перла думала по-другому. Она хотела убежать оттуда. Она была убеждена, что воздух пропитан токсинами, но мы не могли отсюда уехать. И вдобавок большинство танцоров и бэк-вокалистов Майкла собрались в нашей комнате, ведь все мы оказались в западне на Манхэттене без возможности выбраться. Перла очень хотела попасть домой и усиленно старалась найти способ перевезти нас на другой конец страны.

В конце концов, мы нашли лимузин, который перевез нас через единственный мост, открытый на тот момент - мост Джорджа Вашингтона. Мы пересекли Нью-Джерси до гор Поконос, которые являются местом отдыха в Пенсильвании. Перла нашла нам комнату в отеле Pocono Palace - этом любовном гнездышке, о котором она знала - я не спрашивал, откуда. Когда мы, наконец, туда добрались, я понял, что отель оказался словно сошедшим с обложки журнала. В ванной были бокалы с шампанским, на вращающейся кровати лежали атласные простыни и бархатные одеяла, на полу были красные ковры, а на потолке - зеркала. К тому времени, как мы туда попали, мы чертовски устали.

Мы сохранили свои обеденные талоны, предназначенные для главного столика, - такого уровня было это заведение - и направились к шведскому столу. Как и всем остальным парам, нам присвоили номер и назначили специальные места за большим круглым столом, за которым сидели другие пары. По соседству с нами оказались пожилая пара из Нью-Джерси, приехавшая обновить отношения, парочка безмозглых молодоженов и несколько нормальных пар. Здесь не было ничего красивого и романтичного. Все они явно нас побаивались, ну а нас больше всего пугало то, что эти люди и понятия не имели о трагедии, произошедшей в сотне миль отсюда.

Во время обеда было выступление какой-то сраной группы и стэнд-ап комиков, а также в отеле были мини-гольф, верховые прогулки, в том числе и для пар, и вся остальная банальная романтика, какую только можно представить. Любовь - все, что интересовало этих гребаных придурков. Когда мы старались заговорить с кем-нибудь о случившемся теракте, казалось, что им по фигу. Они купались в любви и настолько были погружены в нее, что произошедшее 11 сентября не являлось для них достойным предметом обсуждения. Мы, чужие среди чужих, застряли там на три дня. Но вскоре ускакали, улетели, вернулись в Лос-Анджелес.

____________________

 

ПРОБЛЕМЫ С ГЕРОИНОМ В ЭТОТ ПРОМЕЖУТОК ВРЕМЕНИ Я имел лишь однажды. Я отстранился и потерял к нему интерес на довольно длительное время и на самом деле верил себе, когда говорил, что больше никогда к нему не притронусь. Даже когда я находился там, где его можно было достать, или тусовался с людьми, у которых он был, я все равно верил в себя. Я уверял себя и Перлу, что со всем этим покончено, но все-таки знал - или по крайне мере позволял себе знать, - где его можно достать.

И однажды я все-таки его достал, вернулся в отель Hyatt на бульваре Сансет и вколол его столько, что меня сразу унесло, и я уснул, стоя всем своим весом на одной ноге. Когда я проснулся, то совсем ее не чувствовал. Я не мог ее согнуть, не мог на нее встать и даже когда вытянул ее, лучше не стало. У наркоманов такое часто бывает; у некоторых возникают такие нарушения кровообращения, что развивается гангрена.

Пришлось звонить 911, и меня отвезли в медицинский центр Cedars-Sinai, полностью переполненный в то время. Врачам пришлось положить меня в приемном покое до тех пор, пока они не найдут мне стационарную комнату. Пока я лежал там, покуривая сигареты, они связались с Перлой, она приехала, и я рассказал ей все, что произошло. Случившееся ее очень напугало, и она сказала, что если еще такое повторится, то уйдет от меня. Я пробыл там неделю, и это была замечательная возможность отдохнуть в спокойствии и тишине… и посмотреть исторический канал (History Channel).