В 6 действиях (12 картинах) 3 страница

Анна Дмитриевна.

Да, теперь не хочет.

Лиза.

Уговорите его оставить меня. А я согласна. Я люблю его для его, а не для своего счастия. Только помогите мне, не ненавидьте меня. Будем вместе, любя, искать его блага.

Анна Дмитриевна.

Да, да, я полюбила вас. (Целует ее. Лиза плачет.) Но все-таки, все-таки это ужасно. Если бы он тогда, когда вы еще не выходили замуж, полюбил вас.

Лиза.

Он говорит, что полюбил тогда, но не хотел мешать счастию друга.

Анна Дмитриевна.

Ах, как это всё тяжело. Но всё [же] будем любить друг друга, и бог поможет нам найти то, что мы хотим.

ЯВЛЕНИЕ IX

Те же и Каренин.

Каренин (выходя).

Мама, милая. Я всё слышал. Я ожидал этого: вы полюбили ее. И всё будет хорошо.

Лиза.

Как мне жалко, что вы всё слышали. Я бы не говорила...

Анна Дмитриевна.

Все-таки ничего не решено. Я могу сказать одно, что если бы не все эти тяжелые обстоятельства, я бы рада была. (Целует ее.)

Каренин.

Пожалуйста, только не меняйтесь.

Занавес.

КАРТИНА 2-я

Квартира скромная, постель, письменный стол, диван.

ЯВЛЕНИЕ I

Федя один.

В дверь стучат. Из-за двери женский голос: "Что ты заперся, Федор Васильич? Федя, отопри".

ЯВЛЕНИЕ II

Федя и Маша.

Федя (встает, [ отпирает дверь]. Входит Маша.)

Вот спасибо, что пришла. Скучно. Ужасно скучно.

Маша.

Что же к нам не пришел? Опять пьешь? Эх ты, а обещал.

Федя.

Ты знаешь что [--] денег нет.

Маша.

И зачем я тебя полюбила?

Федя.

Маша!

Маша.

Что Маша, Маша. Если бы любил, давно бы развелся. И там тебя просили. И говоришь, что не любишь. А держишься за нее. Не хочешь, видно.

Федя.

Ведь ты знаешь, отчего не хочу.

Маша.

Пустяки всё. Правду говорят, что пустой ты человек.

Федя.

Что же мне тебе говорить? Сказать, что мне больно то, что ты говоришь, так ты это сама знаешь.

Маша.

Ничего тебе не больно...

Федя.

Сама знаешь, что мне одна радость в жизни твоя любовь.

Маша.

Моя-то моя. А твоей-то нет.

Федя.

Ну, я уверять не стану. Да и незачем -- ты сама знаешь.

Маша.

Федя, за что ты меня мучишь?

Федя.

Кто кого.

Маша (плачет).

Недобрый ты.

Федя (подходит и обнимает ее).

Маша! О чем ты? Перестань. Жить надо, а не хныкать. Тебе-то уж не пристало. Красавица ты моя.

Маша.

Любишь?

Федя.

Кого же мне любить?

Маша.

Только меня? Ну читай, что ты написал.

Федя.

Да тебе скучно будет.

Маша.

Коли уж ты написал, так хорошо будет.

Федя.

Ну, слушай. (Читает.) "Поздней осенью мы сговорились с товарищем съехаться у Мурыгиной площадки. Площадка эта был крепкий остров с сильными выводками. Был темный, теплый, тихий день. Туман..."

ЯВЛЕНИЕ Ш

Федя и Маша.

В дверь входит старый цыган Иван Макарович и старая цыганка Настасья Ивановна -- родители Маши.

Настасья Ивановна (подступая к дочери)

Тут проклятая овца беглая. Барину почтенье. (К дочери.) Что же ты с нами делаешь? А?

Иван Макарович (к Феде).

Нехорошо, барин, делаешь. Девку губишь. Ох, нехорошо, погано делаешь.

Настасья Ивановна.

Надевай платок, марш сейчас. Вишь, убежала. Что я хору скажу? Путаешься с голышом. Что с него взять?

Маша.

Не путаюсь я. А люблю барина и больше ничего. Я хор не бросаю, петь буду, а что...

Иван Макарович.

Поговори еще, я тебе косу-то повыдеру. Шкура. Кто так делал? Ни отец, ни мать, ни тетка. Скверно, барин. Мы тебя любили, сколько тебе задаром пели, тебя жалели. А ты что сделал.

Настасья Ивановна.

Погубил ни за что дочку, кровную, единственную, ненаглядную, бриллиантовую, неоцененную, в навоз втоптал, вот что сделал. Бога в тебе нет.

Федя.

Ты, Настасья Ивановна, напрасно на меня думаешь. Твоя дочь мне как сестра. Я ее честь берегу. И ты не думай. А люблю ее. Что же делать.

Иван Макарович.

Да вот не любил, когда у вас деньги были. Заплатил бы тогда в хор тысяч 10 и взял бы честь -честью. А теперь промотал, крадучи увел. Стыдно, барин. Стыдно.

Маша.

Он не уводил...Я сама к нему пришла. И теперь уведете, опять приду. Люблю его и всё. Крепче всех ваших замков моя любовь... Не хочу.

Настасья Ивановна.

Ну, Машенька, сердечная, не бурчи. Нехорошо сделала, ну и пойдем.

Иван Макарович.

Ну, будет разговаривать. Марш (берет за руку). Простите, барин. (Все трое уходят.)

ЯВЛЕНИЕ IV

Федя. Входит князь Абрезков.

Князь Абрезков.

Простите меня. Я невольно был свидетелем неприятной сцены.

Федя.

С кем имею честь?.. (Узнает.) Ах, князь Сергей Дмитриевич. (Здоровается.)

Князь Абрезков.

Невольным свидетелем неприятной сцены. Я бы желал и не слыхать. Но услыхав, считаю долгом сказать, что слышал. Меня направили сюда, и у двери я должен был дождаться выхода этих господ. Тем более, что мои постукивания в дверь были не слышны за голосами очень громкими.

Федя.

Да, да. Прошу покорно. Благодарю вас за то, что вы мне сказали это. Это дает мне право объяснить вам эту сцену. То, что вы подумаете обо мне, мне всё равно. Но мне хочется сказать вам, что упреки, которые вы слышали, этой девушке-цыганке, певице, -- несправедливы. Эта девушка так же нравственно чиста, как голубь. И мои отношения с ней дружеские. Если, может быть, на них есть оттенок поэтичности, то это все-таки не уничтожает чистоты -- чести этой девушки. Вот это мне хотелось вам сказать. Так что вам от меня угодно? Чем могу вам служить?

Князь Абрезков.

Я, во-первых...

Федя.

Простите меня, князь. Я стал в такое положение в обществе, что мое малое и давнишнее знакомство с вами не дает мне права на ваше посещение, если у вас нет до меня дела -- в чем оно?

Князь Абрезков.

Не буду отрицать, вы угадали. У меня есть дело. Но все-таки прошу вас верить, что изменение вашего положения никак не может влиять на мое отношение к вам.

Федя.

Совершенно уверен.

Князь Абрезков.

Дело мое в том, что сын моего старого друга, Анны Дмитриевны Карениной, и она сама просили меня прямо непосредственно от вас узнать о ваших отношениях... Вы мне позволите говорить о ваших отношениях к вашей жене, Лизавете Андреевне Протасовой?

Федя.

Мои отношения с моей женой, могу сказать: моей бывшей женой -- совершенно прекращены.

Князь Абрезков.

Я так и понимал. И потому только взял на себя эту трудную миссию.

Федя.

Прекращены, спешу заявить, не по ее, а по моей или скорее, моим бесконечным винам. Она же, как была, так и осталась самой безупречною женщиной.

Князь Абрезков.

Так вот Виктор Каренин, в особенности его мать, просили меня узнать у вас о ваших намерениях.

Федя (горячась).

Какие намерения? Никаких. Я предоставляю ей полную свободу. Мало того, никогда не нарушу ее спокойствия. Я знаю, что она любит Виктора Каренина. И пускай. Я считаю его очень скучным, но очень хорошим, честным человеком, и я думаю, что она будет с ним (как это говорится обыкновенно, счастлива. И que le bon dieu les benisseе. (1) Вот и всё.

Князь Абрезков.

Да, но мы бы...

Федя (перебивает).

И не думайте, чтобы у меня было малейшее чувство ревности. Если я сказал про Виктора, что он скучный, то я беру это слово назад. Он прекрасный, честный, нравственный человек, почти что противуположность мне. И он любил ее с детства. Может быть, и она его любила, когда вышла за меня. Это бывает. Самая лучшая любовь бывает такая, про которую не знаешь. Она, я думаю, всегда любила. Но как честная женщина даже себе не признавалась в этом, но это какая-то тень лежала на нашей семейной жизни... впрочем, что я делаю вам признание.

Князь Абрезков.

Пожалуйста, делайте. Верьте, что для меня важнее моей миссии определенные к вам (мои человеческие отношения), мое желание понять вполне эти отношения. Я понимаю вас. Понимаю, что эта тень, как вы прекрасно выразились, могла быть...

Федя.

Да и была, и может быть, от этого я не мог удовольствоваться той семейной жизнью, которую она мне давала, и чего-то искал и увлекался. Да, впрочем, я как будто оправдываюсь. Я не хочу, да мне и нельзя оправдываться. Я был, смело говорю был, дурной муж, был, потому что теперь я в сознании своем давно не муж и считаю ее совершенно свободной. Стало быть, вот вам и ответ на вашу миссию.

Князь Абрезков.

Да, но вы знаете семью Виктора и его самого. Его отношения к Лизавете Андреевне всё время были и остаются самыми почтительными и далекими. Он помогал ей, когда ей было трудно.

Федя.

Да, я своим распутством помогал их сближению. Что же делать, так должно было быть.

-- [пусть господь бог их благословит.]

 

Князь Абрезков.

Вы знаете его и его семьи строгие православные убеждения. Я не разделяю их. Я шире смотрю на вещи. Но уважаю их и понимаю. Понимаю, что для него и в особенности для матери немыслимо сближение с женщиной без церковного брака.

Федя.

Да, я знаю его туп... прямолинейность, консерватизм в этом отношении. Но что же им нужно? Развод? Я давно сказал им, что готов дать, но условия принятия вины на себя, всей лжи, связанной с этим, очень тяжелы.

Князь Абрезков.

Я понимаю вполне вас и разделяю. Но как же быть? Я думаю, можно так устроить. Впрочем, вы правы. Это ужасно, и я понимаю вас.

Федя (жмет руку).

Благодарствуйте, милый князь. Я всегда знал вас за честного, доброго человека. Ну, скажите, как мне быть? Что мне делать? Войдите во всё мое положение. Я не стараюсь сделаться лучше. Я негодяй. Но есть вещи, которые я не могу спокойно делать. Не могу спокойно лгать.

Князь Абрезков.

Я вас тоже не понимаю. Вы, способный, умный человек, с такой чуткостью к добру, как это вы можете увлекаться, можете забывать то, что сами от себя требуете? Как вы дошли до этого, как вы погубили свою жизнь?

Федя (пересиливает слезы волнения).

Вот уж десять лет я живу своей беспутной жизнью. И в первый раз такой человек, как вы, пожалел меня. Меня жалели товарищи, кутилы, женщины, но разумный, добрый человек, как вы... Спасибо вам. Как я дошел до своей гибели? Во-первых, вино. Вино ведь не то что вкусно. А что я ни делаю, я всегда чувствую, что не то, что надо, и мне стыдно. Я сейчас говорю с вами, и мне стыдно. А уж быть предводителем, сидеть в банке--так стыдно, так стыдно... И только, когда выпьешь, перестанет быть стыдно. А музыка, -- не оперы и Бетховен, а цыгане... Это такая жизнь, энергия вливается в тебя. А тут еще милые черные глаза и улыбка. И чем это увлекательнее, тем после еще стыднее.

Князь Абрезков.

Ну, а труд?

Федя.

Пробовал. Всё нехорошо. Всем я недоволен. Ну, да что о себе говорить. Спасибо вам.

Князь Абрезков.

Так что же мне сказать?

Федя.

Скажите, что сделаю то, что они хотят. Ведь они хотят жениться -- чтобы ничто не мешало им жениться?

Князь Абрезков.

Разумеется.

Федя.

Сделаю. Скажите, что наверное сделаю.

Князь Абрезков.

Когда же?

Федя.

Постойте. Ну, скажем две недели. Довольно?

Князь Абрезков (вставая).

Так и могу сказать?

Федя.

Можете. Прощайте, князь, еще раз благодарю вас.

Князь Абрезков уходит.

ЯВЛЕНИЕ V

Федя один.

Федя (сидит долго, молча улыбается).

Хорошо. Очень хорошо. Так и надо. Так и надо. Так и надо. Чудесно.

Занавес.

ДЕЙСТВИЕ IV

КАРТИНА 1-я

В трактире. Отдельный кабинет. Половой вводит Федю и Ивана Петровича Александрова.

ЯВЛЕНИЕ I

Федя, Иван Петрович и половой.

Половой.

Сюда пожалуйте. Здесь никто не обеспокоит, а бумагу сейчас подам.

Иван Петрович.

Протасов! Я войду.

Федя (серьезный).

Пожалуй, войди, но я занят и... Хочешь -- войди.

Иван Петрович.

Ты хочешь ответить на их требования. Я тебе скажу, как? Я бы не стал так. Я всегда говорю прямо и действую решительно.

Федя (половому).

Бутылку шампанского.

Половой уходит.

ЯВЛЕНИИ II

Федя и Иван Петрович.

Федя (вынимает револьвер и кладет).

Подожди немножко.

Иван Петрович.

Что ж? что ты застрелиться хочешь. Можно, можно. Я тебя понимаю. Они хотят тебя унизить. А ты им покажешь, кто ты. Себя убьешь револьвером, а их великодушием. Я понимаю тебя. Я всё понимаю, потому что я гений.

Федя.

Ну да, ну да. Только...

Входит половой с бумагой и чернильницей.

ЯВЛЕНИЕ III

Те же и половой.

Федя (прикрывает пистолет салфеткой).

Откупори. Давай выпьем. (Пьют. Федя пишет.) Погоди немного.

Иван Петрович.

За твое... большое путешествие. Я ведь стою выше этого. Я не стану удерживать тебя. И жизнь и смерть для гения безразличны. Я умираю в жизни и живу в смерти. Ты убьешь себя, чтобы они, два человека, жалели тебя. А я -- я убью себя затем, чтобы весь мир понял, что он потерял. И я не стану колебаться, думать. Взял (хватает револьвер) -- раз и готово. Но еще рано (кладет револьвер). И мне писать нечего, они сами должны понять... Ах вы...

Федя (пишет).

Немножко подожди.

Иван Петрович.

Жалкие люди. Копошатся, хлопочут. И не понимают -- ничего не понимают... Я не тебе. Я так, высказываю свой мысли. А что нужно для человечества? Очень мало: ценить своих гениев, а они всегда казнили их, гнали, мучали. Нет. Я не буду вашей игрушкой. Я выведу вас на чистую воду. Не-е-е-т. Лицемеры!

Федя (кончил писать, выпивает и читает).

Уйди, пожалуйста.

Иван Петрович.

Уйти? Ну, прощай. Я не стану удерживать тебя. Я то же сделаю. Но еще рано. Я только хочу сказать тебе...

Федя.

Хорошо. Ты скажешь, но после, а теперь вот что, дружок. Пожалуйста, отдай вот это хозяину (подает ему деньги) и спроси на мое имя письмо и посылку. Пожалуйста.

Иван Петрович.

Хорошо. Так ты меня подождешь? Я еще важное скажу тебе. Такое, чего ты не услышишь не только на этом свете, но и в будущем, по крайней мере до тех пор, пока я не приду туда. Так всё отдать?

Федя.

Сколько нужно.

Иван Петрович уходит.

ЯВЛЕНИЕ IV

Федя один.

Федя (вздыхает облегченно, запирает за Иваном Петровичем дверь, берет револьвер, взводит, прикладывает к виску, вздрагивает и осторожно опускает. Мычат).

Нет, не могу, не могу, не могу.

Стучат в дверь.

Кто там?

Из-за двери голос Маши: Я.

Федя.

Кто я? Ах, Маша... (Отворяет дверь.)

ЯВЛЕНИЕ V

Федя и Маша.

Маша.

Была у тебя, у Попова, у Афремова и догадалась, что здесь. (Видит револьвер.) Вот хорошо-то. Вот дурак. Право, дурак. Да неужели ты в самом деле?

Федя.

Нет, не мог.

Маша.

А меня-то нет разве? Безбожник. Меня-то не пожалел. Ах, Федор Васильевич, грех, грех. За мою любовь...

Федя.

Хотел их отпустить, обещал. А лгать не могу.

Маша.

А я-то?

Федя.

Что ты? И тебя бы развязал. Разве тебе лучше со мной мучаться.

Маша.

Стало быть, лучше. Не могу я без тебя жить.

Федя.

Какая со мной жизнь? Поплакала бы, да и прожила бы.

Маша.

И совсем не плакала бы, чорт с тобой, коли ты меня не жалеешь. (Плачет.)

Федя.

Маша! Дружок. Ведь я хотел лучше сделать.

Маша.

Себе лучше.

Федя (улыбаясь).

Да как же себе лучше, коли бы я себя убил?

Маша.

Разумеется, лучше. Да что тебе нужно? Ты скажи.

Федя.

Как что нужно? Много нужно.

Маша.

Ну что? Что?

Федя.

Нужно, во-первых, сдержать обещание. Это первое, и этого довольно. Лгать и делать все эти гадости, что нужно для развода, не могу.

Маша.

Положим, что гадко. Я сама...

Федя.

Потом нужно точно их освободить, и жену и его. Что же, они хорошие люди. Зачем им мучаться? Это два.

Маша.

Ну уж хорошего в ней мало, коли она тебя бросила.

Федя.

Не она бросила -- я бросил.

Маша.

Ну, хорошо, хорошо. Всё ты. Она ангел. Еще что ж?

Федя.

А еще то, что ты хорошая, милая девочка -- люблю тебяи, коли останусь жить, то погублю тебя.

Маша.

Это уж не твое дело. Я сама про себя знаю, где погибну...

Федя (вздыхает).

А главное, главное... Что моя жизнь? Разве я не вижу, чтоя пропал, не гожусь никуда. Всем и себе в тягость, как говорилтвой отец. Негодящий я...

Маша.

Вот вздор. Я от тебя не отлеплюсь. Прилепилась я, да и всё. А что ты плохо живешь, пьешь да кутишь... А ты живой человек -- брось. Вот и всё.

Федя.

Легко сказать.

Маша.

И сделай так.

Федя.

Да вот как смотрю на тебя, так, кажется, всё сделаю.

Маша.

И сделаешь. Всё сделаешь. (Видит письмо..) Это что же?Ты им писал? Что же писал?

Федя.

Что писал? (Берет письмо и хочет разорвать.) Теперь ужене нужно.

Маша (вырывает письмо).

Писал, что убил себя, да? Не писал про пистолет? Писал,что убил?

Федя.

Да, что меня не будет.

Маша.

Давай, давай, давай. Читал ты "Что делать?"?

Федя.

Читал, кажется.

Маша.

Скучный это роман, а одно очень, очень хорошо. Он, этот,как его, Рахманов взял да и сделал вид, что он утопился. И тывот не умеешь плавать?

Федя.

Нет.

Маша.

Ну вот. Давай сюда свое платье. Всё, и бумажник.

Федя.

Да как же?

Маша.

Стой, стой, стой. Поедем домой. Там переоденешься.

Федя.

Да ведь это обман.

Маша.

И прекрасно. Пошел купаться, платье осталось на берегу. В кармане бумажник и это письмо.

Федя.

Ну, а потом?

Маша.

А потом, потом уедем и будем жить во славу.

ЯВЛЕНИЕ VI

Те же. Входит Иван Петрович.

Иван Петрович.

Вот те на. А револьвер? Я себе возьму.

Маша.

Бери, бери. А мы едем.

Занавес.

КАРТИНА 2-я

Гостиная у Протасовой.

ЯВЛЕНИЕ I

Каренин и Лиза.

Каренин.

Он так определенно обещал, что я уверен, что он исполнит обещание.

Лиза.

Мне совестно, но я должна сказать, что то, что я узнала про эту цыганку, совсем освободило меня. Не думай, что это была ревность. Это не ревность, а знаешь, освобождение. Ну как вам сказать...

Каренин.

Опять: вам.

Лиза (улыбаясь).

Тебе. Да не мешайте, не мешай мне сказать, что я чувствую. Главное, что мучало меня, это то, что я чувствовала, что люблю двух. А это значит, что я безнравственная женщина.

Каренин.

Ты безнравственная женщина?

Лиза.

Но с тех пор как я узнала, что у него есть другая женщина,, что я, стало быть, не нужна ему, я освободилась и почувствовала, что я могу, не солгав, сказать, что люблю вас -- тебя. Теперь в душе у меня ясно, и меня мучает только мое положение. Этот развод. Это всё так мучительно. Это ожидание.

Каренин.

Сейчас, сейчас решится. Кроме того, что он обещал, я просил секретаря съездить к нему с прошением и не уезжать, пока он не подпишет. Если бы я не знал его, как знаю, я подумал бы, что он нарочно делает это.

Лиза.

Он? Нет, это всё та же его и слабость и честность. Не хочет говорить неправду. А только напрасно послал ему деньги.

Каренин.

Нельзя же. Это могло быть причиной остановки.

Лиза.

Нет, деньги что-то нехорошее.

Каренин.

Ну, ему бы уж можно было быть менее pointilleux. (1)

Лиза.

Какие мы делаемся эгоисты.

Каренин.

Да, каюсь. Ты сама виновата. После этого ожидания, этой безнадежности, я теперь так счастлив. А счастье делает эгоистом. Ты виновата.

-- [щепетильным.]

 

Лиза.

Ты думаешь, что ты один. Я тоже. Я чувствую, что вся полна, купаюсь в своем счастии. Всё: и Мика поправился, и твоя мать меня любит, и ты, и, главное, я, я люблю.

Каренин.

Да? Без раскаяния? Без возврата?

Лиза.

С того дня всё вдруг переменилось во мне.

Каренин.

И не может вернуться?

Лиза.

Никогда. Я только одного желаю, чтобы в тебе это было так же совсем кончено, как во мне.

ЯВЛЕНИЕ II

Те же и няня с ребенком.

Входит няня с мальчиком. Мальчик идет к матери. Она берет его на колени.

Каренин.

Какие мы несчастные люди.

Лиза.

А что? (Целует ребенка.)

Каренин.

Когда ты вышла замуж и, вернувшись из-за границы, [я] узнал это и почувствовал, что потерял тебя, я был несчастлив, и мне было радостно узнать, что ты помнила меня. Мне этого было довольно. Потом, когда установились наши дружеские отношения -и я чувствовал, что ты ласкова ко мне, что есть в нашей дружбе маленькая искра чего-то большего, чем дружба, я был уже почти счастлив. Меня мучал только страх за то, что до я нечестен относительно Феди. Но, впрочем, у меня всегда было такое твердое сознание невозможности других отношений, кроме самой чистой дружбы к жене моего друга, -- да и тебя я знал -- так что это не мучало меня, и я был доволен. Потом, когда Федя стал мучать тебя и я чувствовал, что я поддержка тебе и что ты боишься моей дружбы, я был уже совсем счастлив, и у меня начиналась какая-то неопределенная надежда. Потом...когда он уж стал невозможен, ты решила оставить его, и я в первый раз сказал всё и ты не сказала нет, но в слезах ушла от меня, я был уже вполне счастлив, и если бы у меня спросили, чего я еще хочу, я бы сказал: ничего. Но потом явилась возможность соединить с тобой жизнь; maman полюбила тебя, возможность эта стала осуществляться, ты сказала мне, что любила и любишь меня, потом оказала мне, как теперь, что его нет для тебя, что ты любишь меня одного, -- чего бы, казалось, мне желать? Но нет, теперь, теперь я мучаюсь прошедшим, хотелось бы, чтобы не было этого прошедшего, не было того, что напоминает о нем.

Виктор.

Лиза (с упреком).

Каренин.

Лиза, ты прости меня. То, что я говорю, я говорю потому, что не хочу, чтобы во мне была мысль о тебе и от тебя скрытая. Всё это я сказал нарочно затем, чтобы показать, как я дурен и как я знаю, что идти дальше некуда, что я должен бороться с собой и побороть себя. И я поборол. Я люблю его.

Лиза.

Так и надо. Я сделала всё, что могла. Не я, а в моем сердце сделалось всё, чего ты мог желать: из него всё исчезло, кроме тебя.

Каренин.

Всё?

Лиза.

Всё, всё. Я бы не стала говорить.

ЯВЛЕНИЕ III

Те же и лакей.

Лакей.

Господин Вознесенский.

Каренин.

Это он от Феди с ответом.

Лиза (Каренину).

Зовите сюда.

Каренин (встает и идет к двери).

Ну вот и ответ.

Лиза (отдает ребенка няне).

Неужели всё решится, Виктор! (Целует его.)

ЯВЛЕНИЕ IV

Каренин, Лиза и Вознесенский входит.

Каренин.

Ну что?

Вознесенский.

Их нет.

Каренин.

Как нет? И не подписал прошение?

Вознесенский.

Прошение не подписано, а оставлено письмо вам и Лизавете Андреевне. (Подает из кармана письмо.) Я приехал на квартиру. Мне сказали, что в ресторане. Я пошел. Тогда Федор Васильевич сказали, чтобы я пришел через час и найду ответ. Я пришел и вот...

Каренин.

Неужели опять откладыванье, отговорки? Нет, это прямо нехорошо. Как он упал.

Лиза.

Да прочти, что?

Каренин открывает письмо.

Вознесенский.

Я не нужен вам?

Каренин.

Да нет, прощайте, благодарю... (Останавливается, удивленно читая.)

(Вознесенский уходит.)

ЯВЛЕНИЕ V

Каренин и Лиза

Лиза.

Что? что?

Каренин.

Это ужасно. Лиза.

Лиза (хватает письмо).

Читай.

Каренин (читает).

"Лиза и Виктор, обращаюсь к вам обоим. Не буду лгать, называя вас милыми или дорогими. Не могу совладать с чувством горечи и упрека -- упрека себе, но все-таки мучительного, когда думаю о вас, о вашей любви, о вашем счастии. Всё знаю. Знаю, что, несмотря на то, что я муж, я рядом случайностей помешал вам. C'est moi qui suis l'intrus. (1) Но все-таки не могу удержаться от чувства горечи и холодности к вам. Теоретически люблю вас обоих, особенно Лизу, Лизаньку, но в действительности больше, чем холоден. Знаю, что я неправ и не могу измениться".