Психотерапевтическое поведение

Если мы исходим из того, что влияние специфических факторов существу­ет, то нам необходимо договориться о стилях поведения психотерапевтов, ко­торые оказываются характерными для того или иного терапевтического направ­ления. Или, иначе говоря: из-за того, что не удается выявить одинаковые при­емы терапевтического поведения, не удается и доказать существование специ­фических факторов воздействия. Как терапевты, мы, конечно, настаиваем на существовании различий между всевозможными терапевтическими направлениями. Однако поначалу (например, при просмотре видеопротоколов фокаль­ной терапии, поведенческой терапии, вербальной терапии, межличностной терапии или когнитивной психотерапии и т. п.) эти различия практически не были

– 672 –

заметны. Удивительно, что при проведении исследования, посвященного изу­чению интерактивного поведения, испытуемые не смогли определить по ви­деофрагменту; какое направление психотерапии в нем представлено. Преобла­дало мнение, что это связано с развитием центрально-европейской психотера­певтической культуры, для которой характерным является использование ме­тода терапевтической беседы (эта беседа отличается от обыденной беседы, на­пример, на тему «Обивка мебели в немецких квартирах») и отделение ситуа­ции беседы от других ситуаций. Элементы этой культуры проявляются, напри­мер, и в демонстрации психотерапевтом эмпатии, суверенитета, компетентнос­ти в решении проблем, дистанцированного интереса, осуществления эмоцио­нального и моторного контроля над ситуацией и т. п. Для речевых же актов характерно использование обратной связи, тематической ориентации и различ­ных приемов аргументации, в результате чего достигается следующий эффект: пациент сам несет за себя ответственность. Преобладающим поведением па­циента является, с одной стороны, обращение к внутреннему Яи самораскры­тие, а, с другой стороны, описание себя и рассказ о себе.

Чтобы обнаружить существенные различия, необходимо приложить еще и научно-технические усилия, причем все же остается спорным вопрос о том, проявится ли обнаруженная специфика повторно, будет ли ее наличие принято различными школами психотерапии, а также не отражает ли она лишь второ­степенные особенности. Так, Люборски (Luborsky, 1984) при сравнении тера­пии, использующей лекарственные средства, поддерживающе-экспрессивной терапии и когнитивно-поведенческой терапии выявил способы действий, ха­рактерные именно для той или концепции, и способы действий, применяемые в рамках многих концепций. В исследовании Слоана и его коллег (Sloane et al., 1975) поведенческие психотерапевты показали себя более активными и непри­нужденными по сравнению с психоаналитиками. Они в большей степени кон­тролировали взаимодействие в плане содержания, например они могли переве­сти беседу на другую тему или могли ввести в разговор новую информацию. Они также были готовы к преобразованию собственной системы ценностей в связи с получением новой информации, но старались сохранить ценности, за­нимающие верхние позиции по шкале «межличностные контакты» и по шкале «самоконгруэнтность».

Аналитические психотерапевты, напротив, занимали скорее выжидающую позицию. Они побуждали пациентов обращаться к собственным мыслям и чувствам и высказывать их. При этом в отличие от их коллег - поведенческих психотерапевтов - они воздерживались от формулирования советов и старались оставаться личностно закрытыми. Средоточие их стратегии - четко определенные терапевтические отношения. Кроме того, одновременно с некоторыми другими исследователями Вурм (Wurm, 1982) и Граве (Grawe et al., 1994) обнаружили, что выбор психотерапевтом той или иной манеры поведения за-

– 673 –

висит не только от его приверженности к конкретному направлению психоте­рапии, но также и от реакции пациента на его манеру поведения.

Таблица 1