Консерватизм русской эмиграции

Для мыслителей-эмигрантов были характерны те же основополага­ющие ценности и принципы, приблизительно тот же круг теоретичес­ких проблем, что и для дореволюционного консерватизма. Вместе с тем а их творчество значительное влияние оказали условия, в которые была оставлена послереволюционная политическая мысль. Если дореволю-нонный русский консерватизм выступал как реакция на Великую ранцузскую революцию, становление капитализма на Западе и его рямое или косвенное влияние на Россию, то консерватизм русской играции во многом был реакцией на собственную революцию 1917г., следствия которой для грядущей судьбы России нуждались в осмыс-нии.

Характер решения этой задачи определяет как общие черты эмиг-нтской консервативной мысли, так и особенности, отличающие раз-IX авторов. Можно выделить три наиболее крупные теоретико-по-итические концепции, которые, с одной стороны, согласуются с са-ыми общими чертами консервативного типа политического ышления, а с другой — отличаются значительной спецификой¹. Со-атели этих концепций — И. А. Ильин, И. Л. Солоневич и евразийцы

¹ Гусев В. А. Русский консерватизм: Основные направления и этапы развития. Тверь, И. С. 108.

(П. Н. Савицкий, Н. С. Трубецкой, Г. В. Вернадский, Г. В. Флоро ский, Л. П. Карсавин).

Основу мировоззрения Ивана Александровича Ильина (1883-195 составляет «органическое» понимание политики в противовес «мех нистическому», согласно которому политика выступает как взаимоде ствие индивидов и групп по поводу власти независимо от характера пр следуемых при этом целей. В соответствии с «органическим» подходо политикой является только та деятельность, которая создает максимал но благоприятные возможности для развития духовности общества каждого его члена. В этом случае общий интерес является первичны по отношению к интересам индивидов, групп или партий.

Если в рамках «механистического» подхода государству отводите роль института, обеспечивающего правила политической игры или ре' ализующего интересы определенных социальных групп, то в рамка «органического» оно выступает главным образом как направляющ сила духовного роста граждан, фактор обеспечения культурно-истор ческой среды, необходимой для их жизнедеятельности. С этих позиц~ первостепенное значение приобретает поиск форм устройства и фун ционирования государства, которые наиболее полно отвечают наци нально-культурным особенностям конкретных стран и народов.

В «органическом» понимании политики И. А. Ильиным консерв тивный тип мышления нашел выражение в следующем выводе:

«У всякого народа своя особая «душа», и помимо нее его государстве ная форма непостижима. Поэтому так нелепо навязывать всем народам од и ту же государственную форму»¹.

Согласно И. А. Ильину, успешность государственного строител~ ства определяется его соответствием не абстрактным схемам, а фунд ментальным духовным основам народа, характеру и уровню его прав сознания.

Ограниченность «механистического» подхода к политике И. А. Ил ин демонстрирует на примере абсолютизации демократической форм правления в XX в. Она, по его мнению, проявляется в сведении всег государственного устройства к всеобщему и равному голосованию бе учета традиций и менталитета народов.

Фанатичная вера в демократию расценивается И. А. Ильиным ка преувеличение значимости внешней стороны свободы и недооценю роли внутренней — главной. Внешняя политическая свобода, предо ставляемая формальной демократией, оказывается нужной и необхо димой, когда накладывается на благодатную почву зрелого правосозна ния, духовности и нравственности, когда развивает внутреннюю сво

¹ Ильин И. А. О монархии и республике // Вопросы философии. 1991. № 4. С. 127-12 92

поду. Без достаточного уровня внутренней свободы она может вызвать анархию и хаос, стать гибельной для общества. Поэтому в достижении 01 ггимального баланса внутренней и внешней свободы И. А. Ильин ви­дел гарантию от политических потрясений — гражданских войн и тота-.штарных диктатур. Не утрачивает актуальности его предостережение: • Народ, лишенный искусства свободы, будет настигнут двумя класси­ческими опасностями: анархией и деспотией» (выделено мною. — Н. С.)¹.

Процесс гармонизации внутренней и внешней свободы рассматри­вается И. А. Ильиным как сугубо творческий, несовместимый с любы­ми стандартами и предписаниями. Успех этого процесса во многом за-исит от умения власти понимать органичность народной жизни, зна­мение и смысл свободы, от ее искусства принимать решения исходя из Уникальности любых ситуаций.

Причину постигшей Россию катастрофы И. А. Ильин видел в ос­лаблении и разрушении монархического правосознания, затемненного и вытесненного анархо-демократическими иллюзиями и республикан­ским образом мысли, насаждавшимися и распространявшимися миро-иой закулисой с самого начала французской революции². Запад рассмат-ивается им как сила, имманентно враждебная России, чуждая ее язы-у, миросозерцанию и духовному складу, православной религиозности, ила, стремящаяся ослабить и расчленить Россию. По его мнению, по­нимание этого факта должно стать аксиомой русской политики.

Следует отметить, что антизападничество И. А. Ильина несет на себе печать личного опыта длительной эмиграции, включенного наблюде­ния за отношением Запада к России в один из драматичных периодов истории.

Будущее России И. А. Ильин видел в возрождении монархического правосознания русского народа и монархии как формы правления. Вме­сте с тем он не исключал и постепенного (после крушения коммунис­тической диктатуры) переходак демократии и установления республики.

Являясь убежденным противником тоталитарного режима и пред-|идя его неизбежный крах, И. А. Ильин считал губительным для Рос­сии форсированное установление демократического строя. Он предос­терегал: без необходимых предпосылок демократии «возможно только буйство черни, всеобщая подкупность и продажность и всплывание на поверхность все новых и новых антикоммунистических тиранов...»³. Отсюда вывод:

«Страна, лишенная необходимых предпосылок для здоровой творче­ской демократии, не должна вводить у себя этого режима до тех пор, пока

¹ Ильин И. Л. О грядущей России // Избранные статьи. М., 1993. С. 30.

² Там же. С. 88-89.
'Тамже. С. 158.

эти основные предпосылки не будут созданы. До тех пор введение демо ратического строя может быть только гибельным для этой страны»¹.

Одним из вероятных последствий крушения тоталитарной дикта ры И. А. Ильин считал распад страны, в результате чего ее территори «закипит бесконечными распрями, столкновениями и гражданским войнами»². Согласно его прогнозу, дезинтеграция СССР породит двад-i цать государств, которым придется содержать соответствующее числа парламентов, министерств, армий, разведок, полиций и прочего, чта непременно расстроит их бюджеты, денежные системы и потребует бес-J численных валютных займов под гарантии демократического развития^ Новые государства через несколько лет окажутся сателлитами соседних держав, иностранными колониями или «протекторатами»³. Последующ щее развитие событий показало, что эти прогнозы во многом оказалис" пророческими.

Альтернативу деструктивным процессам в России И. А. Ильин ви дел в первоначальном установлении авторитарной власти, которая спо собствовала бы становлению гражданских основ общественного устрой ства. Для этого подобной власти следует увеличивать объем свободы обогащать политический опыт населения путем постепенного введен^-выборов и расширения избирательных прав, развивать хозяйственн самостоятельность с гарантией частной собственности, поднимать ур вень правосознания, образования и информированности общества, о ветственности и самостоятельности мысли индивида.

И. А. Ильин следующим образом охарактеризовал форму переход­ного правления:

«Твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная дикта­тура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно-лучшие силы и воспитывающая народ к трезвлению, к свободной лояльности, к самоуп^ равлению и к органическому участию в государственном строительстве Только такая диктатура и может спасти Россию от анархии и затяжных граж­данских войн»⁴.

Выдвинутая И. А. Ильиным идея установления национально-госу­дарственной диктатуры, для того чтобы максимально сократить период неизбежного хаоса после падения тоталитарного режима, оказала зна] чительное влияние на политические воззрения одного из наиболее из] вестных современных отечественных консерваторов писателя Алексаш дра Исаевича Солженицына, который с семидесятых годов в статьях и публичных выступлениях призывал идти к демократии плавным, оста!

¹ Ильин И. А. О грядущей России... С. 35.

² Там же. С. 172.

³ Там же. С. 179.

⁴ Там же. С. 147.

рожным, медленным путем. В знаменитом «Письме к вождям Совет­ского Союза» (1973) А. И. Солженицын предлагал провести постепен­ную, плавную эволюцию режима в сторону мягкого авторитаризма, от­казавшись от руководящей идеологии, допустить идеологическую и ре-лигиозную свободу, развивая законность, осуществив разделение тконодательной, исполнительной и судебной властей, воспитывая чув­ство собственности и поднимая экономику слаборазвитых регионов страны.

Если для профессора И. А. Ильина характерна академическая по­становка политических проблем, то консерватору-публицисту Ивану Лукьяновичу Солоневичу (1891—1953) принадлежит авторство ориги­нальной системы идей — народного монархизма. В соответствии с кон­сервативным типом мышления он исходил из следующей посылки: не существует никаких исторических законов, которые были бы обязатель­ны для всех народов; «свойства народного духа или обстоятельства на­циональной истории и географии» не могут быть уложены ни в одну теоретическую схему, тем более сформировавшуюся на иной националь­но-культурной почве¹.

Источник революций начала XX в. он видел в петровских рефор­мах, превративших дворян из служилого слоя в привилегированный, закабаливших крестьянство и расслоивших народ на противостоящие силы. В XIX веке и само дворянство раскололось на два слоя — рабов-адельческий и революционный, сталкивавшиеся в жестокой борьбе, 'трата национально-государственных традиций, по мнению И. Л. Со-оневича, и привела к катастрофе.

В отличие от И. А. Ильина И. Л. Солоневич отвергал попытки объяс­нить революции происками враждебной «закулисы». Согласно его вер­сии, причина постигшей Россию катастрофы, источник революций 1905 и 1917 гг. — бессилие нации перед лицом внутренних противоречий. Влияние внешних чуждых сил на ход российской истории И. Л. Соло­невич считал второстепенным.

В выдвинутой И. Л. Солоневичем программе возрождения России Пыла предпринята попытка уйти от общепринятого разделения поли-тческих сил на правых и левых, поиска опоры исключительно в рус­ских национально-государственных традициях. Эта программа, по его оценке, имеет точки соприкосновения с правыми взглядами, посколь­ку «требует мощной царской власти», но смыкается и с левыми, «ибо имеет в виду свободу и интересы народа, массы, а не сословия или слоя»².

Характерной особенностью программы является отрицание возмож­ности применения к России не только западных моделей, но и «восточ-

¹ Солоневич И. Народная империя. М., 1991. С. 16.

² Там же. С. 14.

 

ных рекомендаций» ввиду ее самобытности. Согласно И. Л. Солоневи­чу, «русская национальность, государственность и культура» настолько уникальны, что принципиально отличаются от Европы и Азии: «Рос­сия — не Европа, но и не Азия, и даже не Евразия. Это — просто ■ Россия»².

Главным принципом своего политического мировоззрения И. Л. Со лоневич считает русский национализм, который наряду с монархией церковью и народом — «тремя последовательными и последовательн консервативными факторами русской жизни»² составляет фундамент отечественной государственности. Согласно И. Л. Солоневичу, русский национализм неразрывно связан с существованием Российской импе­рии, заключающей в себе все необходимые ресурсы для самостоятель^ ного и самобытного развития нации.

У Российской империи И. Л. Солоневич видит ряд существенны* преимуществ перед остальными. Если имперская политика испанцев выражалась в почти полном истреблении коренных народов, герман^ екая — в превращении завоеванных наций в рабов, британская — в ом раблении колоний, то взаимоотношения русских с присоединенными народами строились на принципах национальной и религиозной тер­пимости, равноправия. Империя, в которой не обнаруживалось «никан ких следов эксплуатации национальных меньшинств в пользу русского народа»³, была благом для окраинных народностей. Разрушение этогй веками сложившегося соседства, согласно И. Л. Солоневичу, стане! преступлением не только против России, но и против тех народов, кон торым удалось бы навязать отделение от общей родины. «Удача — хотя бы и частичная — этих попыток привела бы к чудовищному регрессу I культурному, и политическому, и хозяйственному»⁴.

Успех в создании самой крупной империи И. Л. Солоневич объяс­няет двумя главными факторами — православной верой и государ­ственным инстинктом русского народа.

Как консерватор И. Л. Солоневич придавал первостепенное значв ние религиозной вере в общественной жизни. Он считал, что вне рели! гии невозможно нормальное существование нации и бытие ее культу! ры, поскольку вера формирует свойственное каждому народу преде та ■ ление о смысле земного пути. Для него гибель религии означает гибели нации, ее превращение в толпу. Неверие в Бога порождает недоверие к человеку, вызывает распад национального организма на атомарные шн дивиды и ведет к его умиранию⁵.

Второй, согласно И. Л. Солоневичу, фактор, благодаря которому Стало возможным построение Российской империи, — государствен-i.i й инстинкт народа проявился в том, что он сумел преодолеть самые сблагоприятные климатические и географические условия, устоять ротив бесконечных агрессий соседних племен, неоднократно восста-овить страну после, казалось бы, полных разорений, проявить беспри-ерное упорство в деле государственного строительства¹. Анализируя епродолжительный опыт жизни в советской России, И. Л. Солоневич ишел к выводу, что государственный инстинкт русского народа не ачен и при Сталине.

Свойственное русскому народу понимание нации как «земли», т.е. бщества племен, народов и даже рас, объединенных общностью су-, и государственности как политического оформления интересов всей мли»², по мнению И. Л. Солоневича, синтезировалось в особом мо-хическом сознании народа, ставшем стержнем его национального актера. С его точки зрения, «русское самодержавие есть совершенно дивидуальное явление, явление исключительно и типично русское», орое было организовано русской «низовой массой»' и выражало лю не сильнейшего, а волю всей нации, религиозно оформленную в авославии и политически оформленную в Империи»⁴. При этом рус-я монархия никогда не предполагала жесткой заданное™ хозяйствен-го уклада и была способна проявлять необходимую гибкость, чутко агируя на изменявшиеся условия. Преимущество монархии перед рес-бликой И. Л. Солоневич видит в характерной для нее «безболезнен-сти» перехода власти, в то время как в республиках и диктатурах власть бывается в результате той или иной формы борьбы и нередко стано-тся достоянием людей некомпетентных и своекорыстных.

С точки зрения И. Л. Солоневича, монархия в наибольшей степени ответствовала своей сущности в эпоху Московского царства, когда щество не обрело жестко сословный характер, «не было... деления)дей на классы и подклассы»⁵. В тех условиях царь выражал интересы ей «земли», а не отдельных социальных групп. Чиновничество в силу >его промежуточного положения между царем и народом не могло щественно влиять на процесс принятия государственных решений в ю пользу, что обеспечивало царю необходимую независимость от рцовых интриг. Поэтому И. Л. Солоневич называет московскую мо-рхию «народной», «соборной»⁶.

 

¹ Солоневич И. Указ. соч. С. 16.

² Там же. С. 61.

³ Там же. С. 17-19..

⁴ Там же. С. 58.

⁵ Там же. С. 377-378.

Солоневич И. Указ. соч. С. 257. ' Там же. С. 256-257. ' Там же. С. 56. ' Там же. С. 86. ' Там же. С. 413. " Там же. С. 196.

 

Будущее России И. Л. Солоневич видел в возврате к государствен ным принципам Московского царства, «к принципам, проверенным практикой по меньшей мере восьми столетий»¹. Поскольку же немед­ленное воссоздание монархии невозможно, по его мнению, промежу­точной формой правления могла бы стать диктатура бонапартистскою типа, ориентированная на восстановление монархии.

«Мы, — писал И. Л. Солоневич, — возвращаемся к аксаковской фор­муле: "Народу — сила мнения, Царю — сила власти"»².

Народная монархия рассматривалась И. Л. Солоневичем как едим ственная гарантия против установления диктатуры бюрократии, котЛ рая неизбежно возникнет в случае установления республиканского прав­ления после крушения коммунистического режима.

Момент краха большевистской диктатуры И. Л. Солоневич оценЯ вал как исключительно опасный для страны. «"Гипноз свободы" може| дезориентировать народ и сделать его жертвой обмана и легкой добы| чей обманщиков». Достаточно точным оказался следующий прогнозЛ

«После СССР нам будут предлагать очень многое. И все будут вратьЯ свою лавочку. Будет много кандидатов: в министры и вожди, в партийнм лидеры и военные диктаторы. Будут ставленники банков и ставленнику трестов — не наших. Будут ставленники одних иностранцев и ставленники других. И все будут говорить прежде всего о свободах: самая многообещаЯ щая и самая ни к чему не обязывающая тема для вранья...»³.

Единственный способ не быть сбитым с толку в этой ситуации сохранить приверженность национальной традиции и православн< вере.

Рассматривая допетровский период как время наиболее естестве ного и органичного развития русского государства и отрицательно ои нивая деятельность Петра I, И. Л. Солоневич по существу выступает славянофильских позиций. Выдвигаемая им идея народной монархи ориентированная на возврат к принципам государственного устрой ст Московского царства, вполне коррелирует с основными постулата» славянофильства.

Как и И. Л. Солоневич, евразийцы видят глубинную причину рев люций начала XX в. в расколе не только между обществом и выспи слоем, но и внутри последнего, в утере национально-государственн идеи на всех ступенях социальной иерархии. Поэтому, с их точки з ния, социалистическая идея оказалась отдушиной для выхода ско шегося социального недовольства.

Такая позиция предопределила существенные различия между ев­разийцами и другими представителями эмигрантского консерватизма

вопросу об отношении к большевикам. Будучи противниками боль-свизма, евразийцы обнаруживали в деятельности большевиков отдель-

е моменты исторической необходимости, а иногда и исторической раведливости. В качестве позитивных черт этой деятельности, в той или иной мере

тветствовавших традициям России, евразийцы расценивали оборо-

страны от иностранной интервенции, сохранение ее целостности,

и восстановление практически в границах Российской империи.

разницам импонировало антибуржуазное антизападничество боль-

виков, позволившее существенно ограничить масштабы западного

яния на Россию, стремление возглавить борьбу «колониальных» на-

ов за свою независимость от метрополий.

Отторгая Запад как источник культурной экспансии, опасной для

го мира, евразийцы обосновывали идею нерасторжимой связи Рос-и с Востоком, наличия в русской культуре важнейших элементов во-

ч ного происхождения. Они усматривают уникальность мировой роли ссии в срединном положении страны на пространстве Евразии, от "орого во многом зависит обеспечение стабильности на гигантском нтиненте. С их точки зрения, русскую культуру «надо противопоста-

ь культурам Европы и Азии как срединную, евразийскую культуру»¹.

Источниками своих взглядов евразийцы считали мессианскую идею

орического предначертания России «Москва — Третий Рим», сфор-лированную монахом Филофеем в XVI в., и славянофильство². Они ходятся в русле консервативной традиции, заложенной теорией куль-

но-исторических типов Н. Я. Данилевского и идеей К. Н. Леонтьева

обращении России к Востоку.

Таким образом, можно утверждать, что консерватизм русской эмиграции, будучи прежде всего реакцией на революции начала XX в., был в значи­тельной степени продолжением консерватизма дореволюционного. У И. Ильина просматривается преемственность с государственниками-ох­ранителями — Н. М. Карамзиным, М. Н. Катковым, К. П. Победоносцевым; у И. Л. Солоневича — со славянофилами. А