Всеобщими формами существования (бытия) матери выступают пространство и время.

Наиболее общими характеристиками пространства являются:

• свойство объектов быть протяженными;

• свойство объектов занимать место среди других, граничить с другими объектами.

Понятие пространства имеет смысл лишь постольку, поскольку сама материя дифференцирована и структурирована. Но материальный мир состоит не только из структурно расчлененных объектов. Эти объекты еще и находятся в движении и развитии, то есть они представляют собой процессы, которые развертываются по определенным этапам, стадиям, сменяющим друг друга качественным состояниям. Стадии могут повторяться, наступать в определенной последовательности, развиваться быстрее или разворачиваться медленнее. Такие процессуальные особенности характеризуются понятием «длительность» и понятием «последовательность». Длительность и последовательность выступают наиболее общими характеристиками времени. Представления о времени, и понятие времени, таким образом, имеет смысл лишь постольку, поскольку мир находится в состоянии движения и развития.

Итак, пространство есть всеобщая форма бытия материи, определяемая как протяженность и взаиморасположенность. Время есть всеобщая форма бытия движущейся, развивающейся материи, определяемая как длительность и последовательность.

Категории пространства и времени выступают как предельно общие абстрактные, которые выражают структурную организованность и изменчивость бытия. То есть, как формы они оформляют содержание организации и изменчивости материи, материального субстрата. Вне этих форм материя не существует, но и они не существуют вне и в отрыве от материи. Форма и содержание не могут существовать друг без друга. Однако в истории философии сталкиваются две различные концепции пространства и времени: субстанциальная и реляционная.

Субстанциальная концепция рассматривает пространство и время как особые сущности, которые существуют сами по себе, независимо от материальных объектов. Они как бы арена, на которой находятся объекты и развертываются процессы. Арена – вместилище, которое может быть как заполненным, так и пустым. Подобную точку зрения отстаивали Демокрит, Эпикур, Ньютон – своим учением о Пустоте.

Реляционную концепцию пространства и времени, в противовес субстанциальному подходу в истории философии развивал, например, Лейбниц, настаивавший на том, что пространство и время – это особые отношения между объектами и процессами, не существующие вне этих объектов и процессов. Развивал эти идеи и Кант. Но научно-теоретическое обоснование реляционному подходу придал Эйнштейн в своих Общей и Специальной теориях относительности. А. Эйнштейн впервые математически точно доказал, что пространство и время не только не могут существовать независимо от материи, но и независимо друг от друга.

С реляционной концепцией закономерно связана и из нее вытекает идея качественного многообразия пространственно-временных структур. Современная наука утверждает, что пространственно-временные структуры в микро-, макро-, мегамире имеют свои особенности. Отличаются они также в неживой природе, в живой природе и в социальном измерении. Например, в микромире и мегамире, в отличие от геометрии Эвклида, созданной им для макромира, существенную роль начинает играть кривизна пространства-времени. Биологическое пространство-время отличается пространственной асимметрией живых организмов и своеобразной временной организацией – «биологическими часами» (внутренним временем организма). Социальное пространство, вписанное в пространство биосферы и космоса, обладает особым человеческим смыслом. Это измерение представляет собой сложную систему из мира вещей «второй природы», мира идей и мира человеческих отношений. Социальное время выступает как внутреннее время общественной жизни, отличающееся неравномерностью.

Эта неравномерность характеризуется, во-первых, направленной ориентацией социального времени на будущее, его ускорением и уплотнением по мере общественного прогресса, во-вторых, спрессованностью и одновременным сосуществованием разных по своему историческому времени пластов общественной жизни в эпохи революционных преобразований, обусловливающих скачок самого исторического времени.

__________

Философские вопросы являются наиболее четким и лаконичным выражением, формулировкой основной философской проблематики. А философская проблематика непосредственно связана с функциями, методами и предметом философского знания. Именно философские проблемы структурируют философию, определяют иерархию ее составных частей, разделов. Статус «вечных» вопросы философии приобретают потому, что ее проблемы невозможно разрешить конкретным образом, в сиюминутном или одномоментном акте. Имея дело с предельно общими законами бытия и сознания, проявляющими себя как законы-тенденции, философское знание, соответственно, стремится к абсолютной истине или истине в последней инстанции, а вынуждена на каждом конкретном этапе своего развития довольствоваться истинами относительными, промежуточными.

Вот она – трагедия бесконечного в конечном. Перед нами парадокс конечного разума, желающего познать бесконечность (если говорить о разуме человеческого существа) или стремление бесконечного проявить себя в конечных формах, ипостасях (если рассуждать об Абсолюте). Наиболее явными причинами указанного парадокса выступают: конечный характер самого знания и конкретный, локальный характер общественно-исторической практики. Для пояснения сказанного достаточно задать традиционный вопрос: «Можно ли, встречая лишь белых лебедей, с абсолютной точностью (100 процентной уверенностью) утверждать, что не существует лебедей черных?». В этом примере как в капле воды отражена вся противоречивость вечных вопросов, пытающихся найти абсолютные ответы на основе относительного, незавершенного и несовершенного знания.

Таковы вопросы бытия (онтологические).

· Бесконечен (безграничен и бесконечно многообразен) или конечен и ограничен мир - Вселенная?

· Вечен ли мир или он локален во времени?

· Существует ли мир объективно, реально или он является продуктом разума, сознания, воображения?

Аналогична «природа» познавательных (гносеологических) вопросов философии.

· Можно ли адекватно, истинным образом познать мир?

· Существует ли абсолютное, то есть максимально полное и точное знание?

· Какие методы познания являются наиболее эффективными?

Очень интересны, но, увы, также сложны и тенденциозны вопросы, связанные с философской теорией общества – философской социологией и/или социальной философией.

· Как и благодаря чему (кому) создается общество?

· Прогрессирует ли оно и каковы критерии общественного прогресса?

· Существует ли социально-историческая закономерность или исторический процесс есть масса простых случайностей и результат произвола одиночек – вождей, правителей?

· Что есть социальная свобода и справедливость?

И, наконец, вопросы из области философской антропологии (философского знания о происхождении, сущности и существовании человека), которые рано или поздно волнуют и заставляют задумываться каждого из нас.

· Что есть человек?

· Какова его природа?

· В чем смысл его существования?

Вопрос о смысле жизни в той или иной интерпретации выступает в качестве главного вопроса философии. По отношению к нему как нельзя лучше подходит известная пословица: «Сколько людей – столько и мнений!». Например, буддисты видят смысл жизни в избавлении от страданий, являющихся продуктом омраченности сознания, и в достижении состояния просветления, Нирваны. Даосы убеждены, что смысл жизни заключается в открытии в себе Великого Закона Дао. Гедонисты усматривают смысл жизни в наслаждении, а стоики и аскеты – в ограничениях.

Вообще философию Запада и Востока (правда, в очень грубом приближении и обобщении) отличает то, что первая ищет ответ на вопрос о смысле жизни вне человека (в боге, в науке, в природе, в обществе), а вторая – призывает изучать и воспитывать самого человека, икать или развивать богоподобие, микрокосмос в нем самом. Конечно, не все так просто. Влиятельнейшая идеология Китая – конфуцианство, например, выступает в качестве социополитической доктрины государственного служения, а типично западный философ Николай Кузанский, да и не он один, разрабатывал идею развития человека до уровня бога, то есть идею богоподобия. И все же подчеркнем, что Восток «специализировался» в большей степени на житейской мудрости, адаптируя к ней даже свой мистический космизм, а для Запада в большей степени характерна философская традиция, отделяющая человека от бога и ищущая идеальные истины и откровения вне человеческой личности и даже вне индивидуального человеческого бытия, несмотря на мощную философию жизни и психоанализа, которые, впрочем, следует рассматривать в качестве продуктов глобализации и интеграции философского наследия Востока и Запада.

Философию можно излагать двояко:

· как историю философских учений, акцентируя внимание на динамике, этапности, направленности и тенденциозности развития философской мысли;

· как зрелую и достаточно непротиворечивую философскую теорию, основываясь на некоторой статичности, даже метафизичности философского кругозора.

Иными словами, философию можно рассматривать как процесс и результат, как движение и покой, как относительность и абсолют.

Традиционно на первом месте стоит история философии, а на втором – философская теория, как бы являющаяся оформлением и зрелым обобщением всего философского процесса. Это крайне удобно, хотя и не совсем верно, так как при данной последовательности изложения всегда возникает возможность и соблазн подтасовать историю в угоду теории, чем и пользовались философы и историки со времен Аристотеля.

__________

Историю философии также можно излагать массой различных способов. Можно давать ее через последовательность сменяющих друг друга философских направлений и школ, что обычно и практикуется. Такой подход, на наш взгляд, является идеологическим аналогом типичной подмены истории хронологией событий, любимым детищем китайской историографии и российских летописаний.

Можно остановиться на религиозной привязке, соотнесенности философских традиций. Но данный подход, несмотря на очевидный частичный параллелизм, подобие культурного развития западного и восточного регионов, все равно грешит однообразностью, тенденциозностью и не может претендовать на всеобъемлющий характер, на полноту обзора.

Наконец, можно разбить историю философии по эпохам и излагать эпохально, что также практикуется. Мы привычно изучаем философию Древнего мира, Средневековья, эпохи Возрождения, Нового времени, современного периода. При указанном подходе мы скорее разрываем, чем объединяем философскую традицию, мельчим ее, и перестаем, в конце концов. «Видеть за деревьями сам лес», перестаем угадывать за многообразием целостность, единство, за случайностью – закономерный характер и поступательное спиралевидное развитие.

Одним из самых продуктивных и влиятельных за последние два века стал системный подход к истории философии, в основу которого был заложен так называемый основной вопрос философии. Этот вопрос, по мысли его главных пропагандистов Карла Маркса и Фридриха Энгельса, включает онтологическую сторону («Что первично: материя или сознание, бытие или мышление?») и гносеологическую сторону («Познаваем ли мир, объективная реальность?»). Нет спора, данная точка зрения опирается на фундаментальнейшую философскую традицию Западной мысли, начиная с Античной Греции. Но, увы, не может найти достаточных оснований в истории восточной культуры. Да, и современная философская традиция не в состоянии уложиться в прокрустово ложе указанного вопроса и деления в силу своего многообразия, во-первых, и в силу того, что за последние два столетия наука пошла гораздо дальше и глубже того уровня, на котором творили свои философские обобщения классики диалектического материализма. Даже самые, казалось бы, незыблемые ярлыки и мыслительные стереотипы при более пристальном рассмотрении не выдерживают критики. Например, так называемый «отец материализма» Демокрит, наверное, очень удивился бы, узнав, что его считают основателем целой материалистической линии. Ведь помимо материальных начал мироздания – атомов, он говорил еще и об абсолютной Пустоте. А якобы основатель диалектики Гераклит, например, помимо естественного начала мироздания – вспыхивающего и затухающего огня, утверждал о существовании еще и божественного закона Логоса. Тот же дуализм мы находим у древних и средневековых, индийских и китайских мудрецов.

Будем справедливы к Марксу и Энгельсу, которые, по всей видимости, и сами видели определенную схематичность, натянутость своего основания деления философской традиции на материализм и идеализм, подчеркивая, что «материальное единство мира доказывается не парой фокуснических фраз, а долгим и трудным развитием философии и естествознания». Однако и они были вынуждены принести научную добросовестность в жертву партийности философии.

Что же остается? Что принять за критерий, основание деления философской традиции, на различные, но основные направления философствования? Как это часто бывает, ответ кроется в самом вопросе. В качестве мерила в основание деления истории философии целесообразно принять, как это и присуще самой философии, общественно-историческую практику, иными словами, саму философию в качестве своеобразной общественно-исторической практики. Рассмотрение всего процесса развития с высоты зрелого состояния объекта – вот не претендующий на оригинальность историко-философский подход, предполагающий не внешние, а внутреннее основание и критерий деления философской мысли. Причинно-следственные связи при заданном подходе работают в обе стороны, а история философии, как и ее теория, предполагает существование и развитие целого ряда направлений.

· Онтологии (философской теории бытия).

· Гносеологии (философской теории познания).

· Логики (философского учения о методе познания).

· Философской антропологии (теории происхождения, сущности и существования человека).

· Философской социологии (или социальной философии).

· Аксиологии (философской теории человеческих, общественных ценностей).

• Этики (философского учения о морали).

• Эстетики (философского учения о прекрасном и о его антиподе в природе и в искусстве).

__________

Из всего этого (кстати, далеко не полного перечня) нас, в первую очередь, будут, естественно, интересовать два направления философской мысли: философская антропология и социальная философия.

С философской антропологией связана общая антропология как «совокупность научных дисциплин, изучающих человечество на всех исторических этапах его развития. Антропология фокусирует свое внимание, с одной стороны, на биологической и культурной дифференциации различных групп людей, с другой стороны – на тех интегративных чертах, которые позволяют представить человечество как единое целое [Терешкович П. В., Всемирная энциклопедия: Философия, 2001, с. 60]. В такой трактовке к антропологическим дисциплинам относятся:

· физическая или биологическая антропология (изучает биологические аспекты человеческого существования);

· археология (исследует ископаемые остатки материальных культурных объектов с целью реконструкции культуры и образа жизни древних народов);

· антропологическая лингвистика (исследует язык и другие формы человеческой коммуникации);

· культурная антропология или социально-культурная антропология (занимается изучением культуры отдельных народов и человечества в целом).

В каждую из вышеназванных наук, в свою очередь, входит большое количество ещё более дробных дисциплин. Например, к культурной антропологии относятся:

- этнография (описание культур конкретных народов);

- этнология (сравнительный анализ особенностей функционирования и истории развития этносов).

С социальной философией связана общая социология как совокупная, интегральная наука об обществе, включающая в себя целый комплекс дисциплин. Причем, в зависимости от основания деления можно выделить как минимум два блока социологических дисциплин: структурно-функциональный (или онтологический) и методологический (гносеологический или эпистемологический). Собственно, такое же глобальное деление в полной мере подходит и для естественно-научного блока.

Структурно-функциональный анализ общества рассматривает в качестве социологических делителей:

- политическую экономию (науку, изучающую производственно-экономические отношения и деятельность, конституирующие социальную структуру общества);

- собственно социологию (науку о становлении, развитии, взаимоотношениях социальных сообществ) и об управлении данными процессами);

- политологию (научную дисциплину, изучающую концентрированные формы и механизмы получения и отправления власти, в первую очередь, государственной);

- правоведение (научную дисциплину о легитимной фиксации социальных взаимоотношений и деятельности, об истории возникновения и развития легитимности);

- культурологию (науку, изучающую интегративное качество общества как некую стадиально-регионально дифференцированную тотальность).

По второму основанию деления (методология общественного анализа, различные подходы к поиску научной истины) делителями являются:

- редукционистская, позитивистская социология (рассматривающая общественные явления и процессы посредством естественно-научных методов. Родоначальник – О. Конт);

- социология тождества или единства логики и истории, познания и бытия (исследующая историю как реализацию системы логических понятий. Основные представители: Шеллинг, Гегель);

- имманентная социология (социология жизни, исследующая возможности выживания, внутренней включенности, сопереживания, понимания культурно-исторических явлений и процессов: М. Вебер, Дильтей);

- социология лингвистического анализа Ингардена;

- культурно-парадигмальная социология Шпенглера;

- аксиологическая социология Баденской школы (история анализируется как процесс создания и воплощения ценностей).

На наш взгляд, несколько обособлено от наук, питаемых философской антропологией и социальной философией, отстоят психология и социальная психология. Скорее всего это происходит из-за их переходного характера, промежуточного положения между социально-гуманитарными науками и такими естественными науками, как физика, химия, биология, прочее.

Вот, пожалуй, далеко не полный перечень социальных и гуманитарных наук и основные принципы их классификации. Но это еще не все. Остается сказать главное. По большому счету, для всех указанных дисциплин в той или иной степени фактической основой, фактологической базой, общим полем анализа выступает историческая наука. Общим для них эвристическим механизмом и источником является философия. Как бы далеко науки от философии не отпочковывались и как бы свободно и независимо они себя не позиционировали, философия была и остается общей рефлексией, отражением всего научного знания, знанием, изучающим знание.

Поэтому, прежде чем рассматривать бесконечные варианты философии науки и социологии, закончим с общим анализом научной философии К. Маркса и Ф. Энгельса [см. Фролов И. Т., Араб-Оглы Э. А., Арефьева Г. С., 1989].

__________

Перейдем к рассмотрению главных сфер бытия. Природа.

Понятием «природа» в широком смысле охватывается все сущее, вся Вселенная. Можно сказать, что это материя, взятая во всем многообразии ее субстратных форм (вещество, энергия, информация).

В узком смысле «природа» - это вся совокупность естественных условий существования человека и человечества.

Противоположным понятием, уточняющим понятие природы, выступает понятие «культура». Под культурой здесь понимается нечто освоенное, возделанное, преобразованное человеком; под природой же – то, что противостоит человеку, существуя по своим собственным, независимым от него основаниям и законам. Культура есть преобразованная человеком природа. А деятельность человека можно трактовать как превращение природного, естественного в культурное, искусственное. В этом преобразовании природы заключена самая суть человеческого способа существования в мире.

Наиболее общее представление о взаимодействии человека и природы позволяет получить понятие «окружающая среда». Характер этого взаимодействия определяется, с одной стороны, природной компонентой, а с другой – уровнем развития производства. Результатом этого производства является создание искусственной среды обитания, «второй природы». Однако естественная среда обитания есть не только материальные условия жизнедеятельности человека и исходный объект производства, но и объект определенного эстетического и нравственного отношения, то есть с природой связана не только физическая, но я духовная жизнь человека.

По мере развития производства, создавая опосредующую среду, человек повышал свою защищенность от стихийного буйства природы. Но, одновременно, задействуя все больший объем и диапазон природных ресурсов, человек, наоборот, способствует возрастанию своей зависимости от природы. В этом суть экологических проблем современности, реальное решение которых существует лишь на пути экологически обоснованной переориентации дальнейшего производственного развития (экология – наука о законах развития естественной среды обитания человека, о всеобщей системной взаимозависимости факторов живой и неживой природы, о взаимоотношениях живых организмов со средой их обитания).

Обсуждая вопрос о месте философии в познании жизни, следует подчеркнуть, что если для биологии жизнь есть объект познания, противостоящий познающему субъекту, то для философии живая природа есть, во-первых, сфера бытия, уровень организации материи, имеющий специфическую форму движения и пространственно-временной континуум, а во-вторых, существенная часть среды обитания для человека, находящаяся с ним в сложных взаимоотношениях. С одной стороны, философия рассматривает жизнь как закономерный результат предшествующей космической и планетарной эволюции, как диалектический скачек от неживой природы к первоначальным формам жизни. С другой – как непосредственную основу, предтечу возникновения человеческого разума.

Представление о биосфере позволяет увидеть жизнь как сплошной, непрерывный во времени и пространстве поток, в котором по своим законам и беспрестанно преобразуются вещество, энергия и информация. Но формой существования этого потока, агентом, носителем этого преобразования выступают отдельные, выделенные из окружающей среды и находящиеся с ней в состоянии постоянного обмена веществом, энергией и информацией организмы. Указанные организмы рассматриваются в качестве автономных системных образований, имеющих свои контрольные и защитные механизмы, обеспечивающие не только воспроизводство, но и развитие. Перед нами явное диалектичное противоречие. Еще одно диалектическое противоречие обнаруживается, если посмотреть на организм с точки зрения его внутреннего устройства: с одной стороны, существуют общие, единые для всех организмов законы их строения, функционирования и развития, а с другой – каждый организм уникален по характерному для него набору генов. Фенотип, строение и поведение организма, определяется уже взаимодействием его генетической программы и условий его обитания.

Не эти ли противоречия, в процессе своего разрешения приводят к появлению человека и социальной организации его жизнедеятельности.

«В чем отличие человека от животного?» - вот центральный вопрос антропологии. «В чем заключается сущность человека в качестве субъекта и объекта таких сфер бытия, как общество и сознание?» «В чем заключается смысл жизни человека как агента и носителя указанного материально-духовного существования?» Последние два вопроса уже из области философско-антропологической методологии и мировоззрения. Поэтому ответ на них будет одновременно и самым общим подходом к разрешению центральной проблемы антропогенеза как естественнонаучной проблемы.

Поведение животного представляет собой одну из форм функционирования его организма. Организм животного сам предопределяет программу поведения животного, жестко детерминирует его поведение как процесс развертывания этой биологической поведенческой программы. Всякое животное рождается уже будучи наделенным полным набором инстинктов, которые заранее и с запасом обеспечивают его приспособленность к известным условиям обитания. Животные генетически прикреплены к «поведенческому амплуа» своего вида. Никакая нужда не заставит волка вести себя как медведь или рысь.

Только человек может вести себя по мерке любого вида, только поведению человека присуща значительная индивидуальность, не известная животному миру. Если генетические программы, определяющие инстинктивное поведение животных, фиксированы в молекулах ДНК, то у человека место генетических конструкций поведения занимают язык (членораздельная речь), общественные отношения и нормы. Место биологической наследственности занимает преемственность. Природа замещается культурой (нормативно-преемственной программой поведения).

Как мы уже отмечали, культура признается исходным отличительным признаком сообщества Homo sapiens как сообщества надбиологического. Она покоится не на функциональной дифференциации организмов, их органических потребностей и стимулов, а на единстве норм и правил человеческого общежития. Итак, культура это надприродная форма, в рамках которой осуществляется преемственность (передача из поколения в поколение) человеческих отношений. Но культура не есть причина их образования.

Люди начинают сами себя осознавать людьми и отличать себя от животных, как только они начинают производить необходимые им жизненные средства. Социальное невозможно без производства. Общественное существо есть обязательно существо производящее. Производство есть основополагающий признак, интегративный, системообразующий фактор человечества.

Производство или творческая предметно-практическая деятельность предполагает осмысленную работу, воплощающуюся в полезном (значимом для человека) продукте, а, следовательно, обладающую осознанно целесообразным характером. Все остальные характеристики человеческого (разум, самосознание, мораль, свобода) коренятся в предметно-материальном действии, в практике.

Но антропосоциогенез – это единый взаимосвязанный процесс становления человека (антропогенеза) и становления общества (социогенеза), длившегося в тысячу раз дольше всей «писаной истории». Важнейшей чертой антропосоциогенеза является его комплексный характер: трудовая деятельность превращается в предметно-практическую деятельность лишь во взаимодействии с такими факторами социализации, как язык, сознание, нравственность, человеческое общение, мифология, ритуальная практика и т. д.

Остается довольно спорным, правомерно ли приписывать орудийной, инструментальной деятельности (производству орудий труда другими орудиями – инструментами), непосредственно социотворческую функцию. Скорее всего, это производство создало объективный запрос, объективную потребность в социуме, который не мог бы быть удовлетворен без помощи языка, новых форм человеческого общежития, простейших категориально-нравственных норм и развивающегося категориально-понятийного мышления. По всей видимости, производство орудий труда (свойственное и высокоразвитым животным) объективно способствовало ослаблению и разложению инстинктивной основы поведения (то есть, было деструктивным аспектом ранней стадии антропосоциогенеза), что вызвало снижение степени непосредственной приспособленности к среде обитания у нашего животного предка. Сами примитивные орудия были, скорее всего, орудиями не труда, а убийства, поскольку преимущественно использовались для охоты. Эти орудия легко превращались в оружие при внутристадных или внешних конфликтах. Самым острым из этих конфликтов было соперничество самцов за обладание стадным «гаремом самок». Можно сказать, что труд для своего развития требовал внутристадного мира. Но обеспечить последний мог лишь коренной переход от стада к обществу, то есть качественное преобразование самого способа общения. Возникала необходимость нового, надбиологического объединения, отвечающего задаче развития производственно-хозяйственной кооперации, что было невозможно без перестройки и содействия вторичных факторов социализации, например, без языка как членораздельной речи.

В самом широком смысле понятие «язык» означает всю систему культуры, посредством которой устанавливаются межчеловеческие связи, общение, коммуникация. В этом смысле язык, как отмечал Маркс, был первоначально вплетен в непосредственную практическую деятельность людей.

Язык в более узком смысле – это специализированная информационно-знаковая деятельность, именуемая речью. Язык не просто пассивно фиксирует независимые от него предметные различения и смыслы. Он участвует в самом происхождении нашей предметной среды, нашего социального единства. Посредством языка конструировалась предметно-практическая деятельность и сама социальность. По всей видимости, здесь имел место следующий механизм: внешняя реальность «приспосабливалась» к человеческой практике, впервые расчленялась на нужные и ненужные, практически значимые и незначимые, полезные и вредные, дружественные и враждебные предметы посредством акта «называния». В примитивных обществах один из наиболее простых речевых актов – называние – был священным, ритуальным действием, участники которого как бы сплачивались в тождественном понимании называемой вещи. Называние явилось определенной предпосылкой для возникновения разветвленной материальной культуры. Лишь в пространстве языка и с его помощью первичные материальные условия животного предка человека смогли подразделяться на такие понятия, как жилище, одежда, утварь и т. д. Это означает, что сама предметно-практическая деятельность формировалась не до, а в процессе формирования языка.

Одним из необходимых условий успешного развертывания антропосоциогенеза явилось установление внутристадного мира. Существенную роль в достижении внутристадного мира играла практика по производству людей самими людьми, то есть коллективно регулируемое произведение потомства.

В чем же, с этой точки зрения, различие между животным стадом и первобытно-родовой общиной? Стадо основывается на эндогамии (от греч. endon - внутри и gamos - брачная связь). Стадо объединяет особей, для которых исключена или серьезно ограничена возможность выбора брачных партнеров «на стороне», в других стадах. Потомство воспроизводится в стаде путем близкородственного скрещивания. Община же основывается на принципах агамии (исключения близкородственных контактов) и экзогамии (от греч. exo – снаружи и gamos – брачная связь). Она предписывает своим членам искать брачных партнеров в других, строго определенных общинах.

Причиной к установлению агамии и экзогамии могли стать мощные мутации вследствие усиления радиационного воздействия в районах обитания животных предков, а мутации у стадных животных обычно ведут к самым пагубным последствиям. Конечно, рационально эта причина не осознавалась и в расчет сознательно не принималась. Основным побуждением к экзогамии явилась потребность во внутристадном мире, чтобы положить конец убийственной орудийно-оружной половой конкуренции самцов. Необходимо было сделать «гарем самок» ничейным, то есть запретить половые связи внутри своей группы. Решающую роль в закреплении экзогамии сыграли тотемистические культуры. Запрет внутриродственных связей реально переживался как запрет на кощунственное сексуальное общение со своим тотемом, который нельзя было ни поедать, ни делать объектом полового обладания. Нарушение этого запрета каралось так же, как убийство и поедание своего тотема (мифологического зооантрапоморфного прародителя). Поэтому был создан отличный от стадности тип организации: первобытная община, связанная с такой же общиной задачей произведения потомства.

Таким образом, половая любовь выступила важным фактором миролюбия в отношениях между общинами, состоящими в дуальной организации. Род выступает вовсе не биологической, а протосоциальной ячейкой. А категории родства (сперва «мать», «дядя», «бабушка», «брат», «сестра», затем «отец», «дед», «дядя по отцу») стали первыми известными человечеству полноценными человеческими понятиями родственных отношений.

Табу на близкородственные связи – первый, но не единственный среди простейших и древнейших нравственно-социальных запретов, конституировавших первобытно-родовую общину. Эти запреты отличаются от стадных инстинктов, по крайней мере, тремя существенными признаками:

• они касаются всех членов родовой общины, тогда как в стаде запреты существуют лишь для слабейших особей;

• эти запреты несводимы к инстинкту самосохранения, а иногда даже идут в разрез с ним (например, самоограничение, самопожертвование);

• они имеют характер обязательств, нарушение которых карается всей общиной как целым (например, остракизм – изгнание из племени).

Можно выделить три простейших нравственно-социальных требования из самых древнейших и принятых всеми примитивными человеческими сообществами:

• абсолютный запрет на кровосмесительство;

• абсолютный запрет на убийство соплеменника (сородича);

• требования поддержания жизни (прокормления) любого из соплеменников, независимо от его физической приспособленности к жизни.

Интересно, что развитая мораль не отменяет ни одного из древнейших нравственных требований, этой ячейки человечности, заложенной во все социальные институты. Так свершился переход к человеческому нравственному существованию.

Социально-нравственное единство общины стало той формой коллективности, внутри которой стала возможна производственно-хозяйственная кооперация. Весь совместный процесс труда в силу небольшого числа человеческих групп был каждый раз вполне обозримым, допускал обучение каждого участника каждому фрагменту трудовой деятельности. Это способствовало возникновению вариативности задатков человеческих существ и открывало возможность осмысленной работы при неукоснительной коллективной дисциплине.

При такой общинной коллективной трудовой организации труд выступал уже не просто заказчиком специфически человеческих качеств, но их прямым создателем, воспитателем, то есть собственно человеческим трудом.

Итак, человеческий способ производства и сопутствующий ему способ жизнедеятельности формировал собственно человеческие потребности как потребности коллективно производящего существа, а значение каждого человеческого индивида определялось уже его местом в системе производственных трудовых кооперативных отношений. Поэтому все особые роли и достоинства, отличающие какого-либо индивида, являются общественными отношениями. Таковы доблесть, ум, богатство, привлекательность, талант. Сущность человека выступает не как абстракт. А как совокупность действительных общественных отношений. Мы – это тот ансамбль общественных отношений, который воплотился в каждом из нас. Ну, и, конечно же, плюс воля и усилия по их личностному овладеванию и развитию.

Поэтому смысл жизни человека, смысл истинно человеческого существования заключен в развитии в себе и через себя «общественных определений» человека (человеческих достоинств), в развитии «богатства человеческой «природы» как самоцели». В этом состоит гуманистический заряд всего философско-антропологического учения марксизма.

Согласно взглядам всего домарксистского материализма, включая антропологический материализм Л. Фейербаха, отношение человека к миру представлялось как способность «созерцать» окружающий мир в сознании, пассивно испытывать его воздействие в качестве природного тела (натурализм).

С другой стороны, домарксистский идеализм, включая Г. Гегеля, выступал против натурализма и пассивной созерцательности сознания, подчеркивая активный характер отношения человека к действительности. Однако существо и сущность этой активности идеализм усматривал в свойствах и способностях духа, который принципиально противостоит природе.

Представители синтетических, непоследовательных философских систем (например, И. Кант) пытались примирить созерцательность и духовную активность человека, разведя их по своим полюсам (чувственность и рассудок - разум).

Марксизм, основываясь на всех трех указанных философских подходах, снимает, диалектически разрешает данное противоречие, вводя категорию практики, то есть материальной, предметно-преобразующей человеческой деятельности, превращающей «природу в культуру» и объединяющей в себе, одновременно, и материальные, и духовные начала (и материю, и сознание).

Присущей только человеку формой отношения и действительности является практическая деятельность или деятельность, которая, в отличие от поведения, не ограничивается приспособлением к существующим условиям окружающей среды (природным или социальным). Эта деятельность материально перестаивает, активно преобразует существующие условия в соответствие с идеальными корректировками, духовными проектами человеческого сознания.

Человеческая практическая деятельность имеет ряд принципиальных характеристик:

I. Практика предметно-материальна. Это деятельность по преобразованию предметов и процессов материального мира человеком как природным материальным телом, использующим материальные орудия и средства труда.

II. Практика сугубо конкретна и исторична. Определенные люди вступают в преобразовательные отношения с определенными природными и социальными условиями в процессе общественно-исторического производства, следовательно, практика изменяет свои формы и содержание сообразно с этими производственными отношениями как фактором человеческой истории.

III. Практика имеет активно преобразовательный характер. Она превращает «первую природу» во «вторую природу». То есть природу в культуру, преобразуя при этом и самого человека, то есть, формируя и развивая соответствующие навыки и способы действия, совершенствуя его духовное отношение к себе и к миру.

IV. Практика есть сплав субъект-объектной и субъект-субъектной деятельности, в процессе которой люди вступают в отношения с предметами и друг с другом по поводу этого преобразования.

V. Практика общественна. Она может осуществляться лишь как способ существования человеческого сообщества. Она предполагает наличие общественного разделения труда, человеческой кооперации.

VI. Практика субъективна. Она не только связана с определенными формами отражения мира, но и с определенными уровнями сознания и познания практикующих субъектов.

VII. Практика имеет духовно-творческий характер. Она корректируется совокупностью духовных норм и ценностей, которые существуют в виде образов сознания, творящих новые программы действий, и обеспечивают осмысленный, целенаправленный ход его творческой, преобразовательной деятельности.

__________

В диалектико-материалистической философии сознание рассматривается и в онтологическом, и в гносеологическом плане. В онтологическом аспекте сознание анализируется как составная, вторичная, то есть порожденная на определенном этапе развития бытия (материи), часть этого бытия.

В гносеологическом плане сознание изучается как противопоставленное бытию отражение этого бытия, но отражение активное, творческое, влияющее на бытие, преобразующее бытие через человеческую общественную деятельность.

С позиции онтологии сознанием интересуются как:

• порожденным высокоорганизованной материей особым свойством отражать реальный мир в идеальных образах;

• специфически человеческой формой регуляции взаимодействия человека с действительностью, средством и механизмом вписывания человека в целостную систему бытия;

• общественным продуктом, возникающим и развивающимся только в совместной деятельности людей, в процессе их труда и общения.

Иными словами, здесь сознание трактуется как порожденное бытие, продукт и составная часть бытия.

С позиции гносеологии сознание анализируется на предмет его адекватности, как отражающей бытие способности, на предмет границ (глубины и полноты) и истинности научно-системного познания, то есть эффективности процесса «работы», функционирования данной способности.

Теория отражения выступает промежуточным учением между онтологией и гносеологией. Она исследует проблему генезиса сознания, его порождения, выделения из бытия, позволившего даже противопоставить сознание бытию в качестве активной, хотя и ограниченной его части.