Применение психотерапии, основанной на музыке.

ПРИМЕРЫ ИЗ ПРАКТИКИ

К моменту начала лечения пациентке было 30 лет, она работала, была за­мужем, однако не имела детей. При общении с ней бросалась в глаза ее реак­ция на обсуждение неприятных или досадных вещей (она начинала бурно сме­яться). В таких случаях тема быстро сменялась, а значение проявившихся эмоций умалялось.

Женщина страдала Colitis Ulcerosa, в рамках которого испытывала депрес­сивные состояния. У нее отмечались затяжные снижения настроения; пуско­вым механизмом для ухудшения симптоматики и поводом для обращения к психотерапевту явилась негативная характеристика на службе. В личностной структуре доминировали депрессивно-истерические составляющие. К вопро­су о психодинамике заболевания можно упомянуть о том, что пациентка иден-

– 548 –

тифицировала себя с матерью, которая чрезмерно интересовалась делами ок­ружающих и, в частности, постоянно контролировала пациентку. Исключая сильную потребность в гармонии, амбивалентные чувства пациентки было сложно привязать к чему-либо конкретному. Испытывая комплекс Электры, пациентка чувствовала себя отвергнутой и ненужной. Во время своих первых отношений с мужчиной, в ходе которых у нее впервые проявилась Colitis Ulserosa, она боролась за признание, но пережила отвержение. Через всю ее жизнь тянулись борьба за признание, переживание собственной ненужности и отверженности, причем пациентка не отдавала себе отчет в том, что испытывала агрес­сивные и амбивалентные чувства.

Для начала, в рамках общего плана лечения, предложенного психотерапев­тической клиникой (работающей по типу дневного стационара), я провел с пациенткой около 45 получасовых сеансов (два сеанса каждую неделю), исполь­зуя музыкотерапию как средство индивидуальной психотерапии. На это ушло чуть больше полугода.

После этого, закончив лечение в дневном стационаре, пациентка возобно­вила свою профессиональную деятельность и я провел амбулаторно 50 инди­видуальных сеансов музыкотерапии (по 50 минут). Это лечение было предпи­сано коллективом терапевтов после длительных раздумий и окончательно ут­верждено после пробного сеанса. Имеющаяся проблематика обусловила необ­ходимость предоставить в распоряжение пациентки пространство, которое в свою очередь из всего творческого предмета музыки предоставляет в распоря­жение ориентированное на актуальные отношения поле напряженности. Взаи­модействие в этом специфическом пространстве импровизации существует бла­годаря психологически сложной смене процессов обретения новых связей и расставания со старыми. То, что происходит в ходе лечения, колеблется между регрессивным и агрессивно-прогрессивным состояниями и подготавливает почву для формирования качеств, способствующих самоидентификации (Langenberg, 1988, 1994).

В организации звуков и отношений в пространстве музыки у взаимодействующих импровизаторов формируются осмысленно воспринимаемые, слышимые и ощущаемые отношения, которые переживаются ими посредством временной организации в ходе создания совместного продукта, находящегося в динамике и постоянном изменении. Лечебная задача для пациентки, разработанная на начальных сеансах в ходе музыкальных импровизаций и осмысления продуктов, созданных в ходе лечения как инсценировки и иллюстрации к специфике происходящего с отношениями пациентки, вырисовывалась как желание разработать собственные контуры. Проявить себя, отважиться открыто не согласиться с чем-либо, раскрыться с помощью звуков, передать полярность эмоций легче и безопасней возможно с помощью музыки, ее принципа временной упорядоченности.

– 549 –

Продукты музыкальной импровизации (Winnicott, 1979) предоставили в наше распоряжение пространство опыта и осмысления, в котором стала возможной работа над более подходящими отношениями. До этого момента казалось, что пациентка способна лишь на такие формы самовыражения, как показать себя чрезвычайно раскованной или, напротив, безвольно растекшейся, и что ей едва ли доступны слышимые музыкальные образы и их вербальные выражения. Пе­реживание неудачной подачи себя сменялось архаичными вспышками агрессии, которые неотчетливо проявлялись в музыке и грубой речи. При инсценировке также отмечались характерный для этой пациентки анакликтический образец поведения, кроме того, уже на первых сеансах проявились подлежащие трактов­ке симптомы надвигающегося аффекта (Krause, 1988). В качестве подобных ука­заний во время импровизации то и дело всплывали аффективные проявления, причем это случалось чаще, чем возникновение во время вербальной части тера­пии определенных терминов и словесное осознанное отображение ситуации.

Работа над аффективным восприятием, прояснением и точной подстрой­кой к происходящему, учитывающая контакт с импровизирующим вместе с пациенткой, сопереживающим ей и в то же время отличным от нее терапевтом, и стала в данном случае основной целью музыкотерапии.

Процесс терапевтического лечения был интегрирован с этой, ориентирован­ной на переживания, функционирующей в пространстве музыкальной импрови­зации главной задачей, находящейся в общем лечебном плане психотерапевти­ческого дневного стационара. Способность разграничить и реализовать требо­валась от пациентки прежде всего в психоаналитически-интеракционной груп­пе, в ходе терапии творческим самовыражением и социальной психотерапии, это сопровождалось актуализацией агрессивных и связанных с либидо импуль­сов. Они могли быть дифференцированно обнаружены, организованы и выражены в виде пробных попыток импровизировать вместе с музыкотерапевтом.

Прежде чем нами будут изложены первые важные данные, полученные в процессе лечения, необходимо привести некоторые соображения, касающиеся исследований в области музыкотерапии, сопутствовавших клинической работе.